Противостояние любопытству

Что такое сон? Всего лишь физиологическое состояние, характеризующееся изменениями в мозговой активности и поведении, которое регулярно повторяется в циклах и обычно происходит в течение определенного периода суток, называемого ночью. Знал ли все это Сенку? Конечно! Иначе как он мог носить звание ученого, не зная чего-то столь примитивного! И все же, даже зная всю важность нормального сна, ученый никогда не спал "нормально" в человеческом понимании. В его голове крутилось слишком много идей и мыслей, чтобы тратить столь драгоценные часы на какую-то поддержку организма. Залил в себя пару банок энергетика и все! Можно снова посвятить себя исследованиям и наблюдениям. Кто же виноват, что в сутках так мало часов. Ишигами откровенно считал это кощунством. Да, и сны ему никогда не снились. Лишь чёрное марево. И Сенку такое устраивало. Полностью. Самое то, чтобы отключиться на часика два-три, после долгой недели без сна и с новыми силами приступить к работе. Что его не устраивало точно, так это просыпаться ни свет ни заря, в холодном поту и сжимать футболку на груди, пытаясь выровнять дыхание, унять страх. Когда-то старик учил его дыхательным практикам, самое время практиковать его учения. Глубокий вдох. Сенку прикрывает глаза, видит перед собой снова ту черную фигуру, вздрагивает, но пытается побороть внутренний ужас. Как там говорили, хочешь победить страх, посмотри ему в глаза? Выдох. Он смотрит. Руки пробивает крупной дрожью, появляется желание вновь убежать, пока незримые ладони совсем не сомкнулись на шее, лишая остатков кислорода, медленно убивая. Однако, невзирая на ужас, глубоко в своих мыслях ученый продолжает смотреть страху в глаза. Какая же это брехня… Уже стоя у раковины в ванной и умываясь ледяной водой, он думал, как так вышло, но только обрывками вспоминает свой резкий подъем, запутавшиеся в одеяле ноги, из-за которых чуть вновь не поцеловал пол, и как сломя голову понесся в туалет. Ишигами морщится. Слабый привкус желчи всё ещё отчётливо ощущался на языке, вызывая новые позывы вывернуть и без того пустой желудок. Он поднимает взгляд на свое отражение, замечая там лишь бледную тень самого себя, с огромными пропастями под глазами вместо синяков, и лихорадочно блестящими глазами. На губах расплывается кривая усмешка. Потрясающее начало дня… —— Ровно в шесть, телефон Сенку начинает активно вибрировать где-то в ворохе грязной одежды, оповещая о новом сообщении. Ему приходится отвлечься от отчетов для Ксено, чтобы надоедливый звук перестал так раздражать перепонки, вставая с насиженного места. Вообще, Сенку искренне считал, что мобильник давно сдох от отсутствия заряда, но нет, стоит ему отыскать это величайшее изобретение человечества, на дисплее ярко так говорит один процент. Ученый даже улыбается от такой выдержки. Надо же, провалялся около 30 часов без подзарядки и всё ещё живой. Найдя провод, он ставит телефон наконец заряжаться, открывая новое сообщение: Тайджу: > «Сенку, утра, бро!!! Смог найти те камни, которые были нужны?» Ишигами буравит взглядом текст. Уже заносит пальцы над клавиатурой, чтобы ответить и чертыхается. Блять… Палладий! Во всей суматохе вчерашнего он настолько потерялся, что даже забыл про него. Он просрал их драгоценный металл! Про то, что Сенку благополучно потерял еще и все свои записи с заметками, он решил забыть. Сейчас было важно не это. Если он вернется без чертового палладия завтра в лабораторию, Хром же с начала завалит его вопросами, а потом ещё вечность насмехаться будет. Этого он точно не мог допустить. Хоть убьется, но сумку свою с металлами вернет. Поэтому волевым решением было вернуть в лес дабы отыскать пропажу и, он уже начал было собираться, как взгляд метнулся на ноутбук и кипу бумаг рядом. Но сначало закончит с документами для Ксено. Определенно. И желательно бы успеть до восьми. Вновь испытывать судьбу и писать километровый отчет с дулом у виска не было никакого желания, а зная своего бывшего научного руководителя тот вполне мог натравить на него Стенли, что, такое счастье, был сейчас в Японии и с превеликим удовольствием исполнил бы желание мужа. Сенку со вздохом трет глаза, сбрасывая пелену сна, делая вид что совсем не вздрагивает от темноты, и садится обратно за ноут. Пришло время работать. —— Дорога относительно пустынная, без всякой жизни по обе стороны. Вымощеная серым грубым асфальтом она тянется далеко вдаль и кое-где имеет несколько небольших трещин с выбоинами, что разительно отличается от дороги в городе, которая была идеальной. Вокруг ни души, ни следов цивилизации, если не считать нескольких заброшенных домов напротив леса. Все дряхлые, полуразвалившиеся и обвитые местами плющом. Без боли и не взглянешь на эти пустые отверстия вместо стекол, что были похожи на черные дыры. Глядишь и засосет в себя, поглощая своей безысходностью и стремлением показать прошлое. В воздухе отчетливо пахнет хвоей и грязью, и это немного сюрреалистическое зрелище — видеть, как дорога тянется до горизонта, и ее практически ничего не окружает. И вот он снова стоит здесь, прямо перед опушкой в лес, сжимая лямку рюкзака. Как оказалось носить сумку не особо практично, хоть и в разы удобнее. Глубокий вдох. Он делает шаг и... Ничего. Лес встречает его привычными могучими кронами многолетних деревьев которые, словно пряча что-то от глаз посторонних, разрослись по всему периметру небольшого луга. Лучи солнца, что пробивались сквозь листву, падали вниз, освещая мелкую траву и давно забытые тропинки, все уже заросшие мхом да мелкими сорняками. Вид был сказочным. Сенку глубоко вдыхает воздух, даже не заметив как задержал до этого дыхание, и распускает плечи. Спокойно. Как и должно быть в лесу. Он бродит по тропам наверное полчаса с ряду, безостановочно ища свою пропажу под каждым кустиком и камнем. Останавливаясь лишь у речки, смотря за неё с таким тревожным чувством пару секунд, что сердце вновь заходится бешеным ритмом под ребрами и разворачивается так и не решаясь перейти. Что-то внутри подсказывало - не стоит. Тропу, которая привела его к пропасти, найти не удается, как и сумку. Поэтому, решая, что пора сделать перерыв, Сенку останавливается, доставая из рюкзака бутылку воды. Он уже собирается открыть ее, как тут же оказывается поднят над землей за шиворот. Снова. Еще пару раз и он даже привыкнет. — Я вроде говорил, чтобы ты не появился здесь больше. Какие из этих японских слов тебе были не понятны? - буквально рычали ему в лицо, а после снова кинули, как мешок с мусором. У этого парня явно странные фетиши. Иначе тому, что он уже второй раз так нагло поступал, объяснений не было. Зато ему удалось получше рассмотреть этого сумасшедшего в дневном свете. Черно-белая макушка, с такими же ушами, чья белая сторона была больше черной (И это ему говорят что прическа странная?), мягкие на вид черты лица, хитро прищуренные косые глаза, серебро которых все еще кажется Сенку космосом. Изучить бы их… Миниатюрный нос, с легкими веснушками на фарфоровой коже и тонкие губы, что сейчас изогнулись в оскале, обнажая острые клыки. Взгляд алых глаз скользнул дальше: на тонкую шею, скрытую за бежевой рубашкой, поверх которой было лиловое хаори, с мелкими, неуклюже вышитыми цветами фрезия по концам, скрывающее в себе утонченную фигуру и под цвет рубахи, такие же штаны. Стопы были босы и от этого ученый не сдержал тихого фырка. Ну надо же. И правду чудик. А за спиной продолжали мерно покачиваться восемь лисьих хвостов. Сенку никогда не верил в призраков, паранормальные явления и колдовство. Всему в этом мире было объяснение. Всё было подвластно науке. И всё имело свою логику. Все “магические “ действия, происходящие в Бермудском треугольнике, не больше чем миф, навязанный поп-культурой. Сказка. Все загадки, которые приписывают этому району, были развеяны логическими объяснениями. На самом деле, ни одно судно или летательный аппарат НАСА не исчезает без следа - каждый случай имеет рациональное объяснение. Инопланетян не существовало, а если и были, то явно не те, которые обычно представлял народ, не в их солнечной системе и явно с огромным отсутствием интереса к Земле. А все эти колдовские трюки и гадание были просто игрой разума и желанием людей верить во что-то, чего нет. Банальный принцип психологии человека, (хоть Сенку и недолюбливал эту лженауку, без точных и понятных данных, скрипя сердцем он всё же признавал, что даже там были полезные открытия). Но как можно было тогда объяснить то, что сейчас видел перед собой парень? Сенку не знал. Но ему до зуда в ладонях хотелось вскрыть, изучить, и самолично узнать как это всё работало. О, он явно был бы первым ученым познавшим тайны “мистики”. - Я пришел за сумкой. - Четко, спокойно и без лишних слов. Самое то, чтобы удивить своего собеседника, заставив его широко распахнуть свои восхитительные глаза. — Что..? — Ты тупой или глухой? Сумка говорю, вчера потерял её где-то здесь.- Причитает ученый с явной насмешкой в голосе, щурит свои яркие глаза так хищно, как будто и не перед ним сейчас стоял тот, кого существовать по логике не должно. По ещё больше округлившимся глазам, что излучали искренний шок вперемешку с гневом, стало сразу ясно, как глубоко было задето эго собеседника. Тот тихо зарычал, обнажая клычки - о Ньютон, Сенку слишком не терпелось их потрогать и на практике понять, насколько они остры - и хотел было схватить нерадивого человека за его наглую рожу, оставив пару таких красочных шрамов, но вовремя остановился. Не благостно было так поступать. — Какого черта? То есть, ты серьезно вернулся в лес, где чуть не умер, просто за сумкой? - Ёкай посмотрел на него как на истинного полоумного, отряхивая руки, которыми касался его, как от грязи. «Какие мы нежные и обидчивые.» - пронеслось в мыслях ученого, наблюдающего за таким ярким жестом пренебрежения. - Ага. — И зачем она тебе? — Там палладий. - Лис встретил его непонимающе вздернутыми бровями. - Металл такой, блестящий, твердый. Нужен мне в исследованиях. Так что, у тебе остается только идти со мной на её поиски или же смотреть, как я разгуливают тут по лесу. Ёкай уставился на Сенку со смесью раздражения и подозрения на лице. - Очень хорошо, - наконец неохотно выплюнул он. - отлично. Пойдем поищем твою драгоценную сумку, идиот. - С этими словами он развернулся и, не сказав больше ни слова, зашагал вглубь леса. Ученый поспешил за ним. «Шустрый. А на первый взгляд так и не скажешь.» Их шаги мягко отдавались эхом, отбиваясь от деревьев, пока они продвигались вперед через море шуршащих зеленых листьев и ветвей, мягко касающихся лиц. Взгляд алых глаз без устали бегал по округе в поиске пропажи, каждый раз замечая мельтешение кицунэ боковым зрением. Тот просто бродил рядом: рассматривал полевые цветы, делал вид активной деятельность, на самом деле ища четырехлистный клевер в траве, когда заметил как пристально смотрит Сенку, морщился на паутину, что изредка путалась в хвостах и, в общем-то, очевидно не собирался ему помогать. Да и сам Сенку ничуть не лучше. Большая часть его внимания была уделена пушистым отросткам. Их так хотелось коснуться, что руки чесались, а иногда и вовсе жили своей жизнью невольно тянувшись зарыться в мех. (За что довольно несправедливо, по мнению самого ученого, получал по ладоням когтистой рукой.) Изучить бы их. Такие хвосты у человека это чисто биологически невозможно и от этого ему хотелось просветить его рентгеном, вскрыть, исследовать ДНК чтобы узнать, какая генетическая мутация или засекреченные опыты учёных поспособствовали появлению таких причудливых отростков. Существует конечно явление, носящие названия атавизм, когда у отдельной особи конкретного вида появляются признаки, утраченные в ходе эволюции, но при данной генетической мутации хвост человека скорее напоминает мышиный, он покрыт кожей и не достигает в длину больше тридцати сантиметров, что, очевидно, не этот случай. Всё это, совершенно не поддавалось научным объяснениям. И Сенку было проще поверить, что это просто очередная его галлюцинация от недостатка сна, но галлюцинации не могут физически воздействовать на человека. Ишигами вздыхает, потирая переносицу. Они уже битый час бродили по лесу, обошли каждый уголок, до которого лис дал ему дойти, даже прошли сквозь ручей и вновь зашли в пещеру, но ничего. Абсолютно ни-че-го. Как же бесит. Гневный взгляд ученого пронзил ёкая, пока сам парень медленно подходил ближе, стискивая зубы до скрипа. Этот лис явно что-то знал, но не говорил. Ну и пусть. У Сенку появился новый план. Мозолистые ладони грубо сжали воротник хаори, притягивая перепуганного, как бы тот не храбрился, лиса ближе к лицу молодого ученого. Под таким пристальным взглядом алых, горящих безумием глаз, что, казалось, препарировали без ножа, Ген чувствовал себя неуютно. Беспомощно. Они словно затягивали с собой в пучину безумства, открывали для Асагири его собственный, персональный ад, с чертями и котлами. Он бы даже посмеялся от этой мысли, если бы не крепкая хватка казалось бы, хилого учёного. Какого вообще черта он, проживший на этой планете больше любого жалкого человечишки, являясь мифом и загадкой для всего мира, сейчас как мелкий грызун дрожал перед огромным хищником? Гену это не нравиться. Да и никогда не нравилось, но жизнь, злая сука, снова свела с тем, кто заставляет его поджать хвосты. — Ну, раз мою драгоценную сумку найти не удалось, то ты сполна заменишь её ценность, своей. - Лукавая ухмылочка расползается по грешному лицу, когда он протянул лиса еще ближе практически касаясь его носа своим. - Будешь моим подопытным, лис. Ген сглатывает. Не будь они в столь сложной ситуации, он бы даже посчитал их компрометирующую позу довольно сексуальной, всё же Сенку был красив собой; с этими жилистыми руками, поджаристой кожей и, конечно, глазами. Ох, эти глаза с чертями были пиком геновского грехопадения как личности. Взяв под контроль заплетающийся язык, Асагири ухмыляется в ответ зубасто. — А не слишком ли ты наглый, человек? —Нет. И Сенку. —А? — Меня зовут Сенку, а не человек. -Насмешливо хмыкает в ответ этот самый Сенку, вызывая у Гена новую волну раздражения. Серьезно, этот парень умел говорить без насмешек? Лис так-то старше его на пару веков. Никакого уважения! Да и зачем ему имя этого чудного человека? Холод резко прошиб насквозь, поднимая шерсть дыбом, стоило только почувствовать кончики пальцев научника на своей шее. Блять. Ген вздрогнул, моментально оказываясь в паре метров впереди. Сердце бешено стучало. Гонимым адреналином. — Хм, получает твои молекулы расщепляются и перебираются в другом месте. Лис удивленно хлопает своими кобальтовыми глазами, а после в ужасе отходит назад. - О чем ты? Ген честно пытался вникнуть в слова, что вылетали из уст этого парня. Напрягал свои извилины, вылавливая оттуда хоть какую-то похожую информацию, но все было тщетно. Информация нагло утекала сквозь пальцы, мозг отказывался усваивать столько непонятных слов и оставалось только как идиот молчать, хлопая глазами, да иногда открывать рот подобно рыбке. Когда люди успели стать такими умными? Неужели Асагири пропустил настолько много нового, пока шатался по лесу? Последний раз, когда он видел детей и людские учебники, было лет пятьдесят назад, когда школа еще цвела всеми красками, слышался детский смех, а деревенька недалеко процветала. Воспоминания о том, как он ловко поднимался на ветки могучего клёна, прячась средь листвы, чтобы подслушать уроки, были столь свежи, что отдавались болезненной нежностью в груди. Жаль этого больше не было. После того пожара, школу закрыли, а так как ближайшие километров пять не было ни одной другой, многие семьи оставили свои дома перебравшись основательно в город, остались только пару стариков, которых ёкай мог видеть каждое утро рядом с колодцем, но и они с течением времени пропали. Ген искренне не хотел даже задумываться над их смертью. Хотелось по-детски наивно думать, что те и дальше живут себе свою мирную жизнь в более хорошем месте. Тот самый клён тоже со временем стал медленно умирать без должной заботы и ухода. Наблюдать, как тот медленно чах, загибаясь под напором хвори, медленно теряя свои прекрасные листья, а после и покрываясь белыми грибами, было невыносимо. И лишь из-за этого, в один дождливый день, (казалось, природа плакала в тот день вместе с ним.) набравшись сил, лис срубил пострадавшее дерево. Из марева воспоминаний, его вывел хрипловатый голос ученого. — …. всё состоит из молекул и атомов. Если их расщепить и снова собрать в другом место, можно перенестись из точки А в точку Б довольно быстро. Возможно, твоя телепортации именно этим и является. — Подожди! Подожди, Сенку-чан! А если что-то соберется не так!? Я уже не буду собой? - Размахивает панически руками ёкай, широко раскрывая свои косые глаза, отчего появляются едва заметные складочки на его фарфоровой коже. Тонкое тело так сильно подрагивает, подобно листу на ветру, от чего Ишигами даже на мгновение его жалко. Лишь на мгновение, потому что тот плел слишком очевидный бред. Нет, серьезно, что за хрень? - Ты сам сказал, что мы состоим из молекул. А если пропажи одной макромолекулы хватит чтобы вся моя личность пошла под откос? Или же и вовсе убило!! — Бред сивой кобылы, лис. Летальный исход в ходе отсутствия одной макромолекулы или их неправильного сбора конечно возможен, но вот изменить твою личность - точно нет. - Ишигами стучит себя по виску, ухмыляясь. - Разве что оставить умственно недееспособной палкой на всю жизнь. Ген рядом с ним крупно вздрагивает. (В какой раз уже?) а Сенку просто преспокойно плюхается на траву, доставая из закромов блокнот с ручной, судорожно записывая полученную информацию. Ну не нанимался он в няньки какой-то мифической хтони, чтобы успокаивать после краткого экзистенциального кризиса. Сам справится, не маленький. Проходят долгие секунды тяжелого молчания, пока Сенку с занесенной для письма рукой резко не останавливается, вглядываясь в свои собственные записи и формулы. Он долго смотрит на них, потом приводит тяжелый взгляд на Гена. У того аж волосы не только на затылке дыбом встали. — ... или это больше квантовая.. - Сенку задумчиво прикладывает два пальца к губам, думая и даже не замечая ошалевшего взгляда Гена, у которого, кажется, такими темпами поседеет вторая часть головы. — ...что?? Сенку, дружек, о чем ты, черт возьми, говоришь? — Просто понял, какую великую глупость сказал, сравнив твою телепортацию с молекулярной, когда это определенно квантовая. - буркнул парень, делая быстрые пометки. Было довольно поздно, свет заходящего солнца освещал своим золотом все поверхности Японии, награждая людей в последний раз перед холодом ночи своими теплыми лучами. Те пробирались сквозь кроны деревьев, пропуская лишь часть, но даже этого хватило, чтобы цветы потянулись за ними в последний раз. Парень потянулся, разминая затекшие мышцы, похрустев шеей. Взгляд невольно упал на лиса, что нежась в уходящих лучах тепла, тихо посапывал, прислонившись к могучему дубу. Фарфоровая кожа засияла еще сильнее, создавая ореол сказочности вокруг этого космического создания. Сенку даже окрестил бы его ангельским, если б ощущение чужих когтей всё ещё не так отчетливо чувствовалось на коже. Поистине нереальный. Исследовать бы его. Ученый хмыкает своим же мыслям и тихо, дабы не потревожить чужой сон, выходит с небольшой поляны на тропу, к выходу из леса. На сегодня с него хватит приключений.

——

Если это правда так, то многое объяснялось. При телепортации Гена не было видно никаких изменений в пространстве; да, конечно молекулы абсолютно незаметны человеческому глазу, но такой большой объем должен был оставить хоть какой-то шлейф, хоть как-то сотрясти пространство. Этого не было. Он просто перемещался от одной точки в другую, со скоростью звука. Не иначе как квантовое запутывание. Сенку мог бы приплести сюда ещё и кротовые норы, эффект был довольно похож, но в пределах земли - не реален, да и это всего лишь теория. Ох, как же волнительно! Алые очи ученого загорелись ярче, разжигая огонь в своей преисподни маниакальным желанием познать всё. Кровь внутри бурлила, заставляя тело нервно вибрировать от желания высвободить поднявшийся дофамин, а голову забиться ещё большим количеством мыслей и решений. Сенку без задней мысли записывает абсолютно все свои идеи и наработки, уже представляя лицо Ксено, стоит тому только их прочитать. Он уверен, что тот будет взволнован не меньше его самого. В приподнятом настроении он даже не сразу замечает, как темнота ночи сменилась утренней зарей, а телефон активно начал напоминать о себе, хоть внутренние часы парня и без этого отлично работали. Просто привычка после совместной жизни с Рюсуем. Ишигами подавляет зевок, вставая за чашкой чая, перед тем, как отправиться в лабораторию, уже представляя, как будет игнорировать смешки Хрома, как запнувшись об что-то болезненно падает на колени. Сумка. С палладием. Та самая, которую он так активно искал вчера. Губы сами собой растягиваются в легком оскале, стоит ему поднять сумку за отремонтированную лиловыми нитками, лямку. — О, он же не надеется, что я так просто отстану..