I love you, Robbie

Джакомо почувствовал легкое покалывание, когда темные кудри заплясали у него на лице, и тихонько хихикнул в ответ. Он обвил рукой талию Робби и притянул его ближе к своей груди, обхватив ногу своего возлюбленного своей. Они вдвоем лежали на роскошной кровати Росса, отдыхая после долгого чудесного дня, который они провели, наслаждаясь друг другом. Джакомо смотрел, как его пальцы касаются поясницы Робби, а лунный свет, проникавший сквозь занавески, освещает его кожу. Он мягко улыбнулся, заметив, как его поджарые пальцы контрастируют с бледностью Робби. Кто бы мог подумать, что его вечер закончится вот так. Сначала он прибыл в Англию с идеальным планом, пробрался на общественную встречу после нашумевшей пьесы. Он ранее слышал о ее авторе — Оскаре Уайльде — человеке знающем, умеющем облачать свои мысли в слова и переносить их на бумагу. Если бы он вошел в его круг и сумел ему понравиться, то имел бы большое влияние среди англичан и приобрел себе репутацию, а позже заработал достаточно денег, чтобы продолжить путешествовать. Но вместо этого он отправился на поиски одного из его учеников, через него было бы легко подобраться к Уайльду. Однако, увидев юношу с мрачным и тоскующим взглядом, наблюдающим, как его учитель уходит с другим парнем… нет, он был джентльменом и не мог допустить, чтобы такое милое лицо было тронуто печалью. Он пригласил его выпить рюмку коньяка и прогуляться вдали от всего этого гвалта высшего общества и вскоре обнаружил, что он довольно приятный мужчина, симпатичный, и у него невероятно красивая улыбка с самыми яркими глазами, которые он когда-либо видел. К своему собственному удивлению, он смотрел на Робби так же, как смотрел бы на самую красивую женщину в городе. Нет, определенно, Робби представлял собой нечто гораздо более безупречное. Чувство, которое он испытывал рядом с ним, было похоже на искушение ангела, как бы противоречиво это ни звучало. И ему не потребовалось много времени, чтобы поддаться его обаянию, оказаться в его объятиях… и на его губах… и между его ног. Если он когда-нибудь напишет автобиографию, ему обязательно следует включить туда, как восхитительно было видеть Робби сверху, когда его эрекция прижимается к животу при каждом толчке, темные локоны, подпрыгивающие вверх-вниз, пряди, прилипшие ко лбу от пота, когда он время от времени откидывал голову назад в экстазе, подставляя ему свою идеальную шею, и… Пожалуй, он оставит особо важные детали при себе. Уайльд был пусть и великим человеком, которым все восхищались, но также, безусловно, и настоящим идиотом, раз отверг такое совершенное существо. Робби зашевелился, устраиваясь поудобнее на груди Джакомо со своей вечной улыбкой на лице. — Тебе было так хорошо? — шутливо спросил Казанова. Улыбка Робби стала еще шире, и он, вздохнув, произнес: — Это было… определенно великолепно. — Вау, это очень приятный комплимент. — А как тебе? Джакомо на мгновение замолчал, преувеличенно изображая, что обдумывает свой ответ. — На самом деле, не могу жаловаться… — ответил он, изображая небольшой интерес. Очевидно, он надеялся получить легкий толчок от Робби, который вызвал улыбку у них обоих. Затем воцарилась гармоничная тишина, позволившая Джакомо хорошенько обдумать свои следующие слова. Его охватил обоснованный страх, когда он почувствовал, что делает рискованный шаг — слишком рискованный даже для него, — но чувство, что если он не заговорит сейчас, то будет сожалеть об этом всю свою жизнь, не давало ему покоя. Он всегда был бесстыдным негодяем, не терпящим обязательств и не знающим чувства вины, и его это вполне устраивало. Но лишь до сих пор. — Я хочу взять тебя с собой в Италию, Робби… — выпалил он прямо. Робби издал тихий бормочущий звук, как будто не считал слова Джакомо достаточно важными. — Зачем это, дорогой? — Ну, мое пребывание в Англии лишь временное, и… ну… — Он перевел дыхание, почувствовав, что не может связать и двух слов. — Я пытаюсь сказать, что это ведь нормально — хотеть быть с тем, кого любишь, верно? Впервые за весь разговор Робби открыл глаза. Он поднялся ровно настолько, чтобы иметь возможность ясно видеть Джакомо. — Т-ты…? Меня…? — Я знаю, что это слишком быстро, и дам тебе время подумать, если ты этого хочешь. — Джакомо с трепетом прервал сомнения своего партнера. — Прости, что я вот так все на тебя вывалил, я просто… Теперь его прервали пальцы Робби, прижатые к губам. Он наблюдал, как голубые глаза Росса наполняются слезами, а на лице появляется легкая улыбка. — Скажи это еще раз… — шепотом умолял Робби, не давая Джакомо возможности отступить. — Я люблю тебя, Робби. Его сердце билось с такой силой, что Робби отчетливо ощущал это рукой, по-прежнему лежащей на груди Джакомо. На его губах появилась милая улыбка. — Я был бы в восторге, и ничто не сделало бы меня счастливее, чем возможность быть рядом с тобой, mi amor. — Сказав это, Джакомо получил ту самую обворожительную улыбку от юноши, смотрящего на него с восторгом и облегчением. Казанова поднес его руку к губам и нежно поцеловал кончики пальцев, спустился к ладони, где оставил еще один поцелуй, затем еще один на предплечье, и так пока не достиг лица Робби. — Я люблю тебя, Робби. И он поцеловал своего возлюбленного медленно и нежно, наслаждаясь ощущением теплых рук, нежно ласкающих его лицо.

***

— Почему все-таки Италия? — удивленно спросил Робби в перерыве между поцелуями Джакомо. Краем глаза он наблюдал, как солнце вот-вот взойдет и небо окрасится предрассветным заревом. — Я хочу, чтобы ты поближе познакомился с Венецией. Тебе наверняка понравится прогулка по каналам, — уверенно произнес Джакомо. — Что думаешь? У тебя есть еще какие-нибудь идеи? — Это просто великолепно. В Канаде тоже хорошо в это время года, — весело предложил Робби. — Все, что ты захочешь, mio ​​amore, — согласился он, прежде чем запечатлеть еще один долгий поцелуй на его губах и в очередной раз потеряться в объятиях и ласках своего Росса.