Грозовые тучи

Фёдор чувствовал себя отвратительно. Он не мог открыть глаза, веки были слишком тяжелые, ему было жарко. Он то был в себе, то проваливался в кошмарное нечто. Почувствовав простыни под руками, Басманов понял, что сейчас он не во сне. Опричник попытался сбросить одеяло, но услышал чей-то заботливый шепот. - Ш-ш-ш-ш, сокол мой, тише, тебя лекарь в тепле приказал держать – сказал голос похожий на Варварин. Потом он услышал пение. Девушка затянула красивую, но грустную песню. Фёдор слегка улыбнулся и провалился в небытие. Очнувшись, молодой Басманов почувствовал, что задыхается и громко откашлялся, тут же чья-то предупредительная рука сунула ему пустую лоханку. Мужчина сплюнул и откинулся на подушки. Он глубоко вздохнул и открыл глаза. Перед ним стояла в грубом сером платье княжна и мягко улыбалась. Лицо её было болезненного оттенка, а под глазами залегли синие круги. Волосы девушка собрала в две неаккуратные косички. Выглядела она очень молодо, но болезненно. Сердце Фёдора сдавила жалость, но он отбросил её усилием воли. - Эта девица тебе не друг, она предала твоё доверие, так же, как и все прочие. Как только нежная княжна увидела твою другую сторону сразу же отвергла. Нечего ей сочувствовать, пусть её Бог над ней сжалится – думал с раздражением Басманов. - Очнулся, сокол мой, воды хочешь или компоту, а может чай? – с радостью в голосе проговорила Варвара. - Пошла прочь – прохрипел Фёдор. - Злишься на меня, понимаю, я бы тоже на твоём месте злилась, но уходить я не собираюсь. Пока ты сам ходить не будешь не оставлю одного, слышишь – упрямо ответила девушка. - Уходи – прошептал Фёдор и закашлялся. Опять под носом у него оказалась та же лоханка. Он сплюнул и опять лег на кровать. Княжна подошла к нему и оставила посуду на прикроватном столике. - Тебе не стоит сейчас говорить, побереги горло – сухо сказала Варвара. - Я за молоком с медом схожу, а ты отдохни. Сегодня лекарь царский придёт к тебе для осмотра, силы побереги. Лицо мое до конца болезни будешь видеть, прости, не могу я друга своего в беде бросить. Потом можешь отправить меня в монастырь или отдельно от себя жить, мне всё равно – обиженно проговорила девушка и вышла из опочивальни. Басманов еще больше надулся. - Как эта предательница смеет меня другом своим считать, если осуждает? Еще обижается! Подумайте только! Я пострадал от её вероломства, а не она. В монастырь отправиться готова, как же! Не уверен я, что ханже понравится в божьей обители. К греху чревоугодия девица склонна, уют и удобства слишком ценит. Как некстати я заболел, а всё из-за неё, окаянной. Тьфу, на эту неблагодарную! - ворчал про себя молодой опричник. Тем временем в палаты зашла Варвара с подносом. Поставив его поближе к больному, она уселась рядом с Фёдором и подняла его голову своей рукой. Басманов был в ярости. Если бы ему хватило сил он бы оттолкнул строптивую девицу или накричал, но он был слаб как новорожденный котёнок. Варвара тем временем поднесла к его рту ложку и начала поить молоком. Вкус был недурным, и Фёдор не стал сопротивляться этому унизительному действу. Про себя он злился на настойчивую девушку, что она посмела ослушаться его приказа и контролировала его выздоровление. - Нет ли в молоке яда? По ощущениям, вроде, нет, но я слышал, что есть какой-то дорогой венецианский яд, который совсем не имеет ни запаха, ни вкуса. Могла ли дражайшая женушка его раздобыть? Нет, ханжа не будет брать грех на душу, она же выше этого, добрые христиане так не поступают! Тьфу, даже тошно – думал про себя опричник. - Теперь тебе нужно поспать. Выпей это – сказала девушка. — Вот в этом дерьме точно можно яд спрятать – подумал Фёдор, проглотив горький отвар. Проснулся он от раздававшихся в палатах голосах. Ханжа о чём-то тихо говорила с мужчиной, явно иностранцем. Федор попытался открыть глаза. Он посмотрел вокруг и увидел знакомое лицо царского лекаря. Лекарь после непродолжительного вежливого разговора, который Фёдор еле выдержал из-за постоянного кашля начал его осмотр. Потом он что-то сказал ханже и ушел. Девушка опять напоила его гадким раствором и села за стол. Она открыла увесистую книгу и начала читать. Фёдора её такое будничное поведение вывело из себя. Ханжа вела себя так словно между ними всё было нормально, но это не так. Он собрался с силами и прошипел чтобы девица убралась вон из комнаты. Варвара молча встала из-за стола, закрыла книгу и посмотрела на него таким усталым и полным боли взглядом, что у Фёдора на душе стало как-то гадко. Девушка же отвела глаза и молча вышла из комнаты. В эту ночь молодой Басманов спал ужасно, ему снились кошмары. Утром его разбудила ханжа и начала отпаивать бульоном. Фёдор смотрел на жену не отрываясь. Она выглядела лучше, небольшой румянец проступал на её бледных щеках, а под глазами синяков почти не осталось. Верно ночью, в отличии от него, ей удалось хорошо поспать. Еще около недели будни Фёдора были однообразными и ужасно скучными, но чувствовать он стал себя лучше. Кашель его беспокоил, но уже не с такой частотой, он мог сказать предложение, не впадая в приступ. Слабость немного сошла, и опричник смог самостоятельно сидеть в кровати. Ханжа приходила в палаты по расписанию. Она пичкала его отварами и откармливала как рождественского гуся, несмотря на его протесты. Еще через пару дней он проснулся от скрипа двери. В опочивальню вошла его женушка с подносом. Она поставила его на стол, а потом пододвинув к кровати стул села. - Я хотела извиниться перед тобой, Фёдор. Я не думала задеть твои чувства и причинить боль. Мне самой было тяжело переварить события того дня, и я струсила. Я хотела дождаться момента, когда эмоции улягутся и мы сможем поговорить здраво, но я ошиблась. Не знаю замечал ли ты как нам девицам живется? Мы живем в постоянном страхе. Страхе быть избитыми, взятыми силой, униженными. У нас нет возможности ни постоять за себя ни возможности делать, то что хотим. В начале жизни мы зависим от воли и милости отца, а потом переходим в полное распоряжение мужу. Я хотела избежать боли и научилась врать и увиливать. Это помогло мне уклониться от многих бед в доме отца. То же поведение я продемонстрировала тебе. Мне трудно быть честной, говорить то, что думаю, так как каждое слово и каждый жест будут использованы теми, кто имеет над тобой власть. С первых дней ты демонстрировал поведение отличное от моего отца или даже братьев. Ты единственный человек, кроме моей наперсницы Глаши, слушал меня, был добрым и не проявлял жестокость. Я не могла поверить, что такое вообще возможно. Я не доверяла тебе, а потом ты совершил поступок, который навсегда изменил моё отношение к тебе. Ты не учинил распаву надо мной, когда я собственное мнение высказать посмела, нрав свой показала. Напротив ты говорил мне добрые слова, утешал как мог. Больше не могло моё сердце быть к тебе безразличным. Я доверила тебе свои мысли и чувства, свободно смеялась и шутила. Вела себя так как могла только в раннем детстве. Я впервые ощутила какое-то подобие свободы. Потом я испугалась и начала врать чтобы хоть как-то защитить себя. По прошествии времени я понимаю, что действовала неразумно. Ни ты ни кто-либо другой не могут изменить того, что происходит. Мы все приспосабливаемся либо умираем. Ты, как и я, выбрал жить. Так как же я могу обвинить тебя в чём-то. Ты мой друг и я забочусь о тебе. Мне не безразлично, где ты и что с тобой. Я надеюсь, что ты сможешь найти в душе своей силы простить меня – проговорила княжна. Фёдор чувствовал смятение в тот момент, когда девушка заговорила. Перед ним никто и никогда не извинялся. Обиды его всегда оставались при нём. Ни одна живая душа не сподобилась повиниться, хотя раны, нанесенные ему от иных людей, были хуже, чем те за которые просила прощение Варвара. Никто в жизни его не говорил с ним так честно. Княжна Сицкая опять сумела его удивить. Она обладала прямотой и мужеством, которых не хватало иным, считающимся храбрыми, мужам. Он не был уверен, что простит её, но несомненно, то, что она смогла снова завоевать его уважение. Эта худенькая девушка раз за разом доказывала ему, что она благороднее и чище прочих. Он мог понять её слова о тяжести женской доли. Фёдор был чувствительным человеком, который остро ощущал страдания других. Он видел боль дворовых девушек и крестьянок, которую причиняли им мужья, братья и отцы. Умел он прочитать исходящий от них страх, ярость и жгучую обиду. Тяжелее всего ему было в годы, когда он стал рындой при Царе. Каждую ночь он не мог сомкнуть глаз, а иной раз выл как собака в подушку от переполнявшего его бессилия и сожалений. С годами Фёдор научился уходить от своих бурных чувств. Наблюдая за казнью или отравлением, он погружался во вспоминания о днях, проведенных им в Елизарово. Физически младший Басманов находился рядом с Царем, но мысли его были далеко. Поэтому он мог понять и разделить тот страх, смятение и ужас, которые испытала, Варвара при виде утопления изменников. В моменте Фёдор чувствовал только обиду и боль отвержения, причиненные человеком, которого он осмелился подпустить ближе других. Но теперь, благодаря словам княжны, он сумел встать на её место и понять какие эмоции она испытывала в то злополучное утро. Фёдор вздохнул и посмотрел на девушку, а потом заговорил. - Я не могу простить тебя сейчас, княжна, но я принимаю твои извинения. Я приложу все усилия для того, чтобы, между нами, снова воцарился мир – проговорил Фёдор. Варвара мягко улыбнулась ему и встала. Она подошла к подносу взяла с него суп и села на кровать. Фёдор смутился её близости и покраснел. Опричник надеялся, что жена приняла его румянец за проявление болезни, а не чувств. - Спасибо, нынче я сам могу поесть. Я уже иду на поправку, и ты можешь присылать ко мне дворовых – неловко сказал Фёдор. - Мне не в тягость – ответила девушка, пожав плечами. - Боярыня не должна такой черной работой заниматься – продолжил Фёдор. - А разве мы с тобой живём как должно? – с весельем проговорила Варвара. Фёдор усмехнулся и позволил ей суетиться вокруг него. Вечером, когда княжна собиралась уйти из опочивальни, он попросил её задержаться немного. - Когда я в бреду лежал, то иногда, в моменты просветления, я слышал будто ты поёшь, то была ты или моё воображение? – спросил Басманов. - Я – тихо молвила княжна. - Пожалуйста, ты можешь остаться и спеть пару песен? – слегка неуверенно пробормотал Фёдор. Княжна еле заметно улыбнулась, села у окна и затянула мелодичную песню. Фёдор сомкнул глаза и через несколько минут провалился в сон.