Огненный снег

Этна. 734 год от начала Колонизации. - По собственной ли воле, без принуждения, не обещаясь иному мужу, имея на то полное и абсолютное согласие, вступаете вы в брак? Зычный голос Председателя канцелярии гражданских дел звучал мощно, поражая присутствующих глубокими нотами. «Будь он музыкантом, стадионы бы собирал, - подумалось Марку. - С других планет на его концерты прилетали бы, не скупясь на перелет.» Неизвестно, задумывался ли господин Председатель о музыкальной карьере, сейчас же его голос звенел в просторном зале Большого дворца бракосочетаний, где не менее двух сотен гостей собрались, чтобы поздравить вступающих в брачный союз Маркуса Абрахама Адлера и Джейсона Ламберта. Две сотни гостей… Церемония весьма скромная, учитывая, что браком сочетался представитель императорской фамилии. Марк плохо помнил свадьбу родного брата — он тогда мелкий совсем был, - но информацию об этом торжестве легко можно было найти в Поларской сети, на официальном сайте императора так уж точно. Более полутора тысяч человек… Марк как-то спросил брата: «Где ты их всех рассаживал-то во время торжественного свадебного ужина?» Парадный зал императорского дворца едва ли мог вместить тысячу гостей. На что император ответил: «А кто сказал, что все они сидели?» Разумеется, многие из тех, кто посетил свадьбу Ксандра и Киры, ограничились простым поздравлением и пожеланием долгих счастливых лет, после чего покинули торжественную церемонию. А дальше, в увеселениях, что длились целую неделю, участвовали уже самые близкие. Человек триста… Всего ничего… Сейчас же никаких особых развлечений не планировалось. Новоявленные супруги — причем совершенно друг с другом не сговариваясь — настояли на скромной брачной церемонии и скромном же банкете после. Паук на собственную свадьбу даже нарядиться не пожелал. В отличие от Марка, обливающегося потом в парадном мундире, сверкающим серебром эполет и бриллиантовым блеском наград, Джей одет был в простой светлый костюм, и Маркус Абрахам голову бы прозакладывал, споря о том, что ткань, из которой этот самый костюм был пошит, привезена со старой Земли. Только там выпускали такой материал — мягкий, легкий, дышащий. Только там, на старушке-Земле, все еще выращивали хлопок, лен и прочие культуры, которые нигде в их Галактике более не произрастали. Даже Флора — щедрая дарами природы — и та не могла выпускать ничего подобного. Земля… Сейчас трудно было поверить, что когда-то эта во всех смыслах уникальная планета едва не вымерла, как до и после нее множество других, когда-то населенных живыми существами. Люди… Их неуемные амбиции рано или поздно привели бы к гибели всего сущего, включая человека, если бы кому-то из тогда живущих не пришла в голову идея начать Колонизацию. Созвездие Змееносца — единственное во Вселенной место, известное на тот момент, было пригодно для проживания человеческого рода. К планетам созвездия сотни лет назад выдвинулись первые разведчики, чтобы наверняка определить — смогут ли люди выжить так далеко от своей родной Земли. И началась Великая Колонизация. Миллионы людей покинули Землю, чтобы уже никогда не вернуться. Планета, которой грозила гибель от перенаселения, постепенно пустела, а новые земли дарили своим обитателям новые возможности: взять хотя бы Этну - на доходы с одного только эрионита живет и процветает. А Флора… Впрочем, не о ней речь… Так вот, Земля пустела. И кому-то в голову пришла еще одна гениальная идея — а почему бы не превратить матерь всего рода человеческого в своеобразный музей — громадный, как сама планета? Были назначены Хранители — из числа самих землян и самых уважаемых представителей всех девяти планет созвездия Змееносца. Они-то и стали следить за тем, чтобы Земля оставалась в первозданном виде — ее материки, моря, океаны, пустыни опять же… Немногочисленные жители, не пожелавшие примкнуть к колонизаторам, вполне себе довольны были своей единственной, по сути, работой — обеспечивать сохранность родной планеты и обслуживать инопланетных туристов, что прилетали на Землю насладиться её бесчисленными красотами и углубиться в глубины истории. Уникальный проект — других подобных в истории человечества не было — и уникальность в первую очередь в том состояла, что все девять новых планет и одна старая смогли — в кои-то веки — между собой договориться. Просто договориться, мирно и спокойно, не пуская в ход дипломатические уловки или военные столкновения. Так сохранилась Земля. И Марк Абрахам — никогда, кстати, матерь-Землю не посещавший — частенько задумывался: если вдруг родному Полару будет грозить опасность уничтожения, встанут ли соседи все разом за то, чтобы планету сохранить? Что-то в конфликт с Этной никто не вмешивался, а эта война хрен знает сколько времени длилась. Ну да слава всем богам — если они существуют — что все в конце концов завершилось миром. И межпланетным династическим браком. Говорили о том, что на Земле еще сохранились традиции проводить брачные церемонии согласно религиозным верованиям. Марк понятия не имел, как это все происходит, для него, не ударяющегося в религию, все это казалось несколько диким и каким-то… Старомодным что ли? Впрочем, не менее диким он считал саму суть династического брака — когда двоих едва знакомых людей называют супругами только потому, что это выгодно… В данном случае их брак был выгоден тысячам и тысячам этнийцев и поларцев, которые, наконец-то, перестанут убивать друг друга, так что Адлер на вопрос Председателя канцелярии гражданских дел — по доброй ли воле и все такое… - отвечал честно: - Да. И метнул быстрый взгляд на стоящего по левую руку Джейсона Ламберта, как тот поморщился слегка, пока уважаемый Председатель спрашивал его о том же самом. Марку вообще нравилось смотреть на Джея. Внешностью Паука природа не обделила, и не нужно было специально посещать какой-нибудь музей живописи, если ты хотел насладиться прекрасным — достаточно было подольше посмотреть на того, кто скоро станет тебе законным супругом. Вот только по-настоящему мужьями они не станут — Джей явно дал понять, что не намерен консумировать брак, да и Марк, признаться, не стремился к тому, чтобы близость мужу навязывать. Зная о том, что и телом, и сердцем Джейсон принадлежит другому. Кстати, где он? Марк не заметил на сегодняшней церемонии Терренса Гордона — верного телохранителя и по совместительству любовника его мужа. Любовника, черт дери! Осознавать это было странно и как-то неправильно. Впрочем, в их браке ничего правильного нет, одни только странности. Сегодня охраной торжественного мероприятия занималась гвардия Его Величества Императора Ксандра и сотрудники спецслужб, входившие в подчинение Тайной канцелярии самого Паука, поэтому в личном охраннике у Джея вроде как не было необходимости. Так что немудрено, что Терренс на свадьбу к любимому не пришел. Адлер на его месте так же поступил бы. Но Марк — к счастью или наоборот — на месте Гордона не был. И тем не менее именно он, а не тот, кто на сердце и тело Джейсона все права имел, брал сегодня Джейсона в законные мужья. Странно? Не в их странном мире. Свое «Да» Джейсон произнес так же твердо, как и Маркус Абрахам — не медля и не раздумывая. Хотя, отвечая так, явно кривил душой — другому мужу Джей как раз таки обещался — но в том, что Паук может лгать мастерски, ни для кого секретом не было. - Прошу соединить ваши руки, - проговорил ведущий церемонии, удостоверившись, что стоящие перед ним мужчины по доброй воле вступают в законный брак. Марк протянул вперед левую руку, и встретил легким пожатием пальцы правой руки Джея. «Руки у него красивые», - подумал Марк, а следом пришла мысль о том, как эти длинные сильные пальцы могли бы ласкать… Адлер приказал себе заткнуться. Этим утром и этой ночью Джейсон наверняка ласкал Терренса Гордона, по крайней мере его видок — затраханный чутка — об этом не просто говорил - во всю кричал. Джей выглядел невыспавшимся, немного уставшим и каким-то… Балдежным что ли? Как будто курнул чего-то… Чего-то такого, что в изобилии произрастало на Флоре, и от чего голова становилась пустая-пустая, а тело легким-прелегким. А еще Джейсон пах как-то… Совсем не так, как вчера, когда они с Марком по оранжерее гуляли. Тогда сквозь тяжелый запах экзотических цветов и влажной почвы Марк смог уловить аромат, исходящий от будущего супруга. Пах Джейсон как-то так… Как будто рядом с тобой вулкан извергается. Маркус Абрахам всего один раз в жизни наблюдал извержение, и, прогуливаясь с Джеем мимо цветущих деревьев, увитых лианами, ловил себя на мысли, что от Паука исходит именно такой вот острый и горячий запах. Он все одергивал себя, когда понимал, что старается принюхаться, различить — что же это за необычный аромат такой? Чуть ли не за шкирку себя от будущего мужа оттаскивал. И понимал, что вот такой — острый, горячий, опасный в конце концов — и должен быть тот, кого Пауком прозвали. Неделю назад, когда Маркус Абрахам со своим закадычным дружком Тайлером в «Корсаре» накидался «огненным снегом», Тай принялся показывать «Айсбергу» разные видосы, что Поларская сеть бережно хранила в своих электронных запасниках. Ролики, которые профессиональную деятельность Паука запечатлели - из тех, что доступны были для обычных пользователей — к секретным файлам доступа у Тайлера Нэша не было, должность не позволяла. Зато таковой был у Марка. И позже, у себя дома, протрезвев слегка, он открыл видео, от просмотра которого у видавшего виды командира Дикой эскадрильи волосы на всех местах зашевелились. На первый взгляд, ничего особенного в том видео-файле не было. Обычный для Этны бунт заключенных в одном из лагерей, расположенном вблизи вулкана. Узники добывали эрионит — и это был самый дешевый способ, какой только мог быть в распоряжении правительства Этны. Необычным было то, что на этот раз руководил подавлением мятежа Джейсон Ламберт лично. И хотя не по статусу Пауку было заключенных усмирять, однако, тот почему-то вписался в эту канитель. Может, руки чесались кому-то навалять — Джей две недели тому как потерял второго мужа, и желание выплеснуть таким вот образом горе было понятно. А может, что-то другое было причиной, но как бы то ни было, Паук полетел в бунтующую колонию. К тому моменту, когда спецназ Этны окружил бунтовщиков, те смогли захватить охрану, и силовики не без оснований подозревали, что кто-то из надсмотрщиков мог помогать заключенным, иначе как бы они могли вырубить защитное магнитное поле во всем лагере? К тому же восставшие убили начальника лагеря. Требования узников были просты традиционны. Свободу и межпланетный челнок — наверняка ублюдки хотели затеряться среди многочисленных пиратских банд, обитавших тут и там по мелким планетоидам созвездия Змееносца. Штурм начался, как только личный флаер Председателя тайной канцелярии приземлился на стоянке возле лагеря, и Джей покинул борт в полном боевом облачении: костюм с повышенной степенью защиты от возгорания — без него никуда, вулкан рядом, баллистический шлем, маска, гарнитура связи, автоматический импульсар в руках, еще один — поменьше — в набедренной кобуре, лазерный кнут за спиной… Этим кнутом Джей задушил зачинщика, подбившего заключенных на мятеж. Когда все было кончено, и спецназ взял восставших в кольцо, Ламберт одним точным движением руки позволил лазерному кнуту обвиться вокруг шеи мерзавца, и, невзирая на слезы и мольбы о пощаде, Джей все сильнее и сильнее затягивал удавку, пока главный среди восставших не рухнул к ногам Паука, едва живой, а вскоре и вовсе отдал богу душу, пуская горлом кровавые пузыри. После Джейсон убрал кнут в специальное крепление на спине так просто и буднично, как будто не человека только что придушил, а комара прихлопнул. И отдал четким жестом приказ своим людям вывести заключенных из внутреннего двора тюрьмы. И если Марк думал, что это удушение будет самой суровой карой, которая постигла в тот день бунтовщиков, то он ошибся. Еще как ошибся! Едва восставшие оказались за периметром лагеря — пусть пока что под прицелом бойцов спецназа, - Джей сорвал с себя защитную маску, как будто та мешала ему дышать, и произнес громко и яростно: - Вы хотели свободы?! Тишина была ему ответом. Бунтующие люди, осознав, что их бой проигран, подавленно молчали. - Вы хотели её? - Повторил свой вопрос Ламберт. - Ну так наслаждайтесь, сукины дети! Несколько десятков пар воспаленных глаз уставились на Председателя Тайной канцелярии в полнейшем непонимании, и тот с охотой пояснил: - Вот она — ваша свобода. С этого момента вы не сможете вернуться в лагерь. Но и корабль, чтобы скрыться, вы, черти, не получите. Хотите жить — топайте к ближайшему оазису пешком. Кто дойдет — тот помилован. Кто не дойдет — сдохнет в песках. И когда до заключенных дошел весь ужас их положения — пересечь пустыни Этны и остаться в живых еще никому не удавалось, - Джейсон продолжил: - Никто из вас не дойдет. И молча отправился к своему флаеру, слыша за спиной проклятья, что посылали ему вслед те немногие, кому не посчастливилось умереть от выстрела импульсара спецназа. Не сказать, что Марк преисполнился жалости к этим неизвестным ему отщепенцам, которые несомненно сгинули в пустыне — пески Этны безжалостны к тем, кто попадал в их знойное царство. Да и тех, кто вынужден был в этих самых песках издохнуть, вряд ли можно было назвать невинными жертвами жестокой воли садиста-Паука — в этнийских тюрьмах какой только сброд не содержался. И то хладнокровие, даже некоторое безразличие, с каким Джейсон отправил людей на смерть — страшную, мучительную смерть — не то чтобы пугало видавшего виды «Айсберга». Скорее, такое поведение Ламберта еще раз подтверждало то, что Марку и так было известно — Паук не просто опасен, он знает, что ему любое проявление жестокости может сойти с рук, а потому опасен вдвойне. Ведь сам факт того, что кто-то из паучьей свиты снял видео расправы над заключенными, да не просто снял, а позволил видеофайлу попасть пусть и не на всеобщее обозрение, но сделал его доступным для просмотра некоторым посвященным — Марку Абрахаму, например — говорило лишь об одном: Джейсона совершенно не волнует то, что его могут уличить в совершении преступления: кто он такой, чтобы убивать людей без суда и следствия, а еще пару десятков человек оставлять в песках без еды и питья? Джею не просто наплевать на то, что о его излишней жестокости станет известно — он именно этого и добивается. Этот видеофайл — что как не предупреждение врагам Этны? Если Паук может творить подобное со своим народом, то что он сделает с теми, кого считает чужаками? Или же это у Марка разыгралось воображение, и он надумал себе того, чего нет, а Джей всего лишь был жестоким в своей безнаказанности ублюдком? Вот только… Только вчера, прогуливаясь с Джейсоном по оранжерее, Марк, как ни старался, не смог отыскать у без пяти минут законного мужа хотя бы каплю той страшной в своей обыденности, какой-то даже привычной для Джея жестокости, которую тот демонстрировал перед взбунтовавшимися заключенными. Среди растений — чего только не было в огромной, на взгляд Адлера, оранжерее: и диковинные цветы, и неизвестные ему деревца, и ветвистые лианы, оплетающие эти самые деревья, словно прочные канаты — Джей казался тихим, мирным интеллигентом, эдаким вчерашним выпускником какой-нибудь заштатной академии словесности. Он бродил среди пышной зелени, время от времени рассеянно подсказывая Марку название того или иного растения, погруженный в себя настолько, что Адлер испытывал какие-то непривычно для самого себя смешанные чувства — хотелось встряхнуть этого замкнутого, на все пуговички застегнутого задрота, хотелось понять, как этот человек может так легко… - легко ли?.. - перевоплощаться в того опасного командующего отрядом бойцов специального назначения, для которого человека лазерным кнутом придушить — как иному высморкаться. А с другой стороны — не хотелось Джейсона дергать, от созерцания любимых его растений отвлекать. Иногда, когда они оба замирали перед каким-нибудь очередным цветком, Маркус Абрахам наблюдал, как Джей расцветал теплой улыбкой, и, возможно, он сравнил бы Ламберта с одним из этих редких экзотичных цветов — тот был красив и в то же время ранить мог так же, как, например, ликорис*, если бы сравнение такое не отдавало бы пошлостью дамских романов. В общем, Марк тогда так и не понял — доволен ли он остался прогулкой по оранжерее или же нет. Недовольство вызывал тот факт, что он никак не мог определиться в своем отношении к тому, кого завтра должен был назвать своим мужем. Рядом с Джеем было… Некомфортно. И не только потому, что в голове Марка то и дело всплывало то самое видео расправы над заключенными. Создавалось ощущение, что Джейсон едва ли не из последних сил терпит присутствие Марка Абрахама рядом с собой, как будто Паук еле сдерживается, чтобы не прогнать Адлера прочь. И ведь внешне Джей был сама любезность. Но Марк чувствовал, каждым волоском на теле ощущал, словно электрическое поле образовалось вокруг высокой, стройной фигуры Джейсона Ламберта — подойди чуть ближе, протяни руку, и получишь разряд током. Вот как, скажите, с этим, прости господи, трансформатором браком сочетаться? Марк уж и сам хотел сбежать. Извиниться, сославшись на неотложные дела — не на головную же боль ссылаться, чай, не барышня, - и свалить из оранжереи, где все пропитано душной влажностью, тяжелым запахом цветов и еще более тяжелой неприязнью Ламберта. Повод покинуть Джея возник внезапно и откуда не ждали. Марк с Джейсоном остановились, чтобы Адлер смог получше рассмотреть невзрачные на первый взгляд бутоны какого-то низкого деревца, как вдруг оба услышали идущий откуда-то со стороны подсобных помещений скрип, затем громкое «Апч-хи!» и последовавшее за чиханием крепкое ругательство, произнесенное довольно громко. Будущие супруги удивленно переглянулись, и Марк пожал плечами — типа понятия не имею, кто там у тебя в подсобке чертыхается. Впрочем, через секунду последовало очередное: «Черти бы драли гребаный замОк!» и Маркус Абрахам только глаза закатил, узнав голос любимого племянника. - Оливер! - строго произнес Адлер, пробираясь сквозь колючие ветки к двери, ведущей, по всей видимости, в техническое помещение. - Олли, ты что там делаешь? - Мааарк! - обрадованно закричал через дверь наследник поларского престола. - Марк, вытащи меня! Адлер взглянул на будущего супруга вопросительно — дескать, как открыть чертову дверь? На что тот, ни слова не произнося, коснулся браслета, активировав нужную программу, и ввел несложную цифровую комбинацию, выпуская узника подсобки. - Могу я узнать, как вы здесь оказались, молодой человек? - строго спросил Джейсон, с интересом разглядывая неизвестно как оказавшегося там, где его не должно было быть, Оливера. - Я тут… Гулял… - ответил Олли, нахально уставившись на дядю и его жениха, и потёр ладонями полыхающие уши. И горели они вовсе не от стыда за то, что обладатель этих самых ушей без разрешения забрел в техническое помещение, а от того, что был пойман. - Вы гуляли в машинном зале, где находится оборудование, снабжающее водой оранжерею Верховного канцлера? - уточнил Джейсон. - Ну… Мне хотелось посмотреть, как устроены все эти штуки, которые поливают тут… цветочки, в общем… - Цветочки… - повторил Джей и вздохнул как-то так, что непонятно было — сердится он на Оливера или поступок императорского сына его забавляет. - У вас тут все такое… Красивенькое! - восхищенно огляделся вокруг Олли. - У нас на Поларе такую красоту посади — через неделю сдохнет! Ну и это… В общем, мне интересно стало, как оно все тут работает. И внутрь-то я попал - замок-то с внешней стороны разблокировать - плевое дело, а вот выбраться… Джейсон открыл было рот, чтобы ответствовать неугомонному недо-шпиону, как тот выпалил, не дождавшись пояснений: - А! Ну конечно! Это хитрость такая - внутрь человека запустить, да и замуровать, чтобы тот выйти не смог. Да? Ламберт промолчал, из чего оба - Марк и его племянник, сделали вывод, что догадка Олли верна. Адлер задумку оценил по достоинству. Только вот зачем такие ухищрения в простой подсобке в оранжерее? Но, вспомнив, сколько покушений пережили Верховный Канцлер и его сыновья, согласился с тем, что предосторожность эта не была излишней. - В следующий раз, молодой человек, прежде чем что-то разблокировать, подумайте, вдруг вы сами окажетесь заблокированным? - назидательным тоном произнес Джейсон, и Олли взглянул на говорившего с выражением «старый занудный задрот», которое Марк не раз видел на лице беспокойного племянника. - Марш отсюда! - скомандовал Адлер. - Найди Тайлера! Я велел ему приглядывать за тобой, паршивцем! - Вот еще! - Насупился Его высочество. - Нахрена ж за мной приглядывать? Я что — беспомощный какой-нибудь? - За языком следи! - предупредил Марк юного нахала. - Что подумают о нас хозяева дома? Мало того, что ты шляешься там, где не положено, так еще и матюкаешься… - Можно подумать, ты у нас — образец добродетели! - Огрызнулся наследный принц. - И вообще… Оливер вдруг как-то весь поник, опустил плечи, уставил в пол ярко-голубые, нахальные до невозможности глаза. - И вообще, зачем мне Тай? Он на меня все равно внимания ноль… - Ладно! - сжалился над узником подсобки Марк. - Пойдем, я провожу тебя в комнаты, которые любезно выделил нам Верховный канцлер. Они, кажется, в восточном крыле? С этими словами Адлер обернулся на Джейсона, желая получить от него подтверждение своих слов, и в то же самое время сделал шаг назад, прежде хватая племянника за руку с твердым намерением как можно быстрее отвести его подальше от Паука. Разумеется, Марк не думал, что Джей может всерьез рассердиться на непоседливого мальчишку за то, что тот забрел туда, куда ему забредать не полагается, но… Похоже, это чертово «но» Маркус Абрахам всегда будет упоминать, говоря о Джейсоне Ламберте. - Так в восточном? - переспросил Марк, делая еще один шаг назад, не отрывая при этом взгляда от красивого, хотя несколько раздраженного, лица будущего мужа. - Осторожно! - Негромко вскрикнул Джей вместо того, чтобы ответить на вопрос. - Там… Но Марк уже приземлился на пятую точку, обзываясь на самого себя неуклюжим идиотом и потирая ушибленную вдобавок щиколотку. - … коряга… - закончил предложение Джейсон, протягивая Марку руку, чтобы помочь ему подняться. - Я сам, - буркнул Марк, стараясь не кряхтеть, когда будет принимать вертикальное положение. Хотелось выглядеть в глазах Джейсона… Изящно. Но, судя по тому, что Ламберт едва ли глаза не закатывал, а Оливер за спиной дядюшки мерзко подхихикивал, было понятно — ни о каком изяществе и речи не идет.

***

Конфуз в оранжерее вспоминать сегодня, во время брачной церемонии, не хотелось, но все же Марк не смог удержаться от того, чтобы лишний раз себя не уколоть — в тот момент, когда их пальцы встретились, как того требовал свадебный обряд, — надо же было свалиться чуть ли не под ноги чертовому Пауку?! Председатель канцелярии гражданских дел обвил запястья новобрачных белой лентой — символом любви и долголетия, - после чего Марк и Джейсон, разрезав свадебную ленту пополам и спрятав каждый свою половину в карман, по очереди приложили ладони к выведенному на голографический экран брачному договору, тем самым давая их браку законную силу. Господину Председателю оставалось только поздравить новоиспеченных супругов и произнести традиционное: - Можете поцеловать друг друга! И под громкие аплодисменты двухсот присутствующих Марк шагнул навстречу мужу и, не встречая сопротивления — отчего-то он думал, что Джей может заартачиться и вместо поцелуя позволить Марку всего лишь пожать руку или что-то в этом духе, - осторожно привлек к себе Джейсона, легко удерживая того за талию. - Какой поцелуй ты хочешь? - шепнул Маркус Абрахам, на какую-то секунду зависая, разглядывая мягкие, розовые губы мужа. - Настоящий или «у нас фиктивный брак и это просто фиктивный целомудренный поцелуй, который вообще ничего не значит»? - Заткнись! - оборвал его Джейсон и поцеловал сам, чем еще раз удивил Адлера. Тому казалось, что Джей не из тех, кто проявляет в таких делах инициативу. Поцелуй был… Не фиктивным, уж точно нет. Но и настоящим — таким, когда можно сплетаться языками, не встречая сопротивления, когда можно облизывать друг другу губы и сталкиваться зубами, таким, когда ты все боишься задохнуться и не понимаешь, как это в легких хватает воздуха — ведь время идет, а вы все не можете оторваться друг от друга — этот поцелуй тоже не был. Джейсон просто накрыл губы Марка своими, так, как будто пробовал на вкус спелую, сочную сливу, слегка нажал, вовлекая мужа в поцелуй, причмокнул, чуть изменил наклон головы и снова повторил это движение губами, как будто и правда пытался распробовать, насколько вкусным окажется поцелуй. Насколько вкусным окажется сам Марк. И, наконец, отстранился, так быстро, что Маркус так и не понял — остался ли муж доволен тем, что он только что попробовал. Ламберт отстранился, и Марку стало как-то… Неуютно. Стоя рядом с мужем, обнимая стройную талию, купаясь в его тяжелом, очень горячем, очень мужском запахе — Адлер так и не понял, что же это за парфюм такой? - чувствуя, как мягкие губы ласкают и нежат, Марку было… Ему было настолько комфортно, как будто он каждый день только и делал, что целовал Джейсона Ламберта. Как будто для них это было настолько привычно и обыденно даже — целоваться, что сейчас, когда муж разорвал этот чертов поцелуй, длившийся от силы каких-то секунд десять, если не меньше, Марку стало как будто бы немного грустно. Он словно был ребенком, которого подразнили сладкой конфетой, а потом отняли. «И правда паук! - решил Марк. - Впрыснул свой яд, отравил… Где теперь искать противоядие?!»