Бескрылые птицы

Достоевский с большим волнением, слегка непонятным для Яновского, быстро открывал когда то запечатанные такими же тонкими и бледными руками, как Федора, письма и с не меньшим волнением осматривал содержание. Внутри лежали уже давно как отправление от «Вареньки» с кучей милых рисунков углем.Там были и птички, и всякие зверушки, и даже маленький милый портрет чуть более юного Федора. Достоевский расплывается в улыбке, но та пропадает бесследно, когда он начинает читать сами письма.В первом Варя сообщает, что с ней и мамой все хорошо, а так же о том, что она ужасно скучает по нему—старшему брату. Николай в это время тоже поглядывал в бумаги и на Федора.Ему стало действительно интересно, кто такая эта «Варенька» и почему Федор так сильно волнуется. Пока тот думал, Достоевский уже постепенно добирался до последнего письма.Там Варя с прискорбием сообщает, что их матушка скончалась от болезни, а её отдадут в монахини.Лицо его побледнело, как мел, а руки бросило в дрожь, что он не может контролировать, увы. То место, куда она будет отправлена, это ад не земле, что прославляет Бога.Они под маской проводников к всевышнему глотают тарелки власти, что на вкус им как мед, а это слезы узников здешних.И свобода им не нужна.Они потеряют всякий вкус к жизни и станут чем то скорее похожи на куклы маленьких деревенских девочек из соломы. Коля, заметив, как беспокоиться его товарищ, вздрогнул, вспомнив про то, что время их не велико, так что он бестактно вырвал из рук его письма, вернув их на место, а Федора, который хотел громко возмутиться, заткнул ладонью и устремил серьёзный взгляд прямо в аметистовые глаза.Рука Николая заперла обратно старый шкаф и вернулась к хозяину, пока тот второй освободил уже и Федора. Черноволосый ухватил его в ярости за воротник и притянул к себе с глазами яркими и жгучими.В нем кипели чувства от растерянности и полной беспомощности перед судьбой. —Варенька! Мамы нет на свете боле, так сестра будет монахиня… Господь бог, она отправила ведь его ещё наверное месяц назад! Зачем ты, тварь такая, их забрал? Последние слава вырвались с выдохом и застыли в его горле.Нос щипало и хотелось отпустить слезу, но ему даже отвернуться некуда.Пока Федор чуть ли не срывался с шёпота на крик, белокурый парень медленно притянул его в объятия.Достоевский же вовсе обомлел и слезы даже предательски вырвались из глаз, пока он восстанавливал свою дыхание, которое комьями рвалось почти мычанием из его груди.Гоголь сжал его в этом тесном месте крепче, пытаясь его хотя бы каплю успокоить, хоть и сам еле сдерживается, чтобы не заплакать с ним. —Феденька, все будет хорошо… Николай в этом никак не уверен.Он совсем не знает, что будет завтра и боится этого, но что-то ему подсказывает, что с Федором он все же станет ближе и эта мысль даже очень успокаивает. Достоевский сделал глубокий вдох и начал быстро вытирать лицо от следов его бывалой паники. —Пошли от сюда.Если кому-то расскажешь, то мне дела нет. Николай стоял с приоткрытым ртом напротив Федора, который выглядит уставшим и мрачным.Новость о смерти матери его сильно угнетает, а сестра…даже он не смог спокойно смириться. —А давай навестим сестру твою! У Достоевского вскипела кровь от больно веселого тона Гоголя.Он в мгновение ухватил того за рукав, но так же быстро успокоился. —Коля, нет выхода! Нет его, нет! Николай побледнел.Он думал, что может в любой момент пройти на свободу, если того захочет.Как же он заблуждался…