Его лицо

***

Он обожал его взгляд, каждую черту лица, удивительно бледную кожу, слабое, но такое изящное тело, которое каждый раз, изгибаясь, сводит его с ума. Можно ли так говорить о своем однокласснике? Возможно, нет. Однако предела фантазий никто не назначает и юный Николай Гоголь, усевшись возле окна на подоконнике, мог вдоволь думать о нем так, без надобной на то причины. Зевнув, парень перевел свой взгляд на то, что происходит за окном. Солнце уже давно висело на горизонте, ярко освещая едва растаявший от снега асфальт. Четырёх этажная школа давала преимущество в виде хоть какого-то, но вида из окна. Зацепившись взглядом за усевшуюся ворону на ограду школы, блондин едва упустил из виду того, за кем следил до этого. В классе находится всего три человека, ведь на большой перемене все обычно уходят на обед, в столовую или просто проветриться в коридор. Среди этих троих только один испытывал голод, это их одноклассник — Сигма, который просто-напросто забыл свой бумажник дома. Снова скучающе вздохнув, Николай перевел взгляд на прошедшего мимо Федора. Несмотря на высокий рост, парень все равно выглядит хрупким, что каждый раз переживаешь за него, удачно ли он сейчас наклонился или нет. Вот, он поправляет волосы, лениво усаживается за свое рабочее место, расслабленно расположившись за ним. Скука одолела бедного одиннадцатиклассника, так что он спрыгнул с подоконника и подошел к своей парте. Чем-то пошуршав в рюкзаке, достал искомое и обратил внимание на поникшего голодающего, что уткнулся в руки, притворяясь спящим. — Сигма-кун, ты так уснешь, — обратился к нему блондин, привлекая к себе внимание и взгляд аметистовых глаз. — Николай, тебя сильно тревожит то, чем я занимаюсь? — закатив глаза, ответил тот и обернулся в его сторону. — Как грубо, я всего лишь беспокоюсь о твоем состоянии, — артистично возник Гоголь, и сложил руки на груди. — Каким же образом? — поинтересовался Сигма и поднялся из-за парты. — Ну, например… — приложил парень палец к губе, сделав задумчивый вид. Спустя время расстояние между парнями было преодолено и Сигма стоял уже возле усевшегося на парте болтуна. Хоть Николай и казался забавным добряком, именно факт его неожиданности настораживал многих одноклассников. Его собеседник не мог понять, когда Гоголь несет чушь, а когда правду, отчего порой хотелось заткнуть уши и убраться подальше от него. Так и сейчас, Сигма стоял возле парня, сложив руки на груди, ожидая, что приведет в пример его одноклассник. — Так что же ты там предложил? — не вытерпев тишины, переспросил Сигма. — Да, точно, — задорно махнул рукой Николай. — Ты словно бледнеешь от голода, так совсем растворишься. А я, добрый человек, с удовольствием угощу тебя. — Ты снова несешь чушь или всерьёз? — вздохнул парень и недоверчиво покосился на него. — Всерьез и только! — возмутился такой недоверчивости Николай и достал из кармана купюру, после чего вручил ее тому. — Ты и вправду сегодня странный, — поднял бровь тот, но деньги взял, после чего благодарно кивнул. — Но спасибо. — Будешь должен! — махнул рукой тому вслед Николай, когда тот поспешил покинуть кабинет, чтобы взять себе чего-нибудь. Усмехнувшись, Николай проследил взглядом за скрывшейся за дверью фигурой и поспешил к выходу. Бережно закрыв дверь, отпустив ручку, Гоголь засунул руки в карманы и зашагал по классу. Тот освещался ярким солнцем, которое заставляло переливаться покрытые лаком деревянные парты. Было так светло, что можно было разглядеть пыль, летающую в воздухе. Не заострив на этом внимание, Николай снова посмотрел на объект воздыханий. Тот лежал на парте, спрятавшись от назойливых лучей. Открытое окно, пропускающее прохладный ветер, не мешало удобно расположиться головой на руках и прикрыть глаза, отдыхая от многочисленных тестов за учебный день. — Какая хорошая погода, не правда ли? — улыбаясь, протянул Николай, на что ему ничего не ответили, даже не пошевельнувшись. Если тот и уснул, Николай все равно подходит к фигуре и усаживается за свободную парту перед ним, повернувшись к нему на стуле. Из-за темных смолистых волос абсолютно не было видно лица. Дыхание еле слышно, быть может, Федор специально делает его таким, приписывая себе вид спящего. Однако оно было неравномерным, отчего Николай сразу понял о притворстве. Изучая взглядом плечи, чуть сгорбившуюся спину, длинные руки, скрытые под тканью идеально белой рубашки, и так же выглаженной, лишь в районе рукавов покрылась складками. Стоит чуть приблизиться, и можно почуять приятный запах одеколона юноши, но дистанцию все еще стоит сохранять. Положив руку на его парту, Николай задумался и рефлекторно постучал указательным и средним пальцами на манеру какой-то мелодии. Прекратив тут же, он усмехнулся, когда впереди началось движение. Под пронзительным взглядом неудобно как ни в чем не бывало лежать в своем комфорте, потому что его уже нарушили. Вздохнув, полуспящий приоткрыл глаза, пару раз хлопнув длинными ресницами. Чуть подняв голову, он увидел перед собой не самого неприятного человека, отчего просто забил и снова уткнулся в руку. — Но ты ведь уже не спишь… — озвучил мысль Гоголь, призывая того поднять голову и уставшим взглядом пройтись по телу перед собой. — У тебя дело какое-то? — по завершении долгого отдыха голос казался действительно сонным, но после того, как он прочистил горло, пришел в норму. — Если так можно назвать… — услышав любимый голос, он почувствовал мелкую дрожь по телу, отчего стало не так легко разговаривать. — Не томи и скажи, что тебе нужно, — из-за отсутствия настроения вести диалоги брюнет позволял вырваться небольшой раздраженности наружу. — Чем ты занимаешься вечером? — выпалив одним разом все предложение, протараторил Николай. — Тебе что с этого? — удивился вопросу парень и уселся поудобнее, подмяв голову. — Вдруг ты занят, — пожал плечами Николай и опустил глаза, чтобы обдумать последующие слова. — Допустим, — пробубнил Федор и внимательно оглядел почему-то разволновавшегося парня. — Так ты занят? — поднял взгляд юноша, встретившись с чужим и судорожно вздохнул. Так близко он еще не сидел рядом с ними. Уже год прошел с момента поступления этого странного новенького в их класс. За все это время они разговаривают от силы третий раз. Если их нынешний диалог вообще разговором можно назвать. — У тебя проблемы какие-то или что? Чего тебе нужно от меня? — зная клоунскую личность парня, Федор не понимал, откуда такая неуверенность появилась. — Разве что ты… — хотел было просто подумать юноша, но вскипевший под эмоциями мозг снова дал сбой и произнесенное услышал и собеседник. Поняв, что только что сказал, Гоголь выругался про себя и мысленно хлопнул себя по лбу. Глубокий взгляд Федора не отпускал чужого лица из виду, заинтересованно изучая спектр эмоций. — Н-не в том смысле, в которым ты подумал, а просто, там такое дело, история долгая, но ты наверняка не захочешь… — бубнёж из едва понятного потока было сложно остановить, как и поднять взгляд на того. Однако стоило проделать этот сложный шаг, Гоголь увидел максимальное спокойствие на лице брюнета. От этого немного проще, раз он не вызвал раздражения своими действиями. В голову уже закралась мысль, что ему все почудилось и ничего такого он не произносил, а сейчас просто несет полнейшую чушь. В своей голове, планируя этот разговор уже третий месяц, парень думал, что все будет выглядеть намного лучше. — Прости, что потревожил, я, наверное, пойду, — не встретив никакой реакции на свои прошлые слова, Николай подумал, что попытка провалена и нужно еще пару недель подумать над словами. — У тебя что-то случилось? — когда блондин уже поднялся с места, подал голос Федор, чуть повернувшись в сторону собеседника. — Нет, все хорошо, спасибо, — отмахнулся Гоголь, желая провалиться под землю сейчас же. Сказав это, парень закусил губу и поспешил выйти из кабинета. Все прошло совсем не так, как он планировал, это уж точно..