***
Освободившись от дел, Достоевский уселся на кровати и взял телефон в руки. За весь день от Николая не было не слышно ничего, поэтому брюнет и не надеялся на то, что объявится. Не надеялся, но тот всё же написал ему. После того, что между ними произошло, Фёдор не торопился увидеться с ним, поэтому с некоторым недоверием второй раз прочёл недлинное предложение встретиться. Время назначено на восемь часов вечера, но место не озвучено. Значит, будут разбираться по ходу. С какой-то стороны, заниматься ему всё равно нечем. Причин отказываться от повода выбраться на улицу тоже не было. Разве что неуверенность в том, что их взаимоотношения не подкосились и они не переругаются при встрече. Почему-то в голове у Достоевского была только такая мысль. Называй, как хочешь, пессимизм это, зацикленность на плохих мыслях, создание самому себе лишних проблем. От этого легче не становится. Чем дольше думает об этом, тем хуже и мрачнее становятся его теории. Уже был даже вариант, будто блондин предлагает встретиться, чтобы разорвать любые их взаимоотношения и попросить больше не приближаться к себе. Пожалуй, это самое страшное, что может произойти, и чего брюнет, к не удивлению своему, больше всего боялся. Время на то, чтобы собраться, оставалось достаточно. В качестве наряда на вечернюю прогулку с одноклассником были выбраны джинсы и однотонное худи. Выпендриваться своим отменным вкусом в одежде ему было не перед кем. Вернее тот, итак, в школе видит его одетым с иголочки, да идеально выглаженным. Но всё же парню было непривычно, что тот позвал его так поздно, ведь уже через час станет темнеть. В прочем, в разговоре с мамой всё решилось довольно быстро. Ему посоветовали быть аккуратным и держаться на связи. Конечно, радовало то, что не стали препятствовать его решению выбраться на улицу. Какое-то необъяснимое чувство тревоги перед встречей не отпускало. Будто что-то должно произойти. Весьма важное, но вот хорошее или плохое — неизвестно. Дождавшись нужного времени, брюнет позвонил Николаю, уточнив, где они встретятся. Тот сказал, что зайдёт за ним, стоит только немного подождать, и дальше всё выложит на месте. Когда звонок на телефоне раздался второй раз, Фёдор не стал брать трубку, а просто вышел из дома, не забыв попрощаться с вернувшимся с работы отцом и готовящей ужин матерью на кухне. — Здравствуй, — сложив руки на груди, слабо улыбнулся Николай, когда тот показался из-за ворот. — Привет… — поправив на себе куртку, тихо ответил брюнет, не решаясь взглянуть в его глаза. — Хорошо, что ты тепло оделся, — подошёл к нему блондин и протянул к нему руки. — Мы надолго? — поднял бровь парень и позволил себя обнять, взаимно похлопав по его спине. — Как получится, — пожал плечами юноша, поправив на себе застегнутую на половину спортивного вида куртку, из-под которой виднелась знакомая Достоевскому футболка, — Пошли. Вздохнув, Фёдор не стал медлить и поспешил за ним, смотря под ноги. Пока что слабо верилось, что был смысл одеваться, как под холодный, промерзший дождь. Засунув руки в карманы, брюнет стал раздумывать, куда же они пойдут и долго ли придётся молчать. Всё-таки, он не для этого согласился выйти из дома и хотелось бы извлечь хоть какую-то информацию из парня перед собой. Однако долго хвостиком следовать не пришлось, потому что блондин остановился на повороте. Когда они подошли к незнакомому байку, Гоголь повернулся к Фёдору. — Надеюсь, ты не откажешься прокатиться со мной? — улыбнувшись, спросил блондин и снял транспортное средство с подножки. — Откуда он у тебя? — удивлённо прошёлся взглядом по мотоциклу чёрного цвета Фёдор и подошёл ближе. — Одолжил у знакомого, — пожал плечами юноша и стянул шлем с рукоятки. — Водить хорошо хотя бы умеешь? — недоверчиво спросил юноша, на что тот усмехнулся. — Меньше вопросов, дорогуша, — проговорил блондин и надел шлем на себя, — Иначе тут оставлю. — Я сам не против домой вернуться, — сложил руки на груди Достоевский, когда тот уселся на своё сидение. — Залазь, говорю, — закатил глаза парень и разместил руки на органах управления, — Вредничать будешь в детском садике через дорогу от школы, а не со мной. — Я не хочу, — помотал головой парень, на что тот вздохнул и повернулся к нему. — Как целоваться лезть, так он самый смелый, а как… — начал говорить блондин, зная, что тянет за нужные ниточки, но договорить ему не дали. — Заткнись, прошу тебя, — перебил его брюнет и неуклюже забрался на сидушку рядом, — Итак, гадко… — Сядь ближе, чтобы не сорвался, — Николай нахмурился и сменил тему, продиктовав меры, которые нужно предпринять. — Знаю, — буркнул брюнет и придвинулся вперёд к его спине. — Умница, — кивнул юноша и завёл мотор, заставив того вздрогнуть, — Сейчас и проверим, хорошо ли я вожу. — В каком смысле… — поспешил закрепить свои руки вокруг его талии Фёдор, когда они тронулись с места. — Шучу, — улыбнулся Николай, почувствовав тело совсем близко к себе, и добавил скорости, так как улица была пуста. — Если угробимся, то давай хотя бы насмерть. Не хочу калекой остаться, — почувствовав ветер, дующий им в лица навстречу, сказал Фёдор, но тот, наверное, уже не слышал его. Пока они не отъехали от его дома слишком далеко, Фёдор наблюдал знакомые пейзажи, что быстрой картинкой сменялись друг за другом. Спустя время волнение уже отступило, так что юноша расслабился и стал наслаждаться скоростью. Ко всему этому солнце на горизонте стало заходить, окрасив небо в яркие красные и оранжевые цвета. Экспериментировать на дороге Николай не стал, чтобы не тревожить Фёдора, спокойно управляя движением. Наконец, они выехали из района, в котором оба жили и теперь мчались по широкой трассе. Машин уже заметно прибавилось, так что они чуть снизили скорость. Достоевскому было интересно, куда же они едут. Для обычного «прокатиться» у них слишком чёткая траектория. В уши то и дело дул теплый вечерний ветер, так что узнать об этом ему сейчас, наверное, не получится.***
Спустя какое-то время парни мчались уже по совершенно незнакомой местности. По обеим сторонам дороги виднелись деревья, за которыми мелькала холмистая зелень. В какой-то момент они съехали с шоссе и теперь медленнее проезжались по траве. Как только мотоцикл остановился у холма, Николай стянул шлем, вдохнув свежий воздух. Фёдор с интересом оглядывал место вокруг себя. Решив, что пора бы вставать, юноша перекинул ногу на другую сторону, придерживаясь за его плечо. За ним последовал и Николай, поставив мотоцикл на ножку. Закат властвовал в свою полную силу, освещая участок земли мягкими лучами. — Если подняться на холм, откроется вид на город, — блондин открыл отделение под сиденьем и вытянул оттуда плед, после чего стал подниматься по склону. — Не думал, что меньше, чем в часе езды от дома можно найти такое красивое место, — проговорил Фёдор, пока тот расстелил для них покрывало. — Так, и осталось… — вспомнив про дополнительный предмет комфорта, Николай спустился к транспорту и достал по бутылке газировки и пачку чипсов, чтобы отвлечь изголодавшийся на свежем воздухе желудок. — Пикник на минималках? — улыбнулся Фёдор, когда тот вернулся к нему и вручил напиток. — Можно и так сказать, — пожал плечами блондин и шумно уселся на плед. — Интересно… — вздохнул юноша и опустился рядом с ним. Отвечать на это Николай ничего не стал, погрузив их обоих в тишину. Хотелось насладиться спокойствием вокруг, приятным дуновением вечернего ветра и шумом редких деревьев через каждые сто метров. Да и после суматохи дня было бы приятно наконец-то дать себе отдохнуть. Краем глаза взглянув на Фёдора, что сидел рядом и, по-видимому, тоже наслаждался обстановкой, Николай слабо улыбнулся. Ему почему-то казалось, что лучшего места для них этим вечером нет, в чём не ошибся. — Не холодно? — заметив, как тот поправил на себе куртку, заволновался юноша. — Нет, всё хорошо, — помотал головой Фёдор, — Мне нравится здесь. — Я рад, — кивнул Николай, взглянув на раскрывшийся город на подножьи возвышенности, на которую они приехали, — Как смотришь на то, чтобы провести со мной ночь под открытым небом? — Чушь, — помотал головой Фёдор, не оценив его предложения. — Боишься, что тебя украдут? — улыбнулся Николай и опустился на плед, почувствовав спиной шероховатости травы под ним. — Мы промёрзнем, простудим все возможные органы. Ещё не хватало, чтобы живность какая-нибудь по мне бегала, — в учёной манере аргументировал свой отказ брюнет. — А я думал, ты меня согреешь… — перевернувшись на бок, взглянул на Достоевского светловолосый и подпёр голову рукой. — При всех стараниях — результата не будет, — закатил глаза от очередной попытки флирта Фёдор и решил сменить тему, — Встреча удалась, но ведь ты и про разговор что-то упоминал? — Верно, — кивнул парень и потянулся за бутылкой рядом с собой, которую с характерным пшиком вскрыл, — На свежем воздухе лучше думается. — Наверное, — опустил глаза парень и отпил прохладную жидкость из своей бутылки, крышку которой открутил раньше, потому что хотел пить. — Есть чем поделиться? — проглотив напиток, отдавшийся не приторной сладостью во рту и теплом, уже в груди, спросил парень, — Что надумал? — Если ты ждешь от меня решения проблемы, то не стоит, — с разочарованием в голосе говорил Достоевский. — Проблемы? — улыбнувшись, решил уточнить Гоголь, — Какая у нас проблема? — А ты считаешь, что её нет? — с непонимаем, почему тот так легкомысленно отнёсся к его словам, спросил Достоевский. — Разве что у тебя, — пожал плечами блондин, не перенимая его серьёзности. — То есть, тебя это не касается? — возмутился Фёдор, сложил руки на груди, не ожидав такого поворота. — Имею в виду то, что тогда я контролировал себя, — повысил голос Гоголь, перенимая чужое внимание на себя, чтобы тот не ушёл в свою нарастающую обиду, — Меня устраивает произошедшее, а ты всё факту упираешься. Сощурив глаза, потому чуть-чуть защипало от ветра, парень отвернулся от порыва. Не услышав ничего в ответ, блондин взглянул на него, совсем не источая желание ссориться. Он в принципе не любит, когда они спорят, даже по малейшему поводу. Каждый раз видит, насколько тот ему не доверяет, и от этого становится как-то грустно. Сейчас, похоже, Фёдор не до конца понимал смысл чужих слов, вернее, того, что из них вытекает. — Будь честен с собой, — понизил голос парень и уселся на пледе, теперь соприкасаясь своими ногами с чужими, — Не разжигай внутренний конфликт и прими свои чувства. — Ты говоришь, что осознавал… — почувствовав нежелание обсуждать столь сложную для себя часть их разговора, переменил тему Достоевский. — Желал этого уже очень давно, — улыбнувшись, кивнул блондин и подался вперёд, — И сейчас хочу. — Д-давай сохранять дистанцию, — дёрнувшись, когда его лицо оказалось слишком близко, Фёдор положил руки на плечи и отстранил юношу от себя. — Почему? — позабавившись с чужой реакции, блондин накрыл его руку своей и убрал с плеча. — Потому что обычные приятели с одного класса себе такого не позволяют, — серьезно посмотрел на него Достоевский. — Много же тебе понадобится времени, чтобы осознать, что мы уже давно ими не являемся, — усмехнулся Николай, не торопясь выполнять чужую просьбу. — Тогда кем мы являемся? — вздохнул Фёдор, стараясь умерить свой пыл. — Не могу решать за нас обоих. Мне ты нравишься уже очень давно, а вот что чувствуешь ты — понятия не имею, — пожал плечами блондин, — Да что там, вы, милорд, и сами не знаете… — Я тебе нравлюсь? — переспросил брюнет, почувствовав, как сердце пропустило удар. — Я так сказал, — слабо улыбнувшись, опустил взгляд юноша. Подмяв ноги под себя, Фёдор отвёл глаза в сторону. Вот почему тот так заботится о нём всё время? Теперь всё стало понятно и в это же время запутано ещё на три раза. Когда же от него ожидают ответ? Если даже отвечать, то он совершенно не знает, что чувствует сейчас. Конечно, ему приятны эти слова, но обычного «Понятно» не хватит, чтобы удовлетворить чужое ожидание. Что ж у них так сложно складывается? В какой момент они допустили ошибку? Из-за чего всё пошло наперекосяк? — Ладно, прохладно уже, — поднявшись с пледа, Николай встал на ноги и поправил на себе одежду, — Поехали домой. — Как ты понял, что испытываешь именно любовь? — негромко спросил парень, отчего Николай прислушался и тут же улыбнулся. — Если собираешься выискивать её в себе, лишь бы мне угодить, не нужно, — опустившись к напитку, проговорил юноша, — Я уже не маленький, и спокойно приму отказ. — Ты можешь просто помочь мне, как всегда, помогал, без проявления своей упёртости? — повернулся к нему парень, искренне желая найти ответ внутри себя. — Нет, не могу, — помотал головой блондин и встал напротив собеседника, — Вот такой вот я друг, извини уж. — Тогда не требуй объяснения и моих слов, — фыркнул Фёдор и на время притих, — Мне кажется, что ты тоже мне… — Фёдор, прошу, ты сделаешь хуже самому себе, — вздохнув, Гоголь сжал пальцы на середине бутылки в левой руке и выпил немного, чтобы отвлечь себя. Получив резкий отказ в том, чтобы он пытался как-то изъясниться, Достоевский почувствовал обиду. Это абсолютно несправедливо, и если несколькими секундами ранее у него были силы на признание, то теперь он ничего больше не скажет. Ещё не успел ни слова произнести по поводу его чувств, а он уже побежал строить из себя отверженного любовника. Постоянно творит и думает себе, что хочет. Это как никогда бесило брюнета, потому что чаще всего такие явления неоправданны. — Мне хуже только от того, что ты решил всё за меня, — нахмурился Достоевский и собрался встать со своего места, да уйти куда-нибудь подальше отсюда, — Отойди в сторону. — Дай свою руку, — наклонился к нему Гоголь, протянув конечность. Решив, что так будет гораздо проще и быстрее, Достоевский, хоть и с небольшим желанием, ухватился за него и тут же был поднят на ноги. От резкого подъёма из груди вырвался выдох, незамедлительно сменившись на не менее удивленное мычание сквозь чужие губы. В этот раз его не стали отталкивать, так что Николай действовал решительнее. Когда тёплые пальцы переплелись с его, он провёл языком по нижней губе юноши и обхватил её своими. Сжав пальцы на его кисти, Достоевский не знал, как теперь быть. Отвечать на отчаянный поцелуй не торопился, но настойчивость Гоголя вынудила Фёдора поддаться напору и впустить чужой язык внутрь. Дотронувшись до лица, темноволосый огладил скулы, после чего плавно переместил руку на его затылок. Хотелось расплести светлые волосы, что спускались длинной косой по спине, узнать, насколько они длинные и мягкие. Вот только позволят ли ему когда-нибудь это сделать — другой вопрос. — Я люблю тебя и я безумно счастлив, что это взаимно, — отстранившись от его губ, сказал Гоголь и стал спускаться с влажными поцелуями ниже к скулам, а после — к шее, заставив того рефлекторно вжать голову в плечи. — Теперь ясно, от чего ты такой смелый, — почувствовав толпу мурашек на спине, говорил брюнет, отметив у чужого напитка привкус алкоголя на его губах ещё когда они слились в поцелуе, — Тебе за руль то можно? — Не беспокойся, — усмехнулся юноша и отошёл назад, расцепив их руки, — Это даже долю процента не составляет того, чтобы мне было опасно садиться за руль. — Всё равно тебе нужно проветриться, — нахмурившись, помотал головой Фёдор и забрал у того полупустую бутылку, — Попридержу у себя. — Так и скажи, что попробовать хочешь, — засмеялся блондин, но возвращать её не стал, чтобы не раздражать парня лишний раз. — Давай уберём покрывало и просто пройдёмся, — наклонившись к месту, где они сидели, Достоевский забрал с середины вскрытые чипсы и отдал их Гоголю, после чего стал сворачивать ткань. — Как скажешь, — кивнул парень и засунул руку в пачку, зацепив пальцами несколько штук. — Не боишься оставлять мотоцикл? — спускаясь с горки, обратился к нему Фёдор. — Мы не долго, да и кому он нужен. Чтобы его заметить, от трассы надо ещё много пешком пройти, — шагая за ним, Гоголь держал в руке напиток Фёдора. — Хорошо, — кивнул Достоевский и открыл багажное отделение, поместив внутрь аккуратно сложенный плед. — Чем занимался сегодня? — дождавшись, когда брюнет отойдёт от транспорта, решил поинтересоваться парень. — Ничем особенным: уроки, приборка, сон, — скучающим голосом перечислил Фёдор, — Ты как день провёл? — С утра ездил с мамой в город выбирать подарок на день рождения отцу, после заехал к другу и успел ещё позаниматься приборкой, — ответил Гоголь, смотря себе под ноги, — Ну и не забывал по тебе скучать. — Льстец, — закатил глаза брюнет, но не смог сдержаться от улыбки. — Честно говоря, я думал, что ты не согласишься со мной встретиться, — повернулся в Фёдору светловолосый. — Неудивительно, — пожал плечами юноша, сославшись на его талант решать всё за брюнета. — Прости, если обидел, — услышав нотку недовольства в его голосе, тихо сказал блондин и слабо улыбнулся, — Это характерно идиотам, наукой доказано. — В какой книге ты это вычитал? — поднял глаза Достоевский на юношу, — Может, я с ней понимать тебя начну. — Увы, ограниченный доступ к информации, — перегнав его, шёл теперь впереди Николай. — Жаль… — вздохнул Достоевский, засунув руки в карманы.***
Их прогулка закончилась практически через два часа, когда парни вдоволь нагулялись по холму. Если говорить правильнее, то бродили по округе за разговорами, пока не почувствовался холод. Заметив, что Достоевский вздрагивает от каждого порыва ветра, Николай повернул их в сторону мотоцикла. Хоть Фёдор и уверял его, что всё нормально, уселся за руль и дождался, пока сзади тоже сядут с неудовлетворённым вздохом от окончания прогулки. Дорога тоже выдалась спокойной, без происшествий. Благо, блондин выбирал маршруты с шоссе потише. Уже через полчаса стали встречаться знакомые Достоевскому места, отчего он прижался к юноше ближе, не желая с ним так скоро расставаться. Проезжая мимо первого попавшегося магазина, Николай выбросил в мусорку пустые бутылки и целлофановую пачку с рисунком чипсов с характерной приправой. Теперь они двигались по улицам родного района, приближаясь к нужной улице. Ночной город не переставал мелькать в аметистовых глазах, прослезившихся от прохладного ветра. Увидев знакомый поворот, за которым через несколько домов покажутся его ворота, Достоевский уткнулся в его спину и вздохнул запах одежды. — Тебе тут удобнее или к дому? — намекая на место, где его лучше высадить, обернулся к нему Гоголь. — Нигде, — тихо сказал брюнет, опустив взгляд. — Что говоришь? — переспросил Николай, не разобрав его слов. — Давай к дому, — громче ответил Фёдор, пока их скорость уже начала снижаться. — Хорошо, — кивнул блондин и спустя пару секунд остановился рядом с его домом, — Оцените наш сервис от одного до пяти. — Троечка, — придерживаясь за его плечо, слез с сиденья юноша, — Еда низкого качества, водитель пьянствует при клиенте… — Какая жалость, — стянув с себя шлем, улыбнулся Николай и слез вслед за ним, — Чем ещё не угодили? — Пытаются избавиться от пассажира без его согласия, — сложив руки на груди, взглянул в его глаза Достоевский. — Перестань, — вздохнул Гоголь и поставил мотоцикл на подножку прежде, чем к нему подойти, — Вы, как пассажир, тоже на троечку приходитесь. — Не хочу слышать подробности, — ответил Достоевский, как вдруг его губы накрыли другие, вызвав слабую ухмылку. Обозначив это для себя, как жест прощания, Фёдор прижался к нему ближе и коснулся ладонью его руки, когда пальцы Николая, огладив спину, застыли на прикрытой курткой талии. Почему-то теперь совсем не хотелось расходиться. Оказывается, так просто можно сделать обычные дружеские отношения чем-то более важным. Теперь он свободен в своих действиях, может касаться другого, когда только пожелает. Это так грело душу. Однако только он обрёл такое право, как его заставляют самовольно от него отказаться. — Тебя ждут дома, — отстранившись от припухлых после долгого поцелуя губ, подал голос Гоголь. — Погоди… — поспешил за ним Достоевский, когда он стал приближаться к мотоциклу, — У меня есть вопрос. — Задавай, а я постараюсь ответить, — взявшись за ручку, повернулся в его сторону Николай. — Что мы теперь будем делать? — имея в виду их статус отношений, раз они оба друг другу признались, спросил Достоевский. — Не торопиться, — надел юноша шлем на голову и водрузился на сиденье, — Нужно обдумать всё несколько раз. — Мы ведь… — сжав руки в кулаки, на одном дыхании решил выдать Достоевский, — Мы ведь теперь будем встречаться? — Нет, — сделавшись более серьёзным, блондин убрал подножку, — Мы ещё далеки до этого, предстоит многое сделать. — Тогда… — поднял глаза юноша, когда тот завёл байк, намереваясь трогаться, — Я очень хочу всё это сделать. — Я рад, — улыбнулся Гоголь сквозь шлем, — Тогда до встречи. Закрепив своё положение, парень двинулся с места, оставив после себя небольшое количество дыма. Приобняв плечи руками, Фёдор проводил его фигуру взглядом до поворота. — Пока, — вздохнул юноша и повернулся в сторону своего дома, окна которого уже нигде не горели. Когда Николай совсем скрылся из виду, Фёдор решил зайти во двор. На часах одиннадцатый час и родители должны были уже лечь спать. Думая над тем, что сегодня произошло, Фёдор как можно тише прошёл внутрь дома и стал разуваться. Вдруг его глаза ослепил яркий луч света от лампочки на потолке, так что он прищурился, тихо прошипев. — Почему ты не брал трубку? — сложив руки на груди, обеспокоенно спросила женщина, оглядывая вернувшегося сына. — Чёрт, прости, — стянув обувь, юноша достал телефон из кармана куртки и заметил среди уведомлений несколько пропущенных от неё, — Не слышал, наверное. — С беззвучного не убрал? — пройдя ближе по коридору, взглянула в его лицо та. — Нет, ветер в ушах был, пока на мотоцикле с другом катался, — помотал головой парень и поспешил обнять её, поприветствовав. — Ты заставил нас с отцом очень волноваться, — нахмурилась темноволосая, но взаимно приобняла парня. — Постараюсь больше так не делать… — опустив глаза, вздохнул Достоевский и отстранился. — Ладно, ты голодный, наверное, — отойдя в сторону, проговорила мать, — Пойдём я тебе… — Мам, не нужно, утром поем, — отказался брюнет и зашагал из прихожей, — Итак из-за меня до поздна сидишь, иди спать. — Уверен? — следуя за ним, уточнила старшая, и, получив решительный кивок, направилась в свою спальню, — Тогда спокойной ночи, Фёдор. — Добрых снов, — кивнул парень и зашагал в другую от родительской комнаты сторону, намереваясь принять какой-никакой душ после лежания в траве, хоть и на пледе.