Цветок подсолнечника

      Коконой явно от кого-то пряталась, раз сидела прямо на полу между стеллажами, подальше от рабочих уголков с компьютерами и стойки библиотекаря. В обеденное время библиотеку мало кто посещал, что было явно на руку Широ: та успела за прошедшие два урока послать ему с десяток сообщений о том, как сильно гудит у неё голова от выпитого алкоголя накануне.       Тетта решает не реагировать на её нытьё, понимая, что Коконой сама виновата в случившемся. Её никто не заставлял пить, да ещё и наравне со всеми. Вообще, что она забыла вчера на складе? По сообщениям Ханмы и по тем расплывчатым фотографиям, которые Шуджи снял исподтишка, Кисаки при всем желании не смог разглядеть в толпе парней Коконой. Однако он четко смог рассмотреть Джульетту в компании какой-то длинноволосой девушки в синей школьной форме. Сон Мин Кю, стоя полубоком, явно знает, что его снимают. Он смотрит прямо в камеру и самодовольно ухмыляется. На нём белый плащ с моном Чёрных Драконов на спине. Баджи также одет в белую ветровку с вышитым на спине знаком бесконечности в форме пожирающей саму себя змеи. На следующей фотографии незнакомый ему парень, видимо, второй зам. главы Мёбиус, Тора. Он довольно миловидный и щуплый. И ещё эта причёска. У Тетты возникает чувство, что где-то у кого-то он такое миллирование уже встречал. Были фотографии общего плана какого-то склада и стоящих в один ряд байков. Последние Кисаки не слишком интересуют. Тетта и сам не замечает, как громко втягивает носом воздух, глядя на сидящего на правом колене Шиба Каннон без капюшона.       У Каннон неестественно белые волосы, торчащие во все стороны. На лице респираторная маска с двумя фильтрами. Глаз не видно. Каннон держит в руках какой-то пластиковый стаканчик. Со стороны и не скажешь, что этот сутулый подросток, так открыто пристающий к Шиба (если судить по другим фото) и кормящий того с ложки, — опасный преступник.       Тетта решает, что часть фотографий — фотошоп. Уж больно абсурдная картина вырисовывалась в голове у Кисаки. О чём он и пишет Ханме, попросив не засорять эфир всяким дерьмом. В последнее время он стал каким-то дерганным.       — Те-чан, — Широ обрадовалась, увидев его, — присаживайся, — специально двигается, освобождая ему место.       — Почему библиотека? — спрашивает он, и так зная ответ, больше, чтобы поддержать разговор.       — Тут тихо, — пожимает плечами, захлопывая толстенный журнал рецептов, который рассматривала до его прихода, — и журналы есть.       — Что читаешь? — Кисаки усаживается рядом, опираясь спиной на пыльные полки с книгами. Достаёт из кармана банку с молочным чаем, ставя её рядом с собой.       Тетта не хотел садиться впритык к Коконой, желая оставить себе место для маневра. Та, впрочем, и сама не спешила хоть как-то прикасаться к нему, как бывало при их каждой встрече. Сегодня она заплела волосы в две косички, а чёлку заколола детскими заколками в форме толстых розовых зайцев.       Коконой с готовностью открыла журнал и, найдя нужную страницу, довольно заулыбалась:       — Вот, — тычет пальцем в потертую картинку рождественского пудинга, — смотри, — и всё же тянется к нему, беря под руку. — Хочу попробовать приготовить когда-нибудь на выходных. Конечно, десерты не мой конек, но нет пределу совершенству.       Кисаки бегло пробегается глазами по рецепту. Ничего стоящего и интересного.       — Не знал, что ты любишь готовить. То есть, — пытается сразу исправиться, — ты не похожа на ту, кто готова провести целый день на кухне. Извини.       — А на кого тогда похожа? — она смотрит Тетте прямо в глаза, довольно улыбаясь.       — Это тебе, — Кисаки не хочет отвечать, поэтому протягивает ей банку тёплого молочного чая.       Коконой заторможенно моргает, а улыбка меркнет. Она осторожно тянется к банке, будто боится ошпариться.       — Спасибо, Тетта, — кажется, Широ впервые назвала его полным именем.       Коконой отпускает его, грея банку в ладонях. Журнал лежит на её коленях.       — Почему я?       — А?       — Зачем ты мне написала и затеяла всю эту игру? Я и не думал… — Ты переживаешь, что я могу растрепать кому-то твои секреты? — перебивает его грубо Широ, поморщившись. —Я ясно дала тебе понять, что всегда буду поддерживать тебя, что бы ни произошло, — что она имеет в виду? — И раз ты сразу понял, что я — это я, то почему продолжил писать мне? — Коконой специально загоняет его в угол?       — Мне не хотелось терять хорошего собеседника.       Широ качает головой, закатывая глаза. Дёргается, почувствовав, как завибрировал телефон во внутреннем кармане пиджака. Коконой достаёт потрёпанную старую раскладушку и большим пальцем поддевает крышку.       — Мне надо ответить, — произносит раздражённо, поднимаясь. Всучивает ему в руки журнал. Идёт вглубь стеллажей. — Слушаю, — голос её меняется, становясь грубым и каким-то шипящим.       Тетта не слышит, о чём говорит Коконой. Вся ситуация вышла из-под контроля. Он хотел поговорить с ней, но не так, избегая щекотливых тем. Кисаки нужны были ответы.       — Приеду через тридцать минут, — слышит он. — Прости, но мне надо идти, — Коконой быстро оказывается рядом с ним. — Вот, — достает из кармана юбки кулек с мармеладом, — как и обещала. Там всякие, но ты сразу всё не ешь, а то в голову может ударить, — подмигивает. — Экспериментировала с разным алкоголем, потом расскажешь. Всё, мне надо бежать.       Тетта даже удивиться не успел насчёт алкоголя в мармеладных мишках, как Коконой уже и след простыл. Та двигалась чересчур легко для той, у кого раскалывалась голова еще несколько минут назад. Ему ничего не оставалось, как вернуться в класс.       — Куда ходил? — стоило Тетте только зайти в класс, на ходу жуя мармелад, как Баджи тут как тут.       Сегодня Кейске опоздал на пять минут, за что был наказан преподавателем. Баджи было плевать на наказание, о чём он сразу поделился со всеми, захлопнув за собой дверь.       — В библиотеку.       — Учишься даже во время обеда? — изумляется тот.       — Завались, — мармелад был неплохим. И алкоголь совсем не чувствовался, только сок и лёгкая кислинка.       И чего Коконой говорила, что десерты — не её конек?       — Чего жуешь?       — Откуда резинка? — отвечает Тетта вопросом на вопрос, кивком указывая на розовую перламутровую резинку, которой Баджи собрал волосы в высокий хвост.       — О, ты наконец-то заметил, — смеётся Баджи от своей же шутки, начав играться со своими волосами. — Юзу-чан одолжила.       — Даже знать не хочу, кто это такая.       — Не смей даже думать тянуть к моему ангелу свои хилые ручонки, Усо, — притворно начинает угрожать Тетте Баджи, — ты меня понял? Юзу-чан — моя.       — А Юзу-чан об этом в курсе?       — Больше догадывается. Она у меня умненькая.       — Умнее твоей сестры?       — Нашёл кого сравнивать, — морщится Баджи. — Широ гениальна в своей тупости. Никогда не знаешь, что она выкинет.       Тетта кивает для вида. Кейске может говорить о своей сестре всё что угодно, но это не отменяет того факта, что он любит её. По-своему. Что-то случилось? Мне хотелось обсудить еще нашу ситуацию. Ситуацию. Странное слово. В этом контексте уместнее будет упомянуть обстоятельства их первого знакомства в интернете. В живую они познакомились благодаря Кейске. Или ещё раньше? Кажется, возле администрации или у доски с результатами? Нет. Был же еще случай до этого. Тетта задумчиво отгрызает мармеладному мишке голову и продолжает жевать, всё пытаясь ухватить за хвост какую-то мысль, точнее, воспоминание.       Это было летом? Первый год средней школы? До него тогда докопались местные гопники, желая обокрасть. И пока он раздумывал, как избежать драки, кто-то напал на парней сзади. Тетта не видел лица своего спасителя, как и не слышал голоса. Всё произошло слишком быстро.       Это не могла быть Коконой.       Не могла ведь?       Тетта видел её изнурённое и исхудавшее лицо, на котором не было шрама. Глаза у Широ тёмные, если не чёрные. Злые.       Он даже не поблагодарил её тогда. Молча ушёл.       И теперь они встретились вот так.       Что-то во всей этой ситуации было неправильным. Ненастоящим.       Оставшиеся занятия для него проходят как в тумане. Тетта даже не помнит, как выходил к доске и решал какой-то пример по математике, колко переглядываясь с Кейске. Из школы выходит потерянным. Не удивительно, что он проворонил пристающего к девчонкам Мадараме.       — Усо! Здоров! — кричит во всё горло Шион. — Извиняйте, красавицы, но долг зовет. Ты под кайфом? Взгляд у тебя какой-то обдолбанный, — тянет с сомнением, оглядывая Кисаки с головы до пят.       — Завались, — просит его беззлобно Тетта. — Зачем ты пришёл?       — Не знал, что ты из этих, — щёлкает пальцами, — богатеньких сынков. Погоди, а хули ты в старшей Бунке учишься?       — Усо! Ты опять свалил без меня, — Тетта лениво оборачивается, глядя на спещащего к ним Баджи. — Хм-м, — останавливается он, — Мадараме.       — Баджи, — морщится Шион, отворачиваясь. — Ну мы погнали? — кивает в сторону автобусной остановки.       — Спишемся позже, — Кейске доброжелательно хлопнул Тетту по спине, — бывай.       — Твой бро? — спрашивает Мадараме, когда ушёл Кейске.       — Типа того.       — Опасные у тебя друзья, Усо, — смеётся он, приобнимая Кисаки за плечи, — мне нравится. Отлично впишешься в мой отряд. Поздравляю, Усо, ты в Тосве! И чего у тебя лицо такое кислое? Улыбнись, Усо. Ты когда успел ужраться? Пиздец, — смеётся громко. — Давай до дома доведу, пьянь.       Тетте только и остаётся, как согласиться.