***
Когда нам было по 14, мы жили в одном детском доме. От меня родители отказались из-за моих "странностей", которые в последующем стали величаться даром. Она же попала сюда из неблагополучной семьи. Лет до 12 мы не замечали друг друга, потом начали видеться в школе, после обмениваться приветствиями. Скоро мы начали активно общаться. В наши 14 лет, мы были слишком правильными. Мы не курили, не пили, не пытались лишиться как можно быстрее невинности. Не было в наших разговорах той неловкости, которая всегда появляется при общении парня и девушки. Нет, для нас будто бы не существовало этого различия. Нас называли парочкой, выкрикивая в спину всякие мерзости, которые были гнусными выдумками. Нередко мы проводили время за обсуждением фильмов или планов на будущее. Мне очень нравилось слушать её, пока она мечтательно рассказывала о звездах и карьере астронома. Часто подобные разговоры переходили на тему пришельцев, в которых я не верил. Но знаете, даже если космос безжизненный, я не хочу ей это доказывать. Это как убеждать ребенка, что деда Мороза не существует. Мне очень не нравилось, когда искры в её глазах тухли. Обычно такое было когда она плакала или вот-вот была готова это сделать. В такие моменты, её светло-карие глаза мутнели и напоминали цвет жухлой травы. Да, я довольно быстро влюбился в эту девочку всем своим черным злым сердцем. Она казалась мне ангелом, что мог спасти мою душу. Одна её улыбка прогоняла прочь все мои плохие мысли, а её нежные руки на моей голове заставляли меня чувствовать внеземное блаженство. Для неё я был самым лучшим другом, но для других был объектом насмешек. Все находили смешным, что я понимал ботанику лучше, чем людей. Как же все смеялись, когда я завороженно стоял около клумб весной или собирал листья осенью, с удивлением разглядывая оранжево-красные пятна на них. Не счесть того, сколько раз меня называли аутистом, педиком и овощем. Однако, могу точно сказать, что обвинения в нетрадиционной ориентации звучали в мою сторону намного чаще иных оскорблений. Я старался не контактировать с ровесниками, однако им было на это всё равно. Бывало такое, что меня били за то, что я просто позволял это. Мне было всё равно на своё тело, на то, насколько мне больно, даже на то, сколько на мне было синяков. Я быстро понял, что это лишь незначительная ерунда, на которую не стоит обращать внимание. Тело быстро заживает, а я становлюсь скучным для обидчиков, ведь не издаю и звука во время их издевательств. Меня однажды хотели выкинуть из окна. Была зима, шла очередная перемена в 9 классе. Я задумчиво смотрел на голые ветки деревьев, стоя прямо напротив окна. Один из задир класса подошел ко мне со спины, закинув руку на плечо. Честно, я не помню что он сказал, но помню, что он при этом много смеялся. Не знаю почему, но я перестал понимать, что он говорит и перестал слышать других, я обмяк и перестал фокусировать взгляд, а в моей голове стало подозрительно тихо. Я будто был под тяжелыми веществами. Когда меня наполовину высунули в открытое окно, я мог думать лишь о том, что мне холодно, хотя вероятность падения с 3 этажа на покрытый льдом тротуар должна была меня пугать больше. Мне было всё равно, уронят ли меня или нет, умру я или нет. В какой-то момент всем стало не смешно от осознания, что я не реагирую вообще не на что. Они поставили меня на место, где я стоял раньше, и просто ушли. С тех пор, меня не слишком часто трогали. Иногда били, нередко даже ногами. Может мне и было всё равно, но не моей милой. Она постоянно переживала, когда на мне появлялись новые ссадины и ушибы.***
Упав в воспоминания, я совершенно забыл про то, что был на уроке. Это довольно часто случается со мной, я уже не удивляюсь. Мой день прошел, как всегда быстро. Я давно не чувствую времени. Меня похлопали сзади по плечу. От усталости или просто лени, мне показалось хорошей идеей не обратить внимания на человека за спиной и просто идти дальше. Мне не хотелось разговаривать ни с кем. Тогда руки закрыли мне глаза, что означало начало игры "Угадай кто". Раз игра началась, то положено её закончить, поэтому мне пришлось предположить, чьи руки могли быть на моих глазах. Судя по всему, это был кто-то ниже меня. Судя по голосу и мягким рукам, это была девушка. Недолго я подумал и, из двух возможных вариантов, предположил единственный подходящий: - Софа? - я попытался изобразить для неё улыбку и повернулся к ней, когда руки отпустились с моего лица. - Угадал! Слушай, у тебя всё хорошо? Ты сегодня более забитый, чем обычно, - на слове "более" низкая девочка в очках сделала особый акцент. Её личико заботливо следило за каждой моей эмоцией, поэтому мне приходилось усердно делать вид, что я не хочу сдохнуть от усталости. - Да, всё ок. Я просто думал над предстоящим сезоном посадок. Тебе что-нибудь нужно от меня? - Нет, пока ничего не нужно. Прости, что задержала, - после этих слов Софа убежала куда-то, махнув юбкой. Она всегда старается заботиться о каждом члене коллектива. Грустно, но из-за этого на нашу старосту скидывают все дела и обязанности. Она знает об этом, но ничего не делает, так как боится потерять хоть какую-то поддержку.***
Мне опять не спалось, я снова думал о своей возлюбленной. Эту прекрасную девушку звали Аврора, что означало утренняя звезда. Она и правда была маленьким лучиком света в моём темном царстве. Я обожал сидеть вечерами в обнимку с ней и перебирать волосы темно-русого цвета. Обычно она носила пучок, собранный крабиком или карандашом, оставляя передние пряди свободно висеть вдоль её лица. Мне же нравилось собирать её волосы в косу, которую я с любовью заплетал для неё. Сидя на моих коленях она читала книги вслух, а я не мог осознать что это происходило наяву. Воспоминания о ней жгли мне сердце. Я вспоминал о том, как ласково звал её Руру, как дарил для неё букеты, из выращенных мною же цветов, как заботился о ней. Наша жизнь была практически идеальной, учитывая то, что мы жили в детском доме. Беда пришла откуда не ждали. В какой-то момент она начала вести разные разговоры: задумываться о смерти, о возможном другом мире, о том, что она чужая здесь. Я безусловно чуял неладное, но спускал всё на переходный возраст. Все мы рано или поздно начинаем думать о смысле жизни, ведь так? Она всегда много говорила о том, что жизнь очень сложная и интересная штука. Видимо со временем она перегорела и устала размышлять о великих тайнах космоса, зациклившись на маленькой его крупинке - себе. Мой светлячок начал тухнуть буквально на глазах. Мы начали меньше общаться, она прибилась к какой-то компании девочек и я подумал, что ей стало лучше. Если она нашла друзей получше, чем я, значит мне не стоит беспокоиться. Даже с учетом того, что мне стало одиноко, я был искренне за неё рад, ведь на вид казалось, что она стала намного активнее и счастливее. Это была лишь иллюзия. Она пыталась оставить для всех хорошее впечатление о себе, а может просто искала в ком-то поддержку, так как моя жизненная позиция могла лишь довести до смерти, а не спасти от неё. Первую попутку суицида она предприняла в день своего рождения. Она попыталась перерезать вены, но не смогла. Раны оказались недостаточно глубокими, так как ей было слишком больно. Её руки дрожали и болели, поэтому она решила смириться и позвать на помощь. Теперь тонкое запястье окутывали бинты, но самое главное, что администрация решила закрыть на это глаза, ибо им были не нужны эти проблемы. Мою Руру оставили дома. Я помню, как через пару дней она нашла меня. Я сидел на диванчике в библиотеке, поэтому она скромно подсела ко мне. Начав своё повествование тем, что ей стало очень грустно, она рассказала мне всё, что было в тот вечер. Особенно много внимания в своем рассказе она уделила непонятному ощущению сладкой надвигающейся смерти, когда ей было спокойно и тепло настолько, что мысль полосонуть себя канцелярским ножом по венам показалась ей великолепной идеей. Потом она начала сильно плакать и извиняться сквозь слезы. С её слов, она очень боялась меня потерять в тот момент. Когда она устала плакать, то села мне на колени и уткнулась в моё плечо. Я был очень зол, но не мог на неё накричать. Она пыталась убить себя, поэтому я не мог знать, что она может с собой сделать. - Руру, зачем ты хотела уйти из жизни? - это был вопрос, на который она так и не дала ответ во время своей исповеди. Это был вопрос, который я не хотел задавать никогда ранее, но видимо зря. - У меня нет никого и ничего, даже будущего у меня нет. Мне 16, а я, - она тихо бубнила мне в плечо, стараясь не заплакать снова, - не знаю имеет ли смысл жить дальше, чего я хочу и какой жизненный путь мне выбрать. Я не хочу рожать кучу детей, как сделала моя мать. Я не хочу весь день работать на нелюбимой работе, как должен был делать мой отец. Я люблю смотреть на звезды и думать о вечном, но не рассчитывать расстояние до них, каждый день проводя за калькулятором, поэтому стать астрономом тоже не вариант. Я хочу наслаждаться жизнью без проблем с законом или финансами. Просто лежать на траве и смотреть в небо, - она устало выдохнула мне в плечо. Видимо она давно хотела выговориться, но боялась осуждения. Теперь же, бояться нечего, ибо она в любом случае уже провинилась и была осуждена всеми, кто мог это сделать. - А как же я? Ты подумала обо мне? - Ты исчезнешь из моей жизни сразу, как тебе исполнится 18. Ты найдешь себе жену, поступишь в университет. - А если нет? - А если да? Я не хочу испытывать боль разлуки. Я в принципе не хочу, чтобы мне было больно, - она подняла на меня заплаканные глаза и улыбнулась, - Давай вместе умрем? Ты самое дорогое, что у меня есть и я не хочу, чтобы тебе было больно тоже. - Руру. - Что "Руру"? ЧТО Я ГОВОРЮ НЕ ТАК ОПЯТЬ? Я ЗНАЮ ЧТО Я КОНЧЕННАЯ, РАЗ Я ХОЧУ БЫТЬ С ТОБОЙ РЯДОМ ВЕЧНО, РАЗ Я НЕ ХОЧУ ЧТОБЫ МНЕ БЫЛО БОЛЬНО. Только смерть даст мне гарантию того, что всё будет так, как есть сейчас. ПОЖАЛУЙСТА, ОСТАНЬСЯ СО МНОЙ, ПРОШУ. Ты нужен мне. - Не кричи в библиотеке. - Это всё что ты можешь сказать? - её мертвый взгляд пробил меня насквозь. Я не мог понять, злится ли она или наоборот огорчена. Я долго молчал, не зная что ответить. Звезды, ранее сияющие сквозь ресницы, теперь были не видны. Внутри всё сжималось от осознания того, что эти звезды уже никогда не вернутся в орбиты этих глаз. Она встала с моих колен и собралась уходить, посмотрев мне жалобно в след. Знаете, глаза и правда тускнеют от слез. - Руру, знаешь, - я боялся того, что собирался сказать, но казалось, будто это самые важные для неё слова сейчас, - я люблю тебя. Давно люблю, - внутри всё уже не просто сжималось, а пыталось свернуться в чёрную дыру. Однако я чувствовал не пустоту, а адскую боль, которая отдавала в каждый сустав и в каждую вену. Я боялся, и от этого страха у меня поплыло всё перед глазами. Ни Руру, ни я, ни эта библиотека уже не существовали на планете Земля. Всё казалось лишь сном. - Я знаю и это хуже всего.Она ушла.
Это был наш последний разговор.
Как-то я застал её курящей на заднем дворе спустя несколько месяцев. Она просто смотрела в небо и курила. Мы долго не виделись, так как Аврора начала меня избегать. Я был напуган тем, какие у неё были синяки под глазами и тем, какие они были пустые. Мне говорили, что она постоянно плачет ночами, но я не думал, что это настолько на ней отразится. - Ты же знаешь, что курить это плохо? - в шутливой форме начал я, осторожно подходя к ней, - Хорошие девочки не курят. Ты же хорошая девочка? Отдай мне сигарету и мы сделаем вид, будто её и не было. Она посмотрела на меня, на мою протянутую руку и снова на меня. Мне было невыносимо смотреть на эти глаза, которые уже были похожи не на жухлую траву, а на холодный песок у моря. Я буквально чуял этот холодный бриз, слышал звук волн и видел небо, которое только начало темнеть после заката. Алое солнце, которое было рядом с её губами на кончике сигареты оказалось на моем запястья. Она потушила об меня окурок, оставив аккуратный круглый ожог. Всё, что раньше пылало и горело во мне, сейчас стало лишь тлеть. Тлеющие угли прожигали каждый мой орган и я снова начал забываться. Она поцеловала своими обкусанными губами ожог, а потом, немного подумав, поцеловала и меня, соприкоснувшись с моими губами. Она ушла, оставив меня в этом непонимании, в этом забвении. Я долго стоял, смотря на свою руку и ощущая острую боль, но при этом тая от удовольствия, осознавая, что она наконец меня поцеловала. На следующий день она умерла. Мне сказали, что она сбежала ночью за территорию нашего временного дома и ушла гулять по городу. Ночной Питер прекрасен, поэтому она навсегда осталась в нём. Её нашли мертвой от передозировки наркотиками в одном из парков. Она лежала на скамейке, а последним что она видела было яркое, звездное, ночное питерское небо. Моя звезда погасла, поглощенная тьмой страха и отчаяния.***
Утекло много воды. Я сознался в том, что владею магией и попал в школу-интернат для таких, как я. Мне выделили комнату в общежитии, где я живу с добрым и понимающим соседом. Меня никто не бьет, не обижает, а староста время от времени кормит меня своей выпечкой и следит, чтобы я не отставал по учебе. К слову, я решил не упускать свой шанс стать талантливым ботаником. Я ухаживаю за всеми растениями на территории и изучаю магию, связанную с землей. Да, мне достался самый элементальный и бесполезный навык - управление стихией земли. Думаю, увидь мои достижения в этой сфере Аврора, то она бы похвалила меня. Для знакомых я время от времени выращиваю всякие интересные травки. Не бесплатно конечно же! Сейчас, думая о прошедшем, я очень жалею, что не остановил её тогда. Если бы я схватил Аврору за руку, прижал её, успокоил, пообещал всегда быть рядом, может она бы поверила мне? Может она бы пожила в этом мире чуточку дольше? Я не могу этого знать. Я зажигаю спичку и смотрю, как ярко она горит. Даже задув её, она продолжает тлеть ярко-алым цветом, точно таким же, каким тлела сигарета Авроры в тот день. Приложив этот маленький уголек к коже, я оставляю почти такую же отметину, но уже чуть выше оставшегося шрама. Её волосы пахли дымом от спичек с самого первого дня нашего знакомства. Именно поэтому я обожаю этот запах и, сидя на кровати, прикладываю к себе спичку за спичкой. Этот запах, эта боль, этот лунный свет вводят меня в транс и я будто снова рядом с ней. Когда-нибудь мы встретимся, но лишь тогда, когда у меня будет сотня историй, которые смогли бы вызвать её улыбку, что озарит её лицо как солнце.