Сделка на доверие

      Лифт монотонно поднимался все выше и выше, унося двух его пассажиров к самому верху. Вскоре он наконец прибыл, оповестив об этом звонким "дзынь". Оба человека сразу среагировали на этот звук. Стоило дверям раскрыться, как через них выпорхнула сначала Стелла, а потом вышел Авантюрин. Девушка усердно верила в то, что уже ничто не удивит ее так, как внешнее и внутреннее оформление этого грандиозного здания. Она ошиблась. В длину всего этажа простирались огромные окна и образовывали собой одну сплошную стеклянную панораму, что являла взору картину, захватывающую дух: стройные ряды верхушек небоскребов, обвитые туманными облаками, подобно величественным атлантам удерживали на себе небосвод и ласково переливались маленькими огоньками; где-то там, далеко-далеко внизу – свет неоновых баннеров, льющаяся из всех уголков игривая музыка, копошившиеся люди, что с такой высоты казались не больше муравьев, спешащих по своим делам, и гомон бесчисленных громкоговорителей, зазывающих к себе неравнодушных охотников до развлечений. Отсюда это скорее было похоже на эхо бурлящей жизни в тихой и мирной небесной обители. Безымянная восторженно подбежала к окну, ухватившись руками за перила, едва не свиснув с них, и вглядывалась во все, за что цеплялись ее глаза, в которых танцевали озорные искры.       — Это... Великие Эоны, это просто потрясающе! В сердцах вымолвила обескураженная Стелла от такого банального, но искренне ребяческого восхищения.       — Я знал, что тебе понравится. Спокойно произнес блондин, скрестив руки на груди, неустанно улыбаясь. Ему не в новинку открывается этот вид, но, пожалуй, впервые за очень долгое время ему представилась возможность видеть настолько бурный и неподдельный восторг, причиной которого отчасти выступал он сам.       — Ну, пойдем, дорогая, нам еще наш номер искать. Этот пейзаж никуда от тебя не убежит. Силой оторвавшись от рассматривания города, окутанного сумерками, Стелла развернулась к парню, который тут же последовал вперед по коридору, засунув обе руки в карманы брюк. Ей выпал шанс повнимательнее осмотреть его со спины. Своей до невозможности идеальной осанкой и размеренной царственной походкой сигониец оправдывал прикрепившееся к нему прозвище "аристократ". Густая светлая шевелюра кое-где непослушно выбивалась пшеничными локонами. Длинный черный плащ, казалось, зауженный на талии, довольно выразительно подчеркивал стройное тело этого человека, а раскроенный начетверо длинный подол, выделанный в стиле павлиньего хвоста, развевался волнами при каждом шаге Авантюрина, из-за чего тот напоминал эту самую птицу, но на деле был на нее похож не только внешним видом. Манера смотреть на каждого свысока своего пьедестала и привычка при каждом удобном случае напоминать о своем общественном и должностном положении, втаптывая в грязь лицом любого, посмевшего обратить на того косой взгляд или повести себя, по мнению Авантюрина, неправильно, были сродни тому, как гордый павлин, нахохлившись, метает взгляд зорких птичьих глаз на потенциальных недоброжелателей, а потом, демонстративно распахнув шикарный цветастый хвост, давит на оппонентов своим непоколебимым превосходством и холеным блеском перьев, от природы наделенных несравненной красотой. Да, эта щегольская птица как никакая другая подходила сотруднику КММ в качестве сравнения.       — А вот, кажется, и наша остановочка. Раздался голос средь тишины, что сопровождала Стеллу по пути, пока она бороздила океан своих мыслей. Первопроходец обратила внимание на блондина, что бросил взгляд на одну из дверей, потом, вынув свой пропуск, глянул на него, и снова его глаза обратились к двери. Он одобрительно ухмыльнулся. Она последовала его примеру и бросила взгляд на номер комнаты. 79-97.       — Постой, на каком мы этаже?       — 79, а что? Глаза хранительницы Стелларона в момент стали похожи на щиты, которыми та расплачивалась в свое время в Белобоге.       — А сколько всего здесь этажей…?       — 80, если я не ошибаюсь и все осталось прежним с того момента, как я здесь отдыхал.       — То есть…мы чуть ли не на самой верхушке?!       — Ну, да? Стой, только не говори, что ты, великий Первопроходец, рассекающий на Экспрессе нашу бесконечную Вселенную, боишься высоты. Я ни за что в это не поверю. Достаточно громко выпалил Авантюрин, едва сдерживая смех от того, как выглядело личико его подруги. В конце концов он не удержался и залился звонким хохотом.       — Я? Н-нет, я высоты не боюсь, я просто… Я не ожидала, что мы насто-олько высоко. Я думала, что это этаж 50 где-то… А оказывается оно… вот оно как. Стелла тряхнула головой, избавляясь от шокированной мины и вспыхнувших от чувства стыда за свою глупую реакцию щек, пока сигониец помахивал ладонью, точно веером, перед лицом с целью сбавить пыл своего смеха.       — А-ха-хах, подруга моя, ты, верно, хочешь свести меня в могилу! Твоя реакция на все происходящее просто бесценна, точно тебе говорю. Просто ума не приложу, как тут можно удержаться! Смахнув воображаемую слезу, сказал Авантюрин, подойдя ближе к двери их номера. Рука, где покоилась платиновая карточка, легким движением дотронулась до электронного замка, и тот, одобрительно пикнув, открыл доступ к комнате. Жестом, которым обычно швейцары встречают и приветствуют гостей, парень, с загадочной кошачьей улыбкой на лице, пригласил девушку пройти. Безымянная свела брови к переносице и с подозрением, даже демонстративным недоверием, посмотрела на пропускающего ее блондина. Ступив за порог и сместив взгляд с приторного мужского лица вперед, девушка тотчас застыла, точно громом пораженная. Это был не то, что обычный в ее понимании номер – это были чертовы апартаменты класса минимум люкс, максимум – она даже не знала, с чем сравнить этот максимум. Конечно, подлый льстец наврал, что в номере комнат всего 2: помимо них, находившихся визави, комната располагала просторным залом. Слева поодаль от застывшей девушки к стене был приставлен широкий, отделанный кожей деловитый диван цвета слоновой кости с аккуратно сложенными одна к одной маленькими вельветовыми серыми и молочными подушками; прямо против него висел внушительных размеров плазменный экран телевизора, похожий на те, что украшают вход заведений Золотого мига по всей его территории; под телевизором нашла свой приют вытянутая деревянная тумбочка, содержимое которой защищалось стеклянными дверцами, чьи ручки были инкрустированы многогранными драгоценными камнями, кричащими всем своим видом о том, что они здесь главная изюминка; пространство над диваном было занято серией небольших картин, исполненных в нейтральной черно-белой цветовой гамме с парой красочных акцентов на каждой и облаченных в золотистые рамы, подобно тем, что Стелла лицезрела на первом этаже; перед диваном находился маленький, но вместительный кофейный столик на ножках из, судя по всему, редкого серебристого дерева (ибо Первопроходец прежде не видела изделий из такого материала), которые удерживали две стеклянные пластины, одну – основную, вторую – для мелочей вроде журналов или книжек; сразу справа от входа разместился обувной шкафчик, выше него – ряд стальных крючков под верхнюю одежду, а поверх них – деревянная лакированная полка под головные уборы; в нескольких местах расположились высокие эстетичные кашпо с живыми растениями. Вся мебель стояла на расстеленном во всю ширину зала белоснежном ковре, в хаотическом порядке рассеченном тонкими черными, темно-серыми и золотыми полосами, что, скорее всего, имитировало мрамор, из коего, собственно, были сделаны полы. Потолок представлял собой гладкую поверхность с непоследовательно вделанными в нее лампами, обвитыми золотыми лепестками и листьями, которые собирались в сеть чудных узоров. Окно, занимавшее площадь целой стены, обрамлялось шелковистыми светло-медовыми занавесями, поверх них ниспадали более темные шторы, подобранные с двух сторон специальными магнитными подхватами, сверкавшими те ми же драгоценностями, что ручки тумбочки. За окном скрывалась небольшая застекленная лоджия, где, если присмотреться, ютились два округлых кресла и крохотный стол с хрустальной вазой, наполненной гармонично сочетающимися цветами, а источником света являлся минималистичный напольный торшер с плафоном в виде раскрывшегося бутона цветка. Следом за лоджией расположился еще и полукруглый балкон, огражденный мраморной балюстрадой. Сказать, что Стелла стояла ошарашенная – не сказать ничего. Представший перед ней вид был контрольным ударом для впечатлительной натуры, поразившим ее так, что она пошатнулась и отступила, не сразу осознав, что уперлась спиной в грудь все еще стоявшего за ней блондина. Авантюрин, не ожидавший такого, вскинул руки и опустил подбородок, бросив взгляд на серую макушку.       — Дорогая, я понимаю, что моя личность невероятно притягательна, но я, честно говоря, тоже хочу зайти. Позволишь? Мужская ладонь медленно проскользила по тонкому запястью хранительницы Стелларона, осторожно его обхватив, после чего сигониец одним резким движением поменял положение их двоих, теперь оказавшись перед ошеломленной девушкой, и щегольски подмигнул ей. Тут же он развернулся и прошел к двери, находившейся дальше, у левой стены, и открыл ее своей электронной картой, которую он продолжал держать меж двух пальцев.       — Обживайся и свыкайся с обстановкой, подружка. Когда закончишь и отойдешь от впечатлений, я буду ждать тебя в зале. Дразняще проворковал сотрудник КММ, после растворившись за дверью своей комнаты, оставив Первопроходца наедине со своими эмоциями.

***

      С того момента, как "вынужденные" сожители разошлись по комнатам, прошло около часа. Настенные часы показывали половину шестого согласно системе, когда со стороны "женской" половины номера послышалось копошение, а за ним звук поворачивающейся ручки. Стелла, с более-менее спокойным выражением лица, вышла в зал, приметив, что, как и было обещано, Авантюрин ожидал ее, раскинувшись на диване с сомнительного сорта журнальчиком в руках и закинутыми на кофейный столик ногами, сложенными одна на одну.       — А вот и моя невероятно восприимчивая подруга! Я уже начал задумываться, что ты свалилась в обморок, оказавшись в своей комнате. Все хорошо? Подняв прищуренные глаза, несколько озабоченно поинтересовался парень. Он признался сам себе, что такая впечатлительность напугала даже его.       — Да, все отлично. Извини, мне крайне неудобно за мои излишне яркие эмоции. Надеюсь, я выглядела не настолько глупо?       — Что ты, ты выглядела потрясающе. Я бы наблюдал за тобой целую вечность, милая!       — Я вообще-то серьезно, Авантюрин!       — А я и не лгу. С серьезной миной размеренно проговорил сигониец, выражая твердость своих слов как тоном голоса, так и глазами, мгновенно растерявшими всякую игривость при взгляде на надувшуюся девушку. Такое положение дел навеяло легкий розоватый румянец на щеки Безымянной. То есть он действительно считал ее потрясающей в таком виде? Было ли это умело замаскированной издевкой или откровенно честным комплиментом, осталось непонятно, хоть и легло на сердце крохотным согревающим отпечатком. Стелла прекрасно знала, что является до мозга костей впечатлительной и принимающей близко к сердцу все, что ни попадя, и порой ее смущала своя непроизвольно бурная реакция на окружающий мир и происходящие вокруг нее события. Ей чудилось, будто другие воспринимают это как чересчур наигранный и показушный способ привлечь к себе внимание, пусть даже на деле так считало ничтожное количество людей и правдой вовсе не являлось – она стеснялась. Однако услышать такое от столь раздражительной персоны без капли раздражения и очевидного притворства в словах было удивительно и очень приятно. Интересно, как много людей удостаивалось такой чести? Авантюрин же мысленно впал в ступор. Он что, только что ясно, четко и чистосердечно произнес комплимент? Он? Очередная поразительная ложь во лжи. Он не умеет быть честным. Не способен на искренность и открытость. Никогда не станет правдиво озвучивать свои мысли в лицо другому человеку. Никогда не будет мыслить, соответствуя моральным принципам, слушать голос совести и чувствовать по велению сердца. Не произнес и не произнесет ни одного честного слова, не сделал и не сделает за свою жизнь ни единого комплимента от всей души. Никому и никогда он не раскроет свое черствое, черное сердце, никому не позволит заглянуть хотя бы на одно мгновение в свою бездонную темную душу, в чьих мрачных лабиринтах он сам давным-давно запутался, сладостно-забвенно веря в обратное. По крайней мере, парень свято себя убеждал в этом. Нет, ничто не будет ему дороже своей далеко идущей славы, несметного богатства и общественного признания, которые он выстрадал на жизнь вперед, пройдя бессчетное число кругов Ада и вынеся на своем горбу все дьявольские пытки безжалостного рока. Ему не было дела до низменных и пошлых, по его меркам, чувств вроде дружбы, товарищества и, безусловно, любви – все это без сожалений кануло в лету. Какие бы дифирамбы он не запевал окружающим о "ценности дружеских отношений", сколько б не грел их доверчивые сердечки сладостными обещаниями "обоюдных доверительных отношений" — все слова являлись хитро спланированными ловушками в одной огромной паутине коварства, так скрупулезно плетущейся им уже долгое-предолгое время. Для него человечество – это пешки, послушно идущие туда, куда прикажет им хозяин, окружающие – средство, способное утолить желания и потребности, жизнь – игра, правила которой диктует победитель. И пока он не проиграл ни одной партии, ни единая игра не кончалась для него сокрушительным поражением. И сигониец не планировал менять это. Хотя, одно занимательное событие, вероятно, чудесным образом возымело силу и вес повлиять на исход игры и обратить все преимущества азартного игрока против него вопреки его желаниям. Эта девушка. При первой встрече, с первого взгляда она показалась ему ничем не отличающейся от других жалкой душонкой, пугливо сторонившейся его. Но стоило только вглядеться, всмотреться в ее личность усерднее и ближе, под разными углами, на разных расстояниях, в компании разных людей, как он враз изменил сложившееся к тому времени мнение. Все его представления, каждая мысль оказалась голимой ложью глупого слепца. Она не сравнима со всеми остальными людьми, даже не так, человечество никогда не будет ей ровней. Она выше всего сущего, быть может, даже выше вселенских богов, а может и самой Вселенной. Она не раскрыла и сотую долю своего потенциала, не разбудила и не проявила десятую часть своей силы. Она – ящик Пандоры этого мира, запретный плод Эдемского сада, таящий в глубине себя величайшие беды, кои когда-либо могла переживать Вселенная. Авантюрин не ошибся, возжелав заполучить этот плод в свои руки, вскрыть этот ящик, стать единоличным его обладателем и использовать так, как будет угодно исключительно ему одному, не считаясь с ее чувствами. Однако, воплощению его плана начало что-то препятствовать. Нечто еле уловимое, увиливающее от него, как насмехающаяся дичь от неистовствующего охотника. Он не хотел лгать, видя наивную открытость, детскую доброту и чистосердечность, исходящую от хранительницы Стелларона в его адрес. Он видел, с каким трудом ей дается верить ему, но она делает это честно и упорно, снисходя своей благосклонностью до падшего, грязного обманщика; даже если та заведомо готова к предательству, она не показывает этого, на пределе своих сил удерживает хрупкое равновесие своего здравого рассудка и непокорного логике сердца. Почему? Почему она не следует правилам его игры, изящно обходя и руша их, как домино, одно за одним? Да по той же причине, по которой он был ею пленен – она необыкновенна во всех ипостасях.       — Авантюрин, ты меня слышишь?.. Авантюрин! Вздрогнув от громкого голоса, наконец добравшегося до корок подсознания блондина, сотрудник КММ прокашлялся, помотал головой и обратил взгляд отчасти потерянных сиренево-голубых очей на девушку, что стояла перед ним, слегка склонившись, и помахивала перед его лицом ровно до того момента, пока не заметила признаки жизни на нем.       — Что-то тебя встревожило? Ты просидел как каменная статуя минут пять точно, все хорошо?       — А-а, ты про это? Не переживай, подруга, пусть это мне и глубочайше льстит, все как всегда замечательно, просто немного загрузился и в конечном итоге потерял счет своим мыслям. Стелла недоверчиво нахмурилась, но не стала выражать свои сомнения, а совсем скоро придала своему лицу обычное ровное выражение.       — Я осмотрелась и вроде как свыклась с обстановкой, поэтому и пришла. Не хотела еще дольше нагружать тебя ожиданием и испытывать твое терпение. А, кстати, вновь хочу поблагодарить тебя за такую…щедрость. Право, мне неудобно, я словно сыр, катающийся в масле.       — О-оу, mon cheri, опустим ненужные благодарности. Это всего лишь часть нашей маленькой сделки. Очень мило слышать переживания с твоей стороны. Не беспокойся, свой лимит ты вряд ли исчерпаешь. Раз уж ты закончила с осмотром, пора посвятить тебя в свои планы. Для начала я предлагаю пройтись, особенно тебе, по парочке торговых центров, потому что в этом- Авантюрин оценивающе указал Стелле на ее привычный костюм.       — В этом я тебя в высший свет не выпущу. Не принимай на свой счет, подруга, я не сомневаюсь в твоих вкусах, но все-таки такой фасончик будет выглядеть крайне неблагородно в элитных кругах, с которыми тебе предстоит столкнуться, поэтому, дабы в скором будущем твои чувства не были ранены высокомерными взглядами и неоднозначными смешками, хочу предложить тебе поискать что-нибудь на свое усмотрение. Можешь заручиться помощью консультантов или стилистов, хотя, вериться мне, ты способна самостоятельно разбираться в тонкостях моды, стоит тебе только захотеть. И стремлюсь тут же прояснить все сомнения. На этой ноте блондин откинул читаемый им журнал в сторону, убрав ноги со столика и встав на них, затем сунул руку в один из нагрудных карманов, откуда достал заманчиво поблескивавшую карту и протянул ее к руке девушки, самолично вложив ту в ее ладонь, отказав, таким образом, Безымянной в сопротивлении с ее стороны.       — Все твои траты должны быть спокойно покрыты этой картой, какими бы суммами они не исчислялись. Если захочешь, я могу спокойно отдать ее в твое распоряжение на период всего нашего отдыха – с моей стороны возражений не будет, ровно как и не должно быть с твоей.       — Но… Первопроходцу не позволили договорить, приложив указательный палец к губам в жесте, требующем молчания.       — Никаких «но», милая. Я сразу предупредил тебя, что все расходы покрываются моей стороной, даже те, что приходятся исключительно на тебя. Будь хорошей девочкой, и не перечь мне. Хранительнице Стелларона не осталось ничего, кроме как покорно кивнуть и принять карту.       — Чудно, как же приятно иметь с тобой дело! А теперь, нам пора выдвигаться. Не подумала же ты, что только тебе необходимо пробежаться по модным бутикам? Обворожительно усмехнулся Авантюрин, приложив кулак к губам.       — Давай, не заставляй себя ждать. Бросил сотрудник КММ перед тем, как поспешил к приоткрытой входной двери, из которой он ловко вышел, разнося по коридору гулким эхом свои шаги. Стелла с любопытством уставилась на карточку, лежащую в ее руке. На ней были четко выгравированы символы Корпорации межзвездного мира, номер, судя по всему, счета и имя владельца – «Авантюрин». Тяжко вздохнув, Безымянная отыскала в кармане свой кошелек и, раскрыв тот, положила карту к золотой игральной фишке, про кою она так вовремя спохватилась в номере «Грез» и вложила в наиболее надежное, по ее мнению, место.