Часть 1
13 марта 2024 г. в 00:17
Ниасе открыла глаза и бездумно уставилась в потолок, который был выше, чем в квартире, которую она снимала, но вполне подходил по высоте больнице, в которой она работала. Рассудив, что если ее никто не зовет на помощь, а время на электронном табло не перевалило за пять утра, только-только приближаясь к трем, она вполне может закрыть глаза и на какое-то время вновь выпасть из реальности. Выпадать из реальности вообще было очень приятно. Настолько, что возвращаться в нее иногда становилось, ну, просто волевым решением.
Глаза закрылись; дыхание стало глубоким и ровным. Точнее, Ниасе представила, как оно таковым становится, потому что визуализация, говорила ее мама, первый шаг на пути к цели… Почему-то это никогда не срабатывало. Ниасе предполагала, конечно, что помимо этого нужно прилагать хоть какие-то усилия, но на усилия не было сил, поэтому понятное дело — скорее всего проблема была в недостаточной детализации. В конце концов, мама ей никогда не врала… Хотя… Ну… Неважно.
В общем, сейчас, уважаемый читатель, важно понимать, что заснуть обратно у Ниасе не получалось. Во-первых, она была тревожным человеком, который считал, что без ее чуткого контроля за сном каждого пациента, на смене точно кто-нибудь умрет. Этого, конечно, не происходило, но возможно только благодаря тому, что раньше двух часов ночи бодрствование не прекращалось. Во-вторых, хватит и того, что было во-первых.
Устало вздохнув, она приложила холодные ладони к глазам; глаза ощутимо болели хотя еще даже не открылись во второй раз. Вероятно, они помнили насколько ядреными химикатами приходилось пользоваться при уборке и заранее заслезились от обиды — это же надо расходовать такой ценный ресурс зрения на замачивание кровяных простыней. Тем не менее, Ниасе жила очень хорошо по сравнению с другими санитарками, которых теперь следовало называть «младшими медсестрами по уходу за больными». Во всяком случае, у нее были перспективы и никто не ждал, что она в отделении навсегда. Остальным деваться было некуда.
Возвращаясь к раздраженным глазам: возможно эта их реакция была также связана с не смытым на ночь макияжем, потому что Ниасе, наскакавшись за день по отделениям аки антилопа от тигрицы, решила — один раз не…
Все-таки, да. Еще раз вздохнув, но уже куда менее расстроенно и более бодро, она клятвенно пообещала себе, что больше никогда-никогда (вранье) и рывком поднялась с пуфика, одновременно с этим стаскивая с себя плед… Как вдруг поняла, что больницей-то и не пахнет здесь.
Здесь было по-другому. И это «по-другому» не ложилось на шаблон, в котором Ниасе привыкла существовать. Ни квартира, ни дом, ни работа на картинку, существующую перед глазами, не подходили.
Может быть, общежитие? Но она не жила там с первого курса (слава Богу). И к тому же, если бы ей предоставили такую комнату — что ж, наверняка, Ниасе не захотела бы переезжать, даже если бы выяснилось, что платить надо на две тысячи больше и скоро подселят еще трех человек. В сущности, шесть человек — это целая банда единомышленников, так что никаких проблем…
Комната была просторной, светлой. С панорамным окном… Широкий подоконник, на нем разложены подушечки, маленькие, пушистые, розовые.
Небольшая люстра, хрустальная? Бликующая, наверное, от света… Бра, прикрепленные к мраморным стенам.
Кровать как будто подобранная под параметры Ниасе. Широкая и в длину… Ну, в длину, ладно, угодить нетрудно.
— Пожалуй, полежу еще немного, — вслух произнесла она и улеглась обратно на мягкий матрас и удобную подушку. — Если уж мне сны во сне снятся…
Она не успела подушнить на саму себя — ведь это скорее не сон во сне, а реальность, пробивающаяся в сон — наконец, уснула.
Да и разницы, в общем-то, не было. Все равно ни первая, ни вторая версия к объективной реальности не имели никакого отношения.