***
А ещё все знают, что Триль слышит, кто о ней говорит или думает, даже если говорят на другом плане бытия, а думают хорошее. Сос’Ампту очень повезло знать об этом заранее! Очень, о-очень повезло! Так повезло, что теперь коленки от везения дрожат, пока Триль на неё своими глазами в упор смотрит! — Не играй со мной в эти игры, дитя, — пожурила младшенькую эта всемогущая госпожа, чей невраждебный взгляд страшнее любого агрессивного оскала. — Ты слишком юна и наивна, чтобы приписывать себе подобные… знания. Не воображай из себя интриганку и не делай вид, будто избегаешь моего гнева нарочно. Оцепенение спало, наконец, и Сос’Ампту едва устояла на маленьких ножках, не смея даже пасть ниц перед могущественной Триль Бэнр. Ведь это… Ведь то, что сказала Триль, звучит, будто укор! Ведь нет ничего хорошего в том, чтобы прослыть наивной и той, кого прогнали из интриг, ведь все дроу играют в интриги, а иначе они неправильные и хуже иблитов, и… — Уймись! — оборвала её поток мысли старшая из детей Бэнр. — Не для того я заговорила с тобой, чтобы ты пресмыкалась, как жалкая рабыня! — Ч-чего угодно госпоже… Моей госпоже… — беспомощно лепетала Сос’Ампту, не смея оторвать взгляд от пола. Триль она видела много раз, и даже говорила с ней, и выслушивала похвалу, но… Но это совсем другое! Триль лишь вальяжнее расположилась в кресле, обычно занимаемом Ауной, когда та выслушивает домашнее задание в покоях маленькой принцессы, и, крепко задумавшись над чем-то явно недобрым, взглянула на привычную хозяйку своего сиюминутного «трона». Та стояла перед старшей дочерью Бэнр на коленях, ни жива, ни мертва, и уж точно не терзалась ушибленной гордостью из-за того, что всемогущая гостья изволит говорить с неразумным эльфёнком, а не самой Ауной, воспитательницей этого дарования. О чём думала Триль, Сос’Ампту знать не знала, и вопросом таким, вопреки пробудившейся жажде знаний, не задавалась. Под этим прямым, непривычно насмешливым взглядом всегда строгих, жалящих как змеиный яд глаз, хотелось свернуться клубком и спрятаться… Спрятаться туда, где никто не найдёт: под кровать, в шкаф, или — была ни была! — под одеяло с головой, чтобы совсем замести следы! Триль за этим следила внимательно, не моргая и чуть потирая невзначай сложенные пирамидкой руки. И смотрела она так пристально, так внимательно, будто видит весь жизненный путь крохи, не переставая при этом улыбаться! Но как, как же она улыбалась… Улыбку, застывшую на её суровом лице, даже Дук-Так, наверное, видит в кошмарах, просыпаясь с криком и обещая себе больше никогда не закрывать глаза! Сос’Ампту не смела нарушить затянувшуюся тишину. Что бы за ужас перед ней ни разворачивался, какой бы очередной причудой взрослых это ни было, духу не хватало пролепетать хотя бы слово! И руки холодели, комкая онемевшими пальчиками длинную рубашку, и ноги едва держали, подогнувшись, но не смея подкоситься до конца! Мысли группировались в юной голове, выплывая из общего потока и становясь в единую цепь. Мысли, которые никогда не приходили вместе. Потому что нет ничего веселее, чем тайком прокрасться к замковому шпилю-сталагмиту, что, проходя сквозь «карманы» астрального плана, врастает в нижний свод каменного неба — и вглядываться в такую даль, где роскошная ограда владений Бэнр, свитая из зачарованного шёлка исполинской паучихой, становится почти прозрачной, открывая вид на город безо всяких неведомых эльфёнку уловок. Нарбондель такая красивая, и так много разноцветных огоньков, высоких замков, жилых сталактитов и прочих чудес… Но ничто так не радует глаз, как вид твоей самой старшей сестры, что во весь опор мчится куда-то на длиннохвостом ящере с переливающейся изумрудной чешуёй! У ящера зубы как кинжалы, и наездница об этом знает — вот, почему так весело смотреть, как все разбегаются, слишком напуганные, чтобы даже кричать! Как хорошо прошмыгнуть за процессией торжественно одетых сестёр, когда те, напрочь позабыв о неразумной младшенькой, гордо шествуют к часовне! Все они вдруг становятся другие, даже Блэйден’Кёрст делается тихая и хорошая, никого зазря не мучая, а только запевая славу богине вместе с Квентль, пока Триль ведёт службу перед полчищем заворожённых подданных, — и даже матрона слушает внимательно, позабыв обо всех делах! И так хочется к ним, так хочется петь вместе с Блэйден и Квентль, или хотя бы пасть на колени перед Триль, как остальные, а не сворачиваться клубочком, тайком внимая каждому слову! И почему бы, вдруг вернувшись к мирским делам, не заметить, что даже Квентль, вечно делающая смешное лицо, когда кто-то вспоминает при ней Триль, ведёт себя хорошо, если та стоит рядом и всё видит? Как можно забыть хотя бы на миг, что у Триль страшные, злые, красивые глаза, и Сос’Ампту хочет себе такие же, ведь тогда её тоже все будут бояться, и даже собственный хлыст со змеями, когда он появится, не посмеет шипеть без разрешения! Как можно упустить из памяти, что Сос’Ампту давно умеет читать, а Триль её всё хвалит и хвалит, забывая в своих взрослых заботах о первом подвиге младшенькой! Ну и пусть забывает, это даже хорошо, потому что Сос’Ампту до самого Арак-Тинилита будет делать вид, что слышит эту похвалу впервые — ведь нет ничего приятнее грубоватого, неловкого, почти брезгливого прикосновения к твоим растопыренным от счастья ушкам, когда ты вновь слышишь заветное «умница, дитя. Ты имеешь некоторый шанс стать достойной представительницей Дома Бэнр»… — Это дитя забавляет меня, — наконец, заключает Триль, когда ей надоедает зачем-то глядеть на младшую в упор. И Сос’Ампту, и Ауна вздрагивают, не смея отметить для себя даже того, что по-мужски высокий голос могущественной госпожи в удовлетворении опустился на целую октаву. — Если ты посмеешь случайно убить девчонку, — продолжает Триль уже для Ауны, — я спущу на тебя псов. Ауна бормочет свои обещания, моментально сообразив, что слова обращены к ней, но Триль, поднимаясь с «трона», не удостаивает эту несчастную ни ответа, ни прощального взгляда. — Спасибо, тётя старшая-сестра-первая-принцесса! — восклицает Сос’Ампту, едва не скача от радости столь высокого заступничества… И тут же, под взглядом полумёртвой Ауны, понимает, что, кажется, натворила делов. Нарвалась на тысячу карающих подзатыльников! И это только для начала — надо же взрослым себя как-то занять, пока они будут придумывать настоящее наказание! Всемогущая Триль замирает в дверях, ошалело оборачиваясь, и вдруг кажется, что повисает тишина, какой не бывает даже в межпланарном пространстве — там, где нет никаких звуков, и вообще ничего нет. Сос’Ампту хочет провалиться в Бездну, запоздало догадавшись, что по жизненной неопытности, должно быть, запуталась в титулах, или того хуже — не поклонилась, когда положено. Триль исказилась лицом, воспринимая слово, предшествующее оклику, будто оно принадлежит к тому же архаичному дровийскому, что и «Сос’Ампту», это безумно древнее имя. А о чём подумала Ауна, знает одна лишь богиня, потому что она вообще всё знает. — Для тебя можно просто: «госпожа первосвященница», — растерянно отвечает всемогущая Триль, в замешательстве удаляясь по своим делам. Вскоре о былом присутствии величайшей фигуры в этом дверном проёме не напоминает уже ничто, кроме вытянувшихся лиц тех, что минуту назад привечали внезапную гостью среди урока злосчастного жестового языка. А затем Ауна обмякает, вытирая испарину со лба с такими словами, что Сос’Ампту не смеет даже спрашивать их значения, предвидя карающий подзатыльник.***
Нарбондель давно похолодела, и послушные эльфята спят себе спокойно, смотря десятый сон. Эльфёночий кошмар остановился, как вкопанный, повстречав на своём пути такую беду, с какой ни один кошмар не совладает! — Я приструнила это безродное ничтожество, — зачем-то сообщает Триль, вынырнув из кромешной тьмы в замковом коридоре. Блэйден’Кёрст, конечно, всё про себя понимает, и оттого не смеет глаза от пола оторвать. Да, конечно, Блэйден всемогущая высшая жрица, «в Арак-Тинилите выживают достойнейшие», и многое прочее, что велено сказать по протоколу… Однако, ходят по городу слухи, будто составили однажды список умных дроу, и Блэйден в список не вошла. Не то чтобы Блэйден было до этого дело, ведь всякий слух легко пресечь насилием, да только… Да ради богини, какое бедствие должно случиться, чтобы Триль завела с ней непринуждённую беседу?! Йоклол наконец-то пустили на Войну Крови?! Дартиир у ворот?! Шла себе великая и всесильная Триль Бэнр, да и думает вдруг: «соскучилась я по сестрице-дуболомше, дай-ка перемолвлюсь с ней словечком!». Да как удачно они встретились, вот ведь удивительная случайность… Утомилась Триль в делах своих неведомых, да и решила отдохнуть, как она это любит: со змеями и хлыстами, а то, не приведи богиня, и того хуже — в горячей ванне! И что-то Триль такое понадобилось в её досуге, что пришлось сделать огромный крюк по замку, да самой, а не рабыню послать… И посидеть в засаде, выйдя из кромешной тьмы лишь когда Блэйден поравняется с ней… Неспроста это всё, видит богиня, неспроста! Блэйден не знает, что и думать. Стоит перед всемогущей старшей сестрой, не смея пискнуть, и соображает, на какие бы дела сослаться, чтобы дать дёру, запереться где-нибудь в ужасе, и трусливым самцом за такие выходки не прослыть. А Триль тем делом смотрит и смотрит… Снова смотрит, и опять смотрит!.. — Удосужилась я, ближе к ночной смерти Нарбондели, заглянуть в покои пятой принцессы… — уточняет Триль, сначала буднично, как если бы эти слова ничего не значили… А затем, не встретив «очевидного» ответа, продолжила, явно закипая, будто приходится объяснять всем известную истину на пальцах. — Пятая принцесса — наша общая сестра! Младшая дочь нашей матроны! — Которую мне надо… Учить? — беспомощно отзывается Блэйден, никак не понимая, чего от неё хотят. Триль тяжело выдыхает, очевидно на грани бешенства, и шипит, не схватив виновницу гнева за шиворот лишь потому, что это привлечёт внимание всех когда-либо существовавших созданий к её унизительно-крохотному росточку: — Никакой самодеятельности, Блэйден’Кёрст! Я приказала тебе наблюдать, а не ломать, или как в твоей тупой голове отложились мои слова! Ты вольна бить исчадие, измываться, истязать… Но не больше, чем это приличествует незаинтересованной особи! Восславь богиню, даровавшую тебе столь ответственную старшую сестру, не склонную разбрасываться проклятиями, ибо, как по мне, облик драучихи тебе подошёл бы лучше! Блэйден, конечно, пала перед Триль на колени и за что-то там извинилась. Она всегда так делает, когда разговор с Триль клонится в сторону драучих. Триль побушевала немного, да и притихла, будто ждёт чего. Не дождавшись, она снова зашипела, на этот раз на своём абиссале проклятущем — демонском языке. — Та-ак… — Триль устало потёрла виски, героически беря себя в руки — Ответь мне на всего один вопрос: как ты выжила в Арак-Тинилите? А впрочем, оставь это при себе. Хватило с меня предыдущей твоей попытки объясниться. Опять она к чему-то клонит, да чтоб её… Причём тут Арак-Тинилит, выживание, объяснения какие-то? Ну выжила и выжила, что ж событие из этого делать! Реакция, очевидно, вышла неправильная, и Триль окаянная застонала, как бы говоря «упаси богиня, с какими идиотками мне приходится работать». — С чего начать, тупоголовая сестра моя? Мы — дочери сама знаешь кого, сама знаешь в каком сане, сама знаешь с какими делами нам приходится работать. Читай между строк, убогая! Всегда читай между строк! Почему я должна растолковывать тебе каждое своё слово, будто… Младенице? То ли намекает на что, а то ли не дерзит сравнить с тупым самцовым животным, обретя заклятого врага… Так или иначе, Блэйден дело это стерпела. Гордой быть легко, но перед кем-нибудь другим. Не перед Триль. — Сначала ты совершаешь подвиг: мыслишь разумно… — объясняет Триль, растеряв всякую надежду на чудо. — Докладывая мне о странном происшествии с эльфёнком, за которым я поручила тебе приглядывать, чтобы ничтожная Ауна не дала ход своим… очевидным помыслам. Затем я сообщаю тебе, что иду от нашей юной «подопечной», уточняя также, что приструнила ничтожную Ауну. Далее ты замечаешь, что уже не раз навлекала на себя моё недовольство, слишком усердствуя в «воспитании» этого дитя. Мысленно возвращаешься к предыдущему пункту, где я наказываю ничтожную Ауну за проступки, аналогичные твоим. Как думаешь, что случится с тобой, если ты вновь вызовешь моё недовольство? — Что?.. — не смеет предположить Блэйден, понемногу улавливая центральную мысль. — Думай, Блэйден! Я знаю, что ты можешь! Ох и не к добру Триль так широко улыбается! Мысли под этой улыбкой приходят, да озвучивать их совсем не хочется. Триль её мысли слышит, и оттого улыбается ещё шире. Наверняка захохотала бы, драучиха проклятая, если бы не забыла от важности, как это делается! — Служи мне верой и правдой, Блэйден’Кёрст, — отвечает проклятущая старшая сестрица, гладя коленопреклонённую Блэйден по голове, как самца какого-то, — иначе беда придёт, откуда не ждёшь. Где-то на другом конце замка маленькая принцесса Сос’Ампту проснулась в своей уютной кроватке, привычно накрытая одеялом с головой. Потянулась сладко, протёрла кулачками глаза… И свернулась калачиком, лишь бы снова заснуть и ещё раз посмотреть на грозную сестру-заступницу! Не бывает такого, чтобы сестра защищала тебя и пугала твоих врагов, но сон на то и сон, чтобы видеть в нём всякую забавную нелепицу. С тех пор, как красивый каменный паучок улыбнулся ей, а затем смеялся вместе с малюткой прямо в её голове, да так, что даже Блэйден с Ауной испугались, ей снятся только хорошие сны!