Заслуженный выходной

Ранним утром, шесть парней стояли на станции сеульского метро, провожая друг друга. После долгих мировых туров и записей песен они чувствовали себя полностью изнемождёнными, силы просто полностью иссякли. Поэтому, было принято общее решение взять три дня отпуска. Всего-то три дня вряд ли могли окупить месяцы непрерывной работы, но это, в любом случае, лучше, чем ничего. Когда подъехал очередной поезд, Хёнджун и Сынмин начали прощаться с остальными. Все были немного удивлены такими обстоятельствами, но не подали виду и пожелали им удачи. Как только две фигуры исчезли за дверью вагона, Джисок заговорил: — Они же живут в совершенно разных направлениях, почему они едут вместе? Остальные восприняли это как риторический вопрос, на который нет ответа, и в итоге просто промолчали. Затем уже и Джуён с Джисоком отправились по домам, остались только Чонсу и Гониль, решившие остаться вместе в общежитии. На вопросы о том, почему они приняли такое решение, они так и не смогли сформулировать точный ответ… *** Поздним вечером, Чонсу кладёт голову Гонилю на плечо, и его светлые волосы растеклись по нему, словно дождевые капли по дорожному асфальту. Он приобнял Ку за талию, и, устроившись поудобнее, продолжил смотреть фильм. Барабанщик, улыбнувшись тёплой радостью, стал поглаживать его волосы, бережно, словно Ким — его сокровище. Фильм был до жути скучным, и клавишник решил разбавить обстановку. Он потянулся к губам его парня, нежно накрывая их своими, но романтичный лёгкий поцелуй перерастает в страстный, когда Ким решает углубить его. Его руки поползли тому под футболку, а Ку по воле случая прижал Чонсу к сиденью дивана. Ку Гониль и Ким Чонсу безумно любили друг друга. Они уже полгода в отношениях, и им так хочется прикасаться друг к другу, выражать свою любовь любыми способами. Но, оба невероятно хотели большего, чем объятия и поцелуи. Однако, Ку Гониль был уверен, что Ким Чонсу не готов к этому. Он никогда не торопил события, анализировал его состояние, настроение, чтобы не навредить даже малейшей близостью, что уж говорить о сексе. Чонсу отчаянно пытался намекнуть, старался прикоснуться к нему горячее и непристойнее, чем обычно, но в этих ситуациях Гониль отстранялся: он боялся, что не сможет сдержаться и навредит своему сокровищу. И, когда Ким Чонсу был прижат к дивану нависшим над ним Ку Гонилем, наступил самый подходящий момент: все мемберы разъехались по домам, так как наконец-то наступил общий выходной. Барабанщик продолжил начатое, рвано целуя клавишника в губы. Действие было таким небрежным, дерзким, неаккуратным. Хён мазал языком по губам, дёснам, исследуя внутренности хубэ. Когда Ку отстранился, Ким еле дышал, а с губ его стекала слюна. Лидер послушно слизал её с подбородка вокалиста, очищая место преступления. Грудь клавишника приподнималась и опускалась, жадно глотая воздух. Гониль, осознав, к чему всё идёт и увидел, что Чонсу явно не в порядке, отстранился; чувство вины поглощало его изнутри: неужели он всё же не сдержался и причинил ему вред? Человеку, которого любил больше жизни… Лидер группы привстал и опёрся на колени, сказав: — Чонсу, прости, я… — Но, вокалист явно был не против и хотел что-то сделать, чтобы наконец-то ощутить своего парня по-настоящему. Он схватил барабанщика за предплечье, не давая ему полностью встать: — Гониль, пожалуйста, продолжай, — умолял он, тяжело дыша. Как же развратно он выглядел в тот момент, весь изнывавший от нетерпения и уставившись своим непременно желающим продолжения взглядом. От этого зрелища барабанщик затвердел ещё сильнее. Нижний специально шевельнул ногой так, чтобы его колено аккуратно упёрлось в пах Гониля, от чего второй издал тихий вздох. Чонсу оскалился от своей маленькой победы и начал тереться коленом о критическое место своего парня — медленно, тягуче, неторопливо. У того аж внутри всё сжалось, насколько же горячей и пошлой была эта ситуация. Тот и представить не мог, что аккуратный и воспитанный парень может быть таким дерзким, игривым. Заскулив, он обратился к нему: — Чонсу, что ты делаешь? — сквозь зубы процедил он, пытаясь не сорваться на стоны. Всё же, ему не хотелось показывать свою слабость перед ним, несмотря на то, что его застали врасплох. — Разве не очевидно? — внезапно, он прекратил двигать ногой, как бы заставляя его действовать самому, чтобы получить больше ласки, от чего Гониль уставился на него в удивлении. — Почему ты перестал? — Ну, вдруг ты всё-таки не сможешь сдержаться и… — растягивая, провоцировал нижний. Сейчас он выкладывался на полную, чтобы наконец-то получить желаемое, получить больше, чем просто лёгкие поцелуи и объятия. — Ах ты!.. — воскликнул верхний, реагируя на издёвку. В его голосе даже прозвучал оттенок злости от шалости, но всё же ему пришлось признать своё поражение. Гониль, не выдержав, наклонился и набросился на соблазнившего его Чонсу, как на свою добычу (хотя добычей скорее был он), целуя его в губы, страстно и не сдерживаясь от слова совсем, проталкивая в него язык без капли стеснения. Ким удовлетворённо мычал, улыбаясь своей победе сквозь поцелуй. Руки Ку поползли под футболку парня, а ладонями он мял его мягкий торс. Действовал он резко, нетерпеливо, ведь наконец-то у него есть на это разрешение, но всё ещё умело. Чонсу уже буквально дрожал от удовольствия, каждое движение Гониля возносило его в рай. Он решил просто наслаждаться любящими прикосновениями, не думая ни о чём. Тот же словно с цепи сорвался, всё его желание выплеснулось наружу, так долго скапливаясь где-то внутри. Где-то на фоне раздавались раздражающие звуки невыключенного фильма и, наконец, ненадолго оторвавшись от его губ, чтобы оба смогли отдышаться и снова продолжить, рукой он потянулся к пульту от телевизора и вслепую попал по красной кнопке выключения. — Теперь, он не будет нам мешать, — ухмыльнувшись, проговорил Ку, и, ненадолго засмотревшись на Кима, еле дышащего, закатившего глаза от удовольствия и желающего, весь умоляющий своим развратным видом продолжения. Чонсу, мягко говоря, был в шоке от того, каким напористым и ненасытным может быть его сдержанный парень. Гониль же резким движением снял и, не церемонясь, отбросил его футболку в сторону и начал ласкать его грудь ртом. Тот уже не мог сдерживать голос, изнывая от каждого его прикосновения. Хён делал всё с ювелирной точностью, рассчитывая оставить лишь приятные ощущения, что непременно у него получалось. Оставляя мокрые поцелуи по всему периметру, он задержался на ключице и прикусил разгорячённую кожу, чуть-чуть посасывая, создавая давление и, наконец отпустив, ухмыльнувшись, любовался на свою работу: на самом видном месте Чонсу осталась ярко-красная метка, как будто показывая, что он уже кому-то принадлежит. Ким возмущённо воскликнул: — Зачем ты… Видно же! — хён приставил указательный палец к губам хубэ и наклонился к нему вплотную, прошептав, оскалившись: — Теперь, ты только мой, — он нежно прикусил его нижнюю губу, стараясь не поранить, затем лизнул место укуса, будто залечивая красноватый след хулиганства, что остался после дерзкого действия. Затем, немного потеревшись носом о грудь парня, вдыхая любимый запах, продолжил: он снова приподнялся и опёрся на колени. Он с лёгкостью снял с себя футболку, и, наблюдал свысока за изучающим и восхищённым взглядом Чонсу, что потянулся рукой ближе к мускулистому торсу, всё ещё стесняясь прикоснуться. Увидев смущённую реакцию Кима, который очень хотел, но не был достаточно смел, он сам схватил его ладонь и приложил прямо на одну из своих грудей. Чонсу, поняв, что можно, прислонил уже и вторую, начав мять сильные, натренированные мышцы. Гониль же наклонился ниже, оперевшись руками на сиденье дивана, чтобы его партнёру было проще наслаждаться им, дал ему волю делать всё, что ему заблагорассудится. Тот же сжимал и расжимал свои ладони, исследуя желанное тело возлюбленного. Ким чувствовал невероятное облегчение, ведь он наконец-то смог увидеть эту скрытую сторону Ку, смог подчинить его. Второй только наслаждался его движениями, чувствуя себя таким же любимым и желанным, а с его губ срывались тяжёлые вздохи блаженства после каждого прикосновения. Пальцы мяли выпуклости, а когда они касались сосков, Гониль вздрагивал ещё сильнее и чувственнее. Закончив с грудями, клавишник уже перешёл ниже к зоне пресса и гладил кубики, что являлись результатом долгих, изнурительных тренировок. Чонсу нравился его мускулистый рельеф, так нравилось исследовать его, понимать, что он по праву принадлежит ему. Рука уже прикоснулась к боковой стороне бедра, но он всё ещё не был достаточно решительным, чтобы перейти ниже. Хён моментально понял его намерения, и сам продвинул его ладонь, преодолевая препятствие в качестве джинс к нужному месту, пересекая точку невозврата. Хубэ двигал пальцами по набухшему органу, от чего Ку уже не мог сдерживать хриплый скулёж. Ловкими, но медленными движения Чонсу удовлетворял Гониля, но, на самом деле, он не хотел, чтобы всё закончилось так скучно. Внезапно, играясь, Чонсу остановил движения, и, посмотрев удивлённому Гонилю в глаза, словно гипнотизируя взглядом, свободной рукой коснулся себя между булок, и, растягивая и напрягая голос, чтобы сделать его ещё сексуальней, простонал: — Гониль, я хочу, чтобы ты вставил его в меня. Ку даже приоткрыл рот от шока. Он и представить себе не мог, что Ким Чонсу, которого он всегда знал, может вести себя так грубо и дерзко, чтобы получить желаемое. Провокатор почувствовал, что Гониль стал ещё твёрже, и это явно означало, что план работает. Дрожащим от удивления и хриплым от возбуждения голосом, барабанщик спросил: — Ты уверен, что хочешь зайти так далеко? Клавишник нахмурил брови, и, резко убрав руку из его джинс, протянул: — Эх, ладно, раз ты не хочешь, то мне придётся справиться самому… — его ладонь потянулась уже в сторону своего стояка, и он начал мастурбировать через штаны, горячо и страстно прямо на глазах Гониля, чтобы тот не смог сдержаться. Его действия были плавными, аккуратными, а какими же сексуальными и развратными были звуки, которые он издавал, движения, которые он делал. Он выгибался от каждого толчка и громко постанывал, при этом смотря на своего парня снизу вверх, удовлетворяя себя, любуясь на него. Зрелище было невероятным. Гониль попросту не знал, как реагировать, но знал одно: Чонсу хочет продолжения, и ради него отчаянно старается, чтобы соблазнить его, чтобы он больше не смог сдержаться. Осознав это, в голове хёна пронеслась простая фраза: «К чёрту…» Его крепкие руки в мгновение ока стянули с хубэ брюки вместе с бельём, а Ким лишь улыбался, наслаждался и смаковал каждую секунду. Его хитрый, игривый взгляд от своего выигрыша сводил Гониля с ума, который уже попросту не мог терпеть эти насмешливые издёвки со стороны Чонсу. Он резко, совершенно не думая, вставил в него сразу два пальца, от чего тот хрипло вскрикнул. Свободную руку он засунул в рот Кима, собирая слюну. Ким громко промычал от этого, от неожиданности и от нехватки воздуха. Ку собрал ещё слюны, но уже своей и смазал отверстие клавишника обильным количеством смазки. Чонсу чувствовал себя очень странно, ощущение холодной субстанции и пальцев внутри были непривычными, но всё же чем-то приятными, особенно если вспоминать, что он получает эти прикосновения от Ку Гониля. Тот же начал двигать пальцами вперёд-назад, хлюпая слюной внутри внутри хубэ. Его реакция скорее напоминала напряжение, нежели удовольствие. Хён, заметив это, немного обеспокоился о его состоянии. — Чонсу, расслабься, ладно? — тот кивнул. Он попробовал постепенно расслабить всё тело: мышцы лица, спины, рук, ног, словно медитируя. И, когда у него получилось, он стал выглядеть ещё более заинтересованным в том, что же будет дальше. Ощущения были совершенно новыми, необычными, ему хотелось прочувствовать их в полную силу. Оба так хотели превратить их в наслаждение. Барабанщик спросил: — Тебе нравится? — Да… — Ку дали зелёный свет, и Ким Чонсу своими шалостями возбудил его настолько, что ему уже было невозможно сдержаться. В ход пошёл уже третий палец и Гониль стал двигаться быстрее, от чего Чонсу стал постанывать ещё громче, ещё развратнее. Возможно, в данный момент он об этом не думал, но даже сейчас он выглядел до жути сексуально. Пальцев ему было мало: он хотел ощутить в себе что-то более длинное и толстое. Он жалобно протянул: — Прошу, Гониль, не тяни. Тот рассудительно ответил, — Потерпи, я не хочу, чтобы тебе было больно. Разумно, но Чонсу хотел всего и сразу. Теперь он сам стал двигаться, тем самым насаживаться на пальцы ещё глубже, как бы показывая свою готовность. Дерзость разжигала эмоции и страсть ещё больше, обоим хотелось дойти до конца. «Раз так…» — подумал Ку, — «…будем играть по-крупному». Он вставил уже четвёртый, а вокалист лишь облегчённо вздохнул: так было гораздо лучше. Но, всё ещё очень мало. Четыре пальца даже немного не касались «того самого» места, как бы он не старался протолкнуть лидера ещё глубже. Звуки хлюпанья и стоны становились всё громче и громче, и оба уже не могли терпеть. Ким процедил сквозь зубы от нетерпения, но его голос всё ещё был до жути сексуальным, несмотря на то, что в нём был негативный оттенок. — Ну давай уже!.. — Ку, поняв сигнал, быстро высунул пальцы и нижний тягуче выдохнул. Ким немного отвлёкся и закатил глаза, отчаянно глотая воздух, но не успел он и глазом моргнуть, как Гониль навис над ним, а внизу появилось до жути приятное ощущение заполненности. Чонсу аж вдохнул полной грудью, с его губ сорвался протяжный, облегчённый стон, ведь наконец-то он получил то, чего так давно хотел. Ощущения пока что не были точными, так как барабанщик не вошёл полностью, а лишь медленно продвигался вперёд. Лидер же хрипло дышал от происходящего, стараясь не вести себя слишком громко, в отличии от клавишника. Вокалист смело закинул свои ноги за спину Гониля, стараясь направить его вперёд, тот же молниеносно понял сигнал и начал входить быстрее, идя глубже и глубже до коннекта. Чонсу протянул: — Ну давай, Гониль-и, не стесняйся, — хитрыми словами он играл с огнём, хотя знал, каким может быть его парень, если довести его окончательно. Хён уже вошёл наполовину, но обоим было мало. Хубэ рукой потянулся к лицу парня, поглаживая щёку, а затем уже сполз к шее и ниже, к мускулистой груди и мял её, словно антистресс, возбуждая партнёра ещё сильнее. Не вытерпев, Чонсу уже сам стал двигать бёдрами навстречу, насаживаясь ещё глубже. Гонилю стало ещё лучше от движений парня, и он совсем потерял какой-либо контроль. Он резко толкнулся и вошёл полностью, сильно ударяя по простате. Хубэ не мог сдерживать голос и вскрикнул в конвульсиях, ведь его заветного места наконец-то коснулись, наконец-то его хён овладел им полностью. Лидер, не церемонясь, начал движение, и каждый удар головки о простату был просто невероятным для обоих. Хриплые стоны и дыхание Ку стало ещё громче, а Ким и не думал сдерживаться: всё равно они здесь одни. Клавишник уже не мог контролировать свои действия, всё его тело дрожало, а ноги крепко сжимали спину барабанщика. Он обнял шею верхнего руками, будто хватаясь за него, чтобы не потерять сознание. Он просто плыл по течению. Чонсу заметил, что Гониль, как и он сам, был уже на пределе. Оба понимали, что более не продержатся, и Ку одним толчком вышел полностью, оба протяжно выдохнули, с огромным чувством облегчения, ведь они наконец-то сделали это. И секунды не прошло, как хён эякулировал, попав на живот хубэ, но, заметив, что тот ещё не успел кончить, из последних сил, словно почти павшей на поле боя самурай, потянулся за поцелуем. Когда Ким пошёл на встречу, их губы соприкоснулись, а поцелуй углубился, но слияние происходило в медленном, спокойном и аккуратном темпе: казалось, более плавного поцелуя вообще не может быть. Как только Ку отстранился, он сразу провалился в сон, уснув прямо на груди у клавишника. Пусть и кончить от поцелуя, это, довольно странно, но план сработал, ведь в этом прикосновении было столько нежности, что у обоих аж мурашки по коже. Вокалист излился следом; это был один из самых приятных моментов в их жизни. Завершение ощущалось словно подвиг, ведь оба так долго шли к этому, и их первый раз оказался незабываемым. Чонсу хоть и устал, но нашёл в себе силы сходить в душ и переодеться в пижаму. Выбраться из-под хёна тоже было непросто, но он справился, и, пока Гониль крепко спит, как можно тише разложил диван, достав дополнительное отделение из-под сиденья. Ким заодно заботливо накрыл Ку одеялом, и, с улыбкой до ушей, укрывшись в том числе, обнял своего возлюбленного, ласково, любяще. Пусть тот и дремал, но сквозь сон он ответил на объятие, и теперь парни уже спали в обнимку, нежно касаясь друг друга. *** Ку Гониль постепенно открывал глаза после долгого сна. По ощущениям, проспал он часов двенадцать, и чувствовал он себя от этого не очень хорошо. Вид всё равно был затуманенным, ведь зрение не полностью очнулось, но спустя несколько морганий, он увидел то, что немного его поразило. Первые секунды своего пробуждения он не помнил, что было вчера, и увидев Кима Чонсу, сладко спавшего с ним в обнимку, он понял, что этой ночью что-то произошло, что, вероятно, положило новый рубеж в их отношениях. Дабы подтвердить свою догадку, он заглянул под одеяло и, увидев себя полностью голым, пазл в голове сложился. Сердце сразу забилось в страхе: самое главное — в порядке ли Чонсу? Он начал осматривать его: вроде каких-либо следов повреждений не было, кроме ярко-красной метки на ключицах. Парень выглядел скорее полностью удовлетворённым, нежели повреждённым: на его спящем лице сияала улыбка, а руки крепко-крепко держались за Гониля. Чонсу сам постепенно начал открывать глаза, и как только он сонно потёр их своей ладонью, его взгляды с Гонилем пересеклись: тот выглядел, мягко говоря, удивлённо, даже немного испуганно. Еле выговаривая слова спросонья, Ким пробормотал: — Гониль-и, ты чего? Всё же хорошо, — он тепло улыбнулся и стал поглаживать щёку Ку, нежно, плавно, словно успокаивая его. К тому начали постепенно возвращаться воспоминания: он помнил насмешливые провокации Чонсу, страсть, что кипела в них в тот момент, и, самое главное, инициатива и удовлетворение с обоих сторон. У него словно гора с плеч: никто не пострадал, всё было в тотчас наоборот — были лишь приятные эмоции и ощущения. Ку Гониль обхватил спину парня и притянул к себе, утыкаясь носом в его грудь. Ким Чонсу же ответил на объятия, и начал поглаживать своей мягкой ладонью богатую шевелюру любимого. Кажется, что они могли пролежать так целую вечность, наслаждаясь присутствием и теплом друг друга.