Сволочь

Мелкие камни заброшенной парковки хрустят под колесами бордово-красной Урус. Водительская дверь открывается медленно и будто даже со скукой. Из нее опускается тонкая нога, запакованная в серую джинсу. Следом появляется молодой мужчина. Черная шифоновая рубашка с коротким рукавом переливается светом серебряной вышивки, вуалью закрывая тонкую изящную фигуру, нательные цепочки под ней мягко звенят от каждого движения. Голая кожа переливается светом косметических блесток. Он захлопывает дверь, обходит машину, доставая сумку из багажника, и захлопывает крышку. Машина услужливо моргает аварийкой. Поднимает голову наверх, осматривая заброшку, и качает головой. Солнцезащитными очками зачесывает назад слегка завитые волосы и двигается вперед. Каблуки черных лаковых ботильонов звонко щелкают в такт его шагам. Телохранители опасливо оборачиваются. Внимания на это он не обращает, подходя сразу к Кинну, протягивая ему руку. Тот отвечает с легким кивком, осматривая его с ног до головы. Парень поднимает бровь в ответ на взгляд и поворачивается корпусом к стоящим телохранителям, облокачиваясь лопаткой о колонну, совершенно не заботясь о возможности испортить дорогую ткань. Сумка остается у его ног. – Иногда мне кажется, что ты делишь гардероб с Кхуном. Кинн, кажется, самую малость раздраженным, такой показной безалаберностью. Койот брата косился на изящного пса внутри него, скаля пасть. Киму нравилось бесить людей. Он щелкает жестяным ушком вишневой газировки. – Успевал бы я сходить со сцены, прежде чем ты звонишь..., – он запрокидывает голову к потрескавшемуся потолку, – Эх, мечты. Достает свободной рукой пачку тонких сигарет из кармана и щелкает пальцами. Ближайший к нему телохранитель протягивает зажигалку, Ким прикуривает, и тяжелый ментоловый аромат почти сразу растекается от него дымным облаком. Через пару минут к зданию подъезжает еще одна машина. В дверной проем влетает фантастически недовольный Порш, закуривая на ходу. Взгляд второго Главы спотыкается о его расслабленную фигуру. Ким ухмыляется, неопределенно взмахивая изящной кистью с зажатой в ней сигаретой. – Ебанные японцы истрепали мне все нервы. Кинн смещается в сторону своего мужчины, поправляет сбившуюся брошь на правом отвороте пиджака. Ким отсюда слышит недовольное урчание большой кошки. – Обратись к Вегасу. – Эта бешенная псина умеет только в силовые методы. А нам нужен договор. Порш выбрасывает окурок, поворачивается и кивает головой в его сторону. – Что эта ажурная сволочь тут забыл? Ким прикуривает уже вторую сигарету и растягивает влажно блестящие маслом губы в самой пошлой улыбке, на которую способен. От каждого его движения по стенам расползаются мелкие блики радуги. Кинн на секунду прикрывает глаза, посылая молитву высшим силам. Да, он богема Подайте в суд – Я не просто ажурная сволочь, дорогая невестка, – он отпивает газировки, смотря на Порша поверх края банки, – я – Терапаньякул. Судя по взгляду, который мужчина посылает в его сторону, – его скоро закажут. Кинн прерывает оскорбления, готовые сорваться с языка Порша в ответ на «невестку». Мафиозо протягивает руку, сплетая с любимым ладони. – Мне нужно его мнение на этой сделке. Ким усмехается потолку. – Like you can’t do your own due diligence. – Могу, но ты наш лучший аналитик, – Ким успевает только открыть рот, – у Макао учеба и я не могу забрать Арма у Кхуна. – Хиа переживет пару дней. А у меня благотворительный бал через, – он поднимает руку и смотрит на часы, – пять часов! Кинн закатывает глаза, рискуя увидеть свой затылок. – Кхун переживет, а мы – вряд ли. Ким усмехается Конечно, не переживут. У Кхуна тотем – Хугин. Не просто ворон, а магическая птица Одина. Так что взбалмошное поведение их Видящего брата выносить порой было очень сложно. К зданию начинают подъезжать машины. Ким отталкивается от стены и достает из сумки, брошенной к ногам еще в самом начале, черные футболку и бомбер. Быстро сменив одежду, он надвигает на глаза темные очки и встает рядом с братом и Поршем. Вместе с вычурным британцем, перешагивающим порог, разносится звук банки, с громким стуком отброшенной себе за спину Кимом. Порш слегка кривится, Кинн улыбается и делает шаг вперед. Ким за его спиной кладет ладонь на рукоять пистолета. Поговорим Двумя часами позже, он стоит у открытого багажника своей тачки, сбрасывая в сумку шмотки и ствол, и громко переругивается с менеджером. – Я сейчас буду, Скайлар. Мне минут двадцать ехать. Увидимся на месте. Он смотрит на прозрачную рубашку и, посмотрев на себя, решает не надевать ее. Кинн походит со спины, кладет руку на плечо и тянет в объятья. Он нажимает на кнопку закрытия крышки багажника и сцепляет руки в замок на пиджаке брата. Отстраняется и ухмыляется, замечая на белом воротнике красный след своих губ. – Увидимся. Кивает. – Обязательно, Кинн. Взмахивает рукой в сторону Порша, стоящего у черного внедорожника. – Удачи с японцами! Садится в машину и холодный металл нательных цепочек прижимается к горячей коже спины. Он дергает плечом и заводит двигатель. Через двадцать минут он паркуется у черного входа и открывает дверь, сразу же слыша удивленные вздохи толпы. Ким любил создавать драму. Очень в духе своего тонколапого пса, по верованиям ацтеков, провожающего души в загробный мир. Магическим животным он не был, но верование людей придавало образу мистики, и он с удовольствием этому следовал. Светить изящным, но крепким телом он любил. Не зря же столько времени проводил в зале и на полотне воздушной йоги.

***

Вечер просто отвратительный. Сам бал был прекрасен. Он отыграл свою программу, послушал Сию и пообщался с фанатами. Но вот афтерпати сводило его с ума. Кучка претенциозных ублюдков, мнящих себя властью, тогда как Ким не знал лиц большинства из них. Официанты разносили игристое вино, и его начинало подташнивать от сладкого запаха. Неуклюжие идиоты в центре танцпола не знающие партий ни к польке, ни даже к банальному вальсу. Хотелось свалить Выкатать весь бак до ноля и остановится на заправке в ебанной глуши. Тянуть сигареты с видом на море у забытого всеми богами утеса, наслаждаясь свежим ветром. Почувствовать вкус свободы на языке. Он тянет между зубов штангу и кивает менеджеру, отдавая ей миниатюрную сумку. Задний двор огромного особняка украшен металлом уличных фонарей и деревом лавочек. Серебро вышивки переливаются в тусклом свете. Он достает сигареты из кармана и хлопает себя по бедрам в поисках зажигалки. Рядом закрывается дверь. – Блядь. Зажигалка осталась в других брюках. Он замечает краем глаза чужую протянутую руку, перед носом раздается металлический щелчок, и зажигается огонек. Он прикуривает и поворачивает голову. Рядом стоит брат Порша. Очень красивый, в нежно-бежевом костюме с белоснежной рубашкой, охватывающем стройное тело. Волосы парня прикрывают лицо двумя аккуратными шторками в идеальной укладке. Ему хочется запустить в них пальцы. Парень был молод. Едва переступивший порог от подростка к мужчине, позволял людям фатально обманываться. Самый молодой миллионер, построивший империю на защите информации, едва не сместивший Арма на посту главы охраны клана. Киму нравились его уверенность и сбивающая с ног внутренняя сила. Несмотря на нежный возраст, парень нес в себе жуткий отпечаток змеиной пасти. Фантастической красоты черный Аспид. Это... завораживало. Он кивает и дергает рукой, стряхивая пепел. Жемчужные нити, формирующие рукава его жилетки, издают едва различимый треск. Порче охватывает его взглядом и улыбается, тоже закуривая. Ким ждет непристойных предложений или гадких скользких взглядов. Получает кивок в сторону пояса. – Гарду видно. Ким опускает голову. Рукоять и правда развернулась неведомым образом, из выреза шелкового жилета видно металл. Он поправляет лезвие и одергивает ткань. Курят молча Че выбрасывает окурок и открывает ему дверь. Ким проходит вперед, покачивая бедрами. Оборачивается через плечо и замечает скучающий взгляд ровно в основании своей шеи. Это даже интересно Порче, оказывается, отлично танцует. Ведет уверенно и спокойно, словно провел полжизни в бальном зале. Его движения наполнены плавностью и грацией. Киму нравится танцевать с ним, нравится теплая твердая рука между лопаток, нравится, как Порче, ни на секунду не задумываясь, сгибает его над полом. Ким держится только за счет статики чужого тела, и легкость, с которой у парня выходит его держать, нравится ему тоже. Он улыбается, ловко хватает с подноса проходящего мимо официанта, бокал и подмигивает парню, намереваясь уходить. Порче склоняется к его кисти, лишь обозначая прикосновение. Движение вызывающее, дерзкое, в высших кругах допустимое только в отношении официального партнера. Ким дергает уголком губ и забирает руку. Парень не сопротивляется совершенно, когда он начинает от него отдаляться. Внутри искриться бенгальский огонек предвкушения. Младший Киттисават и вправду очень хорош. Особенно когда заносит его в двери апартаментного комплекса на руках, совершенно игнорируя возмущения консьержа и вес его тела в своих руках. Его спина встречается сначала со стеной лифта, потом с входной дверью, потом со стеной по пути в гостиную, где он сносит руками лампу с комода, а потом с дверью гостевой ванны, около которой его оставляет Порче, напоследок прикусывая кожу на стыке шеи и плеча. Ким выстанывает чужое имя, царапает кожу сквозь белый хлопок и отстраняется, кидая на Че голодный взгляд. Уже через полчаса он выходит из гостевой ванны, чтобы обнаружить хозяина кондо в, поистине огромных размеров гостиной. В шелковом черном халате, пьющим текилу из бокала вычурной формы. Он опирается о стену арки голым плечом и играет с парнем в гляделки какое-то время. Три минуты и половину бокала текилы спустя, он подходит к Порче и тянет за руку к дивану, усаживая и опускаясь на колени у чужих ног. Забирает бокал, опрокидывая в себя содержимое и отставляет хрусталь на столик позади. Парень без единого сомнения зарывается рукой в его волосы и тянет к своему паху. Он был воздушным для всех, неприкасаемым. За скобками этого уравнения всегда оставался внутренний сексуальный маньяк, способный соблазнить всё, что движется и не является асексуальным. Последующий час плохо откладывается в памяти. В постели Порче был таким, каким Ким его и представлял – немногословным, очень возбуждающим, находящим баланс между нежностью и грубостью. От последнего Кима вело похлеще, чем от залитой в себя текилы. Воспоминания, размытые до невозможности, все равно приятные. Теплое, ласковое «сладость» на ухо. Почему-то не заставляющее возмущаться, только стонать громче. Сбивающие дыхание внутренние нежность и трепет, с которыми его касаются, не смотря на то, как хорошо и правильно его имеют. Киттисават определенно умел трахаться и знал, что делать, чтобы заставлять людей молиться на себя после пары таких «встреч». Ким знает, он сам такой. Но сейчас он признает свое поражение, окончательно и бесповоротно поддаваясь силе и власти парня, младше его самого на четыре гребаных года. Он уходит утром, оставив свой номер на визитке Порче, вытащенной из кармана чужого пиджака. Младший Киттисават был полон приятных сюрпризов. Ким хотел посмотреть их все.