Грешники

      Я сидела в больничной палате, качаясь вперёд и назад в одном и том же ритме. В голове стоял шум, мешающий сосредоточиться на настоящих, живых голосах. Рядом сидела тётя, которая воспитывала меня, сколько я себя помнила. Она держала мою горячую руку, пока я тряслась из-за нервов и тяжело дышала, глядя перед собой, словно сквозь стену. Иногда я скулила, как избитый пёс, хоть и не замечала этого. Мимика не менялась, моё лицо словно застыло под взглядом горгоны Медузы.       Кажется, тётя что-то говорила мне. Я не слышала или просто не помнила. Я мало что помнила в свои четырнадцать лет.       В моей памяти в эту минуту осталось только лицо демона. Я не могла долгое время отличить его от обычного человека, кроме тех моментов, когда у него от удовольствия и издевательств надо мной светились дьявольским красным глаза. Или когда я видела его острые, чуть торчащие клыки, когда он улыбался.       Детальные подробности его издевательств давно стёрлись из памяти. Он позволял себе слишком многое… И никто не мог помочь мне. Никто не понимал, никто не верил и не слушал. И тогда я поняла, что схожу с ума, что всё, что делал со мной демон — плод моего воображения. Хоть и думала я так недолго. Этого было достаточно, чтобы ощутить абсолютное одиночество.       Я долго не понимала, откуда время от времени брались настоящие синяки и ссадины.       Однажды он перестарался, когда впервые сдёрнул с меня рубашку в день рождения моей тёти, когда все взрослые изрядно напились и легли спать. Его острые ногти впились больно в кожу под ключицей. Сама же тётя обрабатывала эту рану на следующее утро и не верила мне, что это сделало со мной «нечто» ненастоящее, какое-то чудовище. Я плакала в её руках, тряслась, не в силах сказать и слова, а вокруг нас сидели родственники. И все давили, все заставляли меня сказать правду, и всё дошло даже до того, что меня обвинили в лживом спектакле.       Тогда я впервые начала замалчивать проблемы. Демон понял, что играл с огнём, что рано или поздно люди могли поверить мне и помочь избавиться от него. Он преследовал меня в школе, на улице, в кровати, в ванной, за столом… В любое время суток он был рядом, что бы я не делала.       Я лишилась друзей, сна, хорошей учёбы, хобби и жизненных сил. Уже в четырнадцать я потеряла веру в саму себя и человечество. Я потеряла связь между реальностью и выдумкой.       — Рина, — прошептал он. Его острые клыки сверкнули в улыбке. Я смотрела на его лицо, которое приблизилось ко мне, и старалась не думать ни о чём, кроме светлого будущего. А ведь оно могло меня ждать, если бы я только была сильной, если бы я пообещала самой себе справиться с чудовищем.       Его длинные пальцы коснулись моей щеки, и я вздрогнула, почти взвизгнула через плотно сомкнутый рот.       Я страдала от спазма мышц. Моя челюсть болела от постоянного напряжения, я напрягала её даже во сне. И я очень часто кричала сквозь зажатые губы — это вошло в привычку, как и трясти ногой во время стресса.       — Ты хочешь избавиться от меня? Не бросай меня, — демон сидел передо мной, а тётя не видела его. Он гладил мои ноги, осторожно целовал колени. Я просто смотрела вперёд, каждую секунду молясь, чтобы он сгинул прочь, ушёл в ту преисподнюю, откуда явился в мой мир.       — Умоляю, Рина, умоляю, я больше не причиню тебе вреда, клянусь, — он делал вид, что вот-вот заплачет. А я уже знала, что его эмоции — лживая игра.       Его поднятые вверх пряди чуть опустились. В ярком больничном свете был отчётливо виден цвет его розовых волос. Чёрные ногти отчаянно цеплялись за мои штаны, а татуированным лицом он утыкался в мои ноги. Он тяжело дышал через нос, словно хотел втянуть жадно весь запах моего тела, словно он не хотел позволить кому-то, кроме него, почувствовать меня.       С щеки скатилась горячая, быстрая слеза. Я заморгала, глядя перед собой.       — Тётя… — прошептала с дрожью, хрипя из-за сорванного от криков голоса.       Тётя вздрогнула от звучания моих слов. Я с трудом повернула к ней голову. Она плакала, но пыталась сдержать слёзы. Её трясло будто от страха передо мной, будто видела во мне демона. Она улыбнулась и закивала, внимательно слушая меня.       — Да, моя девочка, что такое? Что, моя хорошая? — спрашивала тётя, пытаясь сдержать слёзы. Она обняла мои руки своими ладонями — крупными и слегка пухлыми, нежными, они всегда пахли вкусной едой, от чего часто хотелось спросить, что в этот раз она приготовила на сегодняшний день.       — Он опять здесь, — хныча, прохрипела я и зажмурилась. Слёзы брызнули из глаз, стоило мне признаться самой себе, что всё происходящее снова действительно было наяву.       — Нет, нет, нет, — с отчаянным рычанием говорил демон и стал цепляться за мою ногу, словно боялся упасть в бесконечную пропасть навечно. — Ты моя, моя, моя! Только моя, слышишь?! Да, я здесь, но только не бросай меня! Не заставляй их, они убьют меня, Рина!       Тётя обняла меня, прижала к горячей груди. А я жмурилась до боли в веках, тяжело дышала и плакала так сильно, что начало давить между рёбрами. Я вжималась руками в больничный халат тёти.       — Мы справимся, мы обязательно тебя вылечим, хорошо? Не плачь, солнышко, не плачь, — тётю затрясло вместе со мной, она уже не могла сдержаться от слёз.       Если бы не её работа психиатром в больнице, она бы не смогла навещать меня так часто, и когда захочется. Она пользовалась ради меня своим положением и поддерживала, несмотря на свой страх передо мной. Я хотела бы извиниться перед тётей, попросить прощения за своё поведение, за своих демонов, за свежие порезы на руках…       За последнее особенно мучил стыд. Я по глупости подумала, что физическая боль поможет избавиться от демона. Он только попробовал на вкус мою кровь и попытался остановить её, запрещая вредить себе. И он не забыл упомянуть тогда, что я всегда была сладкой для него.       В это же утро меня снова положили в больницу. Меня пичкали таблетками, о которых я ничего не знала. Я доверяла тёте, поэтому не сопротивлялась. А демон не мог противостоять мне.       В один из скучных серых дней я находилась в общей комнате в больнице для душевнобольных. И там демон преследовал меня слишком долго. Каждую ночь я даже молилась богу. Я видела, как это делали другие перед трапезой, перед сном или после сна. Не было значения, когда именно ты молился. Это нужно было делать по необходимости, в час нужды, а я была готова молиться каждую минуту.       Я понимала, что это, возможно, плацебо. И в то же время существование «моего демона» заставило меня поверить и в светлое божество. Я считала, что если есть чистое зло, значит, есть и чистое добро, готовое мне помочь.       И мне никто не помогал.       В очередной раз, когда пациенты, то есть мы, сидели в общей комнате, к нам зашёл один из наших лечащих врачей-психиатров вместе с высоким молодым мужчиной в белой лёгкой мантии с красными узорчатыми нашивками по кайме. На руке мерцало единственное украшение — серебристый перстень.       Он был слишком молодой для служителя храма. Но я мало тогда видела представителей бога так близко, чтобы знать, в каком возрасте они уже могли посвятить свою жизнь священной службе.       Нас собрали в общий круг, а служитель сел по правую руку от меня. Пациенты говорили с ним, как с мессией, а я молчала. Я боялась говорить, словно любое моё слово могло призвать чудовище, которое несколько месяцев издевалось надо мной.       — Почему ты молчишь? — представитель храма посмотрел на меня. Я испугалась и опустила взгляд на бледные руки. Они уже не были тощими, как раньше.       Его улыбка согревала, развязывала язык, помогала поверить в себя. У него были добрые светло-коричневые глаза. Они дружелюбно сузились из-за улыбки, хотя и без того имели узкий расслабленный разрез.       Он протянул мне руку, и я, пытаясь справиться с дрожью, протянула в ответ свою. Он накрыл мою ладонь собственной и снова улыбнулся.       — Расскажи мне, что тебя тревожит. — Его голос был спокойный, добрый и нежный. Такому человеку хотелось рассказать многое, даже все свои сокровенные тайны. — Как тебя зовут? Я Сугуру Гето.       — Рина, — коротко ответила я и опустила голову.       Один из пациентов брякнул стулом об пол. Я вздрогнула и стала оглядываться по сторонам. На секунду я подумала, что ко мне явился ревнивый демон, который ненавидел, когда меня касались мужчины, парни и мальчики. Он клялся убить каждого, кто посмеет тронуть меня.       Я попыталась выдернуть руку из ладоней Деоса — служителя церкви. Он не дал мне освободиться, и я снова попыталась расслабиться.       — Это ты та девочка, которую мучают демоны? Расскажешь мне о них?       — Он один. И он не разрешает мне говорить о нём.       — Правда? — Деос Гето улыбнулся и посмотрел в мои глаза. Я застыла, глядя на него в ответ. — Мы можем побеседовать с тобой лично об этом, если хочешь. Никто не услышит наш разговор, ты сможешь поделиться своей болью, а я помолюсь за тебя Богу и покажу ему твои страдания.       Я энергично закивала головой в знак согласия. В тот самый момент я ощутила, что надежда затеплилась во мне, стала обжигающей и такой яркой, будто вечная ночь сменилась солнечным днём.       Деос Гето отвёл меня от остальных пациентов в сторону, предупредив, что скоро вернётся и побеседует лично с каждым, как сделает это со мной.       Мы ушли в один из кабинетов, в который нас пустила медсестра. Мы сели на стулья друг напротив друга. Деос снова взял меня за обе руки и обнял их своими большими прохладными ладонями.       — Ты больше не должна мучить себя. Позволь своей душе открыться и рассказать мне о демоне, который мучает тебя. Вместе мы изгоним его раз и навсегда.       — Вы верите мне? — я чуть поддалась вперёд, моё лицо засветилось счастливой улыбкой, чего я не ощущала будто целую вечность. Я не моргая уставилась на Сугуру Гето и стала ждать от него ответа. Он плавно кивнул мне. — Правда верите? Вы честно поможете мне?       — Конечно, — он улыбнулся в очередной раз и погладил мою руку большим пальцем. Я закивала энергично в ответ, судорожно думая, с чего начать.       — Я не помню, когда начала видеть его. Просто… Он появился очень внезапно. Я мало что помню из событий тех дней. Даже почти ничего. Он просто считает меня своей собственностью. Он мучает меня…       — Не смей, — услышала я этот знакомый, вибрирующий голос позади себя. Я впилась взглядом в Сугуру. Он смотрел на меня и улыбался, не замечая происходящего. Может, он верил мне, но он не видел демона. — Не смей ничего ему рассказывать. Убери руки. Убери руки, ебучая мразь! — завопил он над ухом и впился руками в мои плечи. Я даже не понимала, к кому он обращался. Я пискнула и зажмурилась от испуга и громкого тона его голоса.       — Он здесь? Снова? — спросил Сугуру и сильнее сжал мои руки. Он стал более настойчивым и менее терпеливым.       — Д-да…       — Не смей, сука, не смей, — как в бреду, повторял демон. — Ещё хоть слово, и я убью его, слышишь? Хочешь, чтобы я намотал его кишки на его же шею? А? Хочешь?       Я отрицательно помотала головой и выдохнула.       Я увидела, как Сугуру смотрел за мою спину хмурым взглядом. И он сразу же вернулся ко мне. Показалось?..       — Вы видите его? — спросила я и ощутила более отчётливо пальцы демона на плечах. Его прикосновения нельзя было отличить от человеческих.       — Нет. Я хотел бы увидеть, но… — Деос Сугуру опустил голову, он больше не смотрел на меня. — Вернёмся к разговору в следующий раз? — он улыбнулся. — Я чувствую, что ты очень слаба. Но Бог слышит тебя. И он слышит твои молитвы.       — Но… Я… — Демон ещё сильнее стиснул пальцы, и я замолчала. От отчаяния я заплакала, когда Сугуру молча отпустил мои руки и вышел из кабинета врача.       — Я так скучаю по тебе, Рина… — руки демона скользнули по моим плечам, стиснули их. Его горячее дыхание обожгло мочку уха, около которой он хрипло шептал пугающие слова. От них мой позвоночник будто ходил ходуном от дрожи. — По твоей нежной коже, по твоему сладкому голосу… Ты отдаляешься от меня, я чувствую тебя всё слабее и слабее… Не уходи от меня, Рина. Я буду защищать тебя, оберегать от любой опасности в этом мире. Просто дай снова ощутить твой запах, твой вкус, услышать твои крики…       Когда его руки скользнули к моему животу, я взвизгнула и подскочила со стула. Я схватила его, развернулась и со всей силы швырнула от себя. Я хотела попасть в демона, а попала в голую стену. За спиной уже никого не было.       Все оставили меня одну в том маленьком светлом кабинете: и Деос, и демон, и Бог…       Из-за приступа гнева и истерики меня отвели в комнату, снова напичкали таблетками и оставили под надзором медсестры. Я боялась, что снова увижу это чудовище. И боялась, что больше не смогу увидеть Деоса Гето Сугуру. И я действительно больше не увидела его ни в тот день, ни в другие.       Тогда я поняла, что в мире нет спасения. Его не существует. Даже я не могла помочь самой себе.       Я так долго пролежала в той больнице, что даже смогла завести себе друзей — Мегуми и Нобару, — которые были не намного старше меня.       Они появились уже тогда, когда я пролежала в больнице какое-то время. И их выписали намного раньше меня. Мы пообещали друг другу не теряться, обещали обмениваться сообщениями и созваниваться, а в будущем даже гулять вместе. Наверное, общение с ними было единственным, что держало меня далеко он демона. Не считая таблеток.       Вскоре он и вовсе перестал посещать меня.       Моя жизнь была сломана. Я лечилась больше трёх лет, чтобы прийти в норму. Я всё так же училась в школе, старалась получать хорошие оценки, но было слишком тяжело заставить себя даже просыпаться по утрам. И стало жить со временем проще, но не легче. Демон оставил во мне тлеющий, болезненный отпечаток, который навсегда запятнал моё сердце зияющей чернотой. Он на всю жизнь оставил дыру в моей душе, которую никто и никогда не сможет заполнить.       Социофобия, тревожное расстройство, тяжёлая депрессия, невралгия, страх темноты и замкнутых пространств… И это был далеко не весь список, от которого я лечилась всё это время. Самое главное и единственное, во что я не верила и не верю по сей день — это шизофрения. Демон не был плодом моего воображения. И, как бы мне не доказывали обратное все врачи мира, родственники или общество вокруг меня, я никогда и ни за что не смогла и не смогу поверить, что демон был нереален. Я была бы счастлива узнать, что его не существует. Это было бы лучшим облегчением в моей жизни.       Многие проявления психических расстройств остались со мной. Банки с таблетками стали моими лучшими друзьями, о которых я не могла забыть даже во сне.       Я забыла о боге и о мольбах ему. Забыла о Деосе Сугуру Гето, как об очередном страшном сне, как о человеке, который предал меня. Так воспринял мой детский мозг в то время. Все, кто не мог помочь мне, казались предателями. Даже я была им для самой себя.       Я жила и даже дышала полной грудью до восемнадцати лет. Спокойная жизнь продолжалась до тех пор, пока не просто один демон, а несколько чудовищ и служители храма не появились в моей жизни.