Тёмный принц - Ваниморе

Очевидно, ожидалось, что осада будет долгой и трудной. Далеко за пределами досягаемости ородуй, выпущенных из Барад-Дура, располагались лагеря для воинов, палатки для раненых, кухни для приготовления еды, привозимой поездами с припасами из Гондора, или дичи, пойманной в ловушку и пойманной в Итилиэне. Ваниморе чувствовал, как стрелы направлялись ему в спину с каждым шагом. Его мечи, кинжалы, которые он носил в сапогах и набедренные ножи, у него отобрали, когда его схватили. Глаза следовали за ним; они считали его одним из людей что состояли на службе Саурона, ибо таких было много. Перед ним возвышался огромный шатер; с крыши которого, развивалось, блестящее серебром в сером небе, знамя Верховного Короля. Гиль-галад был не один, стоящая троица у стола с разложенной картой чтото обсуждала. Рядом с эльфийским королем стоял человек, который тоже пристально расматривал разложенную карту, а рядом с ними находился высокий эльф, его пышные бронзовые волосы были заплетены в тройную косу на незнакомый манер. Эрейнион, отпрыск королей. Я видел тебя в сознании Маглора юношей... высокое имя и холодное. Мысли Феанориона было несложно читать, все воспоминания были огнём, сверкающими, как гобелен, вышитый пальцами эльфийских служанок, обагрённый кровью. Ты любил своего отца. И любил, как и другого отца, Маэдроса. Он дал тебе имя Гиль-Галад для глаз твоих. Он видел образы прохладной северной земли, могучей крепости на холодном, продуваемом ветрами холме, яркие эмоции, любовь и печаль, и, наконец, вечное и мучительное горе. Эрейнион Глаза, в честь которых был назван король, слегка расширились, когда он услышал или вообразил, что услышал шепот на пороге своего разума. Перед ним ясно возникло видение тех любимых и недолговечных времен, когда он был ребенком, до того, как его отправили на юг, после Дагора Браголлаха. **** Весенний день, зеленый и сладкий... Накануне ночью ему приснилось что-то зловещее и ужасное: гора, изрыгающая огонь, и башня, высокая, как гора, и такая же враждебная. Ему было одиннадцать лет, и он гулял со своим отцом, чувствуя полное удовлетворение от того, что был с единственным человеком, которого обожал. Затем он поднял глаза и увидел приближающихся всадников: двое с волосами, черными, как его собственные, один с локонами, которые солнце пылало до меди и бронзы, освещенной огнем. — Кто это, Адар?'' — спросил он. Это был Маэдрос, который ехал в Хитлум впервые после свадьбы Фингона, и с ним двое его братьев, Маглор и Карантир. Рука с длинными пальцами коснулась его лица, и богатый, красивый голос произнес: ''Гиль-галад...'' **** Гиль-галад ненадолго закрыл глаза, задаваясь вопросом, почему эти воспоминания должны атаковать его сейчас. Но его мечты оказались правдой; он видел Ородруина, он видел Барад-Дура. И он знал, что его смерть лежит здесь. — Ваше величество, этого человека схватили, когда он направлялся из Башни на восток.'' — Мы его обезоружили. Он не несет никаких посланий, кроме устных.'' Гиль-галад кивнул, наполовину видя краем глаза, Тиндомион смотрел на прибывшего, нахмурив черные брови. — Ты понимаешь наш язык, чужак ?'' — спросил он. — Сними шлем, дай нам увидеть твое лицо''. Когда пленник снял скрывающий его шлем, по его раненому плечу пробежала дрожь. Его черные волосы были заплетены в одну толстую косу и спадали до колен. Глаза наблюдавших вдруг вспыхнули изумлением. — Эльф ?'' — сказал Гиль-галад пол вопроса. Лицо, рост и телосложение — все говорило о нем, как об одном из Нолодор, за исключением глаз, цвета которых король никогда не видел ни у эльфа, ни у людей: темно-фиолетового цвета с ярким серебрянным блеском. — Беглец ?'' — Моргот лавил и пленил всех эльфов, которых толко мог, для работы в Ангбанде. Возможно, Саурон сделал ним то же самое. — Я никто, ваше величество.'' — категорически сказал Ваниморе. К любому другому эльфу, который, казалось бы, сбежал из плена, Гил-галад почувствовал бы ужасающую жалость, но эти странные глаза настораживали, будто бы о чемто предупрежая, и не пробуждали у него такого сострадания. Он не выгледел как забитый и испуганный раб. Окруженный стражей, безоружный, он держался прямо, как принц, и говорил на древней форме синдарина, словно выучил этот язык по древнему свитку. — У тебя должно быть имя.'' — Мое имя Раб, ибо я им и являюсь, верховный король.'' — Саурон исказил его разум,'' — заговорил Элендиль. — ''Он сошел с ума. Это видно в его глазах''. Верховный король подошел ближе и почувствовал, как мужчина приготовился, когда его доспехи были расстегнуты. Под ним он носил только тунику, длинные бриджи, зашнурованные до икр, и черные ботинки. Когда тунику сняли, обнажились закрученные татуировки, а у основания его позвоночника остался след Красного Глаза. Гиль-галад что-то пробормотал. Элендиль выругался. «Безумный… как нет? Заклеймен Сауроном». Другого объяснения не было; ни один эльф не стал бы охотно служить Саурону. Хотя в битве при Дагорладе все сородичи, все птицы и звери были разделены, эльфы без исключения сражались на стороне Альянса. Этот эльф действительно сошел с ума, подумал Гиль-галад, его научили осознавать себя только как раба. — Куда ты направлялся ?'' — спросил он довольно мягко. — Я направлялся к Восточному ущелью, ваше величество.'' — Разве ты не подумывал направится к нам, к своим родичам ?'' Невесёлая улыбка скользнула по его красивым губам. — У меня нет сородичей. Я раб. Я принадлежу Саурону. Я сражался за него и убивал эльфов, разве это не делает меня… Родоубийцей?'' — Он взглянул на Тиндомиона, чьи глаза широко раскрылись от шока. — Видно под принуждением, с разрушенным и искаженным разумом.'' — Гил-галад отступил назад. — ''Я не знаю, можно ли тебя исцелить, но этот вопрос необходимо проанализировать. Как давно ты был порабощен Темным Лордом?'' — Слишком долго, чтобы исцелиться, король. Для этого уже слишком поздно.'' Внезапно он пошевелился. С невероятной скоростью, которая их испугала, он отскочил вниз, вышиб одну ногу из-под лучника и перевернулся назад. Он приземлился на ноги, прекрасно балансируя, и засмеялся. — Ты думаешь, что я не смог бы сбежать, если бы захотел?'' — спросил он насмешливо. — ''Я предпочитаю не убивать эльфов в этой войне, если смогу этого избежать, но это не значит, что я не могу этого делать. Я не могу тебе сказать ничего полезного, Верховный Король. Все, что ты можешь для меня сделать, это заковать меня в цепи; Я связан с разумом Саурона. Он узнает, что я здесь. Он увидит все, что вижу я''. — Нет!'' — Гиль-галад поднял руку, когда Тиндомион обнажил меч. — ''Отставить! Он не убивал. Удерживайте его, но не причиняйте ему больше вреда. Устройте ему максимально комфортные условия, дайте ему еду и питье. Позаботьтесь об этой ране. Я скоро поговорю с ним''. Когда его связали и увели, Ваниморе обернулся и посмотрел на Тиндомиона. Улыбка его, выражение глаз были тревожными, как будто он вспоминал что-то чувственно приятное. — Я скажу тебе одну вещь, пока могу: Саурон послал меня пройти на восток и привести людей из Руна и Кханда, чтобы выступить против тебя. Мне повезло, что меня поймали, не так ли?'' И в этот момент он совершенно окоченел, пронзенный резкой болью словно копьем. Его глаза закрылись, мышцы сжались от агонии, но из его уст не вырвалось ни звука. Затем, словно под давлением, его ноги подкосились, и он упал на колени. — Я связан с его разумом'', — сказал он. — ''Меня не должны были поймать''. Но его губы изогнулись в улыбке от вызова и удовольствия от сложившейся ситуации. — Благословенный Эру!'' — пробормотал Гиль-галад надломившимся голосом в ужасе и отчаянии. — ''Пусть он наконец уже отдохнет''. Это было просто. Будучи пленником, Ваниморе не мог помочь Саурону. Каким бы ни был исход этой осады, пока он оставался пленником Альянса, его нельзя было использовать против них. Когда знакомая боль медленно утихла, он обнаружил, что его мысли обратились к другим вещам. Он посмотрел в глаза медноволосому эльфу и увидел в них Маглора. Однако в памяти Маглоре не было никаких сведений о сыне. И он, несомненно, был его сыном; он был повсюду, как аромат. Это был тот самый, над которым Саурон экспериментировал в Ост-ин-Эдиле, подарив ему кольцо для Гиль-Галада, которое могло бы подчинить короля его влиянию. Однако эксперимент провалился, и кольцо было уничтожено. «Интересно, именно так Саурон узнал о Маглоре через его сына?» Интригующе... Ваниморе знал, что Маглор еще жив. Узы, созданные болью и удовольствием, нелегко разорвать. Он знал это слишком хорошо. Между мучителем и пытаемым, заключенным и охранником, беспомощным и главным героем расцветают странные духовные переплетения. Стоит ли ему рассказать об этом сыну? Нет, решил он. Или еще не. Некоторые вещи лучше держать в секрете. В любом случае, подумал он со слабой улыбкой, кто, кроме него и Маглора, сможет по-настоящему понять?