Музыка космоса

После недавнего грибного дождя показался кусочек тоненькой радуги. Трава блестела свежими каплями, вся летняя пыль осела, и воздух был чистым и сладким. Арсений сделал глубокий вдох полной грудью, поправил сползшие с макушки летные очки («для понта», как говорил Серега), из-за чего чуть не уронил охапку чертежей, и прибавил шаг. Ярко-зелёная травяная крыша домика Антона уже виднелась из-за дальних кустов прямо за поворотом. Из трубы шел дым, и Арсений подозрительно присмотрелся к его цвету. С Антона бы сталось, как и чай в камине заварить, так и странную бурду в котле замешивать, или, как утверждал увлёкшийся недавно алхимией Антон, «синтезировать». К сожалению, увлечения Антона редко оказывались мимолетными, он ко всем своим страстям относился с полной серьезностью и самоотдачей, так что оставалось только смириться и следить, чтобы Антон не взорвал случайно свой домик. Опять. (В прошлый раз покрытый сажей Антон временно лишился бровей и части стены, пытаясь изобрести какой-то хитроумный гель «чтобы кудряшки было легче укладывать, Арс, ну ты пойми, меня Олеся попросила». Надо признать, что брови у Антона быстро отрасли, а кудряшки с тех пор вились что надо). Фасад домика Антона украшала гигантская перекрещенная конструкция — специальная антенна, -похожая на лосиные рога, которую Арсений лично ему устанавливал, которая проводила, так называемый интернэт, так как у Антона единственного во всей деревне был компуктер, на котором он («Я работаю, Арс! Произвожу расчеты!») вместе с Зайцем и Горохом играл в игры. Во дворе висел гамак, рядом стояла подзорная труба, в которую Антон любил смотреть на звезды. Иногда этой трубой пользовалась Олеся, утверждавшая, что звезды что-то ей там рассказывают про них всех, Арсений не вникал, но Антон всегда слушал эти сказки с удовольствием. Он вообще был очарован космосом. Собственно, по этой причине Арсений сейчас и был здесь, а не на своей любимой свалке, умиротворяюще ковыряя в чем-нибудь отверткой. Толкнув круглую деревянную дверь, Арсений ввалился внутрь, снова чуть не уронив ворох чертежей. Антон, ойкнув, повернулся к нему, пережевывая бутерброд и вцепившись двумя руками в дымящуюся чашку с чаем. Он предсказуемо сидел за компуктером, по которому под веселую музычку на одном месте прыгал нарисованный принц, размахивая пиксельным мечом. Заметив, куда направлен взгляд Арсения, Антон, будто невзначай, погасил экран. — Арс, — поприветствовал его Антон, — а я тут, как видишь, работаю немножко. Арсений дошел до стола в центре комнаты, который был завален всяким хламом, бумагами, рисунками и кто знает, чем еще, одной рукой смахнул все это на пол и вывалил на него свои чертежи. — Эй! — возмущенно воскликнул Антон, проследив взглядом за кучей мусора, что оказалась на полу. — Ничего не получается! — в свою очередь перебил его Арсений, — Не выходит ничего! Вот! — ткнул от пальцем в самый верхний из расчетов, — Тут написано, что звук в вакууме не распространяется, а весь космос, — он развел руками, очерчивая круг, — Весь космос состоит из вакуума! Я все посчитал, твоя идея не сработает, это чушь. — Но Олеся. — перебил его Антон. Арсений разозлился уже по-настоящему. — А ты больше ее девичьи сказки слушай и верь во всю эту ерунду! Она же еще почти ребенок, но ты-то куда? У нее воображение… — У меня тоже воображение хоть куда. — Огрызнулся Антон и встал с насиженного кресла, чтобы подойти к столу. От разгладил своими длинными пальцами скрученный чертеж его заветной машины, которой грезил уже больше месяца и своими теориями уболтал Арсения на помощь. Его глаза заинтересованно заблестели, Арсений невольно залюбовался, но спохватился, вспомнив, что вообще-то он на Антона сейчас зол. — Вот именно, что на одном воображении далеко не улетишь, надо еще учитывать законы физики, — пробурчал Арсений. Антон его не слушал. Он хватал все новые чертежи из стопки, жадно рассматривая каждый рисунок, пробегая глазами по каракулям формул. — Арс, это восхитительно, — бормотал он. Арсений невольно зарделся и приосанился, — это должно сработать, ты гений! Арсений снова скис. — Послушай, Антон, ты же умный человек… — Спасибо. — …ты же должен понимать, что ничего не выйдет. Ты просто подыгрываешь Олесе, а я, дурак, подыгрываю тебе. — Я не подыгрываю Олесе, — твердо сказал Антон, — я ей верю. — Что звезды с ней сплетничают? — скривился Арсений. — Что звезды с ней общаются. Не по-настоящему, но какую-то информацию они как-то предают, а раз передают текстовую информацию, то и смогут мне передать свою музыку. «Музыка космоса» была новой обсессией Антона, которой от бредил не переставая. От так горел идеей, что красота неба настолько многогранна, что все звуки издаваемые комосом, звездами, планетами, складываются в определенную симфонию, прекрасную, волшебную, ту, которую он всем своим большим сердцем желал услышать, и которой желал поделиться с миром. Он был так увлечен, что неволей смог убедить Арсения помочь собрать машину, которая бы и преобразовывала звуки космоса в ту самую, нужную ему музыку. Арсений, что было его самым страшным секретом, никогда почему-то не мог отказать Антону. Так они и оказались здесь. Арсений бессильно упал на стул. Он уже мысленно признал поражение и знал, что завтра снова проведет весь день пересчитывая нужные формулы и ища способы улучшить чувствительность приемника. В голове уже возникло несколько идей, которые он еще не пробовал. — Ну чаем хоть угости. — Капризно потребовал Арсений, давая понять, что спор закончен. Антон разулыбался и кинулся хозяйничать, на мгновение запнувшись своими бесконечными ногами о бардак на полу. Он принялся перебирать посудой, наливая в любимую чашку Арсения душистый чай с травами, отчего в домике пряно запахло чабрецом. Хлопнул дверцей холодильника, доставая ингредиенты для бутерброда, - готовить Антон не умел, но бутерброды делал отменные, самые лучшие, — быстро застучал ножом по разделочной дощечке. Тем временем Арсений аккуратно скатал свои, по большому счету, ненужные чертежи, и оглянулся вокруг, ища, чем бы их перевязать. По углам домика высились стопки книг, перевязанные бечёвками. Книги так же занимали все стены жилья, плотно вмещаясь в огромные, от пола до потолка шкафы. Сам Антон читать не любил, но любил, как он однажды выразился «владеть всякими вещами», а еще любил делиться. Так что наличие книг было просто поводом, чтобы к нему лишний раз захаживали друзья, взять книжку на почитать. Друзей своих Антон тоже любил. Антон вообще сам по себе был сплошным комком любви, смеха и длинных конечностей. Арсений умыкнул приглянувшуюся бечевку, быстро перевязав кучу бумаги в руках, взглядом зацепившись за одну из книг. — Антон, я возьму у тебя тут почитать кое-что? — спросил он, разглядывая глянцевую обложку под названием « Техники и механизмы любви или полет над неизвестным». Арсений не знал, о чем эта книга, но Арсений обожал технику и механизмы, это было ваше него. На обложке был нарисован по пояс голый мужчина, на фоне самолета, на его шее развивался красный шарф, в руке он держал огромную банку с вазелином. Арсений уважительно кивнул. Книга, похоже, была про уход за шарнирами и шестеренками летательных аппаратов. — Бери конечно, — отмахнулся Антон. Он те временем суетливо расставил на столе тарелку с трехэтажными бутербродами, расставил чашечки с чаем, пододвинул к каждому блюдце, в прозрачную широкую вазочку насыпал сушек с конфетами и открыл большую банку с вишневым вареньем от Сереги. — Присаживайся, угощайся, — наконец сказал он и первый плюхнулся в кресло поудобнее, тут же шумно прихлебывая горячий чай. Арсений запихнул книгу в карман любимой кожанки и сел напротив. Глотнув чая взялся за бутерброд. Антон тем временем баловался, нанизывая сушки на пальцы, как кольца. — Завтра тогда ко мне приходи, — сказал Арсений, — будем вместе над твоим космическим радио голову ломать. Антон радостно закивал, разгрызая с пальца сушку. — Только я сначала к Журавлю зайду, я ему обещал, помочь помидоры подвязать, а потом сразу к тебе, лады? — спросил Антон с набитым ртом. — Да, не торопись, я тоже сначала к Сереге заскочу, а потом к Димке, ему рояль надо подвинуть, он попросил. — А к Сереге зачем? — зачем-то уточнил Антон. — Просто так, — пожал плечами Арсений. — Соскучился. С Серегой они были лучшие друзья. Кстати, как и Антон с Димкой, некстати подумал Арсений, но рояль почему-то ему двигать придется, а не Антону. Он недовольно покосился на Антона. Тот поймал его взгляд и вопросительно поднял брови. — А ты почему рояль двигать не пойдешь? — спросил Арсений. — От меня там мало толку, а ты сильный, — подлизался ленивый Антон, — Да и колено может разболеться! Ты же знаешь, у меня колено больное! Аргументы были железные, Арсению было нечего возразить и он решил сменить тему, расспрашивая Антона о его мнении на всякие последние новости. Когда он сытый и довольный вышел из домика Антона, на улице стояли прозрачные фиолетовые сумерки. Было тепло, небо было чистое и ясное, и он решил пойти домой длинной дорожкой, чтобы размять ноги. Проходя мимо колодца, Арсений заметил Сережу Шевелева, который зачем-то сидел на самом краешке и обнимал пустое ведро. — Не сиди на камне, — сказал ему Арсений и подошел ближе. Сережа обернулся, слегка вздохнул, но с места не сдвинулся. — Ты чего тут? — спросил Арсений. — Хотел яблоко помыть, — ответил Сережа. — Ну и? — не понял Арсений. — Я его в колодец уронил. И расстроился. Вот сижу, грущу, думаю песню сочинить. Сережа посмотрел на него своими большими грустными глазами в обрамлении пышных ресниц. Он любил драматизировать. Арсений его даже в чем-то понимал. Но не прямо сейчас. — И как успехи? — подойдя к растущей рядом яблоне, Арсений сорвал ближайший фрукт. Он прищурился, пытаясь в густых сумерках разглядеть, не червивое ли яблоко, и, решив, что сойдет, обтер его об футболку, после чего протянул Сереже. Сережа меланхолично взял яблоко и макнул его в ведро. — Никак, — ответил он, — начало вот есть: Ля ля ля, тяжела судьба моя, яблоко упало, Заяц виноват… — При чем тут Макс? — удивился Арсений. — Это просто в рифму. Так вот, Заяц виноват, я теперь голодный, и сижу, грущу. — Что-то херня какая-то, — честно сказал Арсений. — Шел бы ты домой. — Да я и сам знаю, что херня, — снова вздохнул Сережа и встал, наконец, с колодца, кинув в него обратно ведро. Раздался гулкий всплеск. Сережа испуганно вылупился на Арсения: — Я и это яблоко в ведре забыл, — признался он. — Не мой сегодня день, вот от и до. С самого утра. — пожаловался ему Сережа. Арсений покачал головой. — Иди спать, — сказал он. — Завтра будет лучше. И песню получше придумаешь. — Что-нибудь серьезное, — кивнул ему Сережа, и побрел домой, бормоча себе под нос, — Про луну и звезды. Гори, гори, моя звезда! Нет, это уже было где-то… Свет! Далеких планет! Нас не манит по ночам! Арсений удивленно смотрел вслед на удаляющую Сережину спину. «И этот про звезды поет, — подумал про себя Арсений, — это знаки, это все знаки». Уже дома, искупавшись, переодевшись в пижаму, и открыв настежь окно, потому что он любил спать в комнате похолоднее, и засыпая под монотонный стрекот сверчков, он пообещал себе, что изобретет этот чертов космический проигрыватель во что бы это не стало, это уже дело принципа. Ему приснился счастливый, вальсирующий под ему одному слышимую музыку, Антон. Утром он первым делом, как и собирался, ввалился к Сереге. Тот, предсказуемо, еще спал. Он был той еще совой. — Серега, подъем! — бодро объявил Арсений и самостоятельно поставил кипятиться чайник. — Давай, давай, просыпайся. Ворох одеял застонал, оттуда показался взлохмаченный, заспанный Серега. — Арс, почему у тебя вообще есть ключи от моего дома? — в который раз возмутился он. — Потому что мы друзья, — довольно пропел Арсений. Кряхтя, Серега все же слез с кровати и пошел умываться. — Не чувствуй себя, как дома, — кинул он походу. Арсений собирался поступить в точности наоборот. У Сереги в доме было диво, как уютно, да и весь Серега, который не смотря на теплое июльское утро вышел к нему из ванной, натянув теплый бабушкинский кардиган, был самим воплощением уюта. — Ты будешь пирожки или бутеры с джемом? — деловито спросил у него Арсений, шаря в кухонном шкафчике. — Это ты у меня дома, а не я у тебя! — возмутился Серега. Потом задумался, — давай пирожки. Они все равно с малиной, не придется ложки пачкать. Кивнув, Арсений разложил пирожки по тарелочкам и уселся завтракать. — Ну, — спросил Серега, дуя на блюдечко с чаем. Серега всегда пил чай из блюдечка, предварительно долго на него дуя, как старушка из прошлого века, — какие планы на сегодня? — После тебя обещал Димке помочь с роялем. А потом придет Антон, будем над его музыкальной машиной думать. — поделился Арсений. Он откусил пирожок и зажмурился. На языке растекся яркий вкус малины, напитанной солнцем и летом, которую они вместе с Серегой в прошлом году собирали у Журавля в саду. — Да я тоже вечером к Димону пойду, — чавкая, сказал Серега. Он уже успел измазать малиновой начинкой щеки и жевал, как хомяк. — В лото играть? — оживился Арсений. Серега смерил его сумрачным взглядом. — В покер, — выразительно сказал он. Арсений потерял интерес. — С тобой в лото играть себе дороже, ты — скандалист просто какой-то. А долго вы с Антохой собираетесь над этой его космической музыкальной шкатулкой пыхтеть? Ты же говорил, что все равно ничего не выйдет, что же ты ему об этом не скажешь? — Ну ты же знаешь Антона, — замялся Арсений, — он если рогом упрется, так все, подавай ему эту космическую музыку. — Балуешь ты его, — покачал головой Серега. Арсений не нашел, что ответить. Сидеть с Серегой всегда было приятно, Арсений мог весь день с ним провести и не заметить, но впереди еще ждали дела, так что они распрощались после завтрака. Серега стоял на крыльце и провожал его, махая рукой и кутаясь в свой кардиган, как будто они расставались надолго, если не навсегда. Возможно, все Сережи склонны драматизировать, подумал Арсений. Но, в глубине души ему все же было приятно, так что он тоже помахал Сереге в ответ, когда его силует стал совсем маленьким, и бодрым шагом направился к Диме. У Димы он неожиданно провозился до самого обеда. Сначала они очень долго двигали рояль, так как Дима никак не мог определиться с местом, куда хотел его передвинуть, чтобы на него «изящно падали лучи солнца во время игры», затем Дима этот рояль настраивал, а после решил сыграть. Дима очень хорошо играл, так что Арсений невольно заслушался, из-за чего и не заметил сразу который час. — Я с Антоном должен встретиться. — Засуетился Арсений, взглянув на часы. Дима не спеша опустил крышку рояля на клавиши, погладил ее ладонями и аккуратно закрыл нотную тетрадь. — Да ты не спеши, он же, вроде к Журавлю еще сегодня собирался. — Сказал он. — Ты ж знаешь Антоху, он, наверное, только часа два, как проснулся. Да и Журавль его на огороде впряжет наверняка, заболтает, как он умеет: сначала ягодки попробуй, потом картошку полей, а потом ты стоишь — время к ночи, а ты ему вишню красишь. Арсений вынужден был согласиться, Димка почти всегда был прав. — Давай лучше пообедаем, а потом пойдешь сразу к Журавлю, спасешь Антоху заодно от бесплатного рабства. — Рабство не бывает платным, оно всегда бесплатное, — решил сумничать Арсений. — У Журавля-то как раз и бывает платное рабство, — закатил глаза Дима, вставая из-за рояля, — это когда ты ему ягоды собираешь, и половину он разрешает в рот сразу класть. И тут Димка оказался прав. Арсений из вредности все равно хотел поспорить, но пока нашел аргумент, Дима уже ушел на кухню и момент был упущен. К тому времени, как Арсений помыл руки и сел в плетеное кресло за столом, Дима уже разложил собственноручно нарезанный салат и достал из духовки ароматный пастуший пирог. — Сам испек. — Довольно надулся Дима, снимая с золотистого, исходящего паром пирога кухонное полотенце, в которое тот был завернут. Димка готовить умел и любил. Еще он любил этим похвастаться, и когда его за это хвалили. — С самого утра оставил в духовке, чтобы не остыл, как знал, что ты обедать останешься. Приступать к похвалам следовало незамедлительно, чем Арсений и занялся, уплетая вкусную Димину еду за обе щеки. — Кстати, об Антоне, — сказал Дима спустя какое-то время, — вы встречаетесь, чтобы эту его машину до ума довести? Арсений согласно угукнул, не отвлекаясь от пережевывания. Он как раз доедал остатки салата. — Смотри, Арс, — внезапно серьезным голосом продолжил Дима, прекращая есть, — ты ему обещал эту его космическую игрушку. Она для него почему-то очень важна, только о ней и трещит в последнее время. Ты же сдержишь обещание? По какой-то неясной причине, Дима опекал Антона, если не как собственного сына, то, по крайней мере, как любимого младшего брата, это было всем известно и это нужно было принимать, как данность. Арсений поднял глаза от своей тарелки, проглатывая все, что было у него во рту и посмотрел Диме в глаза. Взгляд у Димы был цепким и выжидающим, как и всегда, когда речь в разговоре шла о благополучии Антона. — Я сделаю эту машину, даже если остаток жизни на нее положу. — Твердо сказал Арсений, не отводя взгляда. — Ты же меня знаешь. Дима удовлетворенно кивнул.