Жажда мести

      Устав от вечно суетившихся вокруг неё слуг, Ливия, что хотел быть опорой, однако сейчас лишь раздражал и Тизиана, который как он говорил в память о крепкой дружбе с Аменом был чуть ли не каждый день рядом, чем сводил с ума. Девушке хотелось побыть одной. Раствориться в своих мыслях и горе, которые преследовали её.       Заявив, что устала, Эвтида, с трудом из-за большого живота встала с дивана, не без помощи слуг, после чего отправилась в свои покои, даже не проводив лекаря, как полагается. Сказать по правде, лекарь не обижался, знал ведь, что душа несчастной горит от отчаяния, оттого спокойно покинул дом бывшего Эпистата и отправился к себе.       Эва же наконец преодолев ненавистные ступеньки, заперлась в покоях. Как только дверь за девушкой закрылась, она тяжело вздохнув, направилась к кровати, чувствуя как с каждым шагом сердце сжимается.       Так было холодно без Амена в этой комнате … Как же ей хотелось проснувшись среди ночи утонуть в объятиях Эпистата, услышать его голос и понять, что она в безопасности.       Слегка нагнувшись и взяв подушку Амена, девушка, что никогда не была сентиментальна, едва учуяв запах граната и мирта, не выдержав разрыдалась.       Больно…       — Амен, — невольно вслух прошептала она, прижимаясь к подушке, глупо надеясь, что боль души отступит.       Не вышло…       Не было и секунды, чтобы девушка не думала о супруге. Порой она представляла как Амен себя повёл, если бы был сейчас здесь? Наверняка окружил бы заботой и тревожился за неё. Приставил как можно больше стражников и сам меньше пропадал бы на работе.       Вернись ко мне. Молю…       Не выпуская подушку из рук, девушка, ноги которой более не слушали её, присела на край кровати, задыхаясь от собственных слез.       Может пора отпустить? — пытался вразумить её голос здравого смысла.       Нет! — воспрепятствовало сердце, которое кровоточило.       Она не могла отпустить! Верила, что Эпистат жив!       Он не вернётся, — очередная попытка разума успокоить душу и залечить дыру в груди.       — Вернётся, — дрожащим голосом, вслух прошептала она, чувствуя как пальцы немеют.       Лишь только Эва была учетверена в том, что Эпистат жив, и причиной тому были её попытки связаться с мужем.       Каждую ночь, Эва надевала плащ и маску черномагов, после чего всеми силами старалась проникнуть в сознание любимого, дабы найти его, однако, ничего кроме мрака не видела… Но! Эта тьма и была её последней надеждой.       Если человек был мёртв, шезму не могли проникнуть в его сознание, призывали Ка и таким образом добывали нужную информацию. Ка же Эпистата не появилось, сколько бы Эва не звала, отсюда девушка понимала, что Амен жив. Жаль только никто ей не верил…       Продолжая прижимать к себе подушку, что была пропитана маслами Эпистата, Эва дабы хоть как-то успокоиться, бросила короткий взгляд на окно и невольно вспомнила, как некоторое время назад, Амен также пропал и Эва отправилась его искать.       Хотя, «пропал» и «пошла искать» слишком громко сказано. Перегруженный работой Эпистат, что всегда отправлял весточку Эвтиде о том, что задержится, тот день сделать этого не смог, потому, когда глубокой ночью возвращался с работы, увидел Эвтиду, что в одном лёгком топе и почти прозрачной юбке, да ещё и без сопровождения была на улице и смело куда-то направлялась. Находясь глубоко в своих мыслях девушка, не сразу заметила Эпистата.        За несколько месяцев до пропажи Эпистата.       — Вновь решила сбежать, непокорная? — иронично произнёс Амен, тем самым оторвав девушку от раздумий и обратив на себя внимание.       Невольно вздрогнув, Эвтида развернулась и тут же расплылась в улыбке, увидев Эпистата.       — Скорее решила проверить, не сбежал ли Верховный Эпистат от опасной и непокорной шезмочки, — продолжая улыбаться, проговорила Эва, и тут же отметила, как после последнего слова, руки Амена сжались в кулаки.       — Не называй себя так, — посерьёзнев, произнёс Амен, который прекрасно помнил, кто так любил называть Эвтиду.       «Ревнует?» — удивилась Эва, которая любила порой дразнить Амена.       — Я ведь шезмочка, — сделав шаг вперёд, проговорила она, играючи, — Разве нет?       — Нет, — стальной тон Эпистата, суровый взгляд и опасный вид прельщали Эвтиде.       — Злишься, господин? — окончательно сократив расстояние между ними, спросила Эва, которая прекрасно знала, о том, что Амен ревновал её к Сету, хоть и поводов она не давала.       — Все ещё пытаюсь понять, дурная ты или бесстрашная, — смотря в довольные глаза Эвтиды, проговорил Амен, затем прищурившись, добавил, — Ревность мою пытаешься вызвать, непокорная?       — Что если, да? — проведя пальчиком по рельефному торсу супруга, произнесла Эва, от нехитрых манипуляций которой, мужчина стал учащённо дышать.       Что она с ним творила? Как могла так околдовать? Сломать волю?       Эвтида…       Его Эвтида!       Так ничего не ответив, Эпистат, слегка присев, с лёгкостью перебросил ничего не подозревающую Эвтиду через плечо, после чего не обращая внимание на её мнимые протесты отправился к дому.       Едва увидев, как Верховный Эпистат приблизился к дому, стражники, что обязаны были беречь Эву, виновато опустили головы, боясь смотреть на господина. Хотя, что могли поделать несчастные, если хозяйка дома повелела им не идти за ней? Бросив на мужчин гневный взгляд, Амен, которому было сейчас не до них, решил отчитать стражников утром, ну, а сейчас…       Оказавшись в их покоях, Амен не забыв закрыть за собой дверь, бережно уложил брякающую Эвтиду на кровать.       — Признаю своё поражение, Эва, — нависнув над девушкой, проговорил Эпистат, опалив горячим дыханием уста возлюбленной, — Ты сумела вызвать мою ревность.       От спокойного голоса Эпистата, девушку бросило в дрожь. Горящие глаза, тяжёлое дыхание и абсолютное безразличие на лице давали Эве понять, что она действительно добилась своего и заставила Амен заревновать…       — Пожалуй, теперь стоит мне напомнить чем это чревато для тебя, Эва! — приглушённым голосом, произнёс Амен, вызвав мурашки у девушки.       Усмехнувшись реакцией Эвтиды, Эпистат, что горел от одного вида беззащитной Эвы, потянулся к тумбе и достав оттуда веревку, повелел Эве вытянуть руки вперёд.       — Амен? — удивлённо произнесла она, однако договорить не сумела, воспользовавшись её заминкой, мужчина ловким движением рук прижал кисти Эвтиды друг к другу и тут же туго связав их верёвкой, поднял руки удивлённой девушки над головой.       — Боишься? — закрепив веревку на изголовье кровати, спросил Амен, не сводя пристального взгляда с Эвтиды.       Тяжело дыша, Эвтида, которая чуяла безграничную силу, властность и ревность исходящую от мужчины, смело пострев ему в глаза, ответила:       — Нет.       Несмотря на уверенный вид, Эпистат до пугающей истомы ожидал её ответа. Знал ведь, что в своё время напугал девушку так, что она чуть не разлюбила его. Теперь же зная, что после всего Эвтида не боится его, Амен готов был взвыть от счастья.       — Не боишься значит? — продолжал надменно говорить он, будто не минутой ранее до ужаса боялся услышать иной ответ, — Потому с такой лёгкостью играешь с огнём, Эва?       Открыв было рот, девушка хотела съязвить, да только не успела. Вновь нависнув над ней, Амен заткнул ей рот страстным поцелуем, от которого все внутри Эвы сжалось.       — Я не принуждал тебя ни к чему, Эва, — с трудом отстранившись от столь желанных губ, проговорил Амен, — Ты сама захотела стать моей, — с этими словами, Эпистат легонько коснулся серьги, которую Эва так часто любила носить, считая её символом их возродившейся любви, — Потому, за своё дерзкое поведение, — продолжил говорить Эпистат, оставляя дорожку поцелуев от шеи к быстро опускающейся и подымающейся груди, — Ты получишь сполна!       Не успела девушка осознать смысл сказанных слов, как Амен не церемонясь, разорвал на ней нежный топ, цвета чайной розы, и тут же не думая, поднял разорванную ткань до уровня лица непокорной, и завязал за затылке, тем самым лишив возможности Эву говорить. От вида связанной и покорной Эвтиды, Амен сходил с ума. Всегда такая дерзкая и уверенная в себе красавица, сейчас лежала на его кровати.       Прекрасна! Восхитительна! Сексуальна! И это все его жена!       — Этого добивалась, моя непокорная?       Будто забыв как дышать, Амен, наклонившись, стал осыпать каждый сантиметр на теле Эвтиды страстными поцелуями, от которых голову сносило им обоим. Наконец дойдя до груди, Амен выдохнув, очертил горячим языком ареолу красавицы, затем исподлобья посмотрев на супругу, всосал твёрдый от возбуждения сосок, и стал прикусывать, отчего Эва стала ёрзать на месте. В то время как язык Амена был занят одним соском, рука мужчины легка на другую грудь и стала с жадностью мять, пропуская набухшую горошину меж пальцев.       Пока рот Эпистата все ещё был занят грудью Эвы, он свободной рукой стал опускаться ниже, проведя с нежностью вдоль пупка, Амен, коленом раздвинул стройные ножки красавицы и тут же пальцами провёл по половым губам, с удовольствием отметив, что они были все в природной смазке.       Собрав всю влагу, что растеклась по внутренней стороне бедра, Эпистат не мешкая просунул в неё средний палец, сорвав первый стон, точнее едва слышимое из-за лоскутка ткани, мычание.       Почувствовать как узкие «стенки» обхватили его палец, Эпистат мысленно выругавшись от нахлынувшего возбуждения, которое приносило уже дискомфорт, ввёл в супругу ещё один палец, из-за чего она выгнувшись в спине стала учащённо дышать.       — В чем дело, непокорная? — наконец оторвавшись от сладостного соска, спросил Амен, ощущая дрожь Эвтиды, и тут же ухмыльнувшись, добавил, — Мало тебе, верно? С этими словами мужчина, который медленно двигался в ней, ввёл в лоно красавицы и третий палец.       — Ммм, — заёрзав на месте, промычала непокорная, устав от терзаний. Ей было мало! И Эпистат об этом прекрасно знал…       — Ты — моя, Эва, — посмотрев на супругу глазами полными ревности, произнёс Эпистат, наслаждаясь видом сгорающей от страсти Эвтиды.       До чего она была манящая!       — Моя! — повторил он и тут же вынув пальцы, опустился до уровня живота красавцы, после чего рывком раздвинув ноги, прильнул языком к её пульсирующим половым губам.       — Мммм, — очередной стон был заглушён лоскутком ткани, когда Амен просунув язык в дырочку, принялся большим пальцем стимулировать клитор, сводя с ума.       Тугой узел образовавшийся внизу живота, с каждым движением Амена заставлял её гореть от отчаяния и безмерного возбуждения. Она не могла так больше! Сколько ещё Эпистат будет так дразнить её прежде чем наконец войдёт своим массивным, пульсирующим членом, что заполнит её полностью…       От одной мысли, про член Амена, Эва, не выдержав, стала судорожно ерзать на месте, благодаря чему ткань, что была закреплена на затылке, ослабившись сползла вниз, дав Эве возможность говорить.       — Ам…ме… н… — едва сохраняя самообладание простонала она, и тут же ещё больше выгнулась в спине, когда мужчина не обратив внимание на её зов, стал с дикой страстью вылизывать её, — Амен, ахх, — очередная попытка вразумить мужа, — Прошу!       Наконец оторвавшись от чувствительного места, Эпистат, бросил взгляд на еле держащую себя в сознании Эву, и наконец сжалившись над ней, решил дать ей кончить.       Улыбнувшись уголками губ, что блестели от её смазки, Эпистат наконец приспустив штаны, стал медленно водить головкой члена по половым губам, собирая смазку, или быть может просто дразня?       — Амен, — взмолилась она. Это было выше её сил!       — Думаю ты усвоила урок, непокорная, — радостно проговорил мужчина, после чего рывком вошел в неё во всю длину, сорвав громкий и полный наслаждения стон.       Не желая быть сегодня нежным, Эпистат, безжалостно входил и выходил, срывая довольные возгласы один за другим…       Встряхнув головой и отбросив наваждение, Эва, которая всего несколько секунд была счастлива, полностью погрузившись в воспоминания, опустила голову на подушку и безмолвно заплакала.       Вернись. Молю. — болело сердце, — Я больше так не могу…