Два слова о спорах

— Стареешь… — Ничуть не бывало… Двое сидели за барной стойкой и со скучающим видом поглядывали на танцующую под модную музыку толпу. — Да брось, прежде и дня не проходило, чтобы ты играючи не разбивал чье-нибудь сердечко… — Я и сейчас могу. — Пф… — Не веришь? Хочешь пари? — Я выберу жертву, и ты уложишь ее в постель в течение вечера. — Идет. Только постарайся, чтобы она была хотя бы не страшная, иначе слишком скучно. — Не она, Рокэ, на этот раз пусть будет он… *** — Ты уверен, что мы не ошиблись заведением? — Ричард с некоторой опаской оглядывался на ярко-розовый декор клуба, куда его настойчиво приглашал Наль. Тут было шумно, людно, возможно модно, но представлении Ричарда клуб совершенно не походил на место, в котором, со слов кузена, восхитительно готовят мясо по-гогански. — Не беспокойся, Дик, мы пришли по нужному адресу, — пропыхтел кузен, протискиваясь мимо танцующей молодежи к заказанному заблаговременно столику, — еще немного и… Ричард не слышал его, он почти оглох от гремящей со всех сторон музыки и ослеп от всполохов неоново-пурпурного света. Шел, стараясь не потерять из виду широкую спину Наля, и молил старых богов, чтобы вечер, толком не начавшийся, поскорее закончился. Ричард провел в Олларии два дня и уже изрядно устал от шумного, вечно спешащего города, но обижать кузена, который с воодушевлением таскал своего провинциального родственника по всяким замечательным на его взгляд местам, Дику не хотелось. Столица Окделлу была не по душе. Однако после того, как Ричард, встретившись с эром Шабли — редактором небольшого издательства, передал тому на рассмотрение свою рукопись, требовалось на несколько дней задержаться в городе, дожидаясь ответа. Это было важно. Реджинальд, не желая слышать возражений, поселил Дика в своей маленькой холостяцкой квартирке и, взяв незапланированный отпуск, полностью посвятил себя кузену. Идти в модный, роскошный клуб не хотелось, однако Ричард, считая себя обязанным, отказать Налю не сумел. Когда они, наконец, добрались до столика, Ричард с облегчением упал в мягкое кресло и позволил себе оглядеться. Громадный танцпол остался в стороне, и волнующееся под музыку людское море больше не беспокоило, да и звук больше не оглушал. Наль, устроившись напротив, внимательно изучал меню, и отдавал распоряжение одетому в зеленое с розовым официанту. Дик отметил нелепое сочетание цветов, но его оно не удивило, так как заведение, называлось «Розовый фламинго», и принадлежало семейству Манриков. Ричард интересовался историей и знал, что Манрики вели свой род от повара-гогана, которому дворянство было пожаловано Олларом Первым. В незапамятной древности. И все же род рыжих фламинго был куда моложе семейства Ричарда, которое горделиво восходило к самому Литу. Манрики, старая знать которых именовала брезгливо — навозниками, имели странный герб и родовые цвета — розовое на зеленом. С тех пор много воды утекло, но судя по заведению навозники-гоганы до сих пор процветали, чего нельзя было сказать об Окделлах, лишившихся круг назад и земель и замка и герцогства. Кровь потомков Лита не исчезла лишь потому, что последний из герцогов Окделлов — Ричард Предатель, умудрился во время правления Альдо Кровавого наплодить бастарда, которого позже нашел и воспитал старый граф Лорак. Ричарда, как писателя, конечно занимала семейная история, но он давно смирился с тем, что кроме запятнанного имени ему от славных предков ничего более не досталось. Да и твари с ними. Именем он тоже не светил, писал под псевдонимом Ричард Стоун и вроде неплохо писал. Вспомнив об отданной Шабли рукописи, Ричард улыбнулся. Полноценный роман, объемная рыцарская история, которой было отдано несколько лет кропотливого библиотечного труда, наконец, добралась до издателя. Осталось только дождаться… — Прошу прощения… — от волнительных размышлений Ричарда отвлек склонившийся над ним незнакомец. Дик поднял рассеянный взгляд, не сразу расслышав слова. — Я понимаю, что моя просьба звучит несколько странно, однако сегодня тут очень людно… могу я присесть за ваш столик? Дик кинул взгляд на кузена, который закончил с официантом и теперь пребывал в благостном ожидании великолепного мяса от местного шефа. Тот неожиданно для Ричарда кивнул, приглашая незнакомца присесть. Серьезно, Наль? — Благодарю, — мужчина, придвинув свободное кресло, устроился рядом с Ричардом, — надеюсь, я не слишком помешал? Ричард безразлично пожал плечами, нахождение в этом филиале заката мало что могло испортить еще больше, Наль, казалось, был не против постороннего за столом и, доброжелательно произнес: — Не помешали, ничуть, господин эээ… — Разрешите представиться, — мужчина не глядя в сторону Наля, не сводил взгляда с Ричарда, которому его имя было совершенно безразлично. — Меня зовут Рубен Аррохадо. — Реджинальд Лорак, — Наль, протянул Рубену руку и, тот не мешкая пожал ее, — а это мой кузен, Ричард… — Стоун, — поспешил отрекомендоваться Дик, прежде чем Наль по простоте душевной разболтает первому встречному его фамилию. Не то, чтобы Дик сильно стыдился своего родства с запятнавшими себя предками, однако к дурацким расспросам был не готов, не сейчас. В Талиге мало кто носил фамилию Окделл, кроме Ричарада и его семьи, пожалуй, вообще никто, зато любителей выкатить глаза и спросить: «Ты в самом деле потомок того самого Окделла?» было предостаточно. Потому — Стоун. — Очень приятно, господин Стоун, — Ричард оглянуться не успел, как его рука оказалась стиснута сильной ладонью Аррохадо. — Взаимно, — буркнул Дик. — Вы кэналлиец? — спросил Наль нового знакомого, чтобы поддержать беседу, но не забывая бросать нетерпеливые взгляды в сторону кухни, мясо не отпускало его ни на минуту. — Именно, — Широко улыбнулся Аррохадо, — прибыл из Алвасете на несколько дней по семейным делам. — Ну надо же, — всплеснул руками Наль, — Ричард тоже приехал пару дней назад… Договорить он не успел, так как Дикон изловчился и ткнул кузена под столом ногой. Однако было поздно. — Вот как, — удивленно приподнял брови Рубен, которого Ричард, окончательно вырванный из потока размышлений о судьбе собственной книги, наконец, соизволил разглядеть внимательнее. При более детальном рассмотрении кэнналиец оказался моложе, чем показался Дику в первый момент и довольно хорош собой: темные густые волосы, аристократические, тонкие черты лица и необычно большие для мужчины, пронзительно глядящие глаза, нетипичного для жителей кэналлоа синего цвета. Красивый. Ричард, сделав для себя это открытие, поспешил добавить к нему еще одно — Рубен определенно был заинтересован в общении именно с ним. Второе открытие настораживало и, неожиданно волновало — в замкнутый писательский мирок Ричарда редко кто вот так бесцеремонно вторгался. Сказать по правде, Ричард сам ограничивал общение, чтобы не отвлекаться от главного — написания своего романа. Он жил на страницах своего детища, влюблялся в созданных героев, сопереживал им, сопоставлял найденную в архивах информацию с линией повествования, и жизнь вне собственной истории его не слишком волновала. И сейчас приглядеться к господину Аррохадо его заставило то, что мужчина был кэнналийцем и явился в столицу из Алвасете. Тем временем Рубен продолжил: — Могу я полюбопытствовать, откуда вы, Ричард? Дик не успел бы ответить, даже если бы собирался. Его опередил Наль, в которого будто тварь вселилась и, не задумываясь, бесхитростно выдал малознакомому человеку практически всю биографию Ричарда. — Ричард писатель, он из Надора, на днях приехал в Олларию и привез свой роман в издательство «Старая Ноха». Эр Шабли, главный редактор, сказал, что работа очень не дурна и скорее всего ее примут для публикации. Представляете! Это его первый роман, исторический… Твою же мать! Ричард смолчал, но серьезно пожалел о том, что проклятое мясо до сих пор не подали, и рот кузена не занят гоганскими изысками. — Как интересно, никогда прежде не встречал настоящих писателей, — Рубен поглощал Ричарда синими глазищами, и казалось, даже слегка подался в его сторону, — а еще мне прежде не доводилось так близко общаться с северянами. Подумать только, Надор! Ричард наигранно легко пожал плечами, с трудом отрываясь от гипнотизирующего его синего взгляда. — Могу я угостить вас? — рука Рубена совершенно недвусмысленно накрыла лежащую на столе ладонь Ричарда, в миг отрезвляя его — слишком грубый подкат. Слишком! Интересно, у кэналлийцев подобное в порядке вещей? И каких тварей ему вообще нужно? — Не стоит, — фыркнул Ричард, осторожно, не делая поспешных движений, чтобы не выдать обеспокоенности, освободил свою руку, — мы уже сделали заказ. — За бокалом хорошего вина будет гораздо приятнее вести разговор, — улыбнулся Рубен, и когда Ричард собрался было сердито возразить, Аррохадо сыграл нечестно, на самых тонких струнах неопытной души не обласканного славой автора, — давайте поговорим о вашем романе, Ричард. Я хочу, — это было сказано с едва уловимым придыханием, легчайшим намеком, ласкающим душу так, как если бы кэнналиец нежнейшим образом провел по щеке Ричарда губами, от чего у Дика по спине пробежал холодок, пробуждая давно похороненную в библиотечной пыли сексуальность, вернее бисексуальность, о наличии которой в себе юноша успел позабыть, за ненадобностью, — знать о нем все. Пока Дик приходил в себя, не находя что ответить и все еще переживая неуместно и неожиданно проснувшуюся чувственность, Рубен вытянул руку, лениво делая знак официанту: — Бутыль «Дурной крови», приятель, а лучше две. *** Лионеля следовало придушить. Мало ему дурацких намеков, которых Рокэ терпеть не мог — о том, что бурная молодость стремительно оставалась позади, Алва и без того прекрасно знал — так еще и цель для обольщения Савиньяк выбрал… так сказать… «Не она, Рокэ, на этот раз пусть будет он…» И ладно бы выбор оленя пал на местного, уже упившегося касерой тусовщика, кого-нибудь разогретого атмосферой, танцующего под несмолкающий «Вопль Гальтары» гламурного юношу — у таких ни мозгов нет, ни предрассудков — хочешь член в рот возьмет, а хочешь в зад без проблем, так нет же… С подленькой улыбкой Ли указал на совершенно неподходящий для пари предмет, вероятно, ожидая быстрого поражения друга, в форме незамедлительного отказа. Угрюмый парень, твари знают, каким ветром занесенный во «Фламинго», ничем особо не выдающийся, и в целом выглядящий так, словно он слегка не от мира сего. Кроме прочего объект проводил время в компании жизнерадостного толстяка, выглядевшего избранному дуэньей. Квальдато цера! И все-таки Рокэ сдаваться не торопился. Что он, в сущности, теряет? Да, победа будет нелегкой, если вообще будет, но он, Рокэ из рода легендарных Алва, не ищет простых путей! Это конечно не Барсовы врата, но и не сексуально озабоченный, готовый лечь под кого угодно юнец, победа над которым непрестижна и вообще в счет не идет, тут Ли был совершенно прав. Внедриться оказалось несложно. С легкостью бывалого ловеласа Рокэ подсел за столик указанной Лионелем жертвы, и уже в скором времени, знал о клиенте достаточно, чтобы начать игру. Жизнерадостная дуэнья оказалась незаменимым источником информации: Ричард Стоун — начинающий провинциальный писатель, приехавший в столицу для встречи с издателем. Для начала совсем неплохо. Кроме того, парень был родом из Надора. Вроде пустячок, однако этот самый Надор зацепил Рокэ более всего прочего и еще глаза Ричарда, вернее его взгляд, задумчиво устремленный куда-то в глубь себя, размышляющий и серьезный. Здесь, среди мартышек, прыгающих на танцполе, такой взгляд встречался не часто. Однако спор требовал действия. Рокэ назвался чужим именем, дабы после одержанной победы не иметь последствий и претензий в свой адрес и не портить родителю репутацию. Рубен Аррохадо, известный только в семейных хрониках никнейм старины маршала Рокэ, когда тот в юности удрал из дома и подался в морские приключения, для подобного дела показался уместным. Дальше он вклинился в странную компанию и навязчиво заказал вина, хорошего, но крепленого, чтобы расслабить Ричарда и, если получится, развязать ему язык. А после, когда основные шаги были сделаны, он ударил наверняка, играя на писательском эго, которого у Ричарда, просто не могло не быть, раз уж он до столичного издательства со своей писаниной добрался. — Я хочу знать о вашем романе, Ричард, — закинул удочку Рокэ, с удовольствием отмечая, как поплыл писательский взгляд. В любом другом случае для достижения подобного эффекта легко подошла бы не замысловатая, кинутая на грани пошлости фривольность, сопровождаемая легчайшим рукоблудием, здесь же просто фраза. А что если немного добавить эротизма? — Я хочу, — понизив голос, произнес Рокэ, замечая, как слегка дернулся кадык Ричарда, — знать о нем все.