Ветер знает наши секреты

Он снова говорил. Гермиона напрягла слух, но его голос был просто приглушённым гулом. Это не имело значения. Слова были последним, что ей было нужно — на самом деле, ей ничего не было нужно, больше не нужно. Медленно она поднялась со своего места перед камином, полено затрещало под натиском огня, и девушка вздрогнула, звук был слишком похож на тот, что она пыталась забыть. Каждый шаг приближал её к финальной главе. К концу Гермионы Грейнджер, Величайшей волшебницы своего поколения, части «Золотого трио». Бла-бла-бла. Ей разбивало сердце то, что люди возвели её на такой высокий пьедестал, но она не была особенной. Фред был особенным. Тонкс была особенной. Люпин был особенным. Лаванда, чёрт бы её побрал, была особенной. Все они должны были быть здесь. Все они должны были присутствовать на Дне Памяти, присутствовать на судебных процессах, наблюдать, как ублюдки, которые сделали это с ними, получат свой приговор. Но нет. Была только она. Она стояла там в своём чёрном платье, которое только лишь благодаря стараниям Джинни имело приличный вид. Та держала её руку всё это время, костяшки побелели, крошечные шрамы в форме полумесяцев покрывали их ладони. Она мысленно пыталась выкинуть события, произошедшие сегодня, из своей головы. Каждый шаг был мольбой о помощи, которая была так необходима, но которую девушка отказалась искать. Каждый раз, когда она моргала, всё, что ей было видно, это вспышки света от камер. Снова был этот приглушенный шум, на этот раз позади неё, кто-то звал её по имени. Рон. Рон, который держал её волосы, пока она опустошала содержимое желудка в унитаз. Похлопывая её по спине, отчаянно желая что-то сказать. Эмоциональный диапазон чайной ложки. Она была неправа, сказав это, по крайней мере сейчас. Теперь он делал всё, что мог, чтобы сохранить семью целой, в то время, как Джинни держала Золотое трио вместе. Тем не менее её преследовали крики, издаваемые им во сне. Отчаянное метание по кровати, после которого следовала еле заметная дрожь, когда он наконец просыпался, молча глядя на потолок, пока слёзы катились по его лицу. Тем не менее, как бы она ни хотела, она не могла ему помочь. Не сейчас, не тогда, когда Гермиона не могла помочь даже самой себе. «Мне жаль, мисс Грейнджер. Мы не сможем помочь Вашим родителям с восстановлением их памяти, поскольку слишком многое изменилось, и прошло слишком много времени. Мой лучший совет: сделайте всё возможное, чтобы двигаться дальше». Двигаться дальше? Это была гениальная идея, предложенная лучшим целителем разума во всей магической Британии. Двигаться дальше. Теперь это словосочетание имело несколько значений, несколько концовок, в зависимости от того, как это интерпретировать. Она знала, что выбрала ту концовку, которая была единственным верным вариантом, где её тело словно по наитию двигалось через Гриммолд-Плейс, поднимаясь на самый верх, на крышу. Рон всё ещё следовал за ней, но она была уверена, что он двигался слишком медленно. Он не знал, иначе он бы уже схватил её, удержал, заставил бы остаться. По крайней мере, так она себе представляла. Они нашли вход на крышу вскоре после войны. Они собирались там компанией, лежали под звёздами, распивая дешевые бутылки вина, пока не засыпали. Что-то было такое в палатке, посреди не пойми где, что не давало им спокойно спать в помещении. Теперь его шаги ускорились, как и её, хотя она была немного быстрее. Мерлин, они были детьми. Все решения, которые они принимали, все битвы, в которых они сражались, они продолжали оставаться всего лишь детьми. Даже Малфой и дети Пожирателя Смерти — все они тоже были принуждены. Возможно, не все из них были невинны, но большинство из них хотели того, что делала другая сторона: просто жить. Выжить. Это всё, что они сделали: выбрали то, как им лучше всего выжить. Это была только человеческая натура, как она могла винить кого-то? Её босые ноги коснулись прохладной каменной клади на крыше. Она добралась до ближайшего края, быстро перебравшись через ограждение, прежде чем Рон добрался до неё. Когда девушка повернулась, неуверенно балансируя, то, наконец, увидела лицо Рона. Гермиона не хотела, чтобы он это видел. — Миона, п-просто… спускайся вниз. Пожалуйста. — Нет, — её голос был хриплым из-за долгого молчания, ветер унёс её слова, казавшийся и тёплым, и холодным одновременно. Лето быстро приближалось. Он переступил с ноги на ногу, и девушка поняла, что ещё чуть-чуть и она почти потеряет равновесие; Рон замер. — Я знаю, что сегодня был ужасный день, я знаю это. Пожалуйста, это… это не выход. — Я люблю тебя. Скажи всем, что я их люблю, и что мне очень-очень жаль. Гермионе жаль, что она не могла быть лучше, умнее, чтобы предотвратить все эти смерти действительно особенных людей. Рон помотал головой, слёзы потекли по его лицу. — Ты скажешь им сама… Раньше она бы расстроилась. Рон не умел слушать, особенно слушать её, но она не была разочарована на самом деле. Не ощущала никаких эмоций сейчас. — Назови мне хоть одну причину, чтобы не делать этого, Рон, — прошептала она, её голос был едва слышимым. Он нахмурился. — Потому что я люблю тебя. Потому что мы все любим тебя и хотели бы… — Любви не всегда достаточно, — прошептала Гермиона, поднявшийся ветер растрепал её спутанные кудри по лицу. Девушка осознала, что иногда мир замирает во время принятия важных решений всего на долю секунды. Она поддалась порыву ветра, позволяя окутать себя его объятиями, прежде чем отпустить всё, что её сдерживало. Она двинулась дальше.

***

182 дня спустя Гермиона осознала, что совершила какую-то глупость, когда проснулась в больнице Святого Мунго, будучи привязанной к кровати и под действием успокоительных. Джинни была единственным человеком, находившимся в тот момент рядом с ней, слёзы текли по её щекам. Рыжеволосая девушка, наполненная непоколебимым огнём, казалось, в этот момент утратила своё пламя. Шёл 182 день, Гермиона считала. Теперь она старалась идти по своему жизненному пути мягкой поступью. Все суетились над ней, по праву, но временами это давило на неё. Всё, что можно было использовать для завершения начатого, окна и доступ на крышу, было ей недоступно, что являлось условием выхода из больницы. Острые предметы были зачарованы не попадаться ей в руки, и всё, что могло сломаться, было сделано неразрушимым. Осмотр целителя Разума с понедельника по пятницу также помогал, как и тщательно подобранные успокоительные зелья и различные сонные снадобья. Между Роном и ней было несколько длинных разговоров, после которых было решено, что об отношениях не может быть и речи. Первоначально они были друзьями, таковыми и останутся. Он спас её той ночью. Применив идеальное заклинание левитации, которое благополучно опустило её на землю. Шок от падения привёл к тому, что она потеряла сознание, а невообразимое количество алкоголя и зелий в её организме лишь усилили эффект. Гарри плакал сильнее всех. Он обнимал её, говорил о страхе, который испытывал, когда Рон использовал заклинание Патронуса, проливая свои горячие слёзы на лицо Гермионы. Теперь, она осознала — это был не ответ. Теперь она работала над собой, и это было самым сложным решением, которое она когда-либо принимала. Лёгкий стук в дверь спальни оповестил о приходе Джинни. — Привет, дорогая, — на её лице играла мягкая улыбка. Джинни стала для всех своеобразной мамой, и Гермиона верила, что подруга была создана для данной роли. Несмотря на весь её напористый характер и сарказм, она была мягкой, доброй и заботливой. — У меня есть идея. — О-о, — Гермиона попыталась пошутить, на лице появилась улыбка, и она поняла, что способна на большее. Джинни улыбнулась: — Сегодня вечеринка в честь Хэллоуина. — Нам следует праздновать Самайн, а не Хэллоуин, хотя Хэллоуин происходит из его извращенной версии, — Гермиона нахмурилась. — Ходячая энциклопедия, да, но всё равно, Гарпии устраивают вечеринку вместе с несколькими другими в этой округе. Гермиона сильнее нахмурилась, придирчиво оглядывая свою грязную рубашку. — Мне нечего надеть. Плюс… я не была на публике с тех пор, как… ты знаешь. — Дело в том, что это маскарад! Мы могли бы зачаровать твои волосы в другой цвет и, возможно, глаза — все будут слишком пьяны, чтобы понять, кто ты. Улыбка Джинни была заразительной; 182 дня с тех пор, как Гермиона делала что-то весёлое. — Мне всё ещё нечего надеть. — Думаешь, я пришла без подарков? — девушка выбежала из комнаты, прихватив что-то из коридора. — Мы с Гарри пошли в магловский магазин костюмов. Я увидела это и поняла, что не могу представить себя ни в чём другом. Это была скудная полоска дешёвой чёрной ткани. — Там ещё в комплекте идёт шляпа. — Костюм сексуальной ведьмочки? — Гермиона разразилась смехом, тем самым глубоким смехом, который она позволяла себе… даже уже и не вспомнить когда в последний раз. — И что наденешь ты? — У нас парные костюмы, Гарри не видел, как я их покупала. Он думает, что я буду кем-то из Spice Girls. Джинни была влюблена во всё магловское с того момента, как съехала из Норы. Гарри часто отводил её в магический Лондон на концерты и в пабы, чтобы она могла прочувствовать атмосферу, и, конечно, в торговые центры. — Я думаю, он сделает мне предложение после того, как увидит меня в этом, — девушка мечтательно вздохнула. Она и не знала, что её рождественский подарок — это красивое кольцо из белого золота с изящным красным рубином, любезно предоставленное хранилищем Поттеров. В настоящее время он был спрятан в ящике для носков. — Может, он так и сделает. — И сегодня ты найдёшь с кем переспать, — Гермиона чуть воздухом не поперхнулась. С недавних пор Джинни думала, что это действительно поможет Гермионе снять… хоть немного напряжения. — Сомневаюсь в этом. Они собрались вместе, по-детски хихикая, надевая чулки в сеточку и засунув ноги в ботинки на высоком каблуке, зашнуровывая их до колен. Гермиона заворожила волосы в светлый блонд, но оставила свои фирменные кудри и решила изменить цвет глаз на светло-голубой. Её наряд был похож на лохмотья: дешёвый корсет сильно сдавливал грудь, из-за чего все прелести грозились вывалиться на всеобщее обозрение. Джини использовала глиттер для тела, который купила в магазине, удостоверившись, что нанесла достаточное количество на шею и ключицы. Когда они спустились, молодые люди стояли, проглотив языки. Гарри практически пускал слюни из-за Джинни; он уже был готов пересмотреть дату предложения руки и сердца. Рон выглядел менее восторженным. Он боялся, что слишком рано. — Я не собираюсь делать ничего сумасшедшего. Можете обезопасить окна и выходы на крышу, если это необходимо, — Гермиона успокоила друзей. Теперь, когда она была готова, пути назад не было, ей нужна была свобода, хотя бы на одну ночь. Казалось, это заставило парня почувствовать себя лучше. Вечеринка была в самом разгаре, когда они приехали. Джинни представила Гермиону, как подругу из другого города, которую звали Сахарок. Рон немного завис, но его оттащила в сторону группа парней из Хогвартса. Джинни и Гарри поздоровались со всеми, а потом куда-то исчезли. Девушка немного выпила, а потом решила потанцевать. В какой-то момент, находясь в толпе пьяных тел, она заметила кого-то. Он был высоким, хорошо сложенным, с прямыми каштановыми волосами, отеняющими от его угловатое лицо. Его глаза, медово-карие, зажгли в ней огонь, когда его взгляд скользнул по её телу. На Гермионе и Джинни были надеты чёрные кружевные маски, зачарованные так, чтобы оставаться на лице до того момента, пока владелец маски не снимет её самостоятельно. Мужчина же выбрал белую маску с золотыми вкраплениями — она ярко выделялась на фоне его чёрного костюма в полоску. Медленно они проталкивались навстречу друг другу сквозь толпу. Мигающие огни меняли цвет его маски с розового на фиолетовый, а затем на синий. Гермиона обернулась, укладывая волосы на одну сторону, и посмотрела на него через плечо. Он не танцевал, пока пробирался сквозь толпу, игнорируя блуждающие руки чародеек, которые пытались притянуть его к себе. Он отмахивался от них, глаза были сфокусированы лишь на ней, пока мужчина не оказался позади девушки. Гермиона отступила назад и медленно качнула бёдрами, прежде чем прижаться к нему всем телом. Его руки опустились на её талию, пальцы сжали бёдра. Если бы Гермиона была внимательна, она бы заметила, как из-за тепла их тел нагрелся воздух, будто что-то изменилось. Магия, древняя и, как считалось, ушедшая в прошлое, словно ожила, когда они прикоснулись друг к другу. В какой-то момент его губы оказались на её шее, он стал прикусывать и облизывать кожу. Девушка застонала, отклоняя голову в сторону, отводя руку назад, чтобы скользнуть ей по его эрекции прижавшегося к ней мужчины. Гермиона никогда не позволяла себе ничего подобного, но что-то в ней будто пробудилось. Словно одержимая другой женщиной, она повернулась, проведя рукой по груди мужчины, прежде чем сделать шаг назад. Его глаза были направлены на неё, когда девушка повернулась, взглядом указывая на туалеты в задней части здания. Мужчина последовал за ней в считанные секунды. Она закрыла дверь. Он наложил заглушающее заклинание на комнату. Его руки требовательно прошлись по её бёдрам, а рот опалил горячим дыханием кожу. Девушка крепко сжала его плечи, когда мужчина прислонил её спиной к раковине. Она ахнула, когда его руки скользнули под её платье, и его ловкие пальцы прикоснулись к ней. Его рот проглотил её стон, когда он жадно поцеловал девушку. Сильные руки в считанные мгновения подняли её и усадили на тумбу, в то время как её пальцы быстро расстегнули его ремень и молнию на брюках. Она скользнула рукой вниз в его боксеры, обхватив рукой его член, пока он не застонал, прикусывая её за шею. Сильно. Девушка ахнула, когда он легко разорвал колготки, затем отодвинул её нижнее бельё в сторону, пальцы сразу же нашли клитор. Мужчина выводил пальцами круги по её клитору, от которых по спине бежали мурашки, когда она сжимала его в кулак в той же манере. Его лицо уткнулось в кудри девушки, дыхание щекотало ей ухо. Затем мужчина проник в неё своими пальцами, согнув их так, чтобы надавить на то место, до которого она никогда не могла дотянуться сама. Девушка вздрогнула, когда он всё ещё обводил большим пальцем этот пучок нервов. Маски были неподвижны, как и вся остальная одежда. Ненадолго, прежде чем поддаться электрическому притяжению оргазма, она посмотрела ему в глаза. Огонь. Голод. Страсть. Взгляд затуманен чем-то более животным, чем она когда-либо видела. Это стало последней капли для девушки: ноги дрожали от разрядки, но это ещё не конец, ей нужно было больше. Они не обменялись ни словом, но взглядов было достаточно. Девушка подползла ближе к краю, идеальной высоты для мужчины. Он схватил себя, скользя сквозь её влагу, прежде чем полностью погрузиться в неё. Она ахнула, тело напряглось, но он не дал ей даже возможности вздохнуть. Его губы впились в её, зубы вцепились в её губу, когда он агрессивно толкался в неё. Она обхватила его ногами, наклонив бёдра, что вызвало у него глубокий, гортанный стон. Это не было занятием любовью. Это не было банальным трахом. Это была животная страсть между двумя людьми, которая подпитывалась странной, незаметной древней магией. Теперь она чувствовала, как двигалось его тело, а их магия двигалась вместе с ними. Никогда раньше она не чувствовала своей магии за пределами своего тела, но сейчас она сливалась и соединялась с собственной магией этого волшебника. Магия окружала их, жужжа на мокрой от пота коже. Девушка была слишком сильно возбуждена, и второй оргазм был уже на подходе, чтобы думать об этом. Её тело сначала задрожало, и затем сжалось вокруг него. Всё ощущалось так остро, что девушка вскрикнула, выгибая спину и прижимаясь к мужчине ещё сильнее. Парень ответил взаимностью и застонал, когда кончил в неё. Он опустил голову ей на затылок, зарываясь в светлые кудри лицом, которые теперь прилипли к её влажной коже. Медленно он поцеловал её шею, оба были пьяны от послевкусия оргазма. Она вздохнула, когда поняла, что момент подошёл к концу. Сейчас он покинет её тело и уйдёт, потому что это было именно то, что было. Гермиона ущипнула его за мочку уха, прежде чем мягко оттолкнуть мужчину. Она использовала свою палочку, чтобы привести его в порядок, прежде чем помочь ему застегнуть молнию и одеть брюки. От шока у неё скрутило живот, когда он схватил полотенце для рук и опустил его под тёплую воду. С нежностью, которую она никогда не испытывала, он вытер её бёдра, нежно целуя шею и лицо. К его губам прилипли пятнышки блесток. Слёзы навернулись на глаза девушки. За ней ухаживает совершенно незнакомый человек. Он тихо произнёс Репаро, чтобы привести в порядок её порванные колготки и нижнее бельё. Затем он обхватил её за талию и осторожно помог спуститься с тумбы, придерживая до тех пор, пока девушки не успокоилась. Не было ничего, что можно бы точно передать момент словами, поэтому она поднялась на цыпочки и поцеловала его опухшие губы. Это было так нежно и совсем не похоже на то, что только что произошло. Они разошлись за пределами уборной. Гермиона пошла домой, приняла душ и легла на кровать, лениво выводя рукой круги по животу, пока её магия успокаивалась. На мгновение, прежде чем погрузиться в глубокий сон, она задумалась, кто она теперь. Никогда ещё девушка не принимала такого решения, не встречалась с совершенно незнакомым человеком. Та её часть, которая кричала, чтобы всегда держать ситуацию под контролем, была в ярости, но другая её часть, которая исцелялась… Та часть, которая искала эту связь, была довольна.