Long time It's been a long time Since I've seen your smiling face It's been a long time Since I've seen a su-u-u-ny day
Едва-едва слышная мелодия пробивалась сквозь наушники и наполняла небольшую кухоньку, залитую солнечным, еще робким и нежным, утренним светом. Девушка в лёгком домашнем платьице засмотрелась в окно, сжимая в ладонях кружку со свежезаваренным кофе, - её любимая часть дня, когда дом не наполнен голосами, не разрывается от бесконечных ссор и эмоциональных покусываний, лишь бы отстоять свое мнение, лишь бы остаться правым. В наушниках приятная музыка, а утреннее осеннее, но ещё совсем-совсем тёплое и ласковое, солнце игриво поблескивает на наспех собранных волосах и легонько касается нежных девичьих плеч. — Ева! Ты слышишь вообще?! - Кажется, утренняя идиллия бессовестно разрушена. - Доброе утро и тебе. - Девушка сняла наушники и повернулась. - Обязательно кричать? - Я пытаюсь докричаться до тебя уже минут пятнадцать, а подкрадываться со спины и пугать не хотел, извини. - Подмигнул ей рыжеволосый, крепко сложенный юноша и очаровательно улыбнулся. - Кофе?.. - Улыбнулась в ответ Ева и протянула ему свою кружку. - У меня ещё и шоколадка припрятана! - Вдруг вспомнила она и очаровательно хихикнула. Именно с ним - с Йеном Галлагером - Еве было наиболее комфортно и спокойно, ведь они понимали друг друга, стоило бросить мимолетный взгляд или почувствовать печальные нотки в словах. Считывали настроение друг друга моментально и даже давно-давно придумали себе ритуал, который ограждал от неприятностей дома Галлагерров: Йен выстраивал из стульев подобие шалаша, а Ева накрывала старательно сложенные спинки старым пледом с крохотными белыми звёздочками на темно-синем фоне. - Не откажусь. - Йен уселся за стол и сделал несколько глотков кофе. Крепкий с едва уловимыми нотками миндаля, такой, как делает только Ева, - с любовью. Разговор между ними всегда шёл стройно и легко, казалось, только ему Ева распахнула свое трепетное сердце, ведь ощущала особенную, ни с чем не сравнимую связь. Знала, что ее чувства будут приняты всецело, какими бы они ни были, а за чрезмерную эмоциональность не осудят, напротив, защитят и спрячат. - Ты поздно вчера вернулась? Я засыпал, а тебя ещё не было. - Подметил Йен, отламывая кусочек шоколада. Трогательная особенность Женевьевы прятать сладости, которая тянется с раннего детства, крайне нравилась парню. Знал обо всех её тайниках, но, как и подобает лучшему брату на свете, не выдал ни один из них разношерстносу семейству. Хотя поползновения и покушения на них младших Галлагеров случались не единожды. - Да... - Ева явно не хотела акцентировать на этом внимание. - Задержалась у подруги, но меня проводили. - Скромно улыбнулась она, а щечки очаровательно порозовели, выдавая все подробности минувшего вечера. - Ну хорошо, что проводили. - Усмехнулся Йен, припоминая, как несколько дней назад, глянув в окно, обнаружил робкие попытки, уже знакомого ему, паренька поцеловать сестру на крыльце дома. - А Пит что?.. - Многозначительно вскинув бровь, поинтересовался парень. - Пит ничего. - Голос Евы стал более жестким, прохладным, стоило припомнить его. Питер Браун, известный более, как Пит, и принимающий исключительно эту форму имени, - местный гопник и, по несчастному стечению обстоятельств, крайне близкий друг Женевьевы. Их трогательная дружба зародилась десять лет назад, когда ей только-только исполнилось, десять, а ему перевалило за тринадцать. Ева и не вспомнит всех подробностей, кажется, он отобрал её куклу, а она за это зарядила ему коленочкой прямиком между ног, как и учили братья. Малышка всегда умела постоять за себя, а за любимых кукол - тем более. - Ох, и пиздец твоему ухажеру будет... - Усмехнулся Йен и подмигнул сестре. - Почему любой наш разговор затрагивает Пита? Два года он в колонии, а вокруг только о нем и разговоры! - Ева закатила глаза. - Прости... Не подумал. - Йен бережно коснулся плеча сестры. Действительно, не хотел задеть её. Помнил ведь тот далёкий летний вечер, помнил внезапные слова Пита "прославиться нельзя хорошими делами, за плохие нужно заплатить". Помнил, слезы сестры, когда её Пита буквально выдрали из её жизни, оставив без объяснений, оставив тонуть в сомнениях и сплетнях. Помнил, как она сжимала его руку, когда Брауну зачитывали приговор - совсем немного, но чувствительная, нежная девушка принимала все чрезмерно радикально, имела особенность разгонять переживания до небывалых размеров. Знал, что дружба только-только начала трансформироваться во влюблённость, но буйная голова парня и кулаки, которые держать в узде он был не в состоянии, привели его в тюрьму, а Еву оттолкнули, казалось, безвозвратно. - Конечно, только избавь меня, пожалуйста, от разговоров о нем. - Ева присвоила себе последний кусочек шоколада. - Я и сегодня тоже поздно вернусь. У меня планы. - Интонация говорила сама за себя: девушка обиделась. - Как скажешь... Йен улыбнулся и посчитал неуместным выдавать информацию о том, что Пит вот-вот выходит. Боялся, что, стоит в очередной раз забраться в саднящее сердце, в лоб совершенно точно прилетит нечто тяжело. Несмотря на нежность и хрупкость Женевьевы, дралась она вполне прилично, кидалась кружками или книжками - тем более. Вскоре очарование размеренного, наполненного приятными диалогами, утра рассыпалось. На смену ему пришёл шум разношерстного семейства: Фиона и Дебби по обыкновению кусались друг с другом, Карл заинтересованно наблюдал за этим с нескрываемы удовольствием, а Лип мучался от раскалывающейся головы, приложив ко лбу стакан с ледяной водой. Ева же, в свою очередь, покинула свою комнату лишь к вечеру, предпочла пятницу провести наедине с собой и почтила семейство своим присутствием мельком. Покрутилась перед Фионой, демонстрируя платья и выпросила у неё туфли, ни без труда, конечно, используя весь арсенал своих трогательных заискиваний, перед которыми даже старшая из Галлагеров была безоружна. - Ты куда собралась? Ты так и не сказала! - Протестовал Йен, не отрываясь от джойстика, идущего тоненьким проводом, дважды замотанным изолентой, к телевизионной приставке. - В кафе. - Кокетливо-загадочно улыбнулась Ева и, попрощавшись с семьёй, радостная и взволнованная упорхнула из дома. Женевьева, запустив руку в сумочку в поисках тонких сигарет, остановилась на крыльце и взглянула на дом, возвышающийся напротив - прямо через дорогу. Особенно задержала взгляд на мутном окне, вон там - на втором этаже слева, чуть тронутое буйной лозой. На что она надеялась в эту минуту? Конечно, на то, что вот-вот зажжется свет, а окно распахнет крупная фигура с бритой головой. Такая родна, вызывающая вихрь эмоций, фигура Брауна непременно резво свистнет и совершенно точно крикнет в особенной быдловатой манере "Здорова, малая!". И станет так хорошо, так легко и спокойно... Однако сейчас на нее "глядит" в ответ лишь черная пустота из соседского окна. "Да черт!": выругалась про себя девушка, сигареты все ускользали от ее пальчиков, чем поднимали где-то в глубине души волну злости и раздражения. Наконец! - ликовала Ева и достала из сумочки пачку, достала тоненькую сигаретку, обхватила ее губами и щелкнула зажигалкой. Тепло, сопровождаемое жгучим, горьким дымом, наполнило душу девушки и она, оторвав цепкий взгляд от жилища напротив, погрузилась в теплые воспоминания. - Ева, здравствуй... - Послышался тёплый голос совсем рядом. - Привет! - Девушка встрепенулась, смахнула череду минувших дней и улыбнулась. - Рада видеть тебя! - Ева легко и элегантно спустилась со стареньких ступенек и обняла подошедшего парня. Юноша нежно обнял Еву, робко скользнув по талии, лишь бы не смутить её, лишь бы не спугнуть. Он крайне трепетно относился к ней: бережные касания и чуткие, казалось, тщательно обдуманные слова и бархатный тембр голоса, заставляли сердце девушки трепетать и млеть. Она ещё не впустила влюблённость в сердце, не позволила ей распуститься, заиграв яркими красками, но позволяла парню быть рядом, постепенно сокращая дистанцию. Иногда Женевьева ловила себя на жгучем желании сравнить Пита и Оливера, так звали трогательно влюблённого светловолосого паренька. Отказать себе в этой невинной шалости не могла, растворяясь во вспыхивающих в памяти мгновениях. Пит в этих сравнения часто выигрывал, заставляя все нутро сжиматься, трепетать и сладко тянуть где-то там - внизу живота, но Ева быстро перечеркивала все видимые плюсы и завершала импровизированное соревнование. Они давно не виделись, а жаркие мысли старательно прятала и списывала на то, что просто соскучилась, как бы ни отмахивалась от этого. - Скучал по тебе... - Оливер деликатно провел ладонью по её волосам и вдохнул сладковато-терпкий аромат вперемешку со свежевыкуренной, не успевшей ещё раствориться, сигаретой.♡
Вечера с Оливером всегда пролетели незаметно, помогали отделаться от грязи Саут-Сайда, демонстрировали совершенно иной мир, в котором Ева ощущала себя крайне органично и комфортно. С его друзьями ей было легко и приятно, несмотря даже на то, что на Евиных друзей они были не похожи даже близко. Контраст поражал, а девушка все больше растворялась в нем, перенимая многие черты, стирая грани собственного, годами выточенного не самой лучшей родней и не самым лучшим районом, характера. Приятная музыка и сладкие коктейли не шли ни в какое сравнение с пьяными разговорами, в качестве аккомпанемента вечера, в баре "Алиби", где из коктейлей только адская смесь из водки не лучшего качества, перца и паршивенького рома. От воспоминания о котором, Еву, кажется, замутило. "Пит наверняка бы уже что-то исполнял...": неожиданно для смой себя припомнила Ева, но быстро отмахнулась от навязчивых мыслей. - Все хорошо?.. Ты хочешь домой?.. - Шепнул Оливер, аккуратно убрав прядь волос за ушко. Ева ощущала тепло его дыхания и лёгкий сладковатый запах коктейлей, пожалуй, это ей нравилось. - Или хочешь, уйдём отсюда и погуляем?.. - Парень чутко подметил, что спутница от чего-то заскучала. - Мне нравится идея погулять... - Кокетливо шепнула в ответ Ева и улыбнулась краешком губ. Этим вечером барышня решилась-таки дать разгорающимся, еще совсем робким, чувствам шанс. - Все, что захочешь... Теплые, мягкие губы коснулись мочки ушка, от этого нехитрого действия у Евы побежали приятные мурашки. А в сознании, будто назло, снова вспыхнул образ Пита и его едкая ухмылка, вспомнились его стремления вечно устроить грязь, было крайне интересно, как бы целовал он? Как бы касался ее этим вечером, убедившись, что никто не видит? "Сука!": отмахнулась от слишком ярких образов Ева. "Ну что же ты вся горишь?.. Иди ко мне...": вспомнился его терпкий тембр голоса с прокуренной напрочь хрипотцой, пронесся вихрем их последний вечер, подробности о котором она не раскроет никому, даже Йену, даже под дулом пистолета.