Попался

— Гарри, не говори ерунды, — устало и раздраженно отмахнулась Гермиона. Друзья сидели в библиотеке: на Рона в кои-то веки напало желание сделать домашнее задание самостоятельно, Гермиона изучала историю захвата в рабство домашних эльфов, а Гарри пытался выяснить, каким ритуалом его затянули в прошлое, можно ли его забрать туда еще раз и обязательно ли ему жениться… выходить замуж за Салазара Слизерина. Несмотря на некоторую натянутость между ними, Гарри был рад, что вся троица собралась вместе, и можно было обсудить проблему, как раньше, устроить мозговой штурм, найти единственно правильное решение. Гарри скучал по этим временам, когда все они были одной командой, где один за всех, а все за одного, и за плечом всегда можно было обнаружить плечо друга. Тем более, что проблема на этот раз была и серьезная, и необычная одновременно. Магический брак, магические партнеры — что это за штуки и с чем их нужно есть? Насколько все это серьезно? Можно ли отказаться от оказанной чести, поскольку предполагаемый партнер вел себя как полный идиот, не принимая в расчет ни чувства, ни планы того, кого собирался назвать супругом. И вообще, серьезно?! Супруг?! Насколько Гарри мог видеть, в этом плане волшебники не слишком сильно отличались от магглов: мужчины брали в жены женщин, затем у них появлялись дети. И потом, Том Реддл ведь хвастался, что является наследником Салазара Слизерина, его потомком. А кто может быть потомком, как не сын, сына, сына, сына и так далее! К чему это все? Ну да, по всему выходило, что у Салазара Слизерина была вполне нормальная жена, которая родила ему детишек… И вот еще вопрос: маги на всю голову были пришибленными, Гарри это уже успел заметить после двух курсов, на которых его травили, и одного, на котором его панически боялись. Так кто знает, может, у магов еще и мужчины рожают каким-то неведомым образом?! Нет-нет-нет, на это Гарри подписываться отказывался решительно! Возражений нет, внешне Основатель его очень поразил, однако внутренне оказался самым настоящим гадом. Гарри чуть не захлебнулся от его наглости, когда Слизерин заявил, что ему плевать на Гарри, на его интересы и настоящую жизнь. Конечно, таких слов в речи Салазара не было, однако, если человек, вызывающий себе партнера, да еще и для брака, говорит, что не желает переселяться вслед за вызванным, а хочет перетащить его к себе, то иначе это и не назовешь! Наглость, эгоизм и вседозволенность! Самое интересное, что в этой ситуации Гарри еще остался обязанным, будто он затевал весь этот ритуал! Зачем вообще Слизерину потребовалось вызывать себе партнера? Его что, девушки просто так не любили? И вообще, зачем ему выходить замуж? И вот, Гарри вооружился внушительными стопками тяжеленных книг, с надеждой посмотрел на Гермиону, а та всего-то и ответила на пронзительный умоляющий взгляд друга: «Гарри, не говори ерунды!» Ну конечно, освобождение эльфов, вполне довольных своей участью и дрожащих от одного лишь слова «свобода», гораздо важнее, чем помощь другу, с которым пережито уже столько волнительных приключений. С надеждой Поттер обратился к Рону, но и тут его порыв быстро увял: Уизли увлеченно строчил что-то в свитке, не замечая, что все вокруг уже покрыто пятнами от чернил. Пришлось распахивать первый попавшийся том примерно на середине и пытаться вникнуть в смысл витиеватого текста, словно бы написанного именно для того, чтобы никто и никогда не сумел расшифровать его смысл. Осознав масштаб бедствия, подросток немного приуныл: если честно, он не очень любил рыться в книгах. Нет, Гарри с удовольствием зачитывался «Историей магии» и журналами по квиддичу, однако отыскивать в огромных фолиантах описания древних ритуалов по нескольку часов подряд ему не нравилось. Вернее, подобный поиск информации нагонял на него уныние и зевоту. Покосившись на Гермиону, Гарри постарался вновь пододвинуть ей отобранные книги и задал животрепещущий вопрос. На этот раз подруга отвлеклась от своего чтения и неожиданно деловито забросала его вопросами: зачем ему информация о магическом партнерстве и переносах во времени, как она поможем ему подготовиться к следующему этапу состязаний в Турнире Трех Волшебников и не хочет ли Гарри сказать, что еще даже не притрагивался к Золотому яйцу. Поттер слегка поежился от такого напора: он не первый год знал Грейнджер, и подруга частенько вмешивалась в его жизнь, но обычно делала это гораздо тактичней. Более того, Гермиона не раз и не два укоряла за полное отсутствие чувства такта их с Роном. Подавив неприятное ощущение где-то глубоко внутри, Гарри выложил ей обо всем, что произошло с ним в старом коридоре, и впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему преданным, когда девушка заявила ему, что тот бредит. Даже Рон в начале этого года принес Поттеру меньше боли, поскольку Гарри знал, каким вспыльчивым и ранимым становится друг, когда Поттер его в чем-то обходит. Подросток уже привык к постоянным перепадам настроения Рона, а потому простил его почти сразу же, несмотря на обиду, примирился, как только Уизли попросил прощения. Гермиона же… За ней Гарри чувствовал себя, как за каменной стеной: она знала ответы почти на все вопросы, была готова поддержать друга в любой ситуации, оставалась на его стороне, что бы ни случилось. Именно поэтому резкость тона подруги, ее категоричные слова очень ранили подростка. Гермиона ведь тоже знала его ровно столько, сколько знал ее он. Все, практически все так или иначе отворачивались от Гарри, обвиняли его во лжи, но именно Гермиона была той, кто твердо знала: Поттер говорит правду и не склонен к глупым преувеличениям и героическому вымыслу. — Я говорю правду! — воскликнул он немудреную истину вслух, привлекая к себе пристальное внимание библиотекарши. Покраснев и извинившись, Гарри продолжил уже шепотом, но неизменно упрямо глядя Гермионе прямо в глаза. — Я действительно очутился в Хогвартсе времен Основателей, видел Годрика Гриффиндора и Салазара Слизерина, последний велел мне заключить с ним брак, они еще призвали меня каким-то ритуалом для призыва магических партнеров. Гермиона, я правду говорю, я действительно все это видел! Скептический взгляд подруги болезненно ранил. Гарри с грустью подумал о том, что Гермиона может быть слишком упряма в тех вопросах, о которых она никогда не слышала. Если об этом не писали в прочитанных Гермионой книгах, значит, этого никогда не происходило, а жизнь прямо сейчас доказывала им обоим, что невозможно прочесть все книги и заполучить все знания. В поисках поддержки Поттер повернулся к Рону, но тот лишь молчаливо пожал плечами, снова отворачиваясь к своему сочинению. — Хорошо, Гарри, — Гермиона, похоже, была готова взорваться. Вздохнув пару раз, она отложила свою книгу и повернулась к другу, — предположим, ты действительно что-то видел, — ты спал или тебе привиделось что-то — не знаю. Но подумай сам: как вообще возможно то, о чем ты мне рассказал? Во-первых, тебя, по твоим словам, призвали каким-то ритуалом. Каким ритуалом можно отправить волшебника в прошлое? Зачем вообще это делать, если ты в тот момент лишь случайно оказался в пустом коридоре? Представь, что было бы, если бы ты в тот момент сидел на уроке или обедал? Тебя сразу же начали бы искать и вернули бы, прервав все возможные ритуалы. Во-вторых, попасть в прошлое волшебник может только с помощью хроноворота, других вариантов здесь нет, уж поверь мне. На тебе этого прибора в тот момент не было, так что и в прошлое ты никак отправиться не мог, насильно утащить тебя туда — вообще невозможно. Ну и наконец, магические партнеры есть только у нечеловеческих рас, ты же вроде пока еще человек. Я права, Рон? — Она права, Гарри, — непривычно серьезно заявил Уизли. — Наша семья хоть и из осквернителей крови, но обо всех магических обрядах мы знаем ровно столько же, сколько и родовитые чистокровные. У магов нет понятия партнерства, мы женимся, только следуя чувствам или расчету, — третьего не дано. Просто прими, наконец, то, что тебе приснился странный сон, и забудь его уже. — Мне никогда не снятся странные сны! — запальчиво прошипел Гарри. — Мои сны либо совершенно нереальные, либо пророческие. Помнится, когда я увидел, как Волдеморт убил старика в заброшенном особняке, вы все переполошились, велели писать Дамблдору и Сириусу! А теперь пытаетесь убедить меня в том, что мне примерещился кошмар, так?! Знаете, что бы вы там ни говорили и ни думали, я все еще пока не утратил рассудок. Я знаю, что не спал в тот момент, и я все равно найду ответы на свои вопросы, с вашей помощью или без нее! Спасибо за поддержку! — ядовито бросил Поттер, наблюдая, как друзья спокойно пожимают плечами и покидают библиотеку, оставляя Гарри наедине с его горой книг. Подросток уныло вздохнул и с обреченным видом приоткрыл старательно промасленную корку первого фолианта — работы предстояло очень много. Спустя первый час Гарри зажегся неподдельным интересом и азартом, увлеченно разбирая старинные магические обычаи и обряды, удивляясь их смыслу, порой пугаясь, стараясь найти причину таким странностям. Это оказалось очень интересным, поэтому Поттер залпом проглотил первую книгу, к сожалению, так и не наткнувшись на ритуал вызова магического партнера. Еще четыре часа спустя Поттер, устало потирая глаза, захлопывал книгу, посвященную перемещениям во времени. Желтоватые страницы старинной книги увлеченно рассказывали о преимуществах и недостатках перемещений, предупреждали об огромных опасностях, подстерегавших путешественников на каждом шагу, давали рекомендации Министерству магии, но упорно называли лишь один способ перемещения: хроноворот. Гарри подумал о том, что оба основателя вовсе не выглядели испуганными, узнав, что вытащили парня из далекого будущего, хотя Салазар, кажется, упоминал какие-то магические возмущения, которе могут возникнуть. На самом деле Поттера это, скорее, успокаивало: у него явно было время во всем разобраться, пока основатели пытались сгладить возможные последствия своего ритуала. Хоть можно было спокойно спать, не опасаясь исчезнуть прямо из-под собственного одеяла. Вскоре Поттеру захотелось есть, в животе начало урчать с удивительной силой, а голова закружилась, напрочь отказываясь воспринимать информацию. Посмотрев на висящие в библиотеке настенные часы, он понял, почему чувствовал себя так плохо, а мадам Пинс то и дело многозначительно покашливала и посматривала на все те же часы. В Большом зале скоро все должны были собраться на ужин, и вообще он просидел здесь никак не меньше семи часов, пропустив даже свой собственный обед. Удивительно, что мадам Пинс не выгнала его раньше, похоже, не посмела разрушать неожиданную увлеченность студента науками. Поднявшись, Гарри потянулся всем телом, ощущая, как ноют даже самые мелкие мышцы. Он так устал, а ведь даже на чуть-чуть не приблизился к понимаю ситуации. И как, интересно, он должен был совмещать занятия, и турнир, и этот несчастный ритуал. Наверное, Поттер должен был рассказать обо всем тому же Дамблдору, но в ушах у него вставало: «Ты ведь не бросал свое имя в Кубок, мой мальчик?» — да черта с два, директор должен был поверить ему на слово! Кто он, и кто Альбус Дамблдор, лично оградивший Кубок возрастной чертой?! И Снейп туда же: «С момента своего появления в Хогвартсе мистер Поттер только и делает, что нарушает правила!» Оставался еще Сириус, но Гарри представил себе, как Бродяга прочитает переполненное паникой и вопросами письмо и немедленно выдвинется в путь, сюда, где его за каждым углом подстерегала смертельная опасность! Нет, Гарри хватало и того, что Сириус уже тронулся с места, когда узнал о его участии в Турнире Трех Волшебников, с остальными проблемами Поттер должен был разобраться как-нибудь сам! Во время принятия пищи — а в случае Гарри хватания и поглощения того, что первым попадется под руку — друзья общались с Поттером подчеркнуто вежливо, предпочитая игнорировать любые его вопросы, не относящиеся к ужину. Гарри кольнула вина: он слишком резко реагировал на слова Рона и Гермионы, но ведь и они были неправы, просто отмахнувшись от его слов и отказавшись просто помочь в поиске информации. Наверное, ему уже пора прекращать прощать им каждое резкое слово, а научить уважать себя, по крайней мере, в таких вопросах. И все равно в душе болезненно ныло осознание, что вот они трое вновь рассорились, а ведь прошло совсем немного времени с последнего примирения… Гарри очень не хотелось думать о том, что их дружбе может прийти конец, но именно это и происходило прямо здесь и прямо сейчас. «Когда я разберусь со Слизерином и Гриффиндором, я обязательно помирюсь с ними! — твердо решил Гарри, подумав также и о том, что он сам не слишкм-то лояльно относился к идее Гермионы об эльфах. А вдруг ей тоже требовалась если не помощь, то хотя бы поддержка? И ей сейчас было точно так же больно, как и самому Гарри? В растрепанных чувствах, Гарри снова засел за книги, теперь уже за собственным пологом. Радуясь тому, что завтра будет воскресенье, отгоняя мрачные мысли о Роне и Гермионе, подросток упрямо вгрызался в ровные строчки, с еще большим старанием стараясь найти ответы. Тщетно: каждая книга, словно издеваясь, почти слово в слово повторяла информацию своей предшественницы. Это неимоверно злило Гарри, инстинкты кричали ему о том, что ответ должен быть совсем близко, что что-то в этой ситуации не так, однако книги упорно молчали. Около восьми часов утра Гарри с трудом захлопнул последнюю из них и с наслаждением откинулся на спинку. Его глаза болели от напряжения, сам он чувствовал слабость из-за непрерывного использования Люмоса, а еще его грызло жгучее разочарование из-за того, что, перелопатив огромную гору текстом, он так ничего и не нашел. Тут волей-неволей начнешь верить в сны наяву и собственную дурость. Теперь Гарри и в самом деле раздумывал о том, что, быть может, он слишком сильно перенервничал из-за Турнира и всех этих событий, может, устал от насмешек и опасности, может, и в самом деле он тогда просто задремал посреди коридора и увидел, пусть удивительный, но все-таки всего лишь запутанный сон? Поттера начала грызть вина за грубость по отношению к своим друзьям: они всего лишь хотели помочь в том, о чем сам Поттер не имеет никакого опыта и знаний. Какое он вообще имел право не верить знаниям Гермионы? Как позволил себе усомниться в словах Рона? Снедаемый муками вины, подросток не заметил, как ребята в спальне начали потихоньку вылезать из своих постелей. Дождавшись, пока храп Рона сменится его недовольным бурчанием, Гарри откинул полог и искренне попросил прощения за свои грубость и недоверие у сонного и взъерошенного друга. Поттер также попросил передать Гермионе слова сожаления, после чего забрался обратно за полог, с отвращением отодвинул тяжелые бесполезные тома и забылся тяжелым сном, беспокойным и поверхностным, наполненным причудливыми видениями. — Они заблуждаются, — сквозь бесконечную череду мелькающих бессвязных картин к Гарри пробился уже знакомый голос Годрика Гриффиндора. Основатель загадочно улыбнулся, махнул рукой, указывая на книги, которыми Поттер занимался всю ночь, а затем добавил: — Сними иллюзию с книг. Договорив, Годрик Гриффиндор растворился в густом сером дыме, а Гарри подскочил в собственной постели, весь мокрый, с тяжело колотящимся сердцем. Вот теперь основатель ему точно приснился, но отчего-то после этого осознания все стало лишь тяжелее и запутаннее.