Просто дождь над океаном

Ежедневный обход. М: Киттен -- недавно поступивший ребёнок, с ней разговор простой и эмоциональный. Она называет меня "мистер смерть", потому что я у меня тёмные волосы. Заходит в камеру к Киттен. К (видя входящего Морфея): Мистер! Мистер! (обнимает его ноги) М: Привет. Как ты? К: Эти дяди снова меня обижали. Когда ты уже заберёшь меня отсюда? Почему они всегда обещают забрать, а ты нет? М: Мы вряд ли сможем когда-нибудь отсюда выбраться, Киттен. И они тебя не заберут. К: Тогда зачем они говорят это? М (в мыслях): если я хочу, чтобы она хорошо себя вела и её меньше били током, нельзя высказываться негативно об охранниках. М: Они хотят, чтобы ты лучше слушалась. К: Но они злые, они бьют меня электричеством, я не хочу их слушаться! М: Если будешь их слушаться, меньше будешь их видеть. К: Я не хочу! Не хочу! Они злые! М: Всё будет хорошо, успокойся. Ну, в пределах нашего положения хорошо. К: Почему ты всегда такой мрачный? Эленвен весёлый, когда приходит сюда. Он обещал, что я стану принцессой, когда вырасту! М (в мыслях): он солгал ей, чтобы посмотреть на её эмоции, а потом сломать её. я не могу говорить против Эленвена, ведь она расскажет это ему, а он отнимет у меня её курирование. М: Просто у Эленвена больше возможностей, чем у меня. Возможно, когда-нибудь он правда поможет всем нам. К: У тебя кровь на лице. Почему? М: Поранился случайно. Давай я обработаю твои раны. Морфеус телекинетически обрабатывает раны Киттен. М: Вот, так-то лучше. Мне пора, сегодня больше не зайду. К: Пока, мистер смерть! Выйдя из камеры эксперимента, Морфеуса сламывает чёрная боль в лёгких, он падает на колени. В голове проносятся многочисленные сцены пыток Киттен. Морфеус погружается в них с головой, и приходит в себя на том же месте с чернильными слезами из глаз и разбитыми в кровь руками. Он продолжает обход. М: Ллай -- само зло. Он не травмирован, не испытывал боли, не испытывал боли от отсутствия боли, как я. У него стёрта личность, осталась одна автоматика. Он был рад античеловеческому распорядку лаборатории, когда попал сюда, потому что это даёт ему право безнаказанно убивать отданных ему. Его поручили мне, чтобы я был жестоким, но я не имею права бить за то, что бьют меня. Заходит в камеру к Ллаю. Л: Пацифист? Нормальный день сегодня. (ударяет своей силой сплошной стены в Морфеуса, тот ударяется об стену) М: Можешь бить меня, сколько захочешь, чтобы выпустить свою ярость. Л: Ты знаешь, у меня нет ярости. (наносит ещё череду ударов, пока говорит, Морфеус отскакивает от мягкой поверхности, как мячик, очень больно костям.) М: Я пытаюсь хоть как-то оправдать тебя и понять кусочек твоей личности. Л: Я испытываю удовольствие, когда тебя ломаю. Мне плевать, что ты пытаешься. Что-то ещё? М: Я должен обработать твои раны. Л: (играет телом Морфеуса, оно летает, словно попрыгунчик, с невероятной силой брошенным между полом и потолком, пару раз за секунду ударяясь об то и об другое) Л: Ты слабый. Я регенерант. М: Я должен проверять. Л: Ха-ха-ха-ха-ха-ха! Л: (с скоростью света и безумными глазами стал швырять тело Морфеуса по камере, и бросил его в стену, когда надоело) Л: Я бы вскрыл твои внутренности и создал из них фонтан. М (в мыслях): он идеальное оружие. М: Может, вскроешь когда-нибудь. Л: Скукотища! Но интереснее других скукотищ. М: Не думал, что твоя скука не насытится, даже если ты уничтожишь весь мир? Что она не насыщается, а усиливается от твоей жестокости? Л: Чего? Зачем мне думать вообще? Л: (снова побросал тело Морфеуса из стороны в сторону) Л: Да даже фантазии ваших рассуждений полезнее. Л: (снова) Морфеус выходит из камеры эксперимента, ощущая в себе стальную пустоту. М: Он автомат, в нём нет жизни. Но я не могу относиться к нему, как к автомату, потому что прежде он был жив. И эта жизнь сейчас где-то в нём, но где? Её невозможно обнаружить, и я по-хорошему должен убить это существо -- но жизнь есть, я знаю это, и я не имею права считать его неживым... Он продолжает обход. М: Теренс -- единственный человек, которому здесь можно верить... Ему 12, но он знает, что говорить и кому говорить. Он находится в камерах повышенной безопасности из-за своей несломленной личности и серьёзной силы, но почти никто не знает, что он телепат. Морфеус входит к Теренсу, тот сидит за наэлектризованными решётками с безжизненным видом. На его голову надет намордник. Увидев Морфеуса, смотрит на него с искренней радостью в глазах. Т (телепатией): Хоть один союзник в этой психбольнице... (улыбается) М (в мыслях): он никогда не здоровается, потому что считает, что в этом нет смысла, а бессмысленности нужно противостоять. это его борьба, благодаря которой он ещё не потерял свою личность, практически единственная для него возможная. Т (телепатией): Хотя мне, наверное, странно называть тебя союзником, учитывая, сколько сражаешься ты, и сколько -- я... М (в мыслях): надо вести разговор так, чтобы камеры зафиксировали обычный диалог. М: Здравствуй, Теренс. Ты как? Я очень устал, поэтому не смогу задержаться надолго. Хотя ты на тренировках намного больше выматываешься, наверное... М (в мыслях): "надолго" -- это обычно около 15 минут. я хотел сказать ему, что он сражается намного больше, чем я, надеюсь, он понял... Т: У меня через пару часов тренировка. Я рад, что вы зашли... Наверное, вы устаёте, потому что вы курируете не только меня... У меня тоже много тренеров, поэтому тренировки частые и тяжёлые. Т (телепатией): Неправда. Вы на свободе, вам тяжелее. У меня небольшой выбор атак и противников и мне нечего терять, поэтому я могу охватывать все доступные мне виды сражения. Но у вас не так. Вы бьётесь сразу с множеством врагов, превышающих вас по силе. Вы стараетесь намного больше, чем я. М (в мыслях): хочу сказать ему, что не справляюсь с битвой... М: Да, экспериментов слишком много... Спал бы сейчас вечность в капсуле лучше вместо перевязки всем ран после охранников... Т: Всё равно придётся вставать, даже если ляжете... Если на вечность уснёте, кто нам бинты принесёт? У вас они самые чистые... Это я пытаюсь поддержать, простите, если не выходит. М (в мыслях): он ничего не сказал телепатией -- значит, сама эта фраза имеет смысл... он говорит, что я должен продолжать борьбу, даже если падаю, потому что от меня зависят их жизнь... я до сих пор не могу поверить, что здесь есть кто-то, кто меня понимает, и в отличие от меня никогда не ломается, даже под пытками... это чудо, что я его куратор. М: Давай бинты положу. С ранами справишься или спецназ вызвать? Передать предметы в камеру особой безопасности можно было только через ящик в решётке, с которого снималось напряжение. В камеру к объекту мог входить только спецназ и только в критических ситуациях. Т: Справлюсь. Спасибо. Т (телепатией): Я так рад всегда вас видеть, Морфеус... Не ломайтесь, прошу вас. Вы единственный, благодаря кому я ещё держусь... М: Удачи на тренировках, Теренс. Тебя могут выпустить отсюда, если будешь слушаться. М (в мыслях): для слома этой системы нужно не быть тряпкой... Морфеус выходит из камеры. По пути его вновь скручивает пустотой в груди. Лёжа на полу перед входом в блок особо заключённых, он задыхается и беззвучно кричит от боли, причиняемой осознанием, что Теренс никогда не выберется на свободу из-за ничтожности его, Морфеуса, на которого тот надеется, но который падёт прежде всех: потому что счёл себя умнее всех, решив пойти против системы, которая ломает его с каждым разом всё глубже. Когда от отчаяния так сдавило внутренности, что боль пересилила чувства, он встал с пола и пошёл дальше. Морфеус закончил обход, но в дополнительные возможности учёных был включён обход использованных объектов, чья жизнь уже не имела никакой ценности и которые содержались в лаборатории исключительно ради уверенности в том, что они нигде не используют свои теперь уже ничтожные способности. Даже их кормление не входило в обязанность работников и отдавалось на произвол: каждый учёный мог покормить отработанный материал или как-то ещё позаботиться о поддержке его жизнедеятельности, если захочет, но никакой доп. оплаты ему за это не будет. Таким образом большинство списанных объектов умирало от того, что про них забывали. Многие предлагали Эленвену просто убивать их сразу, но тот никогда не принимал эту идею -- он хотел, чтобы отработанный материал использовался для удовольствия персонала, превентируя последствия такого использования у рабочих образцов. Большинство имеющих потребность в таких удовольствиях так и поступало, но Морфеус просто приносил еду и медикаменты, не требуя "платы". Одним из тех, кого он посещал чаще прочих, был Спринг -- к нему не заходил никто, поскольку он был дальше всех объектов и не контролировал свои способности, до сих пор могущие убить человека (в камерах смертников не было блокировщиков и мягких стен). Морфеус входит к Спрингу. С: Х-х-х-хкь... Из горла Спринга вырвалось механическое щупальце, ударившее в сторону двери, в которую зашёл Морфеус. Тот знал об этом и тут же увернулся. М: Привет, Спринг. Как ты? С: Осто...рож...нее... Ещё одно металлическое щупальце попыталось ударить Морфеуса. Тот увернулся. М: Спасибо. С: Оно... меня... Рвёт... Когда я...двигаюсь... Морфеус сел на пол и с поддерживающей тоской посмотрел в глаза Спринга. Тот не отводил от лица учёного своего механически горящего красным взора, полного всей той любви, которую только можно испытывать, сгнивая заживо и будучи разрываемым железными щупальцами в крюках и шипах. Наконец огни потухли, глаза закрылись. Только это свидетельствовало об отключении сознания: тело осталось лежать в положении, в котором оно находилось уже множество месяцев. Медикаменты, выдаваемые на смертников, не позволяли помочь им хоть как-то существенно. Морфеус влил в отсеки на теле Спринга машинное масло для щупалец, чтобы не было так больно, и расщеплённую в жидкий вид еду, смешанную со слабым обезболивающим, после чего вышел из камеры, устремясь взором, полным бесконечной тоски, к двери, за которой следовал путь к начальству.