And All That Could Have

      Вернуться в пустоту данных и цифр Джонни был не против.       Он получил свой шанс, сказал своё слово, снова прожил жизнь так, как никогда не мог себе представить. То, что его отправили обратно в пространство, где он пробыл в плену пятьдесят лет, было в порядке вещей. У него была новая, чужая жизнь. Конечно, в ней он обрёл новые воспоминания, изменился, скорее всего, в лучшую сторону, но она никогда не принадлежала ему. Он был просто рад, что ему удалось взглянуть на мир новыми глазами. Бескорыстными, мученическими глазами.       Единственное, что причиняло ему боль — это то, что он больше не мог говорить с Ви. Сказать ей, как она его изменила. Сказать ей, что его всё устраивает, что он доволен своим положением в жизни. Сказать ей, что он не полон ярости и ненависти только потому, что она научила его правильно направлять всё это в нужное русло. Чтобы она гордилась им.       Подумав об этом, он порадовался, что изменил и её. Сделал её более эгоистичной, позволяя себе отдыхать между тем, как отдавать всё людям, которые только брали и брали. Людям, которые были похожи на прежнего Джонни.       А данные могут смеяться? Ему хотелось смеяться. Посмеяться над тем, как чертовски грустно, что он никогда её не увидит, скрыть боль от этого. Но также посмеяться над тем, как она назвала его Робертом, высмеяв традиционное имя для очень неординарного человека. Смеяться над всеми их внутренними шутками, которые они отпускали во время совместной жизни.       Они приютили кота.       Ему было интересно, как дела у Нибблза. Наверное, всё хорошо, предположил он. Ви в основном ухаживала за этим бесшерстным существом, так что его отсутствие не так уж сильно скажется на кошке. Но насколько тяжело это будет для Ви? Она подняла шумиху вокруг того, что для них это большой шаг к примирению. Даже если два друга вместе заводят питомца, это считается важным событием.       Ви постоянно напевала. Джонни не был уверен, делала ли она это до или после того, как он был вживлён в её мозг, но ему нравился этот звук. Она напевала песни из своего детства, все они были грустными. Её музыкальные предпочтения во взрослой жизни зависели от этого, всегда напоминая ему о слезах и душевной боли. Ничего похожего на его гневные крики. Со временем он всё же заметил своё влияние: она напевала песни из «Самурая» или песни, которые Джонни давно забыл из своей юности. 1990-е годы были веком, наполненным широким спектром песен, но она всё равно всегда выбирала для напевания грустные. Никогда не писала текстов, всегда напевала. Но Джуди была права. У девушки был талант.       Могут ли данные пропустить что-то? Потому что Джонни точно пропустил.       И должен быть счастлив. Он выбрал это добровольно. Его жизнь ради её. Но то, что смирился со всем этим, не означает, что он был счастлив. Он даже не видит Альт, её ИИ лишён эмоций. Чёрт возьми, ему было одиноко. Он скучал по Ви.       Закрыв глаза, он вспомнил всё, что произошло в последний день его пребывания в Найт-Сити. Оба последних дня. И он был так рад, что во второй раз рядом с ним был друг. Когда он открывал глаза, то просто смотрел вокруг и чувствовал пустоту. Поэтому он держал их закрытыми. Цифровой сон для человека, который был обречён никогда не умирать. Если бы мог вернуться в третий раз, то уничтожил бы тюрьму данных Микоши, чтобы никому больше не пришлось проходить через это. Ви наверняка возненавидит его за это, но она будет жить. Взорвать эту ебучую корпорацию ради другой женщины. Чёрт, как в том ебаном фильме. Что это было? Точно. День сурка.       Глаза всё ещё были закрыты, и Джонни пытался заставить себя держать их закрытыми, не желая пока снова сталкиваться с реальностью своего положения.       Но, возможно, ему стоит открыть глаза. Ему холодно и мокро, а это неправильно. А ещё он почувствовал, что у него нет левой руки — да, прежней давно уже нет, но Джонни всегда чувствовал металлическую. А теперь и её не было. Дерьмо, наверное, пространство данных играет с ним.       Всё становилось ещё более странным. Времени здесь не существовало, и он не был уверен, как долго пролежал с закрытыми глазами. Но теперь его грёбаная рука вернулась. Всё ещё мокрая и холодная, но рука была на месте. Чёрт, неудивительно, что Альт потеряла себя в этом месте. Даже Джонни, у которого было действительно сильное чувство собственного достоинства, терял самообладание.       Становилось всё холоднее, как будто его положили на лёд. Что-то в его памяти промелькнуло: Сандра Дорсет, Ви, вытаскивающая из ледяной воды полумёртвую женщину. Он так же подумал о том, как они с Ви впервые связались с Альт, и Ви пришлось погрузиться в ледяную воду. Или когда она ныряла с Джуди, и он был пиздецки недоволен тем, что снова оказался в тёмном пространстве.       Ладно, пора открыться. Переориентироваться на окружающую обстановку, чтобы напомнить себе, где он находится. Кем он был.       Но его веки открылись не сразу. Вместо этого он почувствовал себя как в тумане, как под анестезией. Ещё одно ощущение, которое он ненавидел, и неудачная работа над его рукой тому подтверждение. Нахуй VA и их врачей.       Чёрт возьми, вода была холодной, и Джонни пришлось открыть глаза. Эти данные не собирались высасывать его душу ещё раз.       Моргнул, но что-то было не так. Всё было четким. И были реальные формы и предметы. Трубки и мониторы, тихая музыка, мужской хрипловатый голос, разговаривающий с другим, который был настолько отрывистым, что Джонни захотелось закатить глаза, и ощущение чертовски холодной воды.       Он хотел сказать: «Нахуя всё это?», но не успел. Несмотря на это, обитатели палаты столпились вокруг него. Хриплые тона и медицинский жаргон заполнили его уши.       Введённый в трубку капельницы шприц закачал что-то, что заставило его немного прийти в себя и осознать, где он находится. У Вика. Этот грубый голос принадлежал самому современному Прометею, воскрешающему из мёртвых очередную жертву. Ему следовало бы сменить фамилию на Франкенштейн.       Мисти, голос которой был мягче, помогла ему сесть и, выводя из резервуара, в котором он находился — холодная вода капала с его тела, она вытерла его полотенцем, прежде чем одеть в какую-нибудь свободную одежду и отвести к ближайшей кровати.       Всё ещё не пришедший в себя, он поблагодарил её, что было нехарактерно, но это всё, на что он был способен в данный момент. Ему ввели ещё лекарства внутривенно, и вскоре он вернулся в мир живых. Туман в мозгу рассеялся, и его разум смог мыслить.       Поискав, он не нашёл того, кого искал.       — Где…       — Ви? Дома, отдыхает, — Вик даже не дал Джонни шанса задать вопрос, но в этом и не было нужды. Он знал. — Мне нужно было не просто вернуть тебя, Джонни. Пришлось провести кое-какие эксперименты, чтобы вернуть её в строй. Этот чип причинил много вреда, и ей чертовски повезло, что её собственная энграмма была засунута в другой чип, чтобы съесть остаток её мозга.       По коже Джонни поползли мурашки, он не знал, как ему относиться к тому, что Ви снова пройдёт через это дерьмо.       — Ладно, с этим разобрались. А что насчёт меня?       Оценив собственное состояние, Джонни посмотрел на своё тело, проверяя, соответствует ли оно его первоначальной форме. К его удивлению, так оно и было. Татуировки всё ещё на своих местах, шрамы и пятна на коже — всё учтено. Потерев лицо, он обнаружил, что оно чисто выбрито, но во всех нужных местах образовалась щетина. На левой руке был металлический протез, отличающийся от оригинального, но всё же. Всё остальное было на месте. Ну, может быть. Соблазнившись проверить, он приподнял пояс брюк — внушительный член был на месте. Даже пирсинг, который он сделал во время ночной пьянки. Определённо, это его прежнее тело.       — Ты там проверил своё барахло? Не знаю точно, как я получил твоё тело, если не считать того, что ко мне его притащила кучка кочевников и Ви. Начал выкрикивать мне список команд. Правда, руку пришлось заменить. Дерьмо разлетелось к чёртовой матери и обратно.        Вик проверил несколько мониторов, прежде чем приступить к работе по отсоединению Джонни от капельниц и проводов.       — Кто выкрикивал приказы? Ви или Кочевники?       Этот вопрос заставил Вика рассмеяться, а Джонни — ухмыльнуться, что стало его первым настоящим достижением в его третьей жизни.       — Обе. Во всяком случае, та, что погромче. Кажется, её звали Панам? Кажется, она была близка к Ви. Панам начала разглагольствовать о том, что я должен вылечить Ви с помощью энграммы, которая у них есть. Ви начала изрыгать дерьмо о том, что сначала мне нужно спасти тебя и при этом вела себя так, будто я не умею работать в режиме многозадачности. Впрочем, тебе придется спросить их, откуда у них всё это. У меня не было времени на болтовню, прежде чем мне пришлось приступить к работе.       Похлопав Джонни по плечу, он глубоко вдохнул, глядя на мужчину:       — Кстати, о Ви, тебе лучше навестить её. Она уже больше недели на постельном режиме, за неделю до этого была в коме, а за месяц до комы пережила чертовски тяжёлую поездку. Ей нужен друг.       Риппер был прав. Ей нужен друг. Джонни нужен был друг. Может быть, теперь, когда они не связаны, всё будет по-другому, но ему хотелось думать, что они смогут вернуться к тому, на чём остановились, и безостановочная болтовня возобновится в полную силу. Жаль, что он больше не может проецировать свои мысли на неё — это всегда было гораздо проще, чем искать нужные слова.       — Мисти отвезёт тебя к ней. Наверное, машина уже готова. А теперь убирайся из моего магазина. Ты уже давно отпугиваешь покупателей. Я бы хотел, чтобы мне заплатили в этом году.       Вик никогда не был тёплым и отзывчивым парнем, но и Джонни тоже. Он ушёл, пробормотав «спасибо, чувак» и больше ничего. В машине с Мисти он молчал, не зная, что ей сказать. Что-то во всём этом было не так, словно внутри него не хватало какого-то кусочка. Может быть, он не злился на весь мир, а был благодарен за ещё один шанс выстрелить. А может, дело было в том, что рядом не было Ви, которая могла бы его успокоить.       Сомнение зародилось там, где когда-то была уверенность. Это было странно — чувствовать что-то впервые за долгое время. Неужели Ви действительно будет рада его видеть? Возможно, то, что она выбросила его из головы, дало ей некоторую ясность в отношении того, каким ублюдком он был на самом деле.        Роуг, конечно, сказала, что эти пятьдесят лет разлуки сделали это с ней. Конечно, когда они были вместе, она могла бы не обращать на него внимания, притвориться, что его не существует. Но очень трудно постоянно игнорировать навязчивые мысли. Он знал это.       Когда наркотики, которые он употреблял в прошлом, заглушали эти мысли, Джонни не хотел возвращаться в прежнее состояние, используя наркотики как способ самолечения вместо того, чтобы получить реальную помощь. Может быть, в этой жизни он наконец пойдёт на чёртову терапию.       И она могла бы солгать, сказав, что не ненавидит его. Она была достаточно волевой, чтобы не обращать внимания на собственный мозг. Но, скорее всего, нет… Он не думал. Может, она была бы счастлива. Блядь, он не знал, и Ви не было рядом, чтобы сказать ей, чтобы он собрался с мыслями.       — Ви скучает по тебе, Джонни. Она будет рада тебя видеть.       Слова Мисти заставили его улыбнуться, и он отвернулся к окну машины, чтобы блондинка не видела.       — Уверена? Фактически, я её убил. Не многие хотят видеть своего мозгового паразита после его удаления.       — Хотя это правда, но разве Ви — это «большинство людей»? Я бы сказала, что нет. Некоторое время она только и говорила о том, как ей грустно, что тебя больше нет. Мы знали, что ты скоро очнёшься, но не хотели пока говорить Ви, пытались сохранить новость. Забавно, знаешь, какой сегодня день?       — Нет, я не заглядывал в календарь, — он не хотел показаться пренебрежительным болваном по отношению к Мисти, но всё ещё не чувствовал себя в своей шкуре, снова оказавшись лицом к лицу с миром. Он всё ещё не был уверен, что Ви захочет видеть его рядом.       Мисти хихикнула, припарковав машину в гараже дерьмового многоквартирного дома Ви, и Джонни почувствовал, что ему повезло, что Мисти — добрая душа.       — У неё сегодня день рождения. Я собиралась сказать ей, что ты уже почти проснулся сегодня, в качестве подарка, но думаю, что настоящее дело гораздо лучше. Ты всегда отлично выбираешь время, Джонни. Идёшь в ногу со временем.       Подниматься на лифте было довольно странно, раньше он просто стоял, прислонившись к углу, и нёс всякую чушь о рекламе в коробке. Теперь же ему приходилось прислоняться к Мисти, а ходить было всё ещё немного неудобно, особенно в чём-то, что заставляло нормальных людей немного отклоняться от нормы.       Идти к двери её квартиры было ещё хуже, виды и звуки были ему так знакомы, но настолько отличались от его собственных ощущений. У него не было приятных воспоминаний о пропитанных мочой коридорах или криках соседей, так что эти звуки стали для него настоящим шоком.       Стоя за дверью Ви, он вспоминает ночи, когда она была слишком уставшей, чтобы переступить порог, ей приходилось заставлять себя добираться до кровати и не падать в обморок в коридоре. Он хотел сбежать, сказать какую-нибудь грубость, чтобы Мисти перебросила его через перила здания, или, по крайней мере, убежать так быстро, как только мог.       Как он мог встретиться с Ви лицом к лицу? В Сети, когда он только проснулся, он был так уверен, что захочет увидеть её, поговорить с ней о воспоминаниях, как со старым другом. А сейчас? Джонни не был так уверен, нервничая, что она отвергнет его, как и раньше.       Если бы ему пришлось выбирать другое время, когда он испытывал такую бурю эмоций, то это был бы момент, когда он нашёл бездыханное тело Альт.       Но он не успел ничего предпринять — Мисти открыла дверь и втащила его внутрь. Здесь всё немного изменилось, и ему даже захотелось посмеяться над тем, что она добавила несколько самурайских плакатов и бутлегов.       — Привет, Ви. С днём рождения. У меня для тебя особый подарок! И нет, прежде чем ты спросишь, это не гадание на таро.       Мягкий смех Ви заставил Джонни улыбнуться: этот звук звучал гораздо беззаботнее, чем раньше.       — О, Мист, я бы с удовольствием почитала. Но, конечно, я возьму то, что ты мне подаришь. Ты всегда умела дарить подарки.       Мисти захлопала в ладоши, явно взволнованная. Приняв это за сигнал, Джонни прочистил горло и вышел на сцену. Перейдя в своё обычное состояние, он натянул самую наглую ухмылку, на которую только был способен.       — Привет, чум. Давно не виделись.       Как в замедленной съёмке, Джонни видел, как лицо Ви менялось от шока до чрезмерной радости и слёз, а она вскочила с кровати и бросилась к нему. Бросившись к нему в объятия так, как будто участвовала в Олимпийских играх, заключила его в объятия, от которых оба повалились на пол. Рыдая, она держала его лицо в своих руках, бормоча что-то невнятное. Джонни не мог расслышать слов.       Он был слишком занят своими слезами.