Настоящая жизнь

      Пришёл черёд кому-нибудь обучать пятую принцессу азам боевого мастерства, и Сос’Ампту поняла, почему важно непрестанно молиться, когда неугомонная Блэйден’Кёрст предложила свою кандидатуру.       О том, что вылазка в манифолкский кабак обернулась для Блэйден крупной взбучкой, злорадствуют даже слуги, потому что виновница торжества об этом не узнает, а другие не спешат ей рассказать. Вряд ли, конечно, так оно и было: уж больно странные раны — глубокие, но призванные скорее напугать их носителя, чем причинить ущерб, — остались от встречи с неизвестной пьянчугой… Да и с чего самодовольная Дук-Так носит сладкие подарки к покоям затаившейся Бдэйден? Заботливая Дук-Так самоотверженно печётся о здоровье старшей сестры, застращав выставленную в коридоре охрану и готовая караулить эту болезную циклами Нарбондели напролёт… Но Блэйден’Кёрст совсем, видимо, нехорошо, раз уж любезная сестрица-палачиха не может выманить её ни ласковым словцом, ни сладким голоском, отчаянно пытаясь просочиться за стену, пока жертва её трогательной заботы сидит тише мыши, будто никого нет «дома».       Но разве может быть что-то слаще вездесущих пересудов о явлении дуболомши-Блэйден в кабак, чтобы проучить очередного ни в чём не повинного самца за факт его пола? Имей терпение послушать дальше, и ты увидишь, как то, что начинается заурядной историей о нравственном поступке, стремительно обретает черты анекдота. Блэйден’Кёрст, поборница мужской добродетели, напала на очередного беззащитного юношу (тот, конечно же, обладал такими невинными глазами, что невольно дорисуешь в них слёзы)… Но откуда этой варварше с хлыстом было знать, что несчастный юноша имел статус любимого развлечения опасной головорезки! И ведь надо было такому случиться, что у головорезки этой, неизвестной народной героини, как раз чесались кулаки в жажде пьяной драки — да так чесались, что было совсем невмоготу! И оказалась она, ко всеобщему удивлению, не то тайной жрицей, равной в силе самой Триль Бэнр, не то убийцей чудовищ — столь ужасных и неведомых, что даже великая Мать Бэнр впервые о таких слышит!       Оттого теперь мужчины утирают сентиментальные слёзы, мечтая о столь же ревнивой защитнице, а женщины гогочут, откуда-то узнавая всё новые детали несомненно великого сражения. Говорят, сама всемогущая Триль с какой-то стати интересуется самочувствием раненной Блэйден, а несравненный Дантраг на радостях расцеловал Дук-Так в обе щеки! Впрочем, в последнее никто не верит. Разве может Дантраг целовать кого-то, когда его полный обожания взгляд всегда обращён к любимому мечу? Да и причём здесь Дук-Так, в конце концов? Кто выпустил её из подвала?!       А ещё, любители неких неведомых «теорий заговора» привычно винят в начавшемся веселье загадочное существо из свиты матроны. Говорят, при Матери Бэнр состоит всесильная тварь с щупальцами на морде, пришедшая с иного плана бытия и способная воздействовать на чужой мозг.       Как бы то ни было, Дук-Так не спешит убраться с жилых этажей в подвал, откуда её почти не выпускают. Сидит она возле запертых изнутри покоев Блэйден’Кёрст, да с таким уверенным видом, будто ей там самое место! Иногда, конечно, ловит несчастных прохожих, пытаясь втянуть тех в разговор, а они даже удрать вовремя не могут, так и обмякают подле неё. Угловатое лицо Дук-Так искажается самым непостижимым образом, пытаясь выдать блаженную улыбку, пара маленьких глазок отсвечивает адскими огоньками откуда-то из-под бардака на голове, а из тельца её вырывается ритмичный скрип, переходящий в лай. Кто-то из проницательных дроу догадался: это беспечный смех посреди приятельской беседы… что будет преследовать несчастных жертв до последнего их вздоха, навеки отвадив от всякого греховного «приятельства».       В замке воцарилась такая благодать, что того гляди рабы начнут обниматься со знатью, давясь счастливыми слезами, а слуги наводнят коридоры песнями и плясками.       Крошка Сос’Ампту с радостью к ним присоединится, не всё же одной носиться по замку вприпрыжку, крутясь, вертясь и вереща! Она чудом избежала очередного мучительства под личиной сестринских наставлений, и поэтому будет праздновать расправу над Блэйдён’Кёрст вместе со всеми, как только её перестанут отовсюду прогонять, ссылаясь на любую глупость, лишь бы она ушла!       Воспитание знатных эльфят — дело, безусловно, важное, но не настолько, чтобы ради этого бросать прочие дела. Мать Бэнр дала Блэйден’Кёрст позволение учить младшенькую обращаться с клинком и булавой, будучи наслышана о рвении недалёкой дуболомши в закалке сестричкиного характера… Но, если Блэйден сама невольно отстранила себя от обязанностей на неопределённый срок, то разве же станет кто-то беспокоить величайшую из матрон по столь ничтожным мелочам? Может, эльфёнок в этой науке получит отсрочку… На цикл Нарбондели, пока Блэйден не догадается принять исцеляющее зелье. На неделю, пока Дук-Так не надоест караулить хозяйку покоев под дверью. На месяц, пока Блэйден не решится выбраться и не отрастит себе прежнюю лютость. А может и больше. Одно понятно даже малолетней Сос’Ампту: если это действительно важный вопрос, то прямо сейчас всё происходит согласно планам Матери Бэнр, продуманным на столетие вперёд.       А если нет, значит… Значит, это совсем не важный вопрос. У взрослых, конечно, все вопросы важные, но, может, этот — одно-единственное исключение?       Сос’Ампту ждала, когда же всё решится, а оно никак не решалось. Наверное, Мать Бэнр очень занята, она же всё-таки матрона…       Скучно быть совсем одиноким эльфёнком, ведь никто играть с тобой не будет, как ты ни проси. Ровесниц в замке — всего ничего, да и те смотрят косо, а затем уходят, едва решишься, наконец, подойти и предложить прятки, а не играть сама, неуклюже шпионя. Подростки никогда к себе не возьмут, а если чудо и случится, то они вдруг станут воспитанные, и даже вспомнят, что перед ними сама принцесса, а принцессы очень страшные, поэтому на Сос’Ампту смотрят, будто она хулиганка, и лучше с ней не связываться (неужто все узнали о той рофьей кости, украденной с кухни?!). Молочная малышня так и вовсе поднимает рёв, тыча пальцем ей за спину и воображая себе каких-то чудищ. Ну так бы и сказали, что не хотят играть, зачем же пугать сразу?! Сос’Ампту, конечно, девочка, а не какой-то там мальчик, и она ничего не боится, но когда взрослые, послушав лепет глупой малышни, зовут жрицу, чтобы она закрыла эльфёнка в старой кладовой, а та идёт к другой жрице, и эта новая жрица велит ни в коем случае не «рисковать» — не вести ссыльную кроху в часовню, где её могут «услышать», и тогда будет такое, чего они пока не знают, но первосвященница знает, и матрона знает, и что-то такое они знают, чего эти жрицы не знают…       У Сос’Ампту голова шла кругом от всей этой путаницы. Никто с ней не играет, и в часовню ей нельзя, и ничего нельзя! Глядят на неё, как на диковинного зверя, но это не сразу, а только после… После того, как…       Да если бы она знала, после чего в ней видят страшилище, а не ту, кого пинать, кажется, сама богиня велела! Да она бы всегда это делала, чтобы все её боялись, как большую! И ей бы сразу стало всё можно, и даже Блэйден’Кёрст ходила бы у неё по струнке, а воспитательница вообще бы куда-нибудь убежала и спряталась!       Сос’Ампту просто маленькая трусишка, и никому, кажется, нет до неё дела, кроме злой и страшной Блэйден’Кёрст, да Ауны, приставленной к эльфёнку, чтобы мучить! Чем это не повод в очередной раз свернуться в комнатке калачиком, хныча от обиды и прося богиню, чтобы стало не так? Хороший эльфёнок знает, что надоедать богине плачем нельзя… Но ведь можно по-другому! Во-первых, девочки, тем более большие, не плачут, они ведь не мальчики. Во-вторых, настоящие жрицы говорят: «испытай меня, Ллос, дабы я могла служить тебе, как полагается». А ещё можно пообещать, что ты победу свою посвятишь богине, и тогда всё будет очень хорошо и правильно, поэтому маленькая жрица повторяет всё это каждым утренним свечением Нарбондели — одно и то же по сто раз за раз. Вот, почему ей снятся разные звери, и паучата бегают за ней, внимательно следя своими маленькими глазками!       А сегодня ей приснились Мать Бэнр и Триль. Они разговаривали — о своём, о великом, поэтому ни слова не было понятно. «Исполняю твой приказ, моя матрона», «отдели прочее от истины, и я найду этому применение», «стоило того, чтобы оставить ей жизнь», «всего лишь талант да усердие, дочь моя, а не печать благословения», «осмелюсь возразить», «только ты и смеешь мне возражать»… Сос’Ампту полцикла Нарбондели хлюпала носом, вспоминая дивный сон. Мать Бэнр всё-таки вспомнила о ней — ну хотя бы во сне, ну хоть разочек! И смотрела даже, и улыбалась! Смотрела не на неё, и улыбалась не ей… Ну и что с того!       Наконец, случилось чудо. Приставленная к эльфёнку Ауна, не допуская задержек в воспитании самой дочери Бэнр — сулящем ей такие перспективы, что и подумать страшно! — решила и тут взяться за дело. Так ли непосильна задача, в самом-то деле? Подумаешь, научить малое дитя держать оружие с правильной стороны… Если кто и укорял Ауну в бесполезности, то это были наставницы Арак-Тинилита, повелевшие той убираться из академии, не удостоив сана. Да, Ауна не преуспела в клерикальных дисциплинах, навеки оставшись младшей жрицей, но она никогда не слышала ни единого упрёка от солдаток, призванных закалять юных жриц физически!       Может, Ауна не выпускница Мили-Магтир, но не похоже, чтобы её маленькой воспитаннице было до этого какое-то дело.       Ауна привела Сос’Ампту в первое же пустое и просторное помещение, какое только нашла в замке, не дерзнув явиться в этом порыве самодеятельности в тренировочный зал, и уже с самого порога маленькая воспитанница чуть растопырила остренькие ушки, ловя каждое слово, будто одна лишь подготовка к вводному уроку сулила крохе больше, чем все занятия жестового языка вместе взятые.       Слушала, как бывалую солдатку, каких обычно привлекают к физическому воспитанию принцесс… А порой и принцев, хотя Ауна говорит, что это неправильно, ведь солдатка мальчика может и плохому научить. Сос’Ампту, конечно, ловит каждое слово, но в толк всё равно никак не возьмёт: да, драться это не для мальчиков, ведь они слабые и не девочки, но разве плохо научиться драться, если тебя этому учат?       Так она и спросила.       — Ах ты… наивное дитя! — Ауна со стоном уронила лицо на ладони, будто услышала самую вопиющую глупость во тьме. — А-а-а! Богиня, за что мне это!       Не прошло и получаса, как воспитательница «остыла», и дитя решилось, наконец, выползти из-под стола.       — Мальчика нельзя доверить женщине, — объясняла теперь Ауна медленно, терпеливо, заглядывая подопечной в наивные глаза. Сос’Ампту тем временем удручённо потирала шишку на лбу, надувшись от обиды. Ну теперь-то что не так?! Почему ей всё время достаётся, как будто она какая-то хулиганка?!       — Мальчиков обучают азам этого мастерства позже, чем девочек, — продолжала Ауна почти по слогам, нависнув над воспитанницей, будто вот-вот схватит за шиворот, и опять случится страшное. — До первого десятилетия они… Они даже стрелу от пола не оторвут! Даже… Д-даже… И только попробуй возразить, припомнив каких-нибудь своих дружков! Это совсем другое, это даже… Даже не сравнивай!       И как тут не встрепенуться, в кои-то веки сообразив, за что тебя поругали!       И были бы у неё дружки, которых можно припомнить… Были бы хоть дружки, хоть подружки у этакого полузаморыша, что только и успевает получать от всех по ушам, да сидеть за дела такие под замком… А ведь казалось бы, вот они какие огромные владения Бэнр! Улизни из своей комнатки, и рано или поздно ты наткнешься на кого-нибудь из эльфят (пусть не столь высокородных, как ты, но разве это важно, когда половина из вас всё ещё плачет ночной смертью Нарбондели, злясь на мать, не желающую больше кормить молоком — и теперь бедного эльфёнка совсем никто не обнимает, хотя бы брезгливо придерживая, чтобы не упал, и не убился ценный ресурс?)… Проберись на улицу, если сумеешь и решишь, что последствия того стоят — и к твоему распоряжению стаи малышни, готовой даже с иблитшей играть, лишь бы не работать! А там уже дело за малым! Кто-нибудь обязательно сочтёт этот цикл Нарбондели идеальным, чтобы с радостным визгом носиться, хаотично разбегаясь, как новорождённые паучата от голодной матери, пока вы вместе не сочините хоть какие-нибудь правила! А может, вы затеете игры в «иерархию»? Дом-то возвести проще простого, за него сойдёт навес из плаща… Главное, не подеритесь, кто сегодня матрона. Или, может, одна из вас вдруг превратится в драконицу, чтобы с рыком и воплями поедать девчонок, пока те защищаются сферами тьмы, да хватать мальчишек, чтобы утащить их в плен, где им будет страшно!       Сос’Ампту почти не навязывалась, ведь с другими ей не нравится, потому что они её не принимают… Да и бегает она слишком хорошо, стараниями старших сестёр, — так кому же захочется с ней играть, если она всех переловит, а саму её никогда не поймают?! Поэтому, наверное, с ней и не хотят играть. У старших это называется «слава тебя опережает»!       Но… если бы ещё хоть раз, всего один раз какая-нибудь девчонка бесцеремонно схватила её за руку и, даже не взглянув на подозрительную чистоту эльфёночьи-простенькой рубашки… Не заметив приличных одёжек под плащом, и… И вопреки столь любимым взрослыми приличиям, иерархиям, и всему-всему, что минуту назад казалось важным, а теперь вдруг кажется странным, и далёким, и… И неважным…       Если бы чумазая девчонка с улицы ещё разок повелела маленькой принцессе встать в строй, чтобы снарядами из грязевых комьев отражать набеги страшных дартиир, извалявшихся в пепле, пока мать предводительниц обоих воинств не надерёт всем уши за то, что мужчины зовут кушать уже в десятый раз, а детёныши всё не идут…       Жаль, что это было всего один раз, да и за тот порядочно влетело, ведь с младенцев, особенно знатных, глаза не спускают, а дальше всех разводит жизнь. Если партнёрши по эльфёночьим играм в грязи ещё могут найти друг друга в «общине», то высокородные отпрыски довольствуются неусыпным контролем личных воспитательниц — и никаких тебе сверстниц и сверстников, пока не вырастешь!       И разве было бы интересно теперь большой и взрослой семилетней девочке носиться с молочными эльфятами? Ну уж нет, с малышнёй возиться скучнее, чем зубрить жестовый! А эльфята постарше сами к себе не возьмут… Да и непонятные у них игры, неинтересные какие-то. Сос’Ампту пыталась следить за большими девочками, постоянно, правда, попадаясь в своей неуклюжести: они уже носят платья, а не рубашки и штанишки, и вместо догонялок они охотятся на мальчиков, даже если те, глупенькие, об игре никакой знать не знают и визжат со страху, будто их режут. Ты только взгляни на этих больших девчонок, и сразу поймёшь, что ни догонялки, ни прятки у них уже не в почёте, даже если ты наберёшься смелости и прикажешь им играть с тобой, как настоящая принцесса! Драки на украденных мётлах большим девочкам, конечно, всё ещё нравятся, но какая же большая девочка станет всерьёз сражаться с семилетним эльфёнком, ещё не выпрыгнувшем из детских штанишек? Захочет побить — по-настоящему побьёт!       Ауна щёлкнула пальцами перед носом вновь поникшей Сос’Ампту, в усталости от причуд воспитанницы даже не спрашивая, что за трагедия приключилась среди образовательной беседы.       — Нельзя, — продолжила Ауна о своём, — оставлять мальчика со взрослой женщиной. Нельзя, и всё. Выдержанная госпожа, помня, чей это отпрыск, постарается взять контроль над своими страстями — но разве мы можем ждать такого благоразумия от разгорячённой самки?! Видишь ли… Как объяснить тебе, горемычная? — Ауна замолчала и задумалась, будто ей и вправду хочется вложить что-то в эту считающую летучих мышей голову. — От активности… От… От ярости сражения… Видишь ли, какое дело! Женская кровь от всего этого бурлит и ударяет в голову. Вернее, наоборот, отливает от головы, но, подозреваю, проще переждать пару лет, пока ты сама не поймёшь, что к чему. А пока запомни, чтобы мне больше не пришлось за тебя оправдываться. Запомни и не задавай больше глупых вопросов: мужчина тянется за оружием, чтобы защищаться, а женщина — чтобы нападать.       — Все мальчики слабые, — задумчивая Сос’Ампту и сама не поняла, возражает она или соглашается. — Их можно даже голыми руками победить!       Ауна кивнула медленно, готовясь не то хвалить дитя за сообразительность, не то со стоном воздевать руки к потолку, будто они в часовне, и там лик богини. Об одном ли они говорят? Ведь нужда подчеркнуть, кто сильнее — это лишь мелочи жизни, не стоящие внимания. В конце концов, есть всего одна вещь, которую следует знать юному созданию любого пола, ведь все в этом равны…       Природная самочья агрессия уравнивает всех.       Каким бы еретическим сочувствием ни отдавали потаённые мысли Ауны, а всё-таки она верила, что мужчины страдают от самочьей агрессии не меньше, чем страдают от неё женщины, чьи планы постоянно срываются из-за импульса учинить насилие над привлекательным юношей. Уж не из-за этого ли греховного сострадания Ауну не допустили до сана? Ведь жрица может обмануть другую жрицу, даже саму первосвященницу — но не богиню!       Сос’Ампту, конечно, с первой встречи заметила искорки неправильного в красных глазах напротив, но чужие мысли, ни с того ни с сего влившиеся в маленькую голову, показались ей такой странностью, что ответа и в самом умном свитке не сыщешь.       Ауна могла бы и не говорить больше ничего, вместо того чтобы и дальше нарезать круги по их временному «тренировочному залу», растолковывая очевидные взрослым вещи.       А могла бы сделать, как в тайне хотела всё это время — и сделала бы, не дави на неё жажда будущих и нынешних привилегий от обучения маленькой принцессы, что обязана вырасти её заступницей в высочайших кругах. И всё же, как здорово было бы не церемониться с туго соображающим выродком и выбить всю наивность из этих странно-мечтательных глаз! Нет, это не наивность и не мечтательность, это… Это что-то другое, даже Ауна видит, что это нечто другое, правильное в глубине своей и хтонически-опасное, может быть даже, упаси богиня, «священное», поэтому она до сих пор не дерзнула проучить раздражающее отродье, поэтому её рука покрывается язвами после каждой затрещины, поэтому приходится натравливать на малолетнее убожество дегенератку Блэйден’Кёрст, дабы та, пользуясь вседозволенностью высшей жрицы, безнаказанно вершила свой суд, искренне уверенная, что исправно служит Дому и матроне, делает никчёмную соплячку настоящей самкой, а не уподобляет ту презренным самцам, что по природе своей немеют при виде кулака самой ничтожной хилячки…       Но да драук со всем этим! Как велико желание взять за шкирку это убогое отродье, живущее в своём мирке, и затолкать Матери Бэнр туда, откуда оно выбралось, чтобы в следующий раз древняя развалина произвела нечто более приспособленное к жизни! А если маленькая дрянь, ни разу не достойная величайших почестей, что незаслуженно свалились на столь жалкую голову просто по праву рождения… Если эта маленькая дрянь никак не желает понять, что же такое «самочья агрессия», то можно перестать нянчиться с этим мальчишкой в девчачьем теле и просто спустить с поводка, наплевав на тонкость душевной организации проклятого отродья. Дело Ауны — привить навыки, а не взрастить хрупкое нечто, ведь так? Пусть бы соплячка побродила немного правильной дорогой, да заглянула невзначай за нужную дверь, увидев ответ на свой вопрос этими самыми полуглупыми глазами. А может, не будет лишним поддаться навязчивым мыслям, столь часто разбавляющим пьяный бред? Взять эту девку на городской фестиваль и бросить её там, наблюдая, как какая-нибудь течная падаль примет её за мальчишку, и никто в опьянённо-экстатической суматохе не придаст значения панике в глазах худосочного «мальчишки», оттаскиваемого куда-то беспринципной женщиной. Быть может, «мальчишку» даже осудят за блуд в столь юном возрасте, а может к обвинениям добавится и глупость — ведь какой мужчина отдастся на фестивале, не истребовав подарком хотя бы серьги или бусы, силой снятые партнёршей с предыдущего ублажителя?       И это будет исчерпывающей сатисфакцией за мучительные полтора года, какие Ауна должна была возиться с этой странной, раздражающей, нездоровой на голову бэнровской девкой.       И ничего, что пропадёт тогда недалёкая воспитанница. Подумаешь, Дом загодя лишится очередной гордячки, готовой вытирать ноги даже о двоюродных сестёр, почитая тех за последнюю чернь! И Ауна конечно, тоже пропадёт… Наверное, Ауна будет умирать долго и мучительно за то, что позволила отродью выскользнуть из-под надзора и бежать. Быть может, Ауна сумеет умереть прежде, чем припадочная Дук-Так приглушит свой восторженный садизм и заметит несостыковки в рассказе о побеге маленькой подопечной… Быть может, Ауна даже сумеет сделать так, что разгневанная Мать Бэнр, узнав правду, не сумеет достать её из Бездны, чтобы продолжить пытки собственноручно!       А может, просто взять и научить? Просто… Просто переступить через себя, совершив то, на что не решалась раньше. Нет, не купить юношу, чтобы овладеть им на глазах недалёкой бэнровской девки, как делает любая предприимчивая воспитательница! Нет… Если… Если переступить через себя… Если проявить немного изобретательности, то им с девчонкой не понадобится никакой юноша. Зачем Ауне самец, если у неё под рукой вечно вертится эта… То ли девка, то ли парень! Такое юное, нетронутое другими самками существо… Ауна, конечно, поумнее многих, и она делает всё, чтобы держать себя в руках, но… Но разве не заслуживает она хотя бы раз в жизни, хотя бы в чём-нибудь опередить вышестоящих самок, вечно притесняющих её самим фактом своего существования?!       (Сос’Ампту замотала головой, вцепившись в уши обеими ладошками. Воспитательница и не заметила, что подопечная её важных речей о разнице между осадой и штурмом уже минут двадцать как не слушает, а лишь дрожит, бледная, как чудище дартиирское, да просит богиню прогнать голос Ауны из эльфёночьей головы.)