Тёмный принц - Ваниморе

— Сколько сможет выдержать человек, даже сын Майя, прежде чем сломается? - Саурон все продолжал насмехатся. — Это заставляет тебя чувствовать себя умнее, Раб? Как будто ты каким-то образом перехитрил меня, занимаясь торговлей, подобно купцу?» Саурон схватил сына за воротник туники и потащил его. — ''Ты думаешь, что я не вижу твоих игр? Выступаешь, как будто ты кто-то значемый, а не всего лишь раб. Я слышал, как тебя называют. Темный принц''. — Он словно плеснул кислотой на титул. — ''Так вот кто ты для них, да? — Мне нужны средства, милорд'', — ответил он. — ''Для моего оружия, доспехов, лошадей, для тренировок, путешествий, жизни''. — Жить? Ты существуешь лишб для того, чтобы служить мне''. — И я так и делаю, и превосходно." Ваниморе действительно служил превосходно, признался сам себе Саурон. Он также был очень дорогим, и Саурон не был по-настоящему разгневан его накоплением богатств. Более тысячи лет он испытывал своего сына, куя его, как куют оружие. Единственная слабая заклепка, которую обнаружил Саурон, заключалась в том, что он, казалось, хотел быть… нужным. — ''Да,'' — сказал он, и его голос стал бархатным. ''Ты действительно хорошо служишь. Я думаю, что награда вполне уместна''. — Он видел, как сжались челюсти Ваниморе; его сын уже знал, что это предвещает, когда Саурон обращается к нему таким интимным тоном. Взрыв отвращения был столь яростным и таким ярким в его глазах, а отвращение вспыхнуло в эфире, словно аура. Его борьба разбудила Саурона. Его сын будет сражаться морально и физически до упора, подобно сбитому боевому коню. Видеть его ярость было великолепно, и это приносило гораздо большее удовлетворение, чем езда на сломанном скакуне. — ''Плакать дозволяется, милый мой сынок'', — прошептал он вслед, откидывая назад влажные от пота черные волосы. — ''Я утешу тебя''. По телу Ваниморе, где так чясто после тренировок и пыток расцветали быстроцветущие и быстро исчезающие синяки, рошла дрожь. Безмолвный протест эхом разнесся в его разуме – надорвав еще один слой. «А если бы у тебя был сын?» ''Ты бы... любил его?'' — Саурон засмеялся. — ''Ты не можешь иметь детей, Раб. О, Мелькор никогда не говорил тебе, что ты бесплоден? А что, если бы тебе это удалось, как долго бы ты смог удерживать руки от чего-то столь невинного? Потому что я знаю, насколько сильно ты жаждешь чистоты''. Он внимательно, как кот, смотрел на залитую солнцем стену, а затем грубо сказал: ''Ты — ничто. Бесплоден как мул. А теперь пошло вон''. — Одно плечо сильно ударилось об пол, когда Ваниморе упал на землю. — "Выметайся !" _________________________________________________ Те, кто находился на входе, в одночасье замолчали, когда двойные двери открылись. В их глазах читалось вопрос и любопытство а также ярко выраженная похоть, Ваниморэ был вынужден выдержать это испытание шагая мимо них. Проходя мимо них, растрепанный, окровавленный и обнаженный, он действительно мог бы выглядеть обычным рабом, но те, кто был лучше знаком с Темной Башней, знали что это не так. Он был личным рабом Саурона, оружием, смертоносным воином, и он шел, словно дикая пантера, полный грации и непокорной силы, через коридоры и покои, вниз по лестнице, пока не достиг сомнительного убежища в своих собственных пакоях. Даже там он не мог найти уединения, ибо Саурон знал все его мысли, и знать, что его сын в глубине души плачет, это было бы невыносимо. Все, что мог сделать Ваниморе, — это тщательно вымыться в ароматной воде, его разум с величайшим презрением устремлялся наружу. «Я никогда не покорюсь тебя!» Он знал, что его молчаливая мысль была натянута, как струна арфы, готовая лопнуть от ненависти. «Я клянусь в этом! Я никогда не сломаюсь и не покорюсь тебя!» Густое, крепкое вино растаяло на языку и обожгло пересохшее горло; он запустил длинные пальцы в свои мокрые волосы. «Я знал, что никогда не смогу стать отцом своего собственого ребенка, или наверняка уже имел бы его. Но я думал, надеялся – дурак! Разве я не научился никогда не надеяться? – сколько раз я питал эту надежду, поскольку эльфы рожают детей только в мирное время, я все же не зачал их, небыло токого чтобы моя жизнь когда-либо была мирной? - Он вытянулся на боку, с трудом закрыл глаза и зажмурился, словно пытаясь скрыть боль даже от каменных стен. «Он прав? Буду ли я поступать с кем-то так, как поступали со мной? Нет! Я не мой отец. Я не Мелькор. Я никогда не осквернял ни одного ребенка. Я никогда не буду. Никогда.» Его разум обратился внутрь себя и открылся красоте. Это был единственный выход. _________________________________________________ Саурон, высоко наверху в башне, улыбнулся. «Я очень надеюсь, что ничто не сломает тебя, Ваниморе. В конце концов, я потратил так много времени на то, чтобы создать тебя.