Целитель

      Тэхён замялся перед тем, как постучать в дверь. Шея болела так, что стоило огромных усилий даже пошевелиться. Он передвигался в эти последние дни как робот, и те внутримышечные инъекции, что прописал невролог, особого эффекта не оказывали. Но вдобавок ко всему, врач также посоветовал пройти курс массажа или мануальной терапии. А Тэ готов был на всё, лишь бы вернуть себе радость жизни и свободу безболезненного передвижения. Как гласила брошюра, что друг Чимин сунул ему под нос вчера вечером, уверяя, что его друг детства — лучший по части таких проблем со здоровьем: «Мы решим Ваши проблемы и подарим радость жизни без боли!». Звучит многообещающе. Хочется верить и надеяться на помощь.       А Тэхёну ведь только двадцать семь, но как-то рановато даёт о себе знать его позвоночник. Тэхён не может жить нормально вот уже неделю. Даже спит через ночь, потому что очень беспокоит та самая ноющая боль. Сам виноват! Долго сидел у раскрытого окна, а в спину задувал холодный ветер. Но подняться со своего любимого удобного дивана желания не возникло. Он и не задумывался даже, как коварен бывает такой вот легкий прохладный весенний ветерок, ласкающий шею. Куда интереснее были фото новеньких планшетов, что Тэ для себя выбирал. Вот и выбрал, но не планшет, а нелегкий путь в кабинет мануального терапевта и по совместительству массажиста, а ещё друга детства Чимина, который и для Тэхёна вот уже несколько лет тоже самый близкий, заботливый друг.       На его громкий стук в дверь приятный мужской голос сдержанно ответил:       — Войдите!       И Тэхён несмело вошёл, сразу же погрузившись в атмосферу ненавязчивого приятного аромата масел и уюта небольшого помещения, что утопал в фиолетовом свечении. Такое освещение в лечебном кабинете стало неожиданностью, выглядело довольно необычно, но при долгом рассмотрении Тэхёну это даже понравилось. Он остановился на пороге, рассматривая кабинет и доктора, перед которым ему скоро, возможно, придётся обнажать себя и обсуждать свою проблему. Вот только таким мужчинам, как этот, по мнению Тэхёна, не показывают свою больную шею и спину, не жалуются и не ноют, кряхтя в ответ на просьбу повернуть голову. Определенно, таким мужчинам ненавязчиво кидают испытующие взгляды, исподволь улыбаются и даже строят глазки. Такие мужчины априори не могут быть врачами. Это же противозаконно. Да и зачем? Для чего он решил прятать такое тело под белым халатом и скрывать от мира свою красоту в этом кабинете? Увидев такого вот нереального врача, ты сразу же забываешь обо всех своих мешающих жить неприятностях. Похоже, он всех исцеляет одним только своим видом. Можно сказать: посмотрел, напитался и исцелился. Уже можно идти домой? Тэхёну хочется сбежать, потому что он испытывает неловкость.       Об этом он и думал, застыв на пороге, так и не решившись пройти чуть дальше вглубь кабинета. А ведь доктор настойчиво приглашал его, но он невольно всё прослушал, разглядывая крепкое мускулистое телосложение молодого красивого мужчины, прячущееся под белоснежным халатом.       Похоже, тот принял Тэхёна за ненормального. Ещё чуть-чуть, и он предложит ему обратиться к психиатру, потому что все вопросы, что тот ему задавал, Тэ игнорировал. Но делал он это не специально, а потому, что просто… Как это говорится? «Пропал дар речи!». Да, да, да! Именно так с ним и случилось. Вот только шея, которой он неаккуратно дёрнул, тут же напомнила своему хозяину о том, для чего он здесь на самом деле, и что ему сейчас совершенно не к месту заглядываться на сексуального вида врачей. Он здесь для того, чтобы привести в норму себя и своё состояние, как физическое, так и эмоциональное, потому что от физической боли страдает всё.       — Присаживайтесь. Я Вас внимательно слушаю, — в который раз обратился к нему врач, оторвавшись от экрана монитора и устремив на Тэхёна заинтересованный взгляд тёмных глаз.       — Дело в том, что меня к Вам… Вернее не к Вам, а на массаж направил невролог. Те уколы, что мне делают от боли в шее, снимают её, но ненадолго и она снова возвращается, поэтому мне рекомендовано пройти сеанс массажа или мануальный терапии, если это требуется, — начал, сильно запинаясь, Тэхён, а к концу своей речи уже буквально затараторил.       А врач слушал его, не перебивая, и внимательно наблюдал за невероятно забавной реакцией пациента на себя. Конечно же, от доктора не укрылось то, что смущающим фактором стал именно он. И это очень льстило мужчине в белом халате.       — Вот мои снимки. Посмотрите. Ничего серьезного там не обнаружено. Меня продуло и заклинило. Врач говорит, что там воспаление. Ну и не помешало бы воздействовать на больное место точечно.       Доктор внимательно рассматривал снимок, что Тэ передал ему. Кивал головой, при этом видимо делая для себя какие-то выводы. А после беззастенчиво так и вполне себе серьёзно произнёс:       — Ваше, как вы говорите, «продуло и заклинило» на медицинском языке называется шейный миозит. Довольно распространённый диагноз, лечению поддается, вот только крайне болезненно переносится пациентами. Здесь мне всё понятно. Невролог прав. Да, действительно. Вам потребуется некоторый, возможно даже короткий курс лечения. Думаю, что после второго раза Вы почувствуете значительное облегчение. Скорее, Вам здесь простой массаж может только навредить, но я буду действовать иначе. Раздевайтесь!       — Что? — переполошился Тэхён, глядя на доктора во все свои изумлённые глаза. Будто его раздеться попросил не доктор на приёме, а продавец на кассе супермаркета.       — Я сказал что-то странное? — повелитель белого халата в удивлении приподнял правую бровь, и получилось у него это так эффектно, что Тэхен аж вжался в стул. Честное слово, перед таким не устоять. Тэхёну уж точно. Ведь это тот самый тип мужчин, что неимоверно привлекает его.       — А зачем раздеваться-то? У меня же шея болит, а не поясница! -попытался вразумить, видимо, по-своему мнению некомпетентного доктора Тэхён, отстаивая своё неприкосновенное тело. Он не готов перед ним раздеваться.       — Полагаю, Вы не хотите, чтобы Ваша дорогостоящая рубашка из новой коллекции тут же оказалась заляпанной мною массажным маслом? И поверьте мне, с данного вида ткани это масло выводится крайне сложно. Уж я-то знаю. Поэтому, пожалуйста, прислушайтесь ко мне и снимите с себя её, а после ложитесь на живот. Вот сюда.       Врач поднялся, указывая ему на обтянутый кожаной белой обивкой стол, что стоял в центре кабинета. Он медленно развернул новую одноразовую пелёнку и аккуратно расстелил её на всю длину стола, предложив Тэхёну занять это коронное место.       А Тэ до невозможного стеснялся. Да что там говорить? Он действительно редко посещает врачей, и для него сложно обнажаться перед незнакомыми людьми. Хотя он мужчина и вроде как раздеться должен сейчас тоже перед мужчиной, но всё равно от этого очень неловко. Потому что Тэхён воспринимает мужчин иначе, не как своих собратьев и содружественных особей, а скорее совсем наоборот. Они привлекают его, а некоторые прямо с первых минут действуют возбуждающе. Вот как этот. И в данном конкретном случае его привлекает именно вот этот необыкновенно сексуальный доктор, что стоит сейчас рядом с ним и смотрит так пронзительно, что Тэхён ощущает слабость в ногах. А ещё он ждёт, когда же Тэхён наконец-то снимет с себя то, что велено.       А пациент загнанно смотрит то на него, то на стол. Это замешательство длится пару минут. Что решает он в своей голове? Вообще непонятно. Доктор видит его недоумение и мягко улыбается.       — К сожалению, не могу сказать: Если Вы стесняетесь, я отвернусь. В таком формате у нас с Вами работать не получится, потому что волей-неволей, а всё равно по долгу службы мне придётся смотреть на Вас и прикасаться к Вам тоже. Так что расслабьтесь, пожалуйста, и сделайте то, о чём я Вас прошу. Честное слово, я не кусаюсь! — а напоследок одарил такой обворожительной улыбкой, что Тэ забыл… А что он там должен делать? Раздеться? Снова захотелось сбежать.       Тэ хмыкнул про себя. Не кусается он! Возможно! Зато излучает сексуальные флюиды настолько сильно, что Тэхёна буквально волной сносит от его мощнейшего биополя. Но все же ему ничего не остается, как повиноваться. И вот уже пуговка за пуговкой, он медленно раскрывается и обнажается перед этим мужчиной, что натуральным образом следит за всеми его действиями и буквально не отводя взгляда, буравит его своими невообразимо красивыми глазами. Тэхёну под этим взглядом неловко, стыдно и много всего такого, более-менее подходящего под это определение. Но чего же он боится? Бывало, он болел. И он приходил к терапевтам, задирал свитер, а его прослушивали. Он кашлял, а его слушали. Он задерживал дыхание и его снова слушали. Но обнажиться перед пожилым мужчиной, больше похожим на его дедушку, не равно обнажиться перед этим человеком. Там Тэхёну нечего было стесняться и опасаться. А здесь, естественно, он не может совладать с собой. Потому что этот доктор и на доктора то не похож. Доктором его делает только белый халат, а всё остальное, простите за выражение, это просто какая-то провокация! А может, он не доктор вовсе? И Чимин его обманул?       Тэхён повиновался, снял с себя всё, что нужно было, и встал спиной к мужчине, который тут же принялся его пальпировать, потому что прежде чем прилечь, доктор попросил именно об этом. Он надавливал на то место, где Тэ испытывал самое болезненное ощущение, очень аккуратно и бережно. Как знал, что именно здесь болит. Хотя, какие могут быть сомнения? Ведь он врач. Естественно, он знает, где располагается в таких случаях очаг боли. Тэхён весь замер и затаился, практически не дыша. Похоже, от доктора это не укрылось, потому что он вдруг произнёс:       — Я такой страшный? — а голос тихий-тихий и дыхание врача стало более слышным.       — Что? — практически убитым голосом выдавил из себя Тэ. Ему не до шуток, скорее бы одеться и бежать отсюда. Наверное, второго сеанса он не выдержит.       — Говорю, Вы так скованы сейчас, что у меня на эту Вашу реакцию только два объяснения: Или Вы в принципе боитесь всех докторов, что встречаются на вашем жизненном пути, или Вы боитесь конкретно меня. Если первое, то я постараюсь быть очень аккуратным и внимательным. А если второе, то, уверяю, стесняться и бояться меня не стоит. Я здесь только для того, чтобы помогать своим пациентам, а не вызывать в них панический страх.       — Простите, доктор. Ни первое и ни второе. П-п-просто очень больно, — соврал ему Тэхён. Ну а что он скажет: «Вы, доктор, слишком нежно ко мне прикасаетесь и я чувствую напряжение во всем известном участке тела, что вот-вот даст о себе знать. А, кстати, как там этот самый участок называется на медицинском языке? Пенис? Половой член? Вот-вот. Он самый. Предатель!».       — Я понял. А теперь Вы можете прилечь на стол. Пожалуйста, располагайтесь на животе, уложив голову аккуратно вот в эту выемку, — доктор транслировал само спокойствие и невозмутимость, чего нельзя сказать о Тэхёне.       Доктор даже помог ему забраться и с комфортом улечься. Сам аккуратно положил его голову, при этом успев нарочно скользнуть ладонью по коже на шее, вызвав в Тэ дрожь. И несмотря на то, что шея всё ещё очень сильно болит, а функции свои чувствительные прекрасно выполняет. Тэхёна такие прикосновения к этому месту всегда будоражат. И он ничего не может с собой поделать. Взбудоражили они и сейчас.       Собственно, Тэ сделал, как его и попросили. Ему же сказали не бояться, вот он и старается вести себя более-менее достойно и спокойно. Но легче не становится. Потому что эти волшебные руки, что начинают вот так бережно и ласково его касаться, вызывают совсем иные ощущения, не такие, как должны бы. Ему бы сейчас лежать и думать о том, что после этого сеанса, спустя какое-то время ему станет легче. Но он-то понимает, что легче ему станет в одном смысле, а во втором, наоборот, только усилит то ощущение, что он испытывает уже долгое время, потому что очень «хочется», но не с кем. А с кем попало, противоречит его жизненным принципам.       Тэхён смиренно лежит и понимает, что он даже не знает имени этого человека, что сейчас прикасается к нему. Чимин дал ему эту брошюру и сказал о том, что это его друг детства и первоклассный специалист. Даже доктор не спросил у него имени и не занес его данные в компьютер. Или как там вообще положено? И это всё как-то неправильно. Доктор видел всего лишь его снимок. А может, это не столь важно? И это вполне себе нормально? Либо по завершении сеанса он обязательно спросит всё и заполнит свои бумаги? Наверное… Да.       Но все эти мысли уносятся прочь, когда чужие руки нежно и медленно скользят по его телу. А Тэхён уже сам себе не хозяин. Он буквально чувствует, как его кожа покрывается мурашками в силу того, что невозможно без такой вот реакции вытерпеть подобные прикосновения. Да просто немыслимо лежать спокойно, когда тебя гладят крепкие мужские руки, обладатель которых, да просто чёртов носитель той самой воспеваемой мужской сексуальности в полный рост. Тэхёну от всего этого становится очень жарко. Он чувствует, как начинает пылать огнём весь его многострадальный организм. А где-то там, в самом низу, и слава Богу, что это скрыто от посторонних глаз, начинает медленно, но верно покалывать и пульсировать, лишний раз напоминая хозяину, что давно пора отыскать того, кто сможет приласкать и успокоить полыхающее желание.       Делая всё это и совершая все эти, по мнению Тэхёна, пыточные прикосновения, доктор молчит. А Тэ отчетливо слышит его дыхание, чувствует тепло его тела рядом, потому что вот он стоит с руками на его спине и шее. Тепло чужого тела совсем близко, и даже ткань халата касается его обнаженной кожи. Всё это слишком волнительно. Он себя к такому не готовил. А если бы знал, что такое с ним может сегодня случиться… Да ни за что бы сюда не пришёл! Он бы обязательно нашёл для себя кого-нибудь постарше и пострашнее, чтобы не было так смущающе. А может, лучше вообще женщину-врача. С ними ему гораздо проще.       Но теперь уже как вышло, так и вышло. Приходится терпеть, прижав до явной боли зубами нижнюю губу, и не пикать. А пищать так хочется, но лучше всего тихонечко простонать, потому что то, что он сейчас ощущает, хочется обозначить только стоном.       Тэхёну кажется сейчас, что, наверное, он выдержал бы все существующие в мире пытки, и они не были столь изнуряющими, как эта неловкая ситуация, при которой он просто не знает, куда себя деть. Да и деваться-то ему, собственно, некуда. Он должен вот так вот лежать, молча всё это вынося, и стараться расслабиться, потому что доктор уже не в первый раз повторяет ему о том, что необходимо расслабить мышцы тела для того, чтобы его манипуляции произвели должный эффект. Но знал бы этот мужчина, насколько сложно расслабиться и как нелегко ему сейчас сконцентрироваться только на массаже и не думать об этих руках, что почему-то уже очень нежно стали к нему прикасаться. Или ему так только кажется?       Не кажется. Тэхён оказался абсолютно прав. На самом деле так и есть. И доктор позволяет себе вот уже десять минут выходить за рамки дозволенного общепринятого лечения и действовать не по врачебному протоколу, а повинуясь собственным порочным желаниям. Порочным потому, что такое недопустимо между врачом и пациентом. По крайней мере, на рабочем месте и в первую встречу. Да, собственно, ни в первую и ни в последующие — это недопустимо.       Но как же сильно завёл Чонгука этот невообразимый во всех смыслах пациент. Этот нерешительный, с порога зависший и буквально оцепеневший молодой человек, выглядел изумительно. Он во всех смыслах и отношениях во вкусе доктора Чона. Поначалу он насмешил, но Чонгук старался не показывать этого, чтобы не спугнуть и не обидеть своего нового пациента. Однако рассмешил он только вначале, а вот когда он стал медленно и нерешительно расстёгивать рубашку, Чонгуку вмиг оказалось не до смеха. Его длинные пальцы так неторопливо расправлялись с пуговками, а у Чонгука в груди разгорался пожар.       За окном, между прочим, ещё раннее утро, и доктор Чон Чонгук буквально полчаса назад отскребал себя от подушки, заставляя встать, потому что его друг детства Пак Чимин позвонил вчера поздно вечером и попросил принять одного очень хорошего человека, которому очень и очень плохо. И Чонгук в свой выходной, еле-еле отодрав себя от постели, беспрекословно, но без особого настроения ожидал ранним утром этого страдальца. Вот только страдальцем теперь ощущает себя именно он, потому что прикасаться к этому телу становится для него чем-то губительным, мучительным и томительным, а прикоснуться ох как тянет. И побороть себя в этой тяге крайне сложно. Ведь этот случайный пациент для доктора Чона — словно ожившая фантазия.       Чонгук в силу профессии видел немало человеческих тел, ежедневно работая с разными людьми много лет подряд. С некоторыми было работать терпимо, от некоторых хотелось скорее избавиться, были и вполне ничего себе. Но такого как этот, он не видел, не трогал и не массировал, пожалуй, никогда. На светлой коже молодого человека ни единого изъяна. Всё настолько гладко и ровно, что дыхание прерывалось, стоило только прикоснуться к нему. Телосложение такое правильное и изгибы такие плавные, что хотелось вести по ним кончиками пальцев без остановки, а лучше целовать.       Чонгук его натурально захотел.       И то, что он делает сейчас — это же домогательство в чистом виде, а в последствии арест и судебный срок… В предположении самого негативного сценария, конечно. Вот только доктору Чону абсолютно всё равно на его возможные будущие проблемы, когда под пальцами ощущается молодая, нежная бархатная кожа, а взгляд так и скользит от прекрасных блестящих завитков волос на голове до тоненьких щиколоток, что скрывают белоснежные носки.       Обычно Чонгук лечит руками. Такова суть его профессии. Но в этот день программа дала неконтролируемый сбой и возникло желание исцелить этого пациента другим путём, с помощью того, что уже конкретно рвется на свет и болезненно томится под одеждой. И Чонгук, похоже, поддается этим порывам, не задумываясь о последствиях.       Чон видит перед собой правильной формы тонкие руки и эти аккуратные ушки с бархатными мочками. А это важно для него. Ему такое очень нравится. И это на самом деле большая редкость, чтобы в одном человеке вот так сразу сочеталось и сошлось всё самое прекрасное. Идеально ровная спина. Здесь даже не к чему придраться. Он доктор в этой сфере и всегда обращает внимание на осанку. А по тонкой линии позвонков молодого человека доктору вообще безумно хочется провести кончиком языка. И это был первый звонок, пронзивший уколом в пах. Второй был, когда он коснулся волос, чтобы убрать пряди, боясь испачкать их в масле. Ну а третий и решающий — это беглый взгляд на ягодицы, что так заманчиво обтянуты джинсовой тканью. Беглым он был только поначалу, но задержался надолго, скользя и изучая.       Чон чувствовал тепло внутри себя. Оно равномерно разливалось по венам. Так у него бывает, когда утрами и на голодный желудок он радует себя живительными глотками теплой воды и организм, принимая дар говорит, «спасибо» отвечая теплом. И сейчас он говорит «спасибо» за прикосновение к незнакомому и притягательному пациенту, что в его полной власти в этот момент. В его власти… А это значит, что доктор может позволить себе лишнее.       Чонгук поплыл и понял, что переходит грань, когда его руки вместо отточенных и планомерных движений сами по себе стали совершать нежные и трепетные. Прикосновения стали мягче, а его дыхание всё более прерывистее. Внутри него всё буквально кричало о желании. Фантазии вытеснили здравые мысли и воспроизводили перед глазами картинки, где он берёт его медленно и чувственно, прямо на этом столе, лаская губами эту прозрачную фарфоровую кожу.       Пациент молчал и спокойно лежал, прикрыв глаза, а Чонгук мысленно уже его раздел, а хотелось сделать это в реальности. Он рассматривал каждую деталь, скользил взглядом по прекрасному силуэту и медленно сходил с ума, как вдруг тот встрепенулся и неожиданно выдал:       — Ой! Я же совсем забыл. «1212», — произнес он, словно боялся снова забыть и опоздать это сказать. А голос прозвучал слишком хрипло.       — Что? — Чонгук был мыслями не здесь, поэтому смысл понял не сразу. Ему в эту минуту было очень душно и жарко. Из окна в глаза начало светить яркое солнце, что в это время как раз всегда даёт о себе знать изнуряющей жарой в кабинете. А включить кондиционер Чонгук не рискнул, поскольку именно сквозняк стал следствием проблемы его пациента.       Он медленно подошёл к окну и опустил жалюзи, а повернувшись, обнаружил парня приподнявшимся на локтях и смотрящим на него каким-то странным взглядом. Обнаженные острые ключицы так красиво выделялись, привлекая к себе особое внимание доктора, а соски, такие розовые и твердые, не давали доктору покоя, погружая в мир фантазий.       — Говорю «1212». Чимин просил Вам это передать. Сказал, что это важно. А я забыл сразу сказать.       Чонгук понял, что он имеет ввиду, и улыбнулся. Это их с Чимином пароль. 12.12. — это день их знакомства в детстве, с тех пор они и дружат. И эту комбинацию цифр они выбрали для себя как пароль уже давно. А в данном случае договоренность была такой: Если к нему кто-то приходит не по записи и называет эти цифры, значит, он от Чимина. И это завуалированная просьба отнестись к такому пациенту с особым вниманием. Хотя Чонгук и так работает, отдавая всего себя практически на износ. Можно, конечно, всем таким приходящим называть имя Чимина, но так ведь неинтересно. Сколько же раз Чонгук слышал эти самые «1212» от разных людей за все годы его работы. Потому что Чимини — добрая душа и всех своих родных и знакомых направляет к Чону, если у тех возникают подобные проблемы со здоровьем.       Но, услышав пароль от этого человека, в голову Чонгука влетела такая шальная мысль, за которую опять-таки можно сесть и вмиг лишиться лицензии. Вот только страсть не унять, и она сейчас конкретно им управляет. Он решает проверить кое-что и позволить себе больше, чем уже допустил. Доктор начнёт осторожно и будет считывать реакцию пациента. А если тот будет не против и откликнется, то Чонгук не остановится и не ограничится одним лишь массажем. Он позволит себе зайти дальше. Он даже мысли допустить не может в эту минуту, что отпустит его от себя вот так просто. Этого человека очень хочется попробовать на вкус во всех смыслах и, возможно, в разных позах. Но об этом пока рано. К тому же его подстегивает и даёт надежду ещё и тот факт, что он чувствует, как подрагивает чужое тело под его руками и учащается чужое сердцебиение при каждом нежном прикосновении и это далеко не от страха и неловкости. Есть подозрение, что в этом кабинете возбужден не он один.       Он неторопливо возвращается к пациенту, обласканный чужим взглядом. Теперь Чон понимает природу этого взгляда и чувствует в себе силы и решимость начать. Он снова занимает своё место и плавным нажатием на тонкие плечи опускает своего прекрасного пациента, возвращая в лежачее положение. Тот шумно вздыхает и молчит. А доктор опускает ладони на спину в районе поясницы и ведёт ими медленно снизу вверх. Казалось бы, зачем? Ведь пришли к нему с проблемой в шейном отделе. Но это уже не столь важно. Он уже начал и понимает, что остановится вряд ли. А точнее, остановится только тогда, когда получит желаемое.       Его голос разрезает тягостную тишину и тело под его ладонями от неожиданности сильно вздрагивает, а Чонгук прижимает пациента плотнее к столу и гладит в знак успокоения.       — Когда мне говорят код «1212», обычно я уже не останавливаюсь, — произносит он томно и хрипло, а сам при этом гладит спину, переходя на бока. Кожа пациента мгновенно покрывается россыпью мурашек, и даже они так приятны на ощупь, что Чону катастрофически трудно удержаться от поцелуев.       — О чём Вы? — вновь вздрагивает молодой человек и снова пытается развернуться, но Чонгук не позволяет, осторожно прижимая его к столу.       — Вы не знаете, куда попали? — спрашивает, уже заготовив в уме речь. Если всё пойдет не по плану, Чимин ему не простит. Но думается о таком в самую последнюю очередь. Чонгук его хочет… Очень… И только это сейчас имеет значение.       — На массаж, — объясняет пациент и затихает. Он безропотно принимает эти уже навязчивые поглаживания и дышит слишком тяжело, чем с головой себя выдает. Он тоже хочет.       — Да… Верно, но это не самый обыкновенный массаж. Обычно после кода «1212» моё лечение меняет траекторию. Массаж становится другим, — Чонгук забалтывает и ласкает руками. Он это умеет. Он же мастер по этой части.       — А каким? — звучит с недоверием от пациента, а его ягодицы чуть заметно сжимаются и Чонгук понимает, почему…       — Теперь у нас будет ОСОБЫЙ целительный массаж, — полушепотом и ближе к уху пациента отвечает доктор, не прекращая свои будоражащие действия руками.       — Что это ещё за вид такой? — Молодой человек явно напуган сменой декораций и напором доктора. Но и не меньше доктора возбужден. Чон это чувствует и видит.       —Увидишь… — доктор без подготовки переходит на «ты» и льёт на кожу пару капель масла, а затем большими пальцами массирует поясницу, перемещая ладони на ягодицы. Он чувствует упругость мышц и сходит с ума от этих ощущений. Надо срочно оголить эти чудесные половинки и пройтись по ними пальцами, а может и языком.       — Что за… — выпаливает парень и пытается встать, но одна ладонь доктора нежно давит на спину, пригвождая к столу, а вторая ложится на мягкие губы пациента и он становится словно шелковый, вмиг смолкая.       — Незнание не освобождает от удовольствия. Ты произнёс тайный пароль, а это значит — придётся принять услугу, — и как только в голове Чонгука такое родилось? Оказывается, у него талант к сочинительству и совращению. После всего Чон обязательно ему признается, что всё не так и что Чимин здесь ни при чём. Ну а сейчас… Сейчас происходящее кажется сценой из эротического сна.       Чонгук в бреду? Скорее всего! Вот это фантазии. Надо же было всё так извратить. Он выдаёт за истину то, что ею не является. Ему даже плевать на то, что подумает о нём этот человек. За кого его примет? За того, кто, услышав пароль, помимо лечения, с легкостью окажет интимную услугу? Эротический массаж или что-то большее…       — Но я… — пытается выдать протест парень, но вновь затихает от приложенной к губам руки Чонгука.       — Тсс… Не бойся… Ты же сам назвал мне код, -шепчет Чон и чувствует сильнейшее желание его поцеловать. Но не сейчас.       — И что? — негодует пациент, но лежит, как пригвожденный мощным эмоциональным воздействием доктора.       — Придётся принять услугу… — заключает Чон, возвращая ладони на ягодицы, слабо их сжимая.       — Но я н-не х-хочу…- захлебывается словами и желанием пациент.       — А это мы сейчас увидим, — руки доктора чуть раздвигают ноги молодого человека и тянутся к яичкам, а когда дотрагиваются, доктор слышит слабый сладкий стон. Но это длится недолго, после сразу звучит:       — Да как Вы? Что Вы… вообще себе позволяете?! — задыхается пациент и предпринимает новую попытку подняться, только его снова, но уже более уверенно и властно опускают, сопровождая обжигающим на ухо:       — Хочешь ты или нет… А я уверен, что уже давно хочешь… И всё же дай мне две минуты и сам решишь уходить отсюда, бежать отсюда или всё же задержаться и получить максимум удовольствия, подарив такой же максимум и мне.       Пациент молчит, словно решаясь и шумно сглатывает.       — Но-о… Я… У меня же болит шея… Я… Не могу…- мычит молодой человек практически невнятно и стихает, когда ладонь доктора полностью протискивается между столом и его телом, коснувшись твёрдого члена. Доктор убедился. Этого хочет не он один.       — Вот с неё мы и начнём… С твоей прекрасной нежной шеи, — утвердительно, но тихо и так сладко мурчит доктор, коснувшись губами бархатной мочки, а после сразу лизнув кончиком языка то самое больное место. Как же он этого хотел и вот теперь исполняет своё желание. Мягко и коротко целует кожу на шее, проходится языком по всей её длине. Исцеляет…       — Ммм… — не сдерживает стона молодой человек, вжимаясь в стол. Ему нравится. Видно, возбужденный член тоже не дает ему покоя, просит ласки.       А Чонгук, не видя острого сопротивления, переходит к следующему этапу. Он тянет руки с обеих сторон и пробирается ими вниз. Молодой человек послушно приподнимается, позволяя доктору всё это. Чон улыбается и расстёгивает пуговицу и молнию на чужих джинсах, аккуратно стягивая их вместе с бельем, белые носочки оставляет. Они не помешают, а даже наоборот. На фоне обнаженного тела это выглядит очень пикантно. Доктор кидает одежду комом на стул, стоящий рядом и делает уже то, что делал до этого, только без мешающей тканевой преграды. Он касается кожи на ягодицах, сминает их, гладит, слегка царапает ногтями. Не может оторваться.       — Но…- зачем-то снова слабо протестует пациент, а его сразу же успокаивают, шире раздвигая длинные стройные ноги и ведя ребром ладони между ягодиц, задевая яички.       — Ох… — слышится ответное и такое возбужденное.       — Тихо-тихо… Всё хорошо. Две минуты давно прошли, а ты не ушёл и не сбежал. А это значит, хочешь. Признайся… Я должен это слышать…       В ответ прозвучало лишь тихое и сдавленное: «Да…». А доктор чуть раздвинул ягодицы, указательным пальцем коснувшись узкого мышечного колечка, что ответно сжалось. Какой же красивый птенчик залетел сегодня в его гнездышко. Чонгук не может никак зрительно насладиться этим чудом. Внутри полыхает пожар и тело требует разрядки.       Он победоносно улыбается и наносит ещё больше тёплого масла на чужую спину. Медленно и равномерно распределяет его по всей поверхности от шеи до ягодиц, от которых так сложно оторваться взглядом и ладонями. Он массирует медленно, ласкает руками и лишает пациента последних сомнений.       Похоже, это конец Чона как профессионала. Ну, или начало конца. За это всё он будет корить себя позже. А сейчас он вжимается в край стола тем местом, что уже не скрыть. Он возбужден до крайней степени кипения и даже чувствует влагу в своём белье от обильно выделившейся смазки.       Но переходить вот так сразу к сексу нельзя. Ему нужно максимально расслабить пациента, чтобы потом, уже в самый ответственный момент, не встретить сопротивления, а может даже услышать мольбы о большем.       Парадокс заключается в том, что за годы практики он не делал никому эротический массаж. Не было желания, не было случая, и даже того человека не было рядом, которого хотелось бы этим порадовать. Он не носил работу на дом. А массаж всё же его работа. Но сейчас захотелось сделать всё по самому высшему разряду. Ведь в начале своей карьеры он много об этом читал. Его привлекало подобное. Но потом усталость после долгого трудового дня настолько захлестывала, что сил на такие эксперименты просто не оставалось.       Теперь же силы есть. На часах десять утра. Он безумно заведён и чувствует небывалый прилив энергии. Адреналин заполняет каждую клеточку организма. К тому же этому невероятному молодому человеку хочется подарить то самое приятное, на что только способен доктор Чон и его волшебные руки.       Он решил начать с шеи. Обещал же. И поэтому, мешая прикосновения рук и губ, он вёл подушечками пальцев и своими тёплыми губами дорожку от полуостистой мышцы до трапециевидной. Ласкал руками и целовал, целовал и дразнил языком. И так, пока не услышал тихий стон. Один… Второй… Третий… И, кажется, даже сам застонал.       А после ладони легли на плечи, слегка и без нажима их массируя. Тело под ним так явно дрожало, что хотелось и с себя скинуть всю одежду и устроиться сверху. Но нет.       Руки вели раздражающе-возбуждающие линии вдоль всей спины, плавно перемещаясь на бока, опускались к пояснице и снова ложились на ягодицы, раздвигая их. А после доктор взял с тумбы небольшую подушку и, ловко подсунув её под своего чудесного пациента, приподнял тем самым его аппетитную попку вверх.       Масло тонкой струйкой полилось в ложбинку между ягодиц, вызвав новый сладостный стон пациента. А Чонгук без промедления принялся массировать вход и нежную кожу вокруг, то надавливая на него, то переходя к гладким яичкам. Его прекрасный пациент был настолько гладок и чист везде, что Чонгук буквально облизывался, рассматривая каждую деталь.       Его тихие стоны звучали так одобрительно, что Чонгук не в силах был остановиться и, добавив на руку масла, проник средним пальцем в колечко, наблюдая за чужой реакцией. А она была также совершенна, как и тело перед глазами доктора.       — Аа…- прозвучало музыкальное и тихое в ответ, а Чонгук принялся массировать, нащупывая в теплой глубине ту самую точку наслаждения. И по стонам и ответным движениям бедер, спустя минуту такого массажа, он понял, что нашёл. Один… два… три… Стоп. Один… два… три… Стоп. В таком ритме и темпе он доводил до исступления своего самого невероятного пациента и сам был на грани оргазма от одних только его сладостных стонов. Добавление сначала второго, а спустя несколько минут и третьего пальца вызвали новую волну дрожи в телах их обоих. Доктор хорошо его подготовил, но кое-что не давало покоя. Чонгуку жизненно необходимо видеть его глаза, поэтому смятая и испачканная в естественной смазке пациента подушка так же ловко перекочевала обратно. А Чонгук сделал попытку перевернуть молодого человека на спину. Получилось не сразу. Тот настолько расслабился, плюс, видимо, ещё давала о себе знать боль в шее, но со второй попытки получилось и Чонгук буквально замер от его красоты и эмоций на лице, что читались сейчас, как раскрытая книга.       Его щёки залились краской, и он инстинктивно сжался под изучающим жадным взглядом доктора. А взгляд и не мог быть другим. Чонгук восхищался им всем целиком. Теперь уже масло коснулось и стекало вниз от одного из затвердевших сосков, что Чонгук жадно массировал и сжимал двумя пальцами. От смелых нажимов и сдавливающих движений они твердели всё сильнее. Их бы в рот и смаковать, как самую вкусную сладость. Но у него легенда — эротический массаж. А значит, без подключения губ. Только руки. И этими руками можно всё. Хотя до этого он и позволил поцелуи в шею, но дальше пока заходить и целовать так, как хочет и где хочет, всё же не решался.       Ладони скользят по тонкой шее к мягкому плоскому животу и ложатся на красивый аккуратный член, лаская его долго и медленно.       — Мм… — снова и снова звучит в ответ на каждое движение руки на члене, а доктор опять вжимается в край стола и сдерживает подступавший оргазм. Какой же этот пациент чувствительный и отзывчивый. Чонгук горит в огне.       Эта пытка так нравится ему. Он издевается над собой, но прекращать не собирается. Его нежные руки не оставили без внимания ни одной предполагаемой эрогенной зоны на чужом теле. А смущенный взгляд из-под густых ресниц и кончик языка, что беспрестанно облизывал губы, сводили с ума. Эти губы, наверное, самые вкусные. Но к ним Чонгук не прикасался, вёл по ним только кончиками пальцев.       Он ласкал и массировал, возбуждал и дразнил, не бросая член. Его руки, ласкающие грудь и шею, беспрестанно опускались вниз, к члену и точно также куда-то вниз опускалось и его сердце.       Ему было видно, как уже изнывал от его действий молодой человек, но Чонгук ждал того самого момента. Он почему-то уверен был, что его попросят. И дождался:       — А в Вашу компетенцию входит что-то большее? — прозвучало так неожиданно, что Чонгук сам вздрогнул. Но быстро собрался и произнёс:       — А Вы готовы к большему? — такое развратное и многообещающее в ответ от доктора. Вопросом на вопрос. Но они друг друга поняли.       — Да… — утвердительно и хрипло от пациента, что уже на всё согласен.       Чонгук получил полное разрешение. Дальше тянуть нет смысла и нет терпения. Через мгновение он сделал то, что сам от себя не ожидал. Он взял руку молодого человека и прислонил его ладонь к своему изнывающему члену. Сам сжал и погладил себя чужой рукой, что сразу же переняла инициативу, лаская в ответ.       — Выдержишь его, такого большого? — уточнил, скорее всего, для галочки Чонгук. Потому что, ну а куда он денется? Конечно, примет, а ещё получит незабываемое удовольствие.       Молодой человек недолго молчал, а после утвердительно, но тихо ответил:       — Да-а…       — Тогда не будем отвлекаться на разговоры.       И действительно, разговоров больше не было, а были только ловкие движения рук, когда Чонгук молниеносно срывал с себя одежду. А после также ловко и быстро перевернул его снова на живот, подпихивая подушку и поднимая бедра выше. Он хотел именно так. Ещё ведь в самом начале представлял, как берёт его сзади и любуется этой ровной красивой спиной.       Перед ним снова открылся вид на узкое колечко, куда он вот-вот войдет и, наверное, напрочь лишится рассудка. Каких богов ещё сейчас Чонгуку вспомнить и поблагодарить за появление этого небесной красоты создания? Во взгляде доктора вожделение, а в теле дрожь. А сердце отбивает какой-то несвойственный человеческим возможностям ритм. Хорошо, что стучит бесшумно. А Чонгук уже входит в него, расположившись между ног. Хорошо, что этот стол самый прочный из всех, что имеются в продаже. Не прогадал, выбирая его. Он мысленно хвалит себя, гладя руками чужую совершенную спину.       А член скользит внутри этого прекрасного создания, уже заполняя на всю длину. И слышатся слабые тихие стоны, что с каждым новым движением становятся громче. Пациент любит громко? Что ж… Чонгук не против.       — Боже, что же ты со мной делаешь… — звучит как признание. И пациент тоже переходит на «ты». А оно и неудивительно. Было бы странно ВЫкать друг другу в такой интересный момент. Чонгук улыбается, царапая бока, и устраивается поудобнее между разведённых ног, не забывая ласкать кончиками пальцев все доступные на теле места.       — Хм, так меня ещё не называли… Тебе нравится? — хрипит Чонгук в ответ, впиваясь в ягодицы ногтями.       — Да-а-а… А по мне не видно? — колко и с усмешкой от недавно смущающегося молодого человека. И это нравится Чонгуку. Они налаживают контакт.       — А ты осмелел. Мне это нравится. Ты мне нравишься, — признается доктор, ускоряя темп. Член скользит внутри так правильно и задевает простату. Чонгук специально выбирает тот угол проникновения, где до этого ласкал точку удовольствия пальцем.       А пациент всё хрипит и стонет, кричит и просит о большем, о том, чтобы побыстрее и порезче. Чонгук выполняет все просьбы, обхватив с обеих сторон его тонкую талию.       — Вот так? Тебе этого хотелось? — спрашивает Чонгук, то замедляя ритм, то ускоряя его.       — Вот так… Да…       Чонгук слышит это и заполняет его полностью, получая максимум удовольствия. Руки ласкают красивое тело. Кончики пальцев ложатся на кожу, нежно её поглаживая в противовес уже грубым толчкам. Пациент стонет так громко, что кто-то за дверью замедляет шаг, видимо прислушиваясь.       Чонгук сегодня прощается не только с профессиональной выдержкой, но и репутацией. Есть ли ему до этого сейчас дело? Конечно, нет!       Но дело есть до другого. Внутри мелькает мысль о том, что к этому божественному созданию никто больше не должен вот так прикасаться, кроме него. И это вполне в силах Чонгука реализовать. Рискнуть? А что? Он свободен. Но вот свободен ли тот, кто стонет под ним? Впрочем, Чонгука это мало волнует. Не свободен? Так он освободит его для себя. Такого человека хочется себе и не одноразово, а как минимум на длительный срок и чтобы постоянно ласкать и… Любить? Стоп! Об этом рано. В одном он уверен точно: Он хочет ещё не раз видеть эти изгибы изящного тела под собой и чувствовать их. Он не так чётко, под пеленой страсти разглядел его губы, но отчего-то уверен: и они тоже очень соблазнительные. Пациент его искушает. Подавляет врача и компетентного специалиста, пробуждая в нём зверя.       А Чонгук, как медик, ощущает предвестники тахикардии. Но он не побежит за лекарствами. Его самое действенное лекарство сейчас извивается под ним. Так извивается, толкаясь бедрами вверх, что ещё пара таких несдержанных толчков и Чон сорвётся, завершив своё лечение, излившись в него раньше, чем хотелось бы.       — Как твоё имя? -приходит вдруг в голову. И как же можно вообще не знать имени того, кто впустил тебя? Чонгук явно обезумел. Но он исправится.       — Тэхён, но сейчас можно Тэ-э-э… — стонет в ответ и сжимает Чонгука собой до боли. — А твоё?       — Чонгук, а сейчас можно… Да как хочешь…. Тебе можно всё… Приятно… О-о-очень приятно познакомиться, Тэ… — шипит Чонгук, опускаясь, и целует ровную линию позвонков. А после выпрямляется и снова, как он любит: Один… два… три… Стоп. Один… два… три… Стоп. Этот ритм, похоже, нравится и Тэхёну. Он принимает его и вовлекается полностью.       — «Тэхён… Тэ… Как же красиво звучит…». Чонгук без ума от него всего, и даже имя этого пациента его возбуждает.       Чонгук продолжает свои резкие толчки и по всем признакам понятно, что Тэхён, не сдержавшись, кончает, заливая спермой подушку под ним. Чонгуку жаль, что видит он не всё, хотелось бы в другой позе и видеть при этом его лицо. Но страсть застала его так, поэтому не о чем сожалеть.       Мышцы узкого колечка сокращаются, обволакивая ствол слишком туго. Ему немного больно, и эта боль как раз становится катализатором того самого неописуемого оргазма, что овладевает им, а ногти нещадно впиваются в нежную кожу чужой спины. Чонгук кончает следом и всё сильнее царапает спину Тэ. Очевидно, останутся следы, и он извиняется за свою грубость, зацеловывая отметины. А от Тэхёна слышится сдавленное:       — Похоже, мастер ты не только по массажу… — он слабо хихикает и прячет лицо.       — Оценил мои умения? И какова будет оценка? — Чонгук не в силах оторваться от нежной кожи и продолжает свои неспешные поцелуи.       — Определенно самый высший балл! — заявляет Тэхён без смущения.       — Ставишь мне авансом. Ты ещё не всё на себе испробовал, — тихо смеется Чонгук, гладя его по щеке.       Чон плавно выскальзывает из него, спускается со стола и нависает над расслабленным Тэ, целуя то самое болезненное место на шее. Тот от неожиданности заметно вздрагивает. Ему приятно. Чонгуку тоже. А ещё хочется продолжения, но уже не так, а чтобы его лицо перед глазами, а лучше, чтобы он был сверху. По сути, не так важно. Главное — глаза в глаза. Чонгук ещё в самом начале, оценивая внешность нового пациента, обратил внимание на его глаза. Они прекрасны.       — Как твоя шея, Тэхён? — интересуется, опасаясь, не навредил ли он.       — Я забыл, что она у меня вообще есть, когда почувствовал на себе твои губы, а в себе твой член, — признается Тэ, переворачиваясь на бок.       — Это льстит мне, — Чонгук опускается перед ним на колени и тянется рукой, чтобы поправить его растрепавшиеся волосы. А его в этот момент очень внимательно рассматривают.       — Может расскажешь, кто ты такой? — уточняет Тэ, делая тоже самое с его волосами.       — Снаружи на табличке всё написано. Мануальный терапевт. А ты не знал, к кому идешь? — игриво улыбается Чонгук на такой вполне естественный вопрос.       — Похоже, я заблуждался. Или меня обманули. И многих ты исцеляешь подобными методами? — наигранно кривит лицо Тэхён и прищуривается.       — Сказать честно, повезло только тебе. И, думаю, на тебе я и остановлюсь, — Чонгук искренен в эту минуту. Он действительно остановился бы только на нём. Ведь то, что испытал сейчас, не сравнится ни с чем, что было ДО.       — В каком это смысле? -Тэхён вскидывает брови. Он, правда не понимает смысла, заложенного в этих словах. Откуда ему знать что доктор, будучи в нём, думал о том, как бы удержать рядом с собой этого прекрасного пациента.       — Пойдем позавтракаем. Я жуть как проголодался. Твоё лечение лишило меня сил и энергии. Угостишь меня рисовым омлетом с кимчи? — от доктора звучит так непринуждённо, словно эти завтраки для них что-то обыденное.       — Омлетом? — недоумевает пациент и облизывает губы.       — Да, — Чонгук следит за его действиями и понимает, что не ошибся — он принял верное решение и он хочет его себе.       — В прямом смысле или… — хихикает Тэхён, снова облизываясь. Дразнит?       Чонгук понимает смысл вопроса. Омлет… Минет… Что-то близкое по звучанию. Это старая шутка и довольно избитая. Но Чонгук согласен и на то, и на другое. Он даже представлять сейчас себе боится, каким может быть этот самый минет в исполнении этого чувственного ротика.       — Сначала в прямом, а потом у меня дома можно прямой смысл заменить на или… — подмигивает ему Чонгук и ловит ответный вспыхнувший страстью взгляд. А они явно подружатся. Чонгук это знает. Он считывает каждую эмоцию на прекрасном лице напротив и готов в первый же день привести этого незнакомого человека в свой дом.       — Но… Я тебя совсем не знаю… — вполне резонное заявление. И странно было бы от пациента услышать другое. Чонгук заметил, что он не сразу кидается в омут с головой. Ему важно всё обдумать и взвесить.       — Не проблема. Я Чон Чонгук. 28 лет. Уроженец Пусана, проживаю в Сеуле с 2015 года. Снимаю квартиру и содержу любимого питомца по кличке Бам. Любимый цвет чёрный, любимый напиток — самый крепкий из всех существующих. Любимое блюдо — мясо, да побольше и позажаристее… Но сегодня в моей биографии новый виток. Важнее всех вышеперечисленных.       — Какой? — несмело спрашивает Тэ.       — Ты, — чётко и без ужимок выдает Чонгук и не лукавит. Так и есть.       — Какой ты быстрый. Ты вообще в себе? — усмехается Тэхён.       — Как никогда! А хочешь вечерами сидеть со мной у телевизора и есть самое зажаристое мясо, запивая самым крепким алкоголем? М? А потом срывать с меня любимую чёрную футболку. Можно даже порвать её на мне. Тебе я разрешаю всё! А хочешь такой массаж каждый день и не только его… — предлагает Чонгук, приближаясь к Тэ, заглядывая ему в прямо глаза.       — Тебе не кажется всё происходящее каким-то театром абсурда? — Тэхён задает правильные вопросы, но Чонгук в себе уверен.       — Ничуть. С твоим приходом ко мне пришло ещё и чёткое осознание. Знаешь, когда видишь понравившегося человека, надо сразу брать его, а то уведут. Советую тебе поступить именно так! — Чон улыбается и это предложение звучит больше как шутка. Но это так только звучит. Но на самом деле Чонгуку хочется, чтобы его забрали.       — Это ты-то понравившийся? Как самонадеянно! — снова хихикает Тэ и уводит взгляд. Пытается скрыть истину. Но получается не очень. Чонгук ему понравился. Бессмысленно отнекиваться.       — Твои стоны и мольбы сказали всё за тебя, — томно произносит Чонгук, касаясь губами его тонкого запястья. Он снова медленно сходит с ума. Этот человек такой весь изящный, тонкий и невероятный, что доктору Чону хочется постоянно к нему прикасаться.       — Да? Но ведь ты меня даже не поцеловал! А поцелуи для меня иногда важнее всего прочего. А вдруг ты отвратительно целуешься? — и снова правильный вопрос. Тэхён знает толк в отношениях. Поцелуи в паре очень важны. Стоп! Они уже обсуждают отношения? Пусть будет так, и Чонгук докажет всё не словами, а действиями.       — Ну-у… Если дело только в этом, — Чонгук без предупреждения приближается и обхватывает ладонями его лицо. А его мокрый, напористый и развязный поцелуй не даёт завершить Тэ его предположения. Губы отвечают на все вопросы разом, отметая высказанные опасения Тэхёна.       Пациент понимает, что уже заведомо согласен на всё и даже большее. Ему нравятся эти поцелуи и этот человек.       — Стой! — поцелуй прерывается, и Тэ, запыхавшись спрашивает.       — А как же «1212»? Это всё правда? И ты действительно со всеми, кто это говорит…- Тэ испытующе и подозрительно смотрит в глаза.       — «1212» — это наш с Чимином код, когда кто-то приходит ко мне от него для лечения без записи. Услышав это, я точно приму человека и не оставлю без помощи, даже если очень загружен в расписании, — улыбается Чонгук, следя за его реакцией.       — Да, но… Если бы я не озвучил эту комбинацию? Что тогда? Я не понимаю! Зачем тогда ты это мне сказал? Про особый массаж… — тараторит несдержанно Тэ.       — Придумал, потому что захотел тебя почти сразу, как увидел. Я всё равно сделал бы это с тобой, с кодом или без. Неважно, — смелое заявление, от которого у пациента округляются глаза.       — Почему? — снова спрашивает он, быстро моргая.       — Ты понравился мне. Так мы продолжим общение? — Доктор непреклонен. Прёт напролом. Потому что знает, чего хочет и понимает, что упускать этот момент ни в коем случае нельзя.       — Как? Где? — Тэ продолжает сомневаться в себе, в докторе, в его словах, в его предложениях.       Тэ приподнимается, присаживаясь на столе. Вертит шеей в разные стороны, а боли нет. Исцелил? А может, такого лечения и требовал его организм?       — За пределами этой комнаты, разумеется! — Спокойно отвечает Чонгук, следя за действиями своего прекрасного пациента. Он и сам видит, что тот уже беспрепятственно двигается и внутренне ликует.       — Как это понимать? — Тэхён засыпает его вопросами. Хочет дополнительных слов и подтверждений.       — Я зову тебя позавтракать вместе.       — А как же другие пациенты?       — На сегодня ты единственный мой пациент. Других не будет. Так ты угостишь меня завтраком? Я ведь сделал тебе приятное и вылечил… Так что?       — Оу! А ты всегда так сразу начинаешь отношения с дашь на дашь? Очень интересно…       — Исходя из твоих слов, у нас уже начинаются отношения? Это радует… Но ты не прав, Тэхён. Узнав меня поближе, ты поймешь, с чего я начинаю отношения и как их продолжаю.       — И как заканчиваешь, тоже узнаю…- отчего-то дует губы Тэхён, выдавая негативные прогнозы. Возможно, он не верит в искренность намерений доктора. Ну а кто бы поверил? Вот только Чонгук с ним предельно честен. Со временем Тэхён это поймёт.       — К чему этот пессимизм? Хочешь правду? — доктор опускает ладони на колени Тэ и смотрит прямо в глаза.       — Давай, — Тэ весь подбирается, выпрямляется, показывая готовность слушать.       — Вот прямо сейчас, глядя в твои глаза, мои мысли только о том, что я хочу тонуть в них каждый день, — Чонгук говорит правду. Человек нравится ему и очень хочется попробовать быть с ним.       — Смело! — фыркает Тэ. А глаза выражают недоверие.       — Я вообще смелый! — гордо заявляет доктор.       — И решительный! — помогает ему Тэ и смеется.       — И решительный! — соглашается Чонгук, притягивая его к себе, и увлекает уже в нежный неторопливый поцелуй.       Он целует эти нежные губы и думает, а вернее, вспоминает… Какая же банальщина это выражение: «И целый мир перестает существовать.».       Банальщиной оно было для Чонгука ДО…. Было до этой никем незапланированной, яркой и эмоциональный встречи. Теперь же есть только небольшая комнатка, утопающая в полуденном солнце. И есть два человека, что, устав от долгих поцелуев и, наконец, одевшись, уже стоят, обнимаясь, и решают, в какой ближайшей кафешке готовят вкуснее всего. А Тэхён, отбросив всякие сомнения, сообщает, что лучше и быстрее приготовит всё сам, у Чонгука дома. Куда они и едут незамедлительно, подгоняемые чувством голода и не только тем, что можно утолить едой. И это многообещающее начало их окрыляет.