***
За проведëнное в больнице время Игорь очень сдружился с Ильёй. У них, оказывается, много общего, а Третьяков весёлый и открытый парень, который любит свою работу. За это время к Игорю, конечно, заходил дядя Федя, всегда приносил с собой что-то от тёти Лены. Эта родительская забота была уже привычна Грому. Но начальство, как он ожидал, так и не соизволило заявиться с визитом.***
– Игорь Константинович, сегодня я вас выписываю. Кстати, к вам пришли сообщить это лично, – официально обращается Илья, ведь он на работе. В палату Третьяков пропускает парня такого же роста, как и он сам. В нём Гром узнаёт своего начальника. Он недоумëнно наблюдает за обоими. Они же одинаковые: причёска, телосложение, рост, черты лица, шоколадные глаза – только у Ильи усы есть. – Поздравляю, Игорь, тебя сегодня выписывают. Ты прости, что так вышло, не мог никак к тебе зайти. Но Фёдор Иванович мне всё докладывал, – говорит Хазин, подходя ближе к кровати. Пëтр Юрьевич как всегда держит спокойное, невозмутимое лицо, никогда не выразит и тени сочувствия. Но майор точно знает: начальник переживает за него. – У меня в глазах двоится или вы оба существуете? – спрашивает Игорь, косясь на хирурга и полицейского. – Тебе не кажется. Нас реально двое, а как так получилось, предлагаю тебя узнать в более подходящей обстановке, если ты, конечно, такое предложение рассматриваешь, – смеясь, отвечает Илья, а Хазин просто молча скромно улыбается. – Приходи ко мне в 8. Отметим твоё выздоровление. Премию я тебе уже выписал, поболе чем у других, естественно, – говорит Петя, пожимая Грому руку. На том и порешили. Третьяков отдаёт Игорю вещи, в которых его сюда привезли, и они оставляют его одного ждать вечера. В голове у майора сейчас примерно тысяча вопросов, но придётся чуть-чуть подождать. Он задумывается, насколько они разные: разные характеры, разные фамилии, разные отчества. Они будто две противоположности: такой загадочный и всегда серьëзный Хазин и такой открытый и жизнерадостный Илья Евгеньевич – только внешность похожа.***
Время неумолимо приближается к 8, потому Игорь собирается и садится в свою машину. Как будто бы сто лет за рулём не сидел. Непривычно-то как. Он едет к назначенному месту и поднимается в квартиру Хазина, где его уже ждут Петя и Илья. Они проходят на кухню и садятся за стол. Гром требовательно, выжидающе смотрит на обоих, пока один разливает вино, а другой ставит блюда на стол. – Мне кажется, я имею право знать, – говорит майор, когда все садятся ужинать. – Да, мы братья-близнецы, – начинает рассказ Петя, отрезая кусочек мяса, кстати, делает это он очень элегантно. – Наши родители развелись, когда мы были совсем маленькими. Они до сих пор думают, что мы ничего не знаем и не помним, – продолжает Илья, беря бутерброд с красной икрой. – Так, а фамилии и отчества? – спрашивает Игорь, наслаждаясь вкусом запечëнной рыбы, конечно, он знал, что Хазин вкусно готовит, у них нечто большее, чем просто рабочие отношения. – Тут всё просто. Мама вышла замуж, и меня усыновили. Папа, вроде как, и не был сильно против. Петю он любит, а меня и не вспоминает даже, – говорит Третьяков, бросая колкий взгляд на брата. – Полно тебе. Папа тоже о тебе думает, просто признавать это не хочет, вот и не приходит. Сам случайно спалил его. Но ты, Игорь, не обращай внимания, мы почти не общаемся, а тут повод нарисовался в виде тебя, – отвечает Петя, переводя взгляд с брата на своего подчинённого. – Я сейчас в шоке полнейшем. У меня просто нет слов. Я бы никогда не мог подумать, что мой начальник и врач, который меня лечил, могут оказаться родными братьями, – говорит Гром, залпом выпивая содержимое своего бокала. Хазин тут же наполняет его вином, заставляя всех подняться со своих мест. – Давай за тебя, Игорь, – говорит Петя, и они чокаются. Все отпивают по чуть-чуть, наслаждаясь тонким изысканным вкусом винограда.***
Дальше были весëлые разговоры ни о чём, бутылка вина закончилась быстро, за ней и вторая. Время близится к 12. Пора бы уже и заканчивать торжество, но никто не спешил уходить. Для Игоря эта компания неожиданно оказалась комфортной и душевной. Илья рассказывает истории из жизни хирурга, а Петя, становясь менее серьёзным, лучезарно смеётся. Но Грома на протяжении всего вечера волнует только один вопрос. – А почему вы не общаетесь, раз знаете всё? – спрашивает Игорь, обращая всё внимание на себя. – Скажи, а как можно общаться с этим унылым человеком, которому важна лишь карьера? – отвечает Илья, обращаясь к Грому. – На себя посмотри: денег нет, по выходным напиваешься, начальство тебя не любит, – говорит вновь посерьëзневший Петя, пытаясь задеть Третьякова за живое. – Зато ты у нас золото. Да, Петь? Хазин же, – противно выплёвывает Илья. – Ты так-то тоже Хазин, – отвечает полицейский, распаляясь всё больше. – Я Третьяков, если ты не заметил, – бросает колкую фразу хирург, показательно отворачиваясь. – Игорь, скажи ему, – привлекает внимание Петя, тыча пальцем в брата. – Да, скажи ему, – передразнивает его Илья, повторяя жест. – Мальчики, хватит ругаться. Я знаю, как вас помирить, – ухмыляется достаточно выпивший Игорь. – Вам нужно что-то общее. Он встаёт со своего места, подходит к ним, кладя руку на плечо своего начальника, а второй притягивая Третьякова за шею. На лице Грома появляется хищный оскал. – Пëтр Юрьевич, а не покажете ли вы свою роскошную спальню? – спрашивает Игорь, обращаясь нарочито официально. – Ну, пошли, – соглашается Хазин, вставая со стула. Он берëт майора за руку, тянет за собой, заставляя идти. Гром тут же останавливается, высвобождая ладонь из цепкой хватки. Петя разворачивается всем корпусом, глядя на него с неким недоумением. – Э, не, так не пойдёт. Илья Евгеньевич тоже с нами, – отвечает Игорь, дëргая Третьякова за предплечье на себя. Они проходят в комнату с приглушённым светом, выполненную в тёмных тонах. Кровать у Хазина большая, непонятно, зачем она вообще ему нужна, если он живёт один, заправлена чёрным шёлковым постельным бельём. А Пётр Юрьевич умеет себя побаловать. Гром абсолютно бесцеремонно укладывает обоих братьев рядом друг с другом, он совершенно не имеет приличия, раз до сих пор находится в своей излюбленной куртке. Сам Игорь встаёт на кровать одним коленом, проминая матрас под собственным весом. – Смотрите на меня. Если хоть один отвернëтся, накажу обоих, – приказывает Гром, пошло улыбаясь. Никто не смеет ослушаться командующего майора. Это безусловно льстит Игорю. Он распахивает расстëгнутую куртку так чтобы было видно его тело. Парни наблюдают за его действиями с неподдельным интересом. Гром осматривает своё тело, затем поднимает взгляд на братьев, и, глядя обоим в глаза, откровенно облизывает подушечку среднего пальца правой руки. Левой он натягивает ткань такой привычной серой футболки в районе груди, возбуждающе ухмыляясь. Игорь касается левого соска, обводя его по кругу, трëт его, заставляя затвердеть. Переходит ко второму, делая то же самое. Большим пальцем правой руки чуть гладит маленькую бусинку соска, поднимая взгляд на Илью и Петю, затем руки совсем от себя убирает. Призывно торчащие соски слегка натягивают тонкую ткань, приковывая внимание двух пар карих глаз. Это не может не льстить. Гром слегка задирает футболку, оголяя торс. Но тут же, видя голодные взгляды, отпускает ткань, заставляя её упасть и скрыть подкачанный пресс. Он решает забраться на кровать, поближе к братьям, вставая обоими коленями на матрас и собираясь наклоняться. Но сделать этого ему не дают. Его тут же останавливает строгий голос: – Куртку хотя бы сними. Ты не на полу валяешься, а в моей кровати. – А вы, Пëтр Юрьевич, сейчас в ней свой дорогой костюмчик мнëте, – говорит Игорь, но просьбу исполняет, откидывая кожанку на пол. Он сразу же наклоняется к Хазину, вовлекая его в поцелуй, а рукой уже тянется к Илье. Переключается на Третьякова, ласково притягивая к себе за талию. Второй рукой расстëгивает пиджак начальника, Петя ему тут же помогает, стаскивая его с плеч. Майор, усмехаясь, отстраняется и придумывает, как бы ещё ему поиздеваться над мальчиками. – Разденьте друг друга, – требует Игорь, облизывая губы. Парни неловко переглядываются, посматривая на Грома, но садятся друг напротив друга. Неуверенно пальцы начинают вытаскивать из петелек пуговицы на рубашках: у Пети белая классическая выглаженная, а у Ильи свободная в клеточку и даже слегка помятая. Ткань спадает с плеч, обнажая одинаковые тела. Хоть братья и занимались совершенно разной деятельностью, телосложение было подтянутое как у одного, так и у второго. – Молодцы. Дальше, – приказывает Игорь, стягивая с себя футболку. Робкие взгляды пробегаются по сильному телу Грома и возвращаются к тому, что находится напротив. Медленно руки тянутся к штанам: у Пети тëмно-синие брюки от костюма, а у Ильи лëгкие светло-голубые джинсы. По очереди они снимают одежду, оставаясь в боксерах. Игорь довольно хмыкает, стаскивает джинсы с себя и встаёт в прежнее положение, жестом подзывая обоих. Парни покорно садятся плечом к плечу перед майором, за что он похвально треплет их по волосам. Гром слегка надавливает на затылки, привлекая братьев ближе к своему телу. В пьяных мозгах выстраивается логическая цепочка, и они синхронно понимают, что хотят от них получить. Одновременно соски Игоря обводят два горячих языка, заставляя из его груди вырваться несдержанный стон. Хватка на волосах усиливается, не давая возможности отстраниться. Контраст сводит Грома с ума: один практически невесомо касается губами, что почти не чувствуется, а другой прикусывает зубами, оттягивая. Это безумно заводит. Дыхание майора учащается, а сам он запрокидывает голову от удовольствия. Игорь резко оттаскивает парней от себя и толкает в грудь обоих, вынуждая лечь. Он стаскивает боксеры сначала с Пети, потом и с Ильи, целуя братьев по очереди. – Смазка в тумбочке, – говорит Хазин, намекая на продолжение. Игорь достаëт нужную вещь и ухмыляется, понимая, как его начальник себя так легко спалил. Он нежно целует Третьякова, а затем садится рядом с ним на колени, раздвигая худые бëдра врача. Гром выдавливает себе несколько капель смазки на пальцы, растирая её, и вставляет один в Илью. Тот вовсе не сопротивляется, поэтому Игорь добавляет второй. Тут уже Третьяков недовольно шипит с непривычки, но он бы не лежал сейчас здесь, если бы не растягивал себя вечерами в пустой квартире. В это время Петя подсаживается к майору ближе, целует его шею, спускаясь к плечам. Гром обнимает его свободной рукой, притягивая ближе к себе. Хазин запускает руку в его боксеры, проводя ей по всей длине, а большим пальцем лаская влажную головку. Игорь протяжно стонет, но вспоминает об Илье, вставляя третий палец. Когда двигаться внутри Третьякова становится легко, Гром выходит из него, напоследок целуя его коленку. Петя тут же ложится рядом с врачом, призывно разводя ноги. – Илюш, иди сюда, – ласково подзывает Игорь, хлопая по месту рядом с собой. Тот сразу же оказывается рядом. Они сливаются в медленном, тягучем поцелуе. Майор трётся носом о чужой, затем целует шею, кладя руку на голову Илье. Теперь Гром капает смазку уже на пальцы левой руки, сразу же толкаясь одним в нутро Хазина. Вскоре он добавляет ещё один, разводя их ножницами. Петя громко стонет, совершенно не стесняясь. В это время Третьяков потирается своей макушкой об раскрытую ладонь Игоря, словно кот. И всё же, набираясь смелости, проводит пару раз рукой по его члену, за что тут же получает осторожное лизание за ухом в качестве похвалы. От этого по всему телу будто электрический ток пробегается, отдавая возбуждением на кончиках пальцев. Илья взгляда поднять стесняется, разглядывая свежий шрам на бедре, сам же зашивал недавно. Хирург искренне удивляется тому, насколько у Игоря хорошая регенерация, раз он так быстро восстановился после такого ранения. Гром, вспоминая о Пете, добавляет третий палец и слегка ускоряет движение рукой. А в постели они совершенно другие: податливый Хазин, который похабно стонет и разводит ноги, и скромный, хотя обычно болтает без умолку, Илья, который просит ласки и молча её получает. Игорь усмехается этой мысли, вытаскивая пальцы из Пети под недовольное хныканье. Гром аккуратно укладывает рядом с ним Третьякова, а сам нависает над ним, почти невесомо касаясь чужих губ своими. Илья подставляется под горячие поцелуи, расслабляясь в нежности. – Илюш, раздвинь свои ножки пошире, – шепчет в самое ухо Игорь, добавляя смазки. Илья беспрекословно выполняет просьбу, получая поцелуй в висок. Гром плавно входит на всю длину, останавливаясь, давая привыкнуть к ощущениям. Он встаёт на колени, закидывая ноги врача к себе на плечи, и начинает медленно двигаться. Пространство тут же плавится, а дышать становится в разы труднее. Майор возвращает внимание к заскучавшему Пете и вставляет сразу два пальца, на что получает стон удовольствия. Хазин сразу же начинает подмахивать бëдрами, пытаясь насадиться ещё больше. Игорь лишь ухмыляется, добавляя третий палец и сгибая их внутри. Петя громко стонет, сжимаясь на пальцах. – Илюш, смотри, как твой братик старается, как хочет меня, – возбуждëнно говорит Гром, слегка ускоряя свой темп. Илья смущëнно отводит глаза: он не привык слышать такие пошлости. Игорь умиляется этому, целует его щиколотку, потираясь о неё щетинистой щекой. Он видит, как Третьяков пытается сдержать стоны, что в корни не устраивает майора. Гром меняет угол проникновения и там, и там. Тут же слышится синхронный стон: значит попал по обоим простатам. Услышав упоминание о себе, Петя ещё больше прилагает усилий, насаживаясь на пальцы и сжимая простыни под собой. Игорь ускоряется, чувствуя, как оба парня начинают сжиматься. Сам он уже тоже чувствует приближение оргазма, но старается себя контролировать. – Игорь, я сейчас... – говорит Илья, глядя на майора. – Нет, Илюш, сейчас нельзя, – отвечает Гром, останавливались, а затем и вовсе отстраняясь. Игорь выходит и из Пети, давая обоим передышку и себе отдохнуть. Он переводит дыхание и чувствует, как его пинает Хазин, привлекая к себе внимание. Гром сразу же резко разводит его ноги, особо не церемонясь, и грубо входит на всю длину, задавая сразу же бешеный темп. Майор закидывает ноги своего начальника к себе на плечи, одной рукой хватаясь за его талию. Правую руку он возвращает к Илье, проникая в него двумя пальцами. Игорь вновь ищет правильный угол, практически сразу попадая по нужной точке. Он добавляет третий палец, медленно доводя Третьякова до исступления. С Петей нежным быть не хочется, Гром двигается резко и рвано, но, видимо, Хазину это и нужно. Тот разводит ноги ещё шире, бесстыдно выстанывая имя майора. – Ты похотливая сучка, Хазин, – пошло произносит Игорь, шлëпая начальника по бедру. Желая получить долгожданную разрядку, Петя тянется к собственному члену, но его грубо останавливают. Гром бьëт его по руке, полностью выходя из него, вытаскивает и пальцы из Ильи, слыша недовольные стоны от обоих. – Подрочите друг другу, – приказывает Игорь, отстраняясь от братьев. – А ты? – спрашивает заботливо Илья. – А я полюбуюсь столь прекрасным зрелищем, ну и подрочу, конечно, – отвечает Гром, закусывая губу. Больше с ним спорить никто не стал. Парни встают на колени друг напротив друга, не глядя в глаза. Первым делает шаг Петя, аккуратно прикасаясь к члену брата. За ним повторяет и Илья. Медленно они начинают двигать рукой, пытаясь попасть в один ритм. Игорь тоже не отстаёт, потирая мокрую головку. Он надавливает на уретру, растирая капельку выступившей смазки. Парни опираются свободной рукой друг об друга, ускоряя темп. Гром пытается под них подстроиться, резко двигая рукой по собственному члену. Петя впивается поцелуем в губы Ильи, желая усилить эффект от оргазма. Они страстно целуются, сминая губы друг друга, и кончают почти одновременно. Игорь от развернувшейся перед ним картины грубо толкается пару раз в кулак, достигая разрядки. Парни падают на кровать, позволяя отголоскам оргазма волнами прокатываться по телу от головы до ног. Гром падает между ними, пытаясь восстановить дыхание. – Надеюсь, теперь вы будете ругаться только из-за того, кого я буду первым трахать, – посмеиваясь, говорит Гром. – Мы подумаем, – отвечает Илья, утыкаясь в шею майора, слегка раздражая кожу колючими усами. – Игоряш, ты просто оставайся с нами и всё, – тихо произносит Петя, укладывая свою голову на плечо подчинённого. – А я никуда не собираюсь, – говорит Игорь, обнимая за талии обоих и прижимая ближе к себе. – Вы теперь оба мои. Наверное, иногда всё же не обязательно прислушиваться к мнению начальства. Так можно узнать много нового о нём и о тех, кто тебя окружает. Как же, всё-таки, тесен этот мир.