Возвращение в реальность

Моей маме набирает полиция и сообщает о том, что спустя некоторое время, после загадочной смерти моей бабушки, погибает мой дедушка… Мой отец, мать и 10-летняя я мгновенно собираемся и едем на место проишествия. Мы приезжаем в деревушку, что находиться неподалеку от нашего города. Деревушка была маленькая, но уютная. Неровные и грязные дороги заставляли проникаться атмосферой настольгии. А если так подумать, казалось, совсем недавно мы приезжали сюда навестить бабулю и дедулю. Воздух здесь был гораздо чище, чем в городе, и это отлично ощущалось. Дети на площадке радостно скатываются с горки, стенки которой выкрашены облезлой зелёной краской. Я украдкой смотрю на мальчиков, что громко и звонко смеются, и продолжаю равнодушно быстрыми шагами идти за отцом и матерью. Мы заходим в подъезд и быстро поднимаемся по лестничной площадке на 2 этаж. Я смотрю на облезлые и исписанные стены подъезда. Звуки наших шагов эхом отдаются по всему помещению. Моя мама нервно сжимая телефон в своей руке стучит в старенькую деревянную дверь. Я с интересом разглядываю эту дверь, на ней весит грязная табличка с цифрой 10. Обозначая то, что квартира моего дедушка десятая по счету. Спустя пару минут, я слышу тяжёлые шаги за дверью. С громким и противным для ушей скрипом, старая дверь открывается, и в дверном проёме появляется высокий мужчина в полицейской форме. У него острый подбородок и сильно выделенные скулы. Он говорит что-то моей маме бархатистым голосом, после чего переводит взгляд на меня. — Ребёнок тоже пойдёт? -выгнув бровь в удивлении, спрашивает полицейский. Моя мать, обратив на меня взор своих карих глаз, отвечает полицейскому усталым голосом. — Она у нас не испугается. Полицейский томно кивает, после чего отступает и приглашает нас войти. Мы медленно заходим в квартиру. С порога квартира встретила нас ощущением настольгии и тревоги. В прихожей витает запах старости, и другой какой-то не очень приятный запах. Я начинаю снимать обувь, а потом замечаю, что полицейский и родители этого не делают, и неловко прекращаю данное действие. Мы робко идём за полицейским, моя мама все так же нервно сжимает свой телефон. Шаги полицейского прекращаются и мы вслед за ним резко замираем. Когда я поднимаю свой взгляд на лицо мамы, я вижу её шок и слезы безмолвно застывшие в её глазах. Отец потирает переносицу жмурясь, словно скрывает слёзы. Я перевожу взгляд на то, куда смотрит моя мама и отец. Мои глаза расширяются, когда я вижу огромную лужу алой крови, что растеклась по полу, а в центре этой лужи лежит мой дедушка. Можно подумать, что это не кровь, а просто разлитое вино, что часто пьёт мой отец. Бледное лицо моего дедушки, приоткрытый рот, и закрытые глаза навсегда отпечатались в моей памяти. Тело моего дедушки связанно проводом черного цвета. Скорее всего это был провод от телевизора, что смотрел дедушка каждый день не отрываясь. Я внимательно рассматривую лицо дедушки, оно было спокойным, словно он не умер, а уснул и сейчас видит прекрасные сны. Его седые волосы слегка покрасились в алый, из-за крови. Даже думая о том, что дедушка никогда не откроет свои глаза, я не испытываю страха, такое ощущение, что я вообще ничего не испытываю. Я вглядываюсь в лужу крови, и замечаю, что там что-то лежит. Быстро закрыв глаза и открыв их, я выпучивую глаза. Я тут же дёргаю своего отца за край его кожаной черной куртку. — Папа, там язык лежит. — шепчу я, когда отец наклоняется ко мне. Глаза моего отца сужаются, а брови хмуряться. Отец переводит взгляд и начинает рассматривать лужу крови, он приоткрывает рот в изумлении, когда видит, что там действительно лежит язык, который видимо откусил мой дед. Он мгновенно шепчет, что-то моей маме на ухо с тревожным выражением лица. Полицейский с интересом смотрит на меня, после чего говорит что-то маме, и отец и мать уходят, оставив меня одну посреди этой картины. Я с интересом рассматриваю квартиру. Дедушка лежал в проходе между спальней и кухней. Когда я обращаю свой взгляд к спальне, то замечаю, что там перевёрнут диван, и разбросаны все вещи.Обои светлого оттенка содраны, и ощмётками бумаги валяются на полу. Моё тело вздрагивает от неожиданности, когда я слышу пронзительный крик своей матери, доносящийся из другой комнаты. — ВЫ ЧТО ИЗДЕВАЕТЕСЬ?! ОН НЕ МОГ ХОДИТЬ! А КАКОМ САМОУБИЙСТВЕ ВЫ ГОВОРИТЕ? ОН НЕ СМОГ БЫ ПЕРЕВЕРНУТЬ СВОЙ ДИВАН. Я скучающе смотрю последний раз на дедушку, как бы прощаясь с ним. Отведя взгляд я выхожу из квартиры на улицу. Как только я выхожу на улицу, я чувствую как в лицо мне ударяет весенний холодный ветер. Я замечаю, что мальчишки все ещё носятся по детской площадке, весело прыгая по грязным лужам. Детство всегда ощущается как-то особенно ярко и красочно. Беззаботность, радость и волшебность этого периода рвет все возможные шкалы. Каждый новый день-это новая возможность придумать свою игру, в которую будут играть все во дворе всю ближайшую неделю, пока не придумают следующую. Прыжки по лужам, капли из которой удивительно далеко разлетаются и разбиваются об асфальт-самое любимое развлечение, правда, несущее за собой длинную нотацию от мамы. Без какого-либо интереса я иду на качель, и сажусь на неё и медленно расскачиваясь. Мои длинные косички откидывает ветер, пока я покачиваясь вперёд и назад. Мальчики, что бегали до этого наконец-то успокаиваются и присаживаются на лавочку возле меня. С их детских лиц стекают капли пота, их обувь полностью перпачкана грязью от луж, по которым они так энергично скакали. Я слегка напрягаюсь, когда слышу как мальчики начинают что-то обсуждать. — Говорят, кто-то умер здесь сегодня. Вот полиция и приехала утром. Говорит один из мальчиков, резво размахивая руками. От неожиданности, я падаю с качели и внимание мальчиков тут же переключается на меня. Я чувствую себя неуютно под прицелом их взглядов и недовольно ворчу потирая ногу ладонью, после чего практически сразу встаю. Интересно, если бы они узнали, что умер мой дедушка, что бы они мне сказали? И сказали бы они что-то вообще… Спустя пару десятков минут, выходят мои родители, и мы отправляемся домой. Без лишний слов мы садимся в машину. Папа повернул ключ в замке зажигания, слушая как двигатель мерно гудит. Спустя пару минут, мы уезжаем. Автомобиль резко влетает в общий поток под возмущенные сигналы других машин. В открытые окна задувал бойкий ветер цепляясь за волосы меня и моих родных. Я сижу на заднем сидение, и вспоминаю о том, как совсем недавно умерла бабушка. Полиция сказала, что моя бабушка сошла с ума и убежала в лес поздней ночью. Я не верила в то, что моя бабушка была безумна, она никогда не показывала признаков того, что у нее есть какие-либо отклонности. Она всегда была разговорчива, и добра.Труп моей бабушки так и не нашли, нашли лишь волосы и челюсть утверждая, что они принадлежат ей. Но экспертиза не смогла опознать точно чья это была челюсть. Моя мама плакала и говорила: — Это не её волосы! У них даже цвет другой… Но несмотря на сопротивления моей матери дело закрыли. Мою бабушку выставили безумной, а дедушку самоубийцей. Помню как в детстве плакал мой старший брат. Мой брат был сыном моей матери, но отец у него был другой. Отец кричал что-то матери, с бутылкой алкоголя в руках, и ударял её называя бесполезной и глупой. Брат закрыв уши прижался лицом к стене и тихонько хныкал, всем телом потрясываясь. Я смотрела на него с жалостью. Краткими шагами, я подошла к нему и заключила его в объятья, мягко поглаживая по голове. Спустя пару лет брат ушёл из дома, но все равно общался со мной и родителями. У него появилась своя семья, из-за которой он изменился в положительную сторону. Из глупого мальчика, что любил дрифтить на автомобиле, он стал мужчиной, что был готов сделать что угодно ради своей любимой и дочери. Я была действительно рада за него. В возрасте 8 лет, мама отправляла меня в музыкальную школу. Когда я уже сдала экзамен, мне сказали, что у меня есть музыкальный слух, и мне прямая дорога в музыкальное направление любого типажа. Я купила все принадлежности, но сразу после этого узнала про кружок танцев. Как только я узнала про танцы, я попросила записать меня именно туда. Мне там нравилось, в том месте я нашла кучу друзей и чувствовала себя свободной что-ли. Вспоминая происшествия из моего детства самым сокрушительным является воспоминание о том, как моя мать пыталась убить себя. Хотя может быть, она просто таким образом давила на жалость или манипулировала. Мне было около 10 лет. Помню, как мой отец вновь под влиянием алкоголя накричал на мать, но в этот раз моя мать и сама была пьяна. В том, что отец был пьян, я была не удивлена, ведь он находиться в таком состоянии каждый божий день. Но моя мать редко употребляла алкоголь в то время. После того как моя отец накричал на мать, она схватила верёвку и ушла на улицу. Я сидела в своей комнате. Карандашом я выводила на белом листке бумаги, тонкии линии профиля девушки. Тонкий нос, большие глаза и короткие волосы. Пышные ресницы, и чуть приоткрытые пухлые губы. Когда я услышала как хлопнула входная дверь, я тут же среагировав выскочила из своей комнаты. Моему взору предстал отец, что лежал на диване и смотрел телевизор, попивая из стекляной бутылки пиво, а так же то, что моей матери не было в доме. Я тут же беспокойно суетясь схватила зимний пуховик и вышла на улицу в поисках мамы. В те времена, стояла холодная зима, а так как моя мать была в нетрезвом виде и её пуховик находился дома на вешалке в прихожей, она могла заболеть, поэтому я пошла за ней что бы вернуть её домой. Когда я вышла из дома, я мгновенно услышала странные звуки, и тут же пошла в то направление от куда они исходили. Мои глаза расширись, а рот приоткрылся в немом крике. Пуховик бесшумно выпал из рук, что неистово задрожали. Моему взору предстала мать, которая стояла на дряхлой табуретке, что всегда стояла на улице. На шее матерт висела петля из веревки. Лицо моей мамы освещал луный свет, что просачивался сквозь приоткрытую дверь. Мама пустыми глазами смотрела в пустоту. Из моих глаз струйкой хлынули слезы, а в горле появился давящий ком. Я бросилась к маме. Заключив её в свои крепкие объятья я умоляла, чтобы она вернулась домой. Я захлёбывалась в своих слезах, и сама дрожжала от холода или от страха. Я так и не смогла определила, что было причиной моей тряски. Спустя пару лет, я уже пошла в 9 класс. На тот момент мне было около 15-ти лет. Я изменилась, много чего пережив. Я обстригла свои волосы и покрасила их в чёрный. Я перестала носить платья, шорты. В моём шкафу теперь были только кофты и штаны черного цвета. Пора экзаменов. В то время, я совсем не готовилась к экзаменам делая на зло матери, которая постоянно предпринимала попытки манипуляции мной и заставляла учиться на одни пятерки. Я думала «и так прокатит», но не прокатило и я не сдала математику. Я не сильно об этом беспокоилась, так как я могла пересдать. Когда я сообщила о том, что я не сдала экзамен в беседу, где находились мои подруги с танцев, то некоторые посмеялись над этим. Разочарование и опустошенность, что я почувствовала в тот момент, нельзя было описать словами. Неприятно получать вместо поддержки насмешку из уст дорогих мне людей. Но спустя некоторое время, после долгих раздумий я все же поняла, что сама виновата в том, что не сдала экзамен, и они не обязаны были меня поддерживать. Но всё же обида на них, навсегда затаилась в моём хрупком сердце. Я всё же смогла сдать экзамен. Однако из-за моего нестабильного состояния, я начала резать свои руки. Стоя около кухонного стола поздней ночью, нож поблескивал в моих руках. Зажав небольшой холодный предмет я медленно прошёл острым концом по руке. Порезы были не глубокими, и на удивление каждый из них не расслаблял своей болью, а только лишь напрягал. Окровавленный, острый предмет через пару секунд оказался около бумажного полотенца. Я с каменным лицом протёрла кровь о белоснежный кусок бумаги, и он тут же окрасился местами в красный. Медленно тонкие дорожки ало-красной жидкости стекают по рукам. Не получив желаемого эффекта, я цикнула и достав новое бумажное полотенце, аккуратно вытерла кровь с рук. Когда, после сдачи экзаменов я пришла к директору и попросила что бы меня приняли в 11 класс, мне отказали наотрез, обвиняя в том, что я хожу на танцы и они плохо влияют на меня. Из-за безвыходности моего положения я поступила в колледж в моем городе на ту специальность, которая вообще была мне не по душе. Однако меня обрадовало то, что в моей группе были те, с кем я уже была знакома, и я со всеми быстро нашла общий язык. Я начала курить электронные сигареты, и употреблять алкоголь ещё в возрасте 14 лет. Как только я попала на 1 курс, я сразу же завела отношения с одногрупником. Его звали Влад. Мы постоянно гуляли с ним по темным улицам держась за руки, целовались. У меня было ощущение, что все наконец-то наладилось. На танцах мы так же поставили мюзикл, и хореографический спектакль. Мне нравилось участвовать там, и выбрасывать все из головы плавно танцуя на сцене. Но как только, как мне показалось, что в моей жизни наступила белая полоса, она тут же окрасилась в черную. Одногруппники узнали, что я резала свои руки. И все осуждая меня начали отдаляться и буллить. Они несколько выходили за рамки приличий. Когда мы были на физкультуре играя в вышибалы, один из одногруппников со всей силы специально кинул мяч мне в голову. Я не понимала осуждения с их стороны. Наверное я была ещё слишком глупа и наивна. Так же я узнала, что Влад встречался со мной по приколу, и на самом деле не имел ко мне никаких чувств. Прознав о но выходке, я тут же завершила с ним отношения. Я не чувствовала грусти или тоски после нашего расставания, мне было на это плевать. Возможно я тоже не любила его и просто хотела попробовать что-то новое. Солнце, что загорелось в моих глазах, вновь потухло. Я перестала ходить на пары, лишь изредка появляясь на них. Но хотя бы одно радовало, на танцах все было так же хорошо, как и до этого. Мы поехали с мюзиклом выступать в Сочи. Там я чувствовала себя свободной и счастливой, но из-за климатизации мне постоянно было физически плохо. После поездки, по приезду я начала нейтрально общаться с одногруппниками и они больше не буллили меня. Но я ощущала, словно я не знаю кто я. Я всегда скрывала свои настоящим чувства, я всегда льстила и подстраивались под собеседника, что бы ему было интересно со мной общаться. Вечером я сидела в пирамиде. Так у нас называют комнату из которой выходят на сцену. Мы совсем недавно закончили репетицию хореографического спектакля. Неожиданно на мой телефон приходит звонок. Я вижу, что мама зачем то решила позвонить мне, и устало вздохнув я отвечаю — Аллё, чё хотела? — как обычно, немного грубо спрашиваю я. — Слушай… Отца положили в больницу, что-то с сердцем или печенью. Я замолкаю сжимая руки в кулак. От гнева, что зарождается во мне я кусаю щеку с внутренней стороны. Осознание того, что это произошло по вине алкоголя заставляет злиться, но любовь к папе позволяет проявить грусть на моём лице, которую я тут же скрываю маской безразличия. — В больнице? Переспрашиваю я, дрожащим голосом. Рядом со мной сидела девушка, она была старше меня и тоже участвовала в спектакле. У неё было красивые кудрявые волосы, и больше глаза. Я всегда старалась ровняться на неё во всём. Она не заметила, то что я только что сказала, и я облегчено выдохнула. Но даже после того как папа вернулся из больницы, он не переставал пить. Меня это ужасно разочаровывало. В 17 лет, я подружилась с двумя девочками из коллектива. Их звали Лера и Маша. Лера была трудолюбивой и отвественной. Она всегда всем помогала, ив сегда делала то, что просили. Девушка всегда поддерживала всех. У неё были красивые, средней длинны волосы коричневого оттенка. Пухлые губы и смуглое лицо. Красивая фигура. Маша была милой девушкой, с кудрявыми светлыми волосами, она была маленького ростика, и обида носить юбки и милые кофты. Она была добра, но иногда ленива и безразлична. Она всегда легко находила общий язык с другими.Мы стали очень близкими подругами. Мы делились с ними все что было на душе, постоянно приходили к друг другу в гости, оставались на ночёвки, веселились. Но я не решалась рассказать им о том, что пережила. Я боялась, что они не поверят мне. Однажды я сидела ночью после репетиции в телефоне. Я набирала сообщение в нашу общую беседу с Лерой и Машей: «Я бы хотела вам кое-что рассказать» и тут же стирала его сжимая кулаки.