Opening Sequence

      Минхо отказывался вылезать из кокона одеял.       Как только он вернулся домой после выпускного — еле доехал, потому что взгляд был застлан непрекращающимися слезами, хотя и виноват был он сам, — он быстро пожелал всё ещё не спящим родителям спокойной ночи и поднялся к себе, развязывая галстук и стягивая пиджак с плеч.       Безумно хотелось в душ, но сил хватило лишь на то, чтобы переодеться в мягкую домашнюю футболку (сам не заметил, как схватил джисонову), спальные штаны и тёплые носки, а потом завернуться в ворох одеял и уснуть со слезами на глазах и в обнимку с телефоном, раздумывая, что написать Джисону.       Мама Минхо — удивительно проницательная женщина, потому что не успел парень ещё переступить порог дома, как она уже поняла, что что-то не так. Его походка была медленнее обычного, плечи ссутуленные, взгляд слишком отчаянным, а воздух вокруг него слишком унылым. Ну и самая веская причина — Минхо вернулся без Джисона.       Она, однако, решила не донимать сына разговорами прямо в тот же момент, понимая, что ему нужно побыть одному.       Но утром она вошла в его комнату и обнаружила только ворох одеял, хотя на дворе стоял июнь, вместо Минхо.       Дело было плохо, поэтому в ход пошла тяжёлая артиллерия.       С самого детства, когда Минхо было грустно или он чувствовал себя по какой-либо причине не очень, она готовила горячий шоколад. Не тот заварной из пакетика, а из настоящего шоколада — обязательно горький смешать с молочным, — растопленного на водяной бане.       Минхо никогда не был сладкоежкой, но горячий шоколад всегда поднимал ему настроение. Даже самое паршивое настроение можно было исправить кружкой хорошего горячего шоколада.       Вот и в этой ситуации, как надеялась женщина, кружка горячего шоколада, только что приготовленного, сможет помочь.       Не помогла.       Парень даже пробовать не стал, высунувшись из вороха одеял лишь на сантиметр, и, сморщившись, словно вот-вот снова заплачет, завернулся обратно.       Женщина вздохнула, отставляя кружку на появившуюся две недели назад прикроватную тумбу — хотя, вернее будет сказать, что это просто стопка перевязанных и склеенных книг; фантазии у парней, конечно, хоть отбавляй. Она отодвинула немного одеяло и села на край кровати, запуская руку в пуховое облако, чтобы найти макушку Минхо.       — Настолько всё плохо или просто горячий шоколад дерьмово пахнет? — пошутила она, поглаживая сына по волосам мягко.       В ответ раздался лишь всхлип, тем не менее ответ на свой вопрос она получила. Да, настолько всё плохо, что даже не помогают ни горячий шоколад, ни мягкие поглаживания и юмор остаётся не воспринимаем.       — Что произошло, Хо? Ты же знаешь, что можешь мне всё рассказать, а я выслушаю и не буду судить и оценивать. Помочь — да, помогу, если тебе это нужно, но только если тебе действительно нужна помощь. А учитывая твой отказ вылезать из одеял, мне кажется, что тебе нужно просто кому-нибудь выговориться.       Ли молчит какое-то время, но потом пушистый ворох начинает шевелиться, и из кучи одеял неуверенно выглядывает его голова.       — Я не знаю, — он поджимает губы, хмурясь, и моргает часто, чтобы сдержать слёзы. — Мы с Джисоном, кажется, расстались. Или нет, — пожимает плечами он. — Я не знаю. Мне просто очень-очень страшно, и я не хочу терять его. А ещё мне очень больно, хоть я и сам виноват в том, что произошло.       Он всё-таки не может сдержать слёзы, и они одна за другой скатываются по его щекам, а после он всхлипывает, опуская взгляд, словно стыдясь своих эмоций.       — Идём сюда, — раскрывает женщина объятия, ложась рядом.       Минхо смотрит неуверенно, на его лице явно виден мыслительный процесс, а потом он вздыхает и выпутывается из одеял, чтобы лечь в объятия матери.       — Всё будет хорошо, родной, — гладит она его по мягким волосам, успокаивая. — Ничего не бывает без трудностей. Если это произошло, значит, для чего-то это было нужно.       — Я не хочу, чтобы Джисон был просто уроком жизни. Я хочу, чтобы он был в моей жизни.       — Я знаю, милый. И я уверена, вы обязательно помиритесь. Выпускной — это такая вещь, где многое случается. У кого-то зарождается жизнь, если ты понимаешь, о чём я, у кого-то это становится самым счастливым днём в жизни, у кого-то, наоборот, после выпускного ощущение, что жизнь закончилась. У тебя сейчас именно это ощущение. Но всё будет хорошо, просто нужно немного времени, — она аккуратно берёт кружку с тумбочки и протягивает её сыну. — Держи, выпей пока, успокойся. И расскажи мне, что произошло. Ты, вероятно, надумал себе много лишнего за эту ночь, давай теперь вместе разберём, что из этого хорошие мысли, а что пришло на эмоциях и нерационально. Ты же сам знаешь, что со стороны виднее, так? Давай найдём решение вместе.       Минхо делает глоток подостывшего горячего шоколада и кивает, судорожно всхлипывая.       — Ты права, да. Мы… На выпускном мы танцевали медляк и Джек… Это, хм, капитан баскетбольной команды школы, подошёл и начал ругаться с Джисоном, что он… Они раньше дружили. Ну или нет, я не особо понял, но Джисон раньше всегда сидел за столом баскетбольной команды в столовке, так что, наверное, дружили. Короче… Он, то есть Джек, подошёл и начал говорить, что… только не ругай меня, если вдруг я сейчас на эмоциях скажу какие-то слова, которые не стоило говорить при тебе. Так вот, он сказал, что Джисон променял друзей на… ну, сначала он сказал «на сиськи», — Минхо поднимает неловкий взгляд на лицо матери, мгновенно тушуясь и краснея, но продолжает, — но потом… В общем, он начал гнать на меня, Джисон ударил его, а когда мы уходили, Джек крикнул, что я вернусь в Корею, и Джисон… Он… Он купил билеты, чтобы мы слетали туда перед поступлением, но мы поругались, и он отдал оба билета мне и сказал, чтобы я удалил себя из его жизни, если останусь там. И ушёл. Я хотел пойти за ним, но он был на скейте, а я впал в такой ступор, что… не посмотрел даже, в какую сторону он свернул, так что не мог догнать.       Парень всхлипывает, роняя слёзы в кружку с горячим шоколадом, выпитым наполовину. Он даже и не заметил, как снова начал плакать, пока собравшиеся на подбородке капли не упали в кружку, выводя круги на напитке.       — Ну же, ну… — женщина поднимается с подушки, обнимая сына, и поглаживает по шее, успокаивающе шепча, — всё не так плохо, Хо. Вы обязательно помиритесь.       — Я так сильно надеюсь на это, — шмыгает носом Минхо. — Что я должен сделать, чтобы он простил меня? — поднимает он неуверенный взгляд на женщину.       — Думаю, всё, что ты можешь сделать для Джисона, это разобраться в себе. Ты всё ещё хочешь вернуться в Корею? — наклоняет она голову к плечу. Минхо, видимо, перенял эту привычку от неё.       — Не знаю, — пожимает он плечами. — Я был уверен, что Америка не подходит для меня, и очень сильно хотел вернуться в Корею, но… кажется, я был не прав. Я не хочу возвращаться туда, где не будет Джисона. Возможно, это слишком по-детски и тебе сейчас смешно это слышать, но я действительно чувствую, что моё сердце разорвётся, если мне будет нужно отпустить его, а самому переехать на другой край планеты. Я не хочу так, — мотает он головой быстро.       — Ну, ты хотя бы понял свои чувства к Джисону. Осознал, что дорожишь им и не готов терять его. Всё в твоих руках, осталось только поговорить, — она наклоняется и целует сына в макушку, а после поднимается с кровати и подхватывает лежащий около кровати на полу пиджак. — В карманах ничего нет? Постираю, пока время есть.       — Стой! — подрывается с кровати Минхо и забирает пиджак, сразу запуская ладонь в карман, откуда вытаскивает забытый полароид с вечера.       Женщина поджимает губы, пробегается ладонью по плечу сына, поглаживая, а потом забирает пиджак и выходит из комнаты, прикрывая дверь. Минхо плюхается обратно в ворох одеял, не отрывая взгляда от фотографии. Они на ней выглядят так счастливо и влюблённо. Почему этот вечер закончился именно так?       Он берёт телефон в руки, открывает галерею и листает фотоплёнку в поисках видео, которое они сняли, когда Хан приглашал его на выпускной. Взгляд цепляет фотографии котов, которые Ли часто скидывал младшему, тетрадок, чтобы потом повторить. Половину из фотографий надо бы уже удалить за ненадобностью. Наконец он находит нужное видео, выдыхает, собираясь с силами, и включает.       Заливистый смех отдаётся эхом в ушах, когда видео заканчивается. Минхо смаргивает влагу с глаз и пересматривает ещё раз.       А потом быстро заходит в диалог с Джисоном, чтобы написать хоть что-то, чтобы поговорить и помириться, чтобы увидеть его, потому что он уже так сильно соскучился, что почти физически больно. Приложение прогружается несколько секунд, за которые Ли успевает выдернуть заусенец нервно, а потом он видит, что он не может написать.       «Этот пользователь добавил вас в чёрный список» — гласит фраза с экрана, и внутри Минхо что-то обрывается.       Настолько всё плохо?