Заложник

Альфёдов остался совершенно один в холодном мёртвом мире, что некогда считал домом. Стоя посреди бурана, в темноте и тишине холодной ночи, он смотрел на своих друзей, застывших подобно произведениям искусства - статуям из прочного льда. Даже не имея нервной системы, снеговик мог чувствовать, как его одежда покрылась такой же ледяной корой и инеем, обжигая резкой болью. Пиджак, штаны, обувь - всё это больше не налегало, а покрывало бронёй белоснежное тело. Звёзд не было видно. Тучи закрыли небо, сбрасывая с себя смертельно красивые снежинки. Ледяные статуи медленно покрывались снегом, закрывали макушки голов, приподнятые руки и ноги. Оставались лишь полные ужаса глаза, смотря сквозь Альфёдова. Пугающие заствшие взгляды. Снеговик попытался сделать шаг. Это то, что нужно было сделать с самого начала. Не стоять, подобно испуганному животному, а побежать на помощь. Вдруг его друзья всё ещё живы? Нет, как ты можешь допускать и мысли об их смерти, Альфёдов? Это же обычное обмородение, как и было до этого. То, которое проходит от тепла костров и факелов. Сейчас Неадаптар снова всех воскресит и все снова будут думать, как избавиться от бури. Нужно будет починить генератор Диамкея и постараться больше не допускать Жирафа к ифритовым стержням. Всё будет хорошо, просто нужно подойти. – "Просто подойти! Сделай шаг, ну же!" Вдруг Альфёдов понимает страшную истину. За всё это время он так и не приблизился к своим друзьям, потому что он... не может двигаться. Ни руками, ни ногами. Теперь стало понятно - это не одежда заледенела на нём, а всё его тело покрылось льдом. Точно так же, как и у остальных. Паника начала подниматься к горлу снеговика. Он вновь и вновь пытался сделать рывки вперёд, на встречу тем, кто за несколько лет стал ему семьёй. Однако ничего не получалось. От нескончаемого страха начала кружиться голова, а сознание по-немногу мутнело. Альфёдову отелось кричать, но рот не открывался. Хотелось дышать, но тело не двигалось. Хотелось бежать, но... всё было бесполезно. Он ничего не мог поделать.

***

Открыв глаза, Альфёдов не сразу понял, что произошло. Но потому осознал, что потерял сознание. На улице уже рассветало, яркое солнце смотрело снеговику в спину. Казалось, что оно смеялось над снеговиком: "Как бы сильно я не светило, выбраться тебе не удастся". Проходя через лёд, лучи создавали невероятно красивые узоры, танцующие на снегу. Прекрасные и мрачные, пугающие и успокаивающие. Всё происходящее казалось плохим сном. Но это была реальность - горькая и ядовитая, отравляющая разум. Альфёдов не мог двигать даже глазами, вынужденно смотря на последствия трагедии. В голове то и дело возникли страшные мысли: – "Что, если я один выжил? Я ведь снеговик и от холода до конца умереть не могу. – дрожь прошлась по телу Альфёдова обжигающим отчаянием – Но тогда... остальные..." Осознание заставило его проронить одинокую слезу, что под "бронёй" тут же превратилась в лёд. Нужно было взять себя в руки. Джаст бы никогда не заплакал в такой ситуации, верно? Он бы подколол Альфёдова, ну или же заверил, что всё будет хорошо. А всё ведь будет, да? – "Конечно, нас не бросят. Кто-нибудь обязательно придёт." Альфёдов повторял эту мысль снова и снова, смотря на застывшие во времени лица ледяных статуй. Всех, кроме своего лучшего друга, стоявшего спиной. Альфёдову бы очень хотелось увидеть его хотя бы ещё немножко, пошутить над очками, издалека похожими на слёзы, или посто поговорить. Среди огонька надежды в его душе это было единственное сожаление. Но скоро и это пламя потухло.