Своего рода романтическая комедия

Ренджун начинает вести дневники в 16. Чонло хохотал до слез, когда случайно увидел его рукописное письмо бабушке, и он с ужасом осознал, что его китайский подчерк действительно стал отвратительным. Так не задумывалось, но именно Чонло, благодаря кому дневники появились, и стал их главным героем. Яркий, неприлично громкий ребенок с понимающей улыбкой упоминался почти в каждой истории, а его смешные изображения селились в уголках страниц. Марк даже в шутку говорил, что это «хрониками Чжун Чонло». Сейчас, когда он об этом задумывается, Марк, наверное, был прав. Герой истории должен проходить какой-то значимый путь, не так ли? Но должен проходить его постепенно, чтобы читатель мог, понять почему герой изменился, что на него повлияло. И кто на него повлиял. Джисон, как и все остальные, появляться еще на самой первой странице. Это лишь короткий пересказ того, как они посидели в кафе после школы. Чонло радостно рассказал нам, что поедет на каникулы в Бразилию, пообещал привезти сувениры, махал руками от переполняющих его эмоции, а Джисон смотрел на него полными звезд глазами. Чонло спросил «у меня что-то на лице, да?», Джисон неловко отвел взгляд. Именно таким Джисон появляется в его дневнике- милым, легко краснеющим и очаровательно влюбленным в Чонло. В дальнейшем он старается расписать день хотя бы на страницу, а не на треть, как в первый раз. В конце концов, он наполовину китаец, превозмогать и делать что-то нудное у него в крови. И да, он наполовину китаец, поэтому его китайский не должен выглядеть как набор каракуль. Он старательно пересказывает бумаге, как Чонло впервые заметил влюбленность в него Джисона, когда они были в боулинг. Как он очень долго пялился на красное лицо Сона и как от этого тот покраснел даже шеей. Он всеми известными ему на китайском эпитетами описывает, как мило Чонло делился с ним своими чувствами к самому юному в их компании. Он использовал пять разных слов, чтобы передать, насколько Джисон очаровательный в глаза другого. Написание одно из них ему подсказал сам Чонло. Он коротко описывает прощание с Марком. Дневник, помимо практики подчерка, еще и триггер прошлых эмоций. Он не хочет снова переживать эту потерю. Он немного описывает эмоции, который испытал, когда Чонло смущенно объявил, что они с Джисоном начали встречать. «Немного» занимает две страницы и заканчивается словами «они будут такой прекрасной парой». Но идеальных отношения не бывает. Чонло всегда был слишком общительным, Джисон всегда был слишком замкнутым, а в 10 классе учителя вынуждены перемешать классы из-за нехватки учеников, поэтому страницы девятого дневника покрываются веселыми рассказами о новых одноклассниках одного и ревнивыми переживаниями другого. Все начинает с малого: Чонло все чаще гуляет с новыми друзьями, Джисон все чаще ходит мрачным. Все накаляется вовсе и не из-за них: родители Джисон разводятся. Джисон в отчаянии, а Чонло просто не понимает, как может помочь- он даже не знал, что у его парня что-то не так дома. Никто из них не знал, ведь Джисон предпочитает этот глупый принцип «не выноси сор из избы». Все ломается где-то за пределами его дневников: вот он пишет о грустном Джисоне, а вот тот уже выглядит так, словно все хорошо. Чонло стабильно радостный, но почему-то не так как обычно. Он понимает, что все действительно сломалось на десятом дневнике. Он выливает бумаге все свое разочарование от отвратительного разговора с Джисоном. Младший очень красивыми словами маскируется ужасную мысль. «Если я буду контролировать Чонло, он никогда не уйдет от меня, не так ли?». Чонло на все лишь улыбается и твердит не менее ужасное «пока ему не больно и не страшно, все в порядке». И видимо, Чонло рассказывает об их разговоре Джисону. Он начинает смотреть на Ренджуна почти как на врага. Одиннадцатый дневник наполнен попытками убедить Чонло закончить эти отношения, а Джисона, что мир не ополчился против него. «Довольно лицемерно слышать это от тебя, хен» выходит таким же некрасивым, как и «Джисон смотрел на него полными звезд глазами». Если Чонло главный герой его дневников, кем же в них стал Джисон? Ренджун старается об этом не думать. Двенадцатый дневник просто похож на отчеты. Разговор с Чонло- изменений нет. Разговор с Чонло- изменений нет. Разговор с Чонло- изменений нет. Разговор с Чонло- изменений нет. Разговор с Чонло- изменений нет. Разговор с Чонло- изменений нет. Разговор с Чонло- изменений нет. Разговор с Чонло- изменений нет. Он поступает в университет на тринадцатом дневнике и на нем же закачивает. Проклятое число слишком хорошо сочетается с ужасным описанием выцветающего синяка на чужом хрупом запястье и смирением в когда-то таких сверкающих глазах. Ласковую, полною невысказанной благодарности, улыбку Чонло он трусливо оставляет за пределами бумаги, твердя себе, что не заслуживает ее вспоминать. -О, так теперь моя очередь быть автор этой великой книги, да? – с доброй насмешкой в голосе спрашивает Джемин, когда он вскользь упоминает о том, что больше не ведет дневники. Джено, как всегда, слишком занят баскетбольным клубом, чтобы присутствовать на встрече. – Хотя я не очень люблю так много писать… -Так будь режиссером. Фильмы ты обожаешь, - не задумываясь говорит Ренджун. На фыркает в кружку. -Думаешь они оценят, если я буду их постоянно снимать? Что-то я сомневаюсь. И правда. Никому не понравится, если ему в лицо будут вечно тыкать камерой. -Что ж. Мне, видимо, остается только роль зрителя, да?... И хотя Ренджун бросил вести дневники уже как почти полгода, отправив все тринадцать домой одной коробкой, он покупает новую тетрадь в твердой обложке. Он хочет, чтобы бумага сохранила ему воспоминания о грустной, немного обреченной и такой хрупкой улыбке На Джемина.