Пустая

Пустая, Имаи Мэй уже девятнадцать, и она более года знала, что родственной души у нее нет и не будет. Это однозначно хуже, чем если бы на ее теле все же чернело чье-то имя, но намного лучше, чем если бы это имя было выведено блекло серым. Свободой выбора после прошедшей войны обладали многие, но среди них было не так уж много, кто обладал ею без сожалений по утраченному соулмейту. Мэй считала, что ей повезло. Штатный ирьенин при госпитале, она сидела в глубоком тылу во время военных действий, не потеряла не опознанную истинную пару в бою, не смотрела в глаза взбесившимся Мадаре и Обито Учиха. Спустя год горький запах горя стал не таким тяжелым, Коноха долечивала раны и делала выводы. Вчера утром Мэй сдала дополнительный отчет по умершим в условиях госпиталя во время и сразу после войны, с разбором по возрастному и половому составу и отдельным подсчетом потерь по наиболее многочисленным кланам. Цифры были чудовищными, и она отлично знала, что на поле боя полегло еще больше. Вчера вечером за банкой пива Сакура, нервно смеясь, попросила сварить для нее отвар для стимуляции беременности. На ее ключице ярко черным уже два дня выведено Учиха Шисуи, на его коже Харуно Сакура держится уже десять лет. Такая несуразно огромная разница в возрасте родственных душ теперь никого не смущала. Свадьба через три месяца, однако, совет клана в открытую заявил им, что под юбку невесты никто заглядывать не будет, а недели считать тем более. Учиха потеряли двенадцать крепких шиноби в возрасте от пятнадцати до сорока и еще пятерых старших только в госпитале. Клан в войне никто не винил. Цунаде с Какаши ловко свели все на личное помешательство отдельных представителей, тыкая всем недовольным в их поредевшие ряды. Имаи лично отсекла искореженную плечевую кость главе Фугаку, но он хотя бы остался жив. Все же она была хорошим ирьенином, пусть и без боевой подготовки. Мотаться по мокрым кустам по уши в грязи и крови ей никогда не хотелось. «Саске спрашивал о тебе» - как бы между делом сказала ей сегодня утром Харуно в раздевалке. Она мало, что знала про Саске. Второй сын главы Учиха, сокомандник Сакуры, с которой учился на один курс младше нее самой в Академии. Мэй смутно припоминала, что в какой-то момент на него вздыхали почти все знакомые ей девчонки, и ее ныне близкая подруга в том числе. Какая ирония, он, вроде как, приходится Шисуи кузеном, и он же их и познакомил в итоге. Тринадцатилетнего сопливого генина Сакуру и двадцатитрехлетнего признанного гения Шисуи, который весь извелся за пять лет поисков. Имаи всегда усмехалась, вспоминая этот факт. «Саске и Итачи братья, и они родственные души» - не понятно зачем добавила Харуно спустя еще пару часов, когда они пересеклись в пустом коридоре больницы, каждая в свои заботах. Про Итачи она знала и того меньше, наследник клана и на этом все. Даже не была уверена, видела ли она его когда-нибудь. У Учиха слишком сильная генетическая линия, они все похожи между собой. Темноглазые, темноволосые и, на ее взгляд, слишком бледные, если прибавить к этому их традиционное воспитание, то с первого раза и не заметишь отличительных черт каждого. Братья – родственные души, редкость, но у клановых встречается. Раньше считалось чуть ли не трагедией, сейчас к этому относятся проще, они вольны, практически так же, как и пустые. Такая связь не рождает нездоровую любовь к родственнику, во всяком случае, насколько ей было известно. - Саске откуда-то знает, что ты пустая, – сказала Сакура, растягиваясь на обшарпанном диване в комнате отдыха. - Это не то чтобы прям великая тайна, - Мэй распустила пучок русых волос и с наслаждением запустила пальцы между прядей, массируя кожу головы. Март был теплым и слишком солнечным, из-за южных окон в помещении было душно. Белые крашенные стены, серая плитка на полу, черный диван, который знавал куда лучшие времена, несколько стульев, большой стол и недолитый фикус в углу рядом с раковиной – уют по больничном, как он есть и во всей красе. - Саске через четыре месяца восемнадцать, - розоволосая продолжала непонятную мысль. - Ну, поздравь его от меня, если тебе так хочется, - девушка пихнула Сакуру под бок и уселась рядом, вытягивая ноги перед собой. – Кстати, значит у него еще нет метки, а вдруг там будет не Итачи. - Не думаю, что в клане существует еще один неучтенный Саске, - Харуно перевернулась на бок, чтобы они обе могли удобно уместится. - К чему ты меня весь день маринуешь? Что тебе от меня надо? – Мэй откинулась ей на живот и растянула руки по спинке дивана. - Они многих потеряли, клан хочет восстановить численность за счет детей, - и послала подруге многозначительный взгляд. - Хмм, не то, чтобы у Учиха были другие варианты в этом вопросе, - Имаи откинула голову назад. - Намекаешь, я могу оказаться в зоне риска? - Не будь такой беспечной. Ты ведь делала подробный отчет по умершим в госпитале за войну. Думаешь, к чему начались эти уточнения деталей. - Хочешь сказать, это твои красноглазые так зашевелились, – девушка разглядывала потолок. – Отчет заказывал Шестой. - И он, кстати, будучи пустым, недавно женился. - Слышала… - Ками! Мэй, не тормози! Ты не понимаешь, к чему все идет? – Сакура привстала и немного повернулась, вынуждая подругу отлипнуть от спинки дивана. - К чему? – Имаи развернулась к девушке и уперлась локтем над ней. - Думаешь, нас сейчас всех резко переженят и велят плодится и размножаться? Ты не сравнивай. Хатаке-сану уже за тридцать. А вы с Шисуи повязаны, и он на десять лет старше, ему, в отличии от тебя, тоже уже откладывать некуда. - Шисуи не старый! - Но и не мальчик уже. Не знаю, как до твоих шестнадцати дотерпел, - Мэй широко улыбнулась. - Да ну, тебя! – Сакура выскользнула из-под руки девушки и встала. - Многие остались одиночками после войны, но пустых всегда было мало, и вы не страдаете по потерянной половине. Ты мои слова еще вспомнишь, - ткнула она пальцем в сторону девушки. - Брось, - отмахнулась Имаи. – Ну, даже если так, что мне теперь, собирать монатки и валить за ворота? - Не знаю, но я тебя предупредила! - Ладно, я услышала. – русоволосая растеклась по дивану. - Работать пошли! - Позже. - Цунаде-сама собиралась зайти, - протянула Харуно. - Тебе приплачивают за порчу настроения?