Попался

Гарри корпел над книгами уже четвертый час подряд и решительно не понимал Гермиону: обилие информации утомляло, а ее однообразие вгоняло в тоску и сон. Буквы расплывались, смысл слов ускользал, заставляя злиться все больше и больше. Раздражения добавляли приснившиеся слова Годрика Гриффиндора о том, что на книги наложена иллюзия. Какая иллюзия? Куда наложена? Как? А самое главное: как ее снять? Это все увлекало первые два часа, а потом стало понятно, что об иллюзиях в библиотеке — по крайней мере, в открытой для студентов части — ничего нет. Заклинание снятия чар не действовало, а больше ничего в голову не приходило. Обычно в таких случаях Гарри всегда спрашивал совета у Гермионы, однако теперь не решался подойти к подруге, опасаясь, что снова разозлит ее. Была все же у самой умной волшебницы курса одна маленькая слабость: она свято верила в свою правоту и знания, почерпнутые из книг. Рон же во всем полагался на нее, поэтому от него помощи тоже ждать не приходилось. Если честно, Гарри подумывал о том, чтобы бросить это бесполезное занятие, вернуться в гостиную и подремать у камина или поиграть в шахматы, однако любопытство распирало гриффиндорца изнутри, заставляя его снова и снова перелистывать страницы в поиске нужной информации. Пару раз сердце радостно екало, однако все тщетно: мадам Пинс уже сердито посматривала на часы, а дело не сдвинулось с мертвой точки. Попытав удачу еще немного, Гарри ни с чем вернулся в гостиную, где его ждала гора домашней работы и неразгаданная загадка золотого яйца. Сейчас, после таинственного путешествия в прошлое Турнир казался Поттеру таким незначительным событием, что он от души посмеялся над собственными волнениями по поводу приближающегося Рождества и второго этапа. Впрочем, это не освобождало юношу ни от участия, ни от горы заданий, которыми он и занялся. Усевшись в свое любимое кресло у камина, Гарри обреченно разложил на столе учебники. Гермиона и Рон устроились за его стол со своими работами, тем самым создав атмосферу удивительного уюта и покоя. Правда, неуклюжий друг умудрился уронить чернильницу Поттера на пол: та красиво разлетелась на несколько десятков осколков, а разлившиеся чернила немедленно образовали на ковре огромное пятно причудливой формы. Хорошо, что Гермиона немедленно поставила перед Гарри другую, иначе остался бы Поттер без выполненной домашней работы. Этот инцидент немного отвлек гриффиндорца от мыслей по поводу свалившегося на него за последнее время, однако тревожные мысли быстро вернулись. Гарри лениво перелистывал страницы учебника по зельеварению, думая о том, как бы проникнуть в Запретную секцию библиотеки и там поискать информацию о перемещениях, иллюзиях и золотом яйце. Мантия-невидимка и карта Мародеров обещали ему успех в этом предприятии, однако поход все же требовалось хорошенько обдумать. Гостиная понемногу пустела, Рон и Гермиона отправились спать, пожелав ему удачи в работе. Девушка все еще обижалась, но уже не столь сильно: наверняка завтра она даже не вспомнит о ссоре. Настроение Поттера улучшилось, собственная раздражительность показалась ему ребячеством, а приснившийся сон — глупостью. Путешествие в прошлое больше не пугало: один раз Салазару Слизерину и Годрику Гриффиндору удалось невозможное: они обошли все запреты на перемещение людей сквозь время, однако во второй раз такого не может случиться, следовательно, и опасаться нечего. Постепенно мысли о случившемся сменились заботами о незаконченной работе по зельеварению: требовалось максимально сосредоточиться, чтобы вновь не оказаться в поле зрения профессора Снейпа, а потому Гарри постарался на время забыть о Салазаре Слизерине и прочих связанных с ним неприятностях. Перо успокаивающе скрипело, дрова в камине приятно потрескивали, легкий аромат дыма, наполнивший комнату, был по-настоящему волшебным. Мир стоял на месте, Гарри ничто и ниоткуда не угрожало, и он был способен справиться со всем. В голове вертелись варианты того, что можно было бы сделать с волшебным яйцом для того, чтобы смягчить ужасный вой, разрывающий уши при открытии — разгадка находилась где-то совсем рядом, но ухватить ее никак не удавалось: почему-то мысль упорно ускользала от Поттера, словно не желала оказаться пойманной. Одновременно на пергамент мягко ложились строчки из учебника по зельеварению. Темно-зеленые чернила казались верхом гармонии, рука выписывала буквы любовно, старательно, со вкусом. Данные из таблиц путались между собой, одни ингредиенты подменялись другими, их свойства путались в утомленной голове юноши, однако он ничего не замечал, думая, что записывает верно. Раздавшийся хлопок заставил гриффиндорца вздрогнуть, поставив на работе огромную кляксу. Появившийся в углу Добби виновато покосился на Гарри, сделал несколько шагов к Поттеру, затем внезапно замер, сжался и исчез с тихим печальным звуком. Сердце юноши на мгновение сжалось от невольной тоски, а затем вернулось к привычному ритму. Гриффиндорец несколько раз глубоко вздохнул, а затем принялся за работу. Работа по зельеварению уже была свернута надлежащим образом, на свитке с трансфигурацией подсыхали чернила, а Гарри мирно спал, откинувшись на кресло. С пера в его руке на пол медленно падали чернила, пачкая ковер, камин почти погас, а за окном медленно светало. Поттер спал и видел во сне бесконечные луга, залитые летним солнцем, ветер, гуляющий по взъерошенным макушкам деревьев и бесконечно прекрасную улыбку Чжоу Чанг. «Нужно пригласить ее на бал», — подумал Гарри, просыпаясь. Затем юноша довольно потянулся, сладко зевнул, собрал в сумку свитки и учебники, привел себя в порядок, а затем радостно помчался на завтрак: внутри все пело от счастья и предвкушения. Когда за столом Рон поинтересовался, как продвигается его изучение путешествий в прошлое, Поттер лишь недоуменно пожал плечами: его никогда не интересовала подобная ерунда. Гарри не заметил, как друзья за его спиной обменялись понимающими взглядами.