Ночёвка

      Приглашение на вечеринку. Кавех не был удивлён, когда получил его, ведь его часто приглашали на подобные мероприятия, но в этот раз он не отклонил его. В отличие от прошлых, организаторы этой вечеринки были ему хоть приятны и знакомы — Фарузан, Кандакия и Дэхья. Приятельницы из универа, которые очень долго говорили о том, что перед каникулами стоит устроить ночёвку с небольшой компанией. Кавеху было даже приятно, что эти девушки пригласили его, но вместе с этим появился и вопрос, а пригласят ли они его бывшего соседа аль-Хайтама. Понадеявшись, что такого не случится, а если даже они пригласили его, то он, скорее всего, откажется, Кавех написал короткое: «Да, я приду» — и приступил к своим обыденным делам.       Сама ночёвка была назначена на выходные следующей недели после того, как все приглашённые получили свои приглашения. Все оставшиеся дни Кавех гадал, кто же мог ещё прийти на небольшую вечеринку, и внимательно следил за аль-Хайтамом, который никак не показывал того, что знал что-либо о ночёвке. А Кавех тем временем не знал, радоваться этому или же наоборот, ведь, несмотря на его громкие слова о том, что аль-Хайтам абсолютно невыносим, будущий архитектор испытывал нечто более тёплое и завлекающее, чем неприязнь, которой уже практически не было, что больше всего и беспокоило парня. Разные способами он пытался выведать у других, будет ли аль-Хайтам на ночёвке, но даже сами организаторши либо уходили от ответа, либо отшучивались.       Вот и подошёл тот самый день, к которому Кавех всю неделю готовился как морально, так и физически. Не мог же он заявиться в своей обычной одежде, поэтому для этого дня в перерывах между учёбой и работой он забегал в бутики, чтобы подобрать более приличную одежду, которая хотя бы не будет украшена пятнами от краски или чернил ручек. Почему-то Кавех испытывал некое волнение глубоко внутри, хоть обычные дружеские посиделки не вызывали ничего подобного. Он вновь проверил, взял ли всё необходимое для ночёвки, и отправился за город, где и жила Кандакия, в доме которой будет проводиться их небольшая дружеская вечеринка, на которой, он надеялся, не будет аль-Хайтама.       Но неудачи Кавеха, которые частенько преследовали его, дали о себе знать и в этот раз. Стоило ему постучаться в двери двухэтажного дома, как его встретил знакомый недовольный голос. Уже в это мгновение Кавех пожелал сбежать, но ноги словно приросли к полу, и он послушно дождался, пока дверь отворится, — его душа уже давно покинула тело. Приходилось улыбаться, прикрыв глаза, чтобы не встретиться с пронзительным и одновременно усталым взглядом аль-Хайтама, который и открыл Кавеху дверь. Даже сам Кавех почувствовал, насколько наигранной и натужной вышла его приветливая улыбка, а комментарий аль-Хайтама по поводу неё добил остатки уверенности архитектора, который всё равно не мог перестать вот так улыбаться.       К счастью, оставаться наедине с невыносимым аль-Хайтамом, который вызывал в сердце Кавеха крайне противоречивые чувства, пришлось недолго, так как он сам у порога бросил пришедшего и ушёл вглубь дома, оставляя парня в догадках, стоит ли ему заходить или нет. На подмогу пришла довольная Дэхья и, странно посмеявшись, провела Кавеха внутрь в просторную гостиную, в которой уже всё было готово для вечеринки.       Гостей и правда оказалось немного, и всех Кавех знал. Дэхья, Кандакия, Нилу, Фарузан, Лайла, Сайно, Тигнари, Коллеи, он сам и невыносимый аль-Хайтам, при взгляде на которого то поднималась волна негодования, то появлялось желание приблизиться и заговорить — последнее Кавех делал реже всего. На столах были как выпивка, так и соки, газировка, а закуской ко всему выступали чипсы, фрукты, сладости и маленькие бутерброды. Девушки хорошо постарались над вечеринкой, что Кавех успел отметить в разговоре с Кандакией, которая сияла от счастья. Неспешная приятная музыка без слов, играющая на фоне, настраивала гостей на радушную и спокойную атмосферу. За первые два часа ничего особенного не произошло: все общались между собой, обсуждали прошедшие дни, учёбу, отношения и другое, а Кавех всё это время пристально краем глаза наблюдал за аль-Хайтамом, который практически ни с кем не контактировал, а только сидел в кресле на краю комнаты и листал что-то в телефоне.       Зачем он тогда пришёл, если не собирался проводить время с остальными?       Девушки, общаясь с Кавехом, подмечали его странную заинтересованность в аль-Хайтаме и постоянно шутили на этот счёт, вызывая у парня румянец и дрожь неуверенности в голосе. Все их слова он пытался яростно отрицать, а его сердце странно стучало, когда кто-то посторонний признавал его любопытство и интерес к аль-Хайтаму. Кавех не давал самому себе подтвердить то, что он на самом деле испытывал к аль-Хайтаму, и это была далеко не неприязнь.       Они все вместе посмотрели какой-то комедийный фильм, сюжета которого Кавех не запомнил, потому что его мысли были совсем не связаны с какими-то шутками. В общем обсуждении Кавех только поддакивал, а когда в разговор вступал аль-Хайтам, который, в отличие от него, внимательно смотрел фильм, то сердце архитектора замирало, а всё внимание переключалось на говорившего. Тигнари и Сайно тоже стали подшучивать над Кавехом, а некоторые шутки слышал даже аль-Хайтам, из-за чего архитектор нередко громко возмущался и ругался над совсем не тактичными друзьями. Иногда казалось, что вся вечеринка была организована только ради того, чтобы посмеяться над запутавшимся Кавехом.       Фарузан в один момент предложила поиграть в бутылочку на раздевание или желание. Почему-то на это все сиюминутно согласились, даже аль-Хайтам, а Кавеху осталось только принять голос большинства, хотя что-то внутри подсказывало, что подобная затея обернётся ему чем-то плохим. Все собрались кружком и даже отодвинули стол с закусками, чтобы было больше места на полу, а некоторые сели на диван и кресла, как Кавех, который недовольно смотрел на всех собравшихся. Первые раунды прошли со звонким смехом — и без одной вещи на себе остались Тигнари, Нилу, Коллеи и Дэхья, которая, казалось, была рада тому, что можно было раздеться. Последующие раунды приходились либо на девушек, либо на Кавеха, который в середине игры остался почти в нижнем белье, но настырно не выбирал желание, ведь знал, что большинство из присутствующих ему загадает что-то связанное с аль-Хайтамом. Раунды всё продолжались и продолжались, и только единожды бутылочка указала на аль-Хайтама, который снял свою рубашку, под которой не было ничего другого, и так он остался сидеть, вызывая у Кавеха желание рассматривать его всё больше и смущение от подобного желания.       Вновь кручение бутылочки уже от Фарузан, и сердце Кавеха замерло от ожидания и странного предчувствия. На нём осталось только нижнее бельё, которое никто из присутствующих не захотел бы снимать, поэтому Кавеху не осталось ничего другого, кроме как выполнить желание или стать главной занудой вечеринки. Он молил всех богов, чтобы его друзья оказались куда более благоразумными. Его опасения подтвердились, и горлышко бутылки повернулось к нему, а пристальные взгляды и ехидные улыбки присутствующих обратились к бедному Кавеху.       — Кому писать завещание? — неловко отшутился Кавех и прикрыл глаза, чтобы больше не видеть эти кровожадные взгляды. — Желание, пожалуйста, — шёпотом проговорил он, опустив голову к полу, пока Фарузан встала и подошла к нему, чтобы ободряюще положить руку на его спину.       Кавеху было любопытно увидеть реакцию аль-Хайтама, но одновременно с этим было страшно увидеть в его глазах, в которых практически никогда не отражалось никаких чувств, интерес или любопытство. Девушки рядом с Кавехом тихо посмеялись, а Сайно несмешно пошутил что-то про страуса, из-за чего парню стало ещё более неловко. Подняв наконец-то взгляд от пола, Кавех мимолётно посмотрел в сторону аль-Хайтама, который прикрыл рот рукой, но первый был готов покляться, что тот прятал улыбку.       — Ты должен поцеловать аль-Хайтама! — с вызовом заявила Фарузан и направила палец вначале в сторону Кавеха, а потом и на аль-Хайтама, который уже совсем не улыбался. — В губы! — уточнила она и села обратно на своё место, намекая на то, что никакие отговорки и торг с ней не пройдут.       Поцелуй? Да ещё и с аль-Хайтамом! Всё это равносильно смерти для Кавеха. Как он может поцеловаться с ним! С тем человеком, с которым их обыденное общение строится на спорах и непониманиях. Соприкоснуться с ним, да ещё и губами! Несмотря на все эти возмущённые мысли, сердце Кавеха испытало приятное волнение с предвкушением этого самого прикосновения к тонким и поджатым губам аль-Хайтама. Невольно Кавех прикоснулся к своим губам и посмотрел на аль-Хайтама, который внимательно следил за каждым действием первого и покраснел от этого движения архитектора, что даже смущенно отвёл взгляд в сторону.       — Может, лучше другое? Как я должен выполнить это! — с несильным возмущением проговорил Кавех, пытаясь состроить как можно более недовольное лицо, но счастливая улыбка сама просилась наружу, которую он и не хотел показывать даже самому себе. — Я уверен, что даже сам аль-Хайтам не захочет…       Его наигранную грозную речь прервали. Аль-Хайтам незамедлительно вскочил со своего места, когда Кавех произнёс его имя, и подошёл ближе к нему. Ему не нужно было даже наклоняться: Кавех сам встал, когда почувствовал приближение аль-Хайтама, словно был готов обороняться от чего-то, но, когда мускулистые руки взяли его за плечи и притянули к себе ближе, у архитектора не осталось сил и желания на какое-либо сопротивление, даже самое минимальное. Под громкие возгласы удивления остальных присутствующих аль-Хайтам сам первый прикоснулся своими губами к губам Кавеха, поджатым от предвкушения и страха. Кто-то даже зааплодировал, и Кавех был абсолютно уверен, что это был шутник Сайно.       Поцелуй вышел неловким и смазанным, но на удивление он продлился дольше, чем некоторые предполагали. Кавех даже положил руки на голую грудь аль-Хайтама, чтобы несильно оттолкнуть его, ведь за ними следили их друзья, а как бы сильно первому ни хотелось продолжить это, смущение брало верх. Всё это было слишком неожиданно и спонтанно, Кавех никак не мог собрать мысли в порядок, а самое удивительное для него было то, что ему понравилось и он на мгновение пожелал ещё раз соприкоснуться с чужими потрескавшимися губами.       И что это? Как объяснить то, что он сейчас испытывал? В глубине души Кавех давно знал ответ на подобные вопросы, которые не раз возникали у него, но он всегда осознанно отрицал их и считал глупостями. Как же на самом деле был глуп, что отрицал часть себя, которая тянулась к аль-Хайтаму, а он, видимо, испытывал нечто подобное тоже. И что им теперь нужно делать? Этот поцелуй может поменять всё, только если Кавех перестанет закапывать собственные чувства.       Ничего больше не сказав, аль-Хайтам прекратил поцелуй и даже не взглянул на Кавеха напоследок, прошёл обратно на своё место и за весь оставшийся вечер не обратился ко второму, который остался практически наедине со своими чувствами, когда вокруг него было полно людей. После этого поцелуя настроение в компании значительно снизилось и никто больше не шутил про возможные отношения Кавеха и аль-Хайтама. После поцелуя Кавех вышел из игры и отправился наверх, где, по словам Кандакии, они все будут спать в спальных мешках, но по просьбе архитектора ему выделили отдельную комнату, на что очень сильно возмутился Сайно и получил за это тумаков от Тигнари.       Вечеринка потихоньку стихла — кто-то ещё остался внизу, чтобы доесть остатки закусок, но большинство уже ушло спать или рассказывать страшные истории другим. Кавех уединился в своей комнате ещё раньше и всё это время тихо стонал в подушку от безысходности, отчаяния и непонимания. Он всё думал о том, что теперь ему нужно делать и как себя вести с аль-Хайтамом, ведь этот поцелуй прояснил то, что Кавех давно скрывал от самого себя. Вновь опечаленно выдохнув в подушку, Кавех хотел зарыться в одеяло и уснуть, чтобы больше не думать об этом дне. Но что-то помешало ему окунуться даже в ужасный сон.       Дверь тихо открылась, и чьи-то негромкие шаги стали приближаться к нему. Вначале Кавех из-за усталости подумал, что кто-то пробрался в дом и хочет его убить, поэтому хотел отбиваться, но потом разум всё же прояснился и вспомнил, что в доме он совсем не один. Скорее всего, кто-то из его друзей решил проверить, как он, но и это оказалось не так. Впервые Кавех пожелал бы, чтобы на месте этого человека оказался маньяк-убийца.       Аль-Хайтам.       И зачем он, чёрт возьми, пришёл? Но спросить Кавех не успел, потому что аль-Хайтам без лишних слов прижал его обратно к кровати, когда первый попытался приподняться на локтях. Подобное поведение совсем не понравилось и так ошарашенному Кавеху, который винил сейчас во всех своих бедах аль-Хайтама, поэтому он попытался сразу же его оттолкнуть, но усилий он приложил не слишком много, ведь внутри он кричал от удовольствия от подобной ситуации.       Аль-Хайтам был так близко и первый проявлял подобную инициативу, что у Кавеха даже дыхание перехватило. Их первый поцелуй вышел не таким романтичным, как, возможно, представлял себе Кавех — для него уже было постыдно признавать то, что он думал о подобном. Смазанный, неловкий и под пристальным вниманием нескольких пар глаз. Кавех хотел спросить, о чём, вообще, думает аль-Хайтам, ведь по его холодному, почти безэмоциональному лицу было сложно понять хоть что-нибудь. Комната была погружена во тьму, и даже звуки друзей, которые рассказывали друг другу страшилки, казалось, стихли. Кавех был полностью заворожён происходящим, тем, как аль-Хайтам прижимал его к кровати и теперь нависал сверху, а он уже не сопротивлялся и ожидал дальнейших действий.       — Не убегай, прошу тебя, — шёпотом проговорил аль-Хайтам, наклонившись к уху Кавеха, опалив его жаром своего горячего дыхания. — Я поцеловал тебя не только… не только из-за задания, — с долгими паузами прошептал, щекоча кончиком своего носа покрасневшую щёку Кавеха. — Я хотел сделать это… очень давно. — Проговорив последние слова, Аль-Хайтам поднял голову и стал рассматривать удивлённое лицо Кавеха, лежавшего под ним.       Значит, он действительно чувствовал то же, что и Кавех. Значит, тот поцелуй был желанным для обоих. Осознание этого успокоило запутавшееся сердце архитектора, и он почувствовал непривычную лёгкость. Именно наступившее спокойствие и полное понимание своих чувств, которые оказались полностью ответными, позволили Кавеху вновь прикоснуться к пересохшим и чуть треснутым губам аль-Хайтама.       Аль-Хайтам вначале даже слегка вздрогнул от неожиданности, но после полностью отдался моменту и своим бушующим чувствам, которые наконец-то могли полностью выйти наружу. Они растворились в этом поцелуе — он был совсем неглубоким и непошлым, а медленным и наполненным нежностью, которую они оберегали друг для друга.       После пару минут в поцелуе руки аль-Хайтама стали действовать решительнее, придавая атмосфере между ними пикантный и сладкий привкус. Он желал большего, и Кавеху было приятно осознавать, что он вызывал подобное желание у аль-Хайтама, так же, как и сам архитектор, желал полностью отдаться ему. Дальше всё происходило как в тумане — в приятном тумане, который больше походил на самый приятный на свете сон.       Они прикасались друг к другу, как никогда раньше, такие прикосновения даже Кавех не смел воображать. Поцелуи становились более глубокими и страстными, а когда они отрывались друг от друга, то между их губами оставалась небольшая линия слюнки. Аль-Хайтам становился смелее с каждой секундой, проведённой возле раскрасневшегося и желанного Кавеха — он исполнял каждое своё потайное желание, кроме самых грязных и пошлых, но и до этого было недалеко, ведь они оба желали овладеть друг другом сейчас, именно в этот самый момент. Кавех тоже не стал медлить и просунул руки под рубашку аль-Хайтама, массируя его большую грудь, давно привлекавшую его внимание. Как же много раз он думал о том, что сможет вот так легко прикасаться к аль-Хайтаму, но всё время старался глушить подобные мысли из-за надуманной ненависти и неприязни.       Аль-Хайтам тихо простонал на ухо Кавеху, когда его руки задели чувствительный розовый сосок, и именно этот смущённый звук заставил его спуститься ниже, чтобы уже ртом ласкать грудь. Это было немного неловко, но ничего не способно было остановить Кавеха от осуществления давно желанных мыслей, да и сам аль-Хайтам был вовсе не против таких ласк, хотя они совсем недавно даже не могли думать о поцелуе.       Аль-Хайтам не медлил, а из-за невозможности продолжать целовать Кавеха он нацелился на другое место, чуть ниже оголённого живота архитектора. Сейчас на нём были лёгкие пижамные штаны, которые не составило никакого труда спустить ниже, ведь резинка была совсем хлипкой, поэтому вскоре рука аль-Хайтама стала ласкать головку члена Кавеха, заставив того ненадолго остановиться от посасывания груди.       Кавеху пришлось заткнуть себя свободной рукой, чтобы громко не застонать от ласк рук аль-Хайтама, продолжавшего массировать только головку члена. На мгновение архитектор пожелал, чтобы движение рук стало более развратным и резким, таким, чтобы из-за этого невозможно было нормально дышать. Словно услышав мысли Кавеха, аль-Хайтам наконец-то переместил свои уже влажные пальцы с головки на ствол члена, двигая медленно рукой вверх и вниз, вначале растирая смазку.       Отбросив минутное замешательство, Кавех вновь прильнул к груди аль-Хайтама и продолжил облизывать, а иногда подкусывать возбуждённые соски, но этого ему показалось мало, поэтому он свободной рукой пытался дотянуться до чужих штанов. Это заметил аль-Хайтам и остановил чужую руку, чтобы проговорить кое-что очень важное.       — Ты не подготовлен к сексу… тебе будет больно, а я не хочу причинять тебе боль, — шёпотом проговорил он и нежно поцеловал Кавеха в макушку, чтобы успокоить порыв страсти. — У нас мало времени, и нам нельзя шуметь.       Кавех понял, о какой подготовке говорил аль-Хайтам, но ему сейчас было так плевать на неё, что хотелось вновь немедленно наброситься на него и уже действовать активно самому. Но обеспокоенный и даже жалобный взгляд аль-Хайтама, который пытался позаботиться о нём, всё же разжалобил Кавеха, и тот с неохотой кивнул в знак согласия. Но только на таких ласках Кавех не собирался останавливаться, поэтому, приблизившись к лицу аль-Хайтама, с улыбкой прошептал заманчивое предложение. Смелость, конечно, смутила его, но желание прикасаться к аль-Хайтаму было намного сильнее, поэтому никакое смущение не способно было помешать им.       — А как насчёт шестьдесят девятой?       Произнеся это, Кавех ещё шире улыбнулся, а заметив удивлённый взгляд аль-Хайтама, уткнулся языком в щёку, показывая знак минета. Воспользовавшись моментом замешательства, Кавех вытолкнул аль-Хайтама на противоположную сторону кровати, а сам сел ему на пах, чтобы повелительно посмотреть на него в ожидании согласия на свою интересную авантюру.       Конечно же, аль-Хайтам не стал тратить время на лишние слова и приблизил Кавеха к себе, чтобы тот сел ему на лицо, повернувшись в сторону его члена. Кавех, улыбнувшись напоследок аль-Хайтаму, послушно нагнулся к чужому члену, открывая другому вид на одно из своих интимных мест. Выпустив из штанов член аль-Хайтама, Кавех прильнул к нему губами, вначале недолго лаская головку, пока на ней не появилась естественная смазка, а потом прошёлся языком по всей длине, ещё не решая заглатывать член полностью.       Действий аль-Хайтама не нужно было долго ждать — его рука продолжила те самые ласки ранее, но только теперь ещё пальцы его свободной руки стали поглаживать бёдра и ягодицы Кавеха, вызывая приятную дрожь предвкушения. Они ласкали друг друга так совсем немного и одновременно решили перейти к более решительным действиям. Кавех полностью взял в рот член аль-Хайтама, чуть ли не подавившись им, ибо размеры были явно не под его рот, но он был только рад постараться ради партнёра. Аль-Хайтам же уже перестал ласкать только член Кавеха и одним пальцем стал проникать в его задницу, постепенно расширяя ещё для одного. Кавех старался не стонать, ведь так он привлечёт ненужное внимание и их уединению, скорее всего, помешают, но от прикосновений и ласк аль-Хайтама невозможно было не стонать, поэтому он одной рукой стал зажимать себе рот.       Кавех чувствовал в себе чужой палец, а потом и ещё один, потому что аль-Хайтам увеличивал их количество, когда считал нужным, а первому оставалось только послушно принимать их в себя, тихо наслаждаясь приятным и медленным проникновением, наполненным нежностью и трепетом. Даже желание сделать всё быстро и резко ушло далеко и показалось таким глупым, что Кавех немного постыдился. Сейчас он был готов на вечность в этих нежных прикосновениях аль-Хайтама, который заботился о нём по-особенному. Из-за того, что наслаждение стало преобладать над разумом, Кавех даже прекратил облизывать член аль-Хайтама, но вскоре пелена от первого проникновения прошла, и он вернулся к своему делу, уже более медленно посасывая вначале головку, а потом и весь член разом.       Они полностью отдались этим незабываемым моментам, где только были они вдвоём, соединённые не только телами и желанием, но и взаимными чувствами друг к другу. Все мечтания, которые когда-либо приходили в голову Кавеха, теперь казались такими нереальными и даже глупыми, ведь вот что ему было на самом деле нужно. Эти прикосновения, полные любви и нежности, это трепетное отношение к себе, которого раньше он совсем не замечал из-за глупых недоразумений и непонимания как себя, так и аль-Хайтама.       Он почувствовал, что приближается конец, когда всё внутри сжималось от удовольствия, которое он получал даже от пальцев аль-Хайтама. Кавех заметил и приближающийся оргазм партнёра по слишком напряжённому члену, на котором даже проступили венки. Пальцы аль-Хайтама вновь проникли в него, но уже намного глубже, задевая ту самую потаённую точку, которая и вызвала прилив окончательного наслаждения и заставила губы Кавеха сжаться сильно на члене возлюбленного, которому это действие доставило ещё больше удовольствия.       Они даже кончили вместе от ласк друг друга. Кавех простонал от оргазма и того, что чужая сперма наполнила его рот — хотелось сделать что-то максимально пошлое, но аль-Хайтам, обеспокоенный своим проступком, стал незамедлительно заботиться о Кавехе, но замер, когда в их дверь постучали.       — Кавех, ты в порядке? Мы слышали странные звуки, — громко огласила Кандакия, вызывая у Кавеха вспышку смущения.