***
В Большом зале столпились все ученики и преподаватели Хогвартса. Испуганные студенты перешептывались и нервничали. Воздух был напряженным до такой степени, что казалось им дышать нельзя. В помещение было душно и тяжело. Будто сама атмосфера паники и беспокойства давила на всех. Кто-то от этого плакал, кто-то сбивчиво хватал ртом воздух, кто-то забился в угол, кого-то трясло. Неизвестность пугала многих, ведь всех просто загнали в Большой зал со словами: «Директор велел. На Хогсмид было нападение». Оливия с командой гриффиндора пришли почти последние в зал. Они так и остались в форме для игры, так как новости были неотложными. Профессор МакГонагалл вышла на платформу, на которой располагался учительский стол. Ее коллеги уже сидели за ним, ожидая появления директора. Ученики всё еще стояли в кучу, не зная, что им делать. Для того, чтобы хоть как-то успокоить всех, МакГонагалл заговорила, стараясь звучать спокойно, хоть ее саму немного потряхивало от случившегося. —Прошу всех учащихся сесть за стол своего факультета. Профессор Дамболдор прибудет с минуты на минуту. Не волнуйтесь. Всё будет в порядке. —Что случилось в Хогсмиде? — Воскликнул кто-то из толпы. —Говорят напали Пожиратели смерти! Что скажете? — Послышался другой голос. Все начали галдеть и ахать. —Неужели те самые? —О которых в Пророке писали? —Мои родители говорят, что они нападают на магглов и грязнокровок. —А мои их поддерживают. —Школу закроют? —Нет, прошу, сядьте, — строго сказала профессор трансфигурации, но студенты продолжили задавать вопросы и возмущаться, хотя часть и села на места. Оливия оказалась за столом рядом со своей командой. Она внимательно следила за тем, что происходило, и пыталась взглядом найти друзей, волнуясь немного. Внезапно двери Большого зала открылись, и директор вошел, идя уверенной походкой. Его мантия шелестела по полу. Те, кто еще стоял, разошлись в стороны, пропуская его вперед. Он выглядел хмуро и абсолютно серьезно. Дойдя до другого конца зала, он занял место профессора МакГонагалл, которая отправилась за преподавательский стол. Дамболдор развернулся к сотням студентов, ожидавшим его слов. После его появления все затихли, будто задержав дыхание. Он встал напротив пюпитра в виде совы, положив руки на него. —Благодарю всех, что оторвались от своих дел и пришли сюда, — голос директора звучал громко и твердо. Низковатый тембр хорошо подходил ему, усиливая его речь в важные моменты. Он внушал надежность. За человеком с таким голосом можно было бы пойти. Но большую роль играл не только голос. Сам образ профессора Дамболдора взвывал доверие, а построенная репутация за годы преподавания в Хогвартсе говорила сама за себя. Из него вышел бы хороший Министр магии, ведь люди слушали бы его, однако он сам отказался от этой должности, когда ему предложили. —Думаю, многие уже слышали, что произошло, а главное почему мы здесь собрались. Нападения, и не только сегодняшнее, — он продолжил, — Министерство хотело как можно дольше скрывать эту информацию, особенно от подрастающего поколения. Ваши родители, я думаю, тоже этого хотели, но я считаю, что это глупо. Чем больше мы знаем о враге, тем лучше мы подготовлены. И наш враг страшен. Когда Министерство думало, что это «небольшая кучка бандитов», враг готовился. Инциденты, произошедшие в этом году, а говорю о нападениях на семьи магглов, доказывают, что наш противник хочет запугать нас и привлечь на свою сторону тех, кто также ненавидит магглов. У него есть последователи и имя им Пожиратели смерти, как они себя прозвали. Им всё равно, кто пострадает, кто погибнет, кто лишится родных. Главное для них — доказать свое превосходство над всеми. Случившееся сегодня показывает это. Если раньше их целью были лишь магглы, то теперь они принялись и за неугодных им волшебников. В два часа дня Пожиратели смерти трансгрессировали в Хогсмид. Они принялись переманивать всех на свою сторону, но быстро бросили эту затею, начав убивать попавшихся им на улице. Деревню они подожгли и исчезли, оставив в небе свою метку. Среди убитых есть и учащиеся Хогвартса. Все слушали речь директора с ужасом на лицах. Большинство людей смотрели, прикрыв рты руками, плача или трясясь от страха. Чувствовалось, что все хотят сбежать и уехать домой. Вдруг один мальчик решился задать вопрос, который тревожил многих: —Простите, сэр, а кто в числе убитых и сколько их? —Пострадавших, пока обнаружено, 29 человек. Из них 7 мертвы. Большое количество людей пострадали от проклятья Круцио, многие попали в пожар. Это неточная информация. Огонь еще продолжает гореть. От свидетеля происшествия я знаю, что среди погибших 2 ученика школы. Джессика Томсон и Брайан Тейлор. Поэтому походы в Хогсмид в ближайшем и следующем годах запрещены в целях безопасности. Это решение было принято быстро, однако… Дальше Оливия не слушала профессора Дамболдора. Ее сердце ушло в пятки, когда она услышала Брайан Тейлор. Только вчера она с ним общалась, а сегодня его нет. У нее перехватило дыхание, и вдруг воздуха стало не хватать. Она знала парнишку всего ничего, но он уже оставил свой след в ее душе. И его смерть сделала то же самое, что и его появление в ее жизни — наследила. Почему-то в животе всё скрутило, а сама Оливия стала бледнее поганки. В голове всё гудело от мысли: «Тейлор мертв». Мутило хуже, чем от сигарет. И предательские слезы скатились по веснушчатым щекам. Уилсон ощутила, как ее кто-то трясет. Она будто вышла из транса. Ее мокроватое лицо с покрасневшими глазами повернулось к тому, кто вывел ее из прибитого состояния. Это был Джеймс. Он ей что-то говорил, схватив за плечи, а она лишь смотрела на него стеклянным взглядом, от чего у него пошли мурашки по коже. —Лив, что с тобой? — Голос Поттера звучал обеспокоенно, а во взгляде читалась тревога. Он не понимал, что так подкосило подругу. Он предположил, что она просто боится, поэтому побыстрее обнял ее. Она же уткнулась лицом в его плечо. Сделала она это неосознанно, просто ища в ком-то поддержки. Сейчас было плевать на какие-то разногласия или еще что-то. —Они… Они убили… — Запинаясь и всхлипывая, Оливия бормотала. Джеймс же крепче обнимал ее. Он впервые в жизни кого-то успокаивал, поэтому немного растерялся. Тем не менее, реагировал он быстро. Его ладони сами мягко гладили подругу по спине, пока другие за столом смотрели на это со смесью сочувствия и недоумения. —Они убили Тейлора, — Уилсон всё же смогла закончить фразу, и до Джеймса тут же дошло всё: она была знакома с убитым мальчиком в Хогсмиде и теперь жутко переживает. Он никогда не терял близких людей, да и просто тех, кого знал. Из-за этого он не мог ее понять, но мог утешить и поддержать, как друг. Тем временем профессор Дамболдор продолжал свою речь: —В жизни, увы, случается так, что кто-то покидает нас, но обязательно потом кто-то придет тоже. Тех, кого мы потеряли сегодня, мы будем помнить, и тогда они будут жить в наших умах и сердцах. Не сожалейте, что они покинули нас, ведь они сейчас в лучшем месте. Вы можете горевать, злиться, отрицать всё, но ради ушедших от нас я прошу вас быть сильными в это неспокойное время. Я также понимаю, что многим страшно, но я обещаю, что, как директор, я защищу Хогвартс даже ценой жизни, ведь все, находящиеся под этой крышей, — моя ответственность. Я уверен, что когда ваши родители узнают о том, что произошло, то они захотят вас забрать. И дальше стоит выбор лишь за вами: оставаться или нет. Двери Хогвартса всегда будут открыты для нуждающихся. Это место никогда не отвернется от вас, и вы можете называть его вторым домом. Но вас никто здесь не держит насильно. Просто знайте, что Хогвартс — маяк, который даже в самую ненастную погоду и бурю, будет светить вам. В этот момент люди стали вставать со своих мест и аплодировать. Так почти весь зал стоял и хлопал в ладоши, хоть на лицах студентов отражалось напряжение, и были видны все их переживания. Оливия утерла свои заплаканные глаза, пытаясь прийти в себя, и вместе с Джеймсом также поднялась с места. Ее всё еще потряхивало, а мысли были кашеобразными. Она посмотрела вокруг и заметила своих соседок, которые выглядели примерно такими же подавленными, как она. —На ближайшие пару дней занятия для всех учащихся отменяются, — продолжил профессор Дамболдор, — Завтра с утра мы помянем тех, кто покинул нас. От себя хочу сказать, что терять — больно. Это оставляет рану в душе, каждого человека, но ранам свойственно затягиваться. Если она была большой, то останется, конечно же, шрам, напоминающий о потерянном. Однако со временем всё сглаживается и становится легче. Главное — отвлечься от боли в самом начале, иначе мы погрязнем в скорби и печали. Жизнь в горе — это лишь существование. Поэтому предлагаю собираться каждый день вместе и вспоминать об ушедших что-то хорошее, рассказывать истории, делиться чем-то. На этом всё. Давайте постараемся быть сильными. После последних слов директора весь зал затих, будто бы объявив негласную минуту молчания. Все сидели и даже, казалось, не шевелились. Сотни людей, многие из которых не знали пострадавших в нападении на Хогсмид, вместе погрузились в траур, чтобы почтить их память. Через время студенты начали перешептываться, обсуждая что-то. Было видно, что их сильно волновало всё произошедшее. Постепенно все стали расходиться. Никто никого не держал, но будто бы было стыдно уходить. Всё же в Большом зале к вечеру не осталось никого. Учителя занялись другими делами, директор ушел в свой кабинет, а студенты отправились в свои гостиные и спальни. В Башне гриффиндора царила нагнетающая атмосфера. Почти никто не разговаривал. Оливии от этого было дурно, когда она зашла, идя под руку с Джеймсом, который не хотел оставлять ее одну. Его добрая душа не могла выдержать того, как подруге плохо. По пути они встретились и с соседками Уилсон. Они все обнялись и постарались поддержать друг друга. Мэри и Лили, как и Оливия, совсем расклеились. Марлин же держалась молодцом, когда у Мии чуть ли паническая атака не случилась от страха. Джеймс сочувственно смотрел на них всех и подбадривал, шутя и рассказывая что-то. Уже в гостиной они наткнулись на остальных Мародеров. Как-то Ремус, Питер и Сириус потерялись в толпе, когда все были в Большом зале. Питер зажался еще больше обычного. Ему было страшно, что его тоже могут убить. Смерть пугала его до жути. Лишь бы остаться в живых он готов сделать что угодно. Ремус больше переживал за друзей, а, увидев Оливию, его сердце заболело сильнее. Он видел, какое заплаканное лицо у нее было, как она закрылась, как поникла. Это заставляло его чувствовать почему-то вину, словно он ответственен за ее печаль. Ему лишь хотелось увидеть ее улыбку вновь, помочь ей как-то, сделать ее счастливой. Ее слезы убивали его изнутри. Но он не знал, что ему делать. Ремус считал, что поддерживать он не умеет, хотя знал, как это делается, ведь его мама не раз помогала ему справиться с негативными мыслями или поддавленным настроением. Поэтому он лишь остался в стороне тепло улыбаясь, чтобы хоть как-то пособить Оливии и ее подругам. Сириус же был очень зол. Ситуация, произошедшая в Хогсмиде, вызывала у него негодование. Он хотел отомстить всем так называемым Пожирателям смерти, уничтожив каждого за то, что они сделали. Всё его нутро хотело справедливости. Так еще эти бандиты действуют с убежденностью в превосходстве чистой крови, а это он ненавидел всей своей душой. Из Большого зала он выходил, чуть ли не закипая от гнева. Казалось, что из его ушей шел пар. Он сжимал кулаки и челюсть, пока брел обратно в гостиную. Однако весь его гнев исчез, когда он увидел Джеймса и девочек, пришедших через несколько минут после него в общую комнату. Сириус заметил подавленность и скорбь в лицах гриффиндорок; заметил, как Джеймс пытался их успокоить и подбодрить. Его охватило небольшое смятение. Он будто думал, что все будут так же гневаться, как и он. А столкнувшись с несчастным и стеклянным взглядом Оливии, которая в его представлении была упертой, никогда не унывающей, сильной и веселой, хоть иногда раздражающей и агрессивной, он и вовсе потерял дар речи, смутившись и сглотнув. В одно мгновение обида на нее из-за ее общения с его братом будто улетучилась, и вместо нее появилось желание как-то утешить, помочь. Всё же они дружили больше года, и он симпатизировал ей, несмотря на их расхождения во мнениях. Поэтому не смог удержаться от того, чтобы подойти и обнять ее. Ребята вокруг удивились, в особенности Джеймс, который открыл рот. Тот вообще думал, что Блэк не подойдет к Оливии как минимум год. Уилсон была потрясена, даже на секунду позабыв обо всём. Она издала тихое «ой», а ее глаза округлились, и ее брови оказались на середине лба. Она сделала глубокий вдох и неуверенно положила руки на спину Сириусу. Слова прощения или примирения были лишними. Они просто стояли так вместе, оба шокированные. Сириус удивлялся своим действиям так же, как и остальные. Но будто и он нуждался в объятиях. Он всё время держал свои эмоции и переживания в себе и ни с кем, кроме Джеймса, ими не делился. Поэтому конфликт с Оливией и был таким сильным: она не понимала, почему он злится, ведь он ничего не рассказывал, а он еще и выплеснул на нее всё, что копилось долго. Объятия продлились недолго, но они решили конфликт Оливии и Сириуса лучше любых слов. Они были приятными, невынужденными, как могло сначала показаться. Когда они отстранились друг от друга, Уилсон посмотрела в лицо Блэка и вновь расплакалась. Он же опять смутился, не понимая, что ему делать. Его лицо вытянулось, а рот немного приоткрылся. Он услышал от нее одно единственное тихо произнесенное слово, от которого у него будто сердце в пятки ушло: —Спасибо. Оливия отошла к соседкам, шмыгая носом, а к Сириусу подошел Поттер, похлопав его по плечу. Блэк выглядел так, будто окаменел. Ему никогда в жизни не говорили спасибо искренне. Это заставило что-то ёкнуть внутри него. —Не долго дулись друг на друга, однако, — начал Джеймс, улыбнувшись, — молодец, что поддержал. Девочкам щас не очень. Они сказали, что знали одного из убитых учеников. Эй, Сириус, ты вообще слышишь? Джеймс помахал перед Блэком рукой, но тот не реагировал, а лишь притупленным взглядом смотря куда-то. Поттер проследил за его взором и хмыкнул. —Че, на девчонок пялишься? —А… — Сириус поморгал, — что говоришь? —Говорю, что ты молодец, тугодум, что поддержал Лив. Ей и девчонкам щас хреново из-за случившегося. —А, ну, да, наверное. Нападение на Хогсмид — это какой-то… Даже не знаю, что сказать. Я хочу всех пожирателей пришить. —Я б тоже хотел, но их найти надо. И заклинания знать. —Значит этим и займемся в этом году. Нахватаемся побольше заклинаний. —Опять вы что-то затеяли, — вмешался Ремус, который до этого стоял в стороне. Ему почему-то было больно на душе. Особенно ему резало по сердцу, когда Оливия обнималась с Сириусом. Он чувствовал, что должен был так подойти и поддержать ее, а вместо него это сделал Блэк, который еще в ссоре с ней. Он ощущал какое-то непонятное ему неприятное чувство к Сириусу, будто тот его обидел сильно, хотя ничего такого он не делал. —Мы за справедливость бороться будем, — заявил Джеймс, встав в победную позу, и Блэк его поддержал: —Да. Обязательно покажем упырям пожирателям, где их место. —Вы оба кукухой поехали? Хотя кого я спрашиваю… Это и так понятно, — усмехнулся Ремус, закатив глаза, — вам вообще жизнь не дорога. —Возможно. А не хочешь с нами заклинания изучать? Полезно ж будет, — Поттер покосился на Люпина, улыбаясь. —Ну… Давайте. Что уж там. Это хотя б не противозаконно, — вздохнул Ремус. К ребятам подошел и Питер, робко заговорив: —И я с вами. —Вот и отлично. Завтра днем в библиотеку пойдем, — утвердил Сириус.***
На следующий день в Большом зале царило молчание почти весь завтрак. Лишь немногие перешептывались и что-то обсуждали. В какой-то момент все и вовсе перестали что-либо бормотать. Директор объявил, что жертв всего 41, из которых лишь 13 мертвы, а погибших учеников также двое. Но даже двоих студентов хотели помянуть. Поэтому флаги занавешены, свечи приглушены, а небо под потолком пасмурно. При этом всём долго держать в этой траурной обстановке учеников не стали. Кто хотел, мог уйти в любой момент. Пока уезжать из Хогвартса никто не планировал. Все доверяли профессору Дамболдору и его словам. Он смог уверить всех, что школа — самое безопасное место. Так атмосфера стала поспокойнее. После завтрака все разошлись по своим делам. До следующего понедельника все уроки отменили, предоставив учащимся время для себя. Мародеры этим воспользовались. Они проводили каждый день в библиотеке за изучением книг с заклинаниями. Джеймс и Сириус подбили Ремуса даже посоветоваться с профессором Флитвиком, ведь Люпин у того был на хорошем счету, в отличие от двух проказников, которые часто шушукались на уроках. Учитель особо много не рассказал, лишь поделившись тем, что за атакующими и защитными заклинаниями лучше обращаться к профессору ЗОТИ, так как эти чары больше относятся к дисциплине мистера Эда. Поттер и Блэк уже сами пошли к преподавателю защиты от темных искусств, а случилось это в пятницу. Постучавшись и зайдя, они удивились, застав учителя вместе с Оливией. Она, как и договорилась с мистером Эдом, пришла в пятницу в кабинет в клуб, который он создал, несмотря на то, что настроение у нее всю неделю было подбитое. Всё же она решила, что прийти будет полезно. Он научил бы ее, как противостоять темным магам, а она считала, что после нападения на Хогсмид, это необходимо. Никогда не знаешь, что случится завтра. Однако Оливия не ожидала, что в класс она придет одна. Профессор Боунс немного обманул ее с клубом, ведь, кроме нее, он никому пока не предлагал прийти. При этом, когда уже возмущение ученицы стихло и она с учителем стала обсуждать, что за заклинания они будут изучать, еще желающие вступить в «клуб» сами нашлись. Джеймс и Сириус, влетев в кабинет, тараторили о том, что им необходимо знать атакующие чары. Но оба стихли, когда заметили Оливию. —А ты что тут делаешь? — В недоумении спросил Джеймс, повернувшись к подруге. —Ты будешь в шоке, но по той же причине, что и вы, — как-то немного безразлично ответила Уилсон. —Заклинания? — Приподнял брови Сириус, — да ладно? —Прохладно, Блэк, — закатила глаза Оливия. —Не ссоримся, мои хорошие. Меня на всех хватит, — хохотнул мистер Эд, — не вижу ничего страшного, чтоб вы вместе изучали способы защиты и атаки. Даже лучше. Можете на друг друге практиковаться. —А мы еще двоих приведем, — Джеймс воодушевлено сказал. —Замечательно, мистер Пропер. —Я Поттер, сэр. —Пропер мне больше нравится, но, как хотите. Джеймс фыркнул и увел Сириуса из кабинета, чтобы потом вернуться еще и с Питером и Ремусом. Пока они уходили, Оливия пообщалась с профессором, узнав, что у него большая семья. Кроме жены и двоих детей, у него была сестра и брат, а также маленькие племянники. Поэтому с детьми мистер Эд ладил неплохо. Когда же компания Мародеров вернулась, то учитель дал всем задание на изучение заклинания «Экспеллиармус», которое могло бы выручить в бою, если действовать быстрее противника. Профессор показал взмах палочки ребятам и стал контролировать, чтоб каждый делал это правильно. Тренировались они на манекене, который учитель достал из чулана. Манекен был немного староват и побит будто бы, но всё же, как «груша» для заклинаний он подходил. Первым выбил палочку у манекена Сириус. Схватывал он всё почти налету. Оливия этому завидовала и по этой же причине бесилась, что у многих, включая Блэка, всё выходит лучше, чем у нее. Вообще у нее мысли путались. Сосредоточиться на заклинании у нее плохо получалось, ведь она всё время представляла, что на месте манекена Пожиратель смерти, хоть она и не знала, как они выглядят, а вместо нее стоит Тейлор. Это очень сбивало. Она видела прямо перед глазами картину, как ее знакомого убивают, а от этого подступал ком к горлу. В какой-то момент она со всей болью прокричала «Экспеллиармус», и манекен с мощной силой отлетел к стене, находившейся метрах в 10–12 от того, где стояли все. Послышался громкий звук того, как болванка врезалась в кирпичную кладку. Сила заклинания была велика. Мальчики покосились на нее в изумлении. Оливия и сама удивилась тому, что она сотворила. Мистер Эд лишь рассмеялся. —Удивительно. Вижу, вы вложили душу в этот раз. Это похвально. Желание — лучший инструмент волшебника. Оно может заставить мага вершить невиданные вещи. Также, как и эмоции. Только вот это одновременно еще и худший враг. Ведь необузданные эмоции и желание могут навредить и своему хозяину. Учитесь их контролировать. —Я просто… Вспомнила кое-что. Вот из меня и вырвалось… — Попыталась даже как-то оправдаться девочка. —Да это ж охрененно, Лив, — воскликнул Джеймс. —Мистер Пропер, не матюкайтесь, а то язык отсохнет на хер, — пошутил профессор. Джеймс вздохнул и продолжил заниматься отрабатыванием заклинания. Учитель вернул на место манекен и сел за свой стол, наблюдая за учениками. Ремус же подошел к Оливии и начал с ней диалог, но она будто охладела к нему. Он не понимал, что сделал не так. —Рем, давай потом. Сейчас надо тренироваться, — сухо бросила Оливия, хмурясь. Люпина так смутило это. Он привык, что среди всех она единственная, кто зовет его «Ремчиком», а тут внезапно такое. Возможно, он делал какие-то поспешные выводы, и она просто еще горюет. Однако его тревожность не давала ему покоя. Он стал накручивать себя, что она его теперь ненавидит за то, что во время ее конфликта с Блэком он принял сторону Мародеров. К концу дня все уже знали заклинание «Экспеллиармус» так, что от зубов отскакивало. Мистер Эд предложил на следующей неделе также в пятницу позаниматься снова, а, кроме того, сказал, что ребята могут привести и друзей. В тот вечер Оливия упала на кровать без сил, заснув почти сразу же. А на утро она получила письмо от родителей. У нее родился братик, но они беспокоились, как она в школе, так как уже наслышаны о ситуации. Она соврала им, написав в ответном письме, что всё хорошо, хотя ее настроение было подавленным, и она будто сама поменялась из-за смерти человека, которого она знала не больше пары дней. В конце своего письма она добавила, что поскорее хочет увидеть братика Коула и поэтому будет ждать каникул.***
Дни шли, сменялись недели. В конце сентября Оливии словно стало легче. Ее жизнь занимали учеба, друзья, прогулки. А в октябре она расцвела вновь. Стала, как раньше, активной, веселой, озорной. Да и вся школа забыла о том, что произошло. Конечно, сам инцидент никто не забывал, но тот страх, та боль, та скорбь ушли. Притупились. Даже Хогсмид заново ожил: отстроили сгоревшие дома, люди продолжили торговать и просто жить, только ученикам Хогвартс нельзя было ходить. Профессор Дамболдор был прав, когда говорил, что раны затягиваются и остается лишь шрам в виде напоминания об утрате. Жизнь продолжилась своим чередом. Мародеры и Оливия продолжили ходить по пятницам к учителю ЗОТИ на дополнительные занятия. Уилсон, к тому же, тащила с собой соседок. А еще она стала чаще общаться с Регулосом, чем бесила Сириуса. Старший Блэк не одобрял ее общения с его братом, но запретить и не мог, ведь кто он, чтоб указывать. Одного конфликта хватило. Да и сам Сириус будто бы лояльнее стал к Регулусу, хотя пыхтел и бурчал что-то в его адрес. Так незаметно наступил и ноябрь. Повеяло холодом, выпадал снег, температура падала ниже нуля, а деревья совсем погрустнели, сбросив свою листву. Ученики ходили на улицу в своих теплых вещах, натягивая на себя варежки, шапки и шарфы. В этом месяце прошел первый матч Оливии. Несмотря на всё, команда гриффиндора продолжила тренироваться уже со второй недели сентября. Они готовились во всю. Иногда Уилсон просто без сил приходила после пробных игр и падала на кровать. Бенджи будто пытался выжить все соки из ребят. Зато во время игры со слизерином они хорошо показали себя. А Февник поймал снитч, принеся победу своей команде, которая еще и пару квоффлов закинула в кольца, хотя слизеринцы от них не отставали в этом. После матча все отмечали победу. А на следующий компания девочек-гриффиндорок гуляла возле Черного озера, обсуждая игру Оливии и всякие мелочи. Уилсон же шла и говорила о своём грядущем дне рождении. Она остановилась и достала из кармана одну сигарету и спички. За последние несколько месяцев она приобрела привычку курить хотя б раз в неделю. Возможно, это было из-за стресса или из-за всего навалившегося. Она точно не знала. Девочка просила папироски у Марлин, но МакКиннон быстро надоело каждый раз делиться сигаретами с Оливией, поэтому она ее познакомила с Джонатом Грэммом. Он учился на пятом курсе и торговал всякой «запрещенкой» в школе. Вел бизнес он умело, ведь ни разу не попадался учителям. У него были свои пути получения сигарет, табака или даже алкоголя без ведома преподавателей. Уилсон затаривалась у него сигаретами на деньги, которые она копила лет с 9. Родители за выполненную работу награждали ее галлеонами. И почти всё накопленное она спустила, зато у нее было что курить на весь ближайший год. Лили вздохнула, когда увидела, что подруга вновь закурила. Она этого выносить не могла. —Вы, как хотите, а я пойду, — сказала Эванс, а затем стала придумывать отговорку, — я хотела пересечься с Северусом. —Он тебе, видимо, очень нравится, — восхищенно говорила Мия. Она обожала сплетни об отношениях. —Пригласи на свадьбу, — хмыкнула Оливия, сделав затяжку и выпустив дым за собой. —Не смешите меня. Он просто друг, — Лили засмущалась так, что ее щеки покрылись розоватым оттенком и она вжала голову немного в плечи. —Твоё лицо тебя выдает, мать Тереза, — рассмеялась Марлин, потирая ладошки, чтоб согреть их. Руки у нее всегда холодные, даже в варежках. —Отстаньте от нее, — начала Мэри, и Лили благодарно на нее посмотрела, но тут же в непонимании ахнула, ведь МакДональд продолжила, хихикая, — может это тайные отношения, а вы тут рассекречиваете. Все, кроме Эванс, рассмеялись, однако веселье недолго длилось. Издалека послышался знакомый Оливии голос. Противный до жути. Вспоминать его не хотелось. —Эй, девчонки, че вы тут делаете? — Это был тот парень, с которым весной у Уилсон был конфликт. Гринграсс. Он пришел со своей свитой. —Не твоего ума дело, — Оливия процедила и сжала челюсть, повернувшись к нему. Она бросила сигарету на землю и потушила ее. —О, посмотрите, кто тут, Кэрроу, — Гринграсс усмехнулся, подходя ближе, пока его гиены хихикали, — малышка ябеда. Соседки Оливии напряглись. Марлин сделала шаг вперед, чтобы защитить подругу, но Уилсон ее отгородила, поставив перед ней свою руку. —И подружки имеются. Я думал, что с такой, как ты и водиться никто не захочет, — подтрунивал слизеринец. Оливия сжимала кулаки, пытаясь не вестись на провокации гаденыша, но правая рука сама нашла палочку в поясе на спине. Она крепко держала ее, готовясь в любой момент достать ее. И этот момент настал, когда Гринграсс наклонился к ней с усмешкой, приговаривая, — ну что, некому из учителей тебя спасти в этот раз. —Рот прикрой. Ты вообще за кого меня принимаешь? Я молчать не буду, — Оливия подставила палочку к его горлу, хмурясь и смотря снизу вверх на него. За последние несколько месяцев она стала немного менее терпеливой, ввязываясь в споры с тем, кто ей не нравился. Да и Мародеров она уже не пыталась вытаскивать из передряг, влипая в них вместе с ними. А обещание, данное ею себе самой, она уже была готова нарушить не один раз. И Гринграсс — одна из причин нарушить его. Она прошипела, продолжив, — поэтому еще раз подойдешь ко мне или моим друзьям, и тогда твои приспешники будут собирать тебя по частям. —Вы это слышали? Эта козявка угрожает мне. Она же даже не знает заклинаний никаких, — слизеринец расхохотался, чуть ли не катаясь по земле, и повернулся к брату и сестре Кэрроу. В этот момент Оливия воспользовалась его отвлеченностью и выпалила, направив на него палочку: — Эверте Статум! Гринграсс отлетел на несколько метров, переворачиваясь в воздухе. Он приземлился лицом в сухую и замороженную траву, смешанную со снегом. Его товарищи попятились назад, даже не сообразив, что могут дать отпор. Слишком уже трусливы и глупы были. Выплюнув траву изо рта, слизеринец с шоком в глазах покосился на Оливию: —Ты поплатишься за это, блядь! — Выпалил он, доставая волшебную палочку трясущимися руками. — Экспеллиармус! — выкрикнула разозленная Оливия, не дожидаясь пока Гринграсс встанет. Она выбила из его рук палочку, и он замер. Его глаза расширились, а рот открылся. Он попытался что-то грубое сказать в ответ, но в итоге лишь подобрал палочку и ушел, бросив что-то на вроде: «Тебе это с рук не сойдет». Соседки Уилсон смотрели на нее с удивлением, однако каждая по-своему его выражала. Марлин смеялась, Лили хмурилась, Мэри улыбалась, а Мия стояла с раскрытым ртом. —Ну ты даешь. Ты же знаешь, что силой конфликты не решишь? — Покачала головой Лили, — где ты этому нахваталась вообще? —А вот ходила бы с нами на доп занятия к мистеру Эду и узнала бы, — уголки губ Оливии приподнялись. —Здорово ты ему задницу надрала, — Марлин подбодрила и подошла к Оливии, слегка шуточно толкая ее локтем в бок, — он, дубина, даже этих заклинаний не знает, наверное. —Может и знает. Просто его унизили, вот и растерялся, — предположила Мэри. —Бог с ним, — махнула рукой Уилсон, — хорошо, что отстал. —Ладно, девочки, я всё-таки пойду, — пробурчала Лили и направилась к замку, попрощавшись со всеми. —Думаю, и нам пора. Холодает, — Мэри обняла себя от холода. —Соглашусь, — кивнула Оливия. Соседки вместе пошли обратно почти сразу же после ухода Эванс, но она направились в другую часть замка, болтая и смеясь. Дни шли дальше. На улице становилось всё холоднее и холоднее. Эта зима выдалась, как говорили по радио, одной из самых морозных за последние 20 лет. Температура падал до минус 17, что несвойственно для Англии и Шотландии. Даже в замке было прохладно, хоть камины топили постоянно. Ко дню рождения Оливии, который был 10 декабря, на улице во всю лежал толстый слой снега, а выйти, не замерзнув, невозможно. Одежда учеников хоть и теплая, но рассчитана на зимы Шотландии, где обычно температура держалась на нуле. Поэтому почти все дни студенты оставались в помещении. День рождения Уилсон так и провели: ребята посидели в гостиной, съели всякие вкусняшки и повеселились. Особых подарков она не получила, ведь в условиях школы подготовить что-то было почти невозможно. Ей просто подарили что-то по мелочи: еду, перья для письма, чернила. От родителей она же получила колдографию с младшим братиком и теплый свитер с эмблемой ее любимых Гарпий. Время на дне рождении не остановилось и как-то быстро, как казалось Оливии, число перевалило за 20, а это означало, что наступали Рождественские каникулы, и почти все ученики поедут домой. Уилсон и Ремус отправятся к родителям, Поттер и Блэк поедут к Джеймсу, Питер к матери, Марлин и остальные девочки тоже к семье. Оливия интересовалась и у Регулуса, куда он поедет на каникулы. Тот ответил, что домой. Она ему немного посочувствовала, ведь всё-таки Сириус поведал ей о том, какие у него родители. Но сделать с этим она ничего не могла. Не в ее власти, увы. Возможно, в будущем, когда она станет великой волшебницей, как себе обещала, то сможет спасти всех от гнета злых родителей, но пока нет. Однако она поклялась, что обязательно избавит мир от несправедливости и зла, когда подрастет. Осталось лишь чуть-чуть подождать, и она станет самой сильной ведьмой.