Грешники

      Я очнулась от лёгкого удара по щеке. Глубокий вдох — и я застонала от боли.       — Рина, — услышала я откуда-то отдалённо.       Чужие руки схватили на меня лицо. Каждое прикосновение жгло кожу и выворачивало кости. Из глаз непроизвольно потекли слёзы. Я задыхалась от боли.       Веки были словно свинцовые, они с трудом раскрылись.       — Что ты натворила?! — низко наклонившись ко мне, заорал Сукуна. Я снова всхлипнула больше от боли, чем от страха. Его хватка на моём лице усилилась. Я всё ещё слышала редкие хлопки вороньих крыльев, а холодная земля уже ломила кости и мышцы.       — Мне больно, — с трудом выдохнула я. — Прости меня, Сукуна, прости, я…       Я коснулась пальцами целой руки его плеча и выдохнула.       — Прости, умоляю… Мне так больно.       Он молчал, яростным взглядом красных глаз сверля дыры в моём лице. Я посмотрела на него, пока слёзы ручьями текли по щекам.       — Рина, — выдохнул уже расслабленно и опустил моё лицо. Он осторожно наклонился ко мне и руками занырнул за спину, обнимая. Я застонала под его телом, жмурясь.       — Прости меня, прости, прости, прости… — умоляла пискляво я, трясясь. — Я должна была тебе верить, прости… — Я обняла его за спину одной рукой и вскрикнула от боли в ноге. Жар его тела помог мне на секунду прийти в себя.       Сукуна отстранился от меня. Он коснулся моей сломанной ноги и тут же отдёрнул руки, словно касался чего-то пугающегося и неизвестного.       — Я не хотела, не хотела, прости меня… — продолжала повторять я словно в бреду. Мой живот, я… Сукуна. Они меня… Я… Прости!       — Я не понимаю тебя. Рина, соберись и скажи внятно, что случилось.       — Они меня… Сугуру… Чосо… Помоги мне.       — Да, блять, — Сукуна резко повернул голову в сторону храма.       Я никогда не видела его сил. Не видела, на что он способен. И я боялась увидеть. Я уже давно подозревала, что привратники были способны на многое.       Сукуна присел на корточки и приложил руки к сырой, холодной земле. Она словно содрогнулась, задрожала, как когда-то в кафе, когда я встретилась с Мегуми и Нобарой. Сукуна смотрел в сторону храма, пока его напряжённые руки взывали к силам природы.       Землю встряхнуло, словно полотно на ветру. В сторону храма, словно обнимая его, повалились деревья. Шум треска и грохота оглушал уши. Я видела, как ломаются крыши и стены храма, как из него вылетают тысячи осколков из каждого окна. Сильный ветер вырывал ветви с деревьев и кидал их в стены храма, словно стены.       — Сугуру, значит, — сказал он и поднялся на прямые ноги.       Храм сложился, словно карточный домик, скрытый под грудой деревьев.       — Мне плохо, мне больно, — застонала я и глубоко задышала. — Холодно, как же холодно…       Сукуна наклонился ко мне и осторожно приложил ладонь к глазам. Я закрыла их, глубоко вздохнула и перестала что-либо чувствовать. Моё тело провалилось сквозь землю, ушло куда-то в неизвестность, растворилось в пустоте.       Я открыла глаза, не чувствуя ничего, кроме нежного ветра и цветов. Пахло так сладко…       — Сатору, — вырвалось у меня с пренебрежением. Я могла спокойно стоять на целых ногах. И снова это платье в цветочек.       — Рина, я так скучал, — он потянул ко мне руки, и я тут же отпрянула от демона. Я смотрела на него неотрывно с ненавистью и подозрением.       — Ты один из них. Точно один из них.       — Один из кого? — Сатору невесело ухмыльнулся и снова шагнул ко мне навстречу.       — Ты заодно с Сугуру и Чосо. И не говори мне, что это не так! Ты тоже демон, а значит с ними! — кричала и плакала одновременно. Хотелось ударить Сатору, но даже в этой иллюзии у меня не было сил. Я не видела его взгляда, но увидела по губам, какое серьёзное выражение лица у него стало. — Ты тоже с ними!..       Я начала задыхаться от собственных слёз, прижимая руки к животу. Я не чувствовала боли, зато чувствовала страдания, свою душу, которая выворачивалась наизнанку и готовилась выйти из груди, сломав рёбра, разорвав мышцы и кожу.       Сатору коснулся пальцами моих плеч, и я вздрогнула, взвыла, словно меня обожгли раскалённым металлом.       — Я не понимаю, о чём ты, Рина, но тебя знатно потрепали… — Сатору стиснул мои плечи и притянул к себе, чтобы обнять. Это тепло… Оно так пугало и успокаивало одновременно. — Что бы с тобой не сделали, клянусь, я тут ни причём. Я всегда ждал и жду тебя здесь, как верный пёс. Кроме тебя, мне больше ничего не нужно. Я скитался по пустоте Бездны, пока не встретил тебя. Рина, посмотри на меня, — его руки обхватили моё напряжённое лицо. Я закрыла плотно глаза, не желая смотреть на его лицо.       — Ты такой же, как они. Такой же, такой же, — шептала я как в бреду, мотая головой.       — Я демон. Твой демон, Рина. Пользуйся мной, помнишь об этом? Рина, — Сатору поцеловал уголок моих губ, я вздрогнула от его прикосновения.       — Не ври мне, — я напрягла желваки от гнева, который вызвал дрожь в моём теле. — Не ври мне! — закричала я и схватилась за его маску, дёргая её вниз. Она слетела с его глаз, и Сатору отскочил от меня, жмурясь и пряча веки руками. — Тогда посмотри на меня! Посмотри и докажи, что ты не один из них!       Сатору оторвал руки от лица и направил его ко мне. Он всё ещё закрывал глаза, словно боялся открыть их даже на миллиметр. Его лицо было по истине красиво, оно и правда было отточено в самом аду по всем канонам демонов-искусителей, каким было лицо и Чосо.       — Ну же, — вырвалось у меня надрывно. — Докажи мне, твою мать!       — Да что я тебе должен доказать?! — начал кричать в ответ Сатору. Я резко перестала плакать. Я смотрела на его лицо, перекошенное от гнева. — Что, Рина? Что я понятия не имею сам, что происходит? Что я просто скитался всю свою жизнь в Бездне? А жизнь ли это? Это не жизнь, а полная хуйня, с которой я не хочу справляться! Я только зацепился за тебя, почувствовал, что у меня есть шанс хоть на какое-то спасение, а ты мне ебёшь в ответ мозги. Сука!       Сатору резко отвернулся от меня, жмуря глаза. Я держала в руке его мягкую, гладкую маску из матовой, чёрной ткани.       — Почему это место, Сатору? Что здесь такого особенного? Поле, дерево и эти кровавые тряпки…       — Мне здесь спокойно. А ткань… Я не знаю. Она напоминает мне о том, кто я.       — И кто ты?       — Демон, Рина. Проклятое создание Бездны. Не отвергай меня. И просто отдай мне маску.       Он протянул ко мне руку, всё ещё отворачиваясь от меня. Он жмурился, а я внимательно всматривалась в его лицо.       — Не отдам. Посмотри на меня.       — Ты не знаешь, что творишь.       — Знаю, Сатору. Мне уже нечего терять. Посмотри на меня. Даже если ты прочтёшь меня всю целиком и полностью, мне всё равно. Мне и скрывать нечего. Сатору…       Я коснулась пальцами его лица и повернула к себе. Он расслабил глаза, но всё ещё продолжал держать их прикрытыми. Меня уже начинало разрывать от любопытства. Обид за его крики не было и подозрения ушли на второй план.       Он неторопливо стал раскрывать глаза. Его белые ресницы затрепетали. Я глубоко вздохнула и задержала дыхание.       Сияние его голубых радужек заставило меня вздрогнуть. Сатору посмотрел в мои глаза. А его… Они были словно океан, покрытый льдом. Словно чистые алмазы, отточенные мастером. Я засмотрелась в них, не моргая, и почувствовала, как в мозг будто впились тысяча острых игл и начали давить, давить, давить…       — Сатору, — выдохнула я и напряглась. Но я не могла закрыть глаза.       — Я не хотел…       Меня перенесло в неизвестное мне время. Наверное, мне было тогда лет двенадцать. Может, одиннадцать, я точно не помнила. В моём сознании эхом отразился смех. Он был детский, задорный, такой, от которой задыхаются, от которого лопаются щёки, от которого сгибаешься пополам не в силах стоять на ногах.       Я увидела маленькую Рину. Она была ещё немного пухлой, несуразной, с округлым лицом. Даже глаза были больше. И, что самое главное, живые и счастливые, несмотря на кукушку-мать.       Маленькая Рина много смеялась. И все в доме обожали её смех. И я была счастлива его слышать.       Крошка Рина смеялась над шуткой дяди. Я уже и не помню, что была за шутка. Главное — смех. Я смотрела со стороны, как она смеётся, и видела, как смеются все вокруг неё только потому, что их младшее чудо счастливо.       — А ещё он как крокодил был. Пасть разинул — клацнул! Думала, из клетки вылезет! — рассказывала маленькая Рина. Да, речь шла про зоопарк. Я тогда впервые увидела животных, кроме собак и кошек, вживую. — Вот такой был! — Она широко раскрыла руки, пытаясь изобразить размер животного. — Нет, вот такой! — Маленькая Рина ткнула на стол, отошла от него на несколько шагов и ткнула в дядю. — От тебя до стола. Вот такой огромный. Я его сфотографировала. Сейчас покажу.       Крошка Рина достала из кармана телефон, маленький сенсорный, как раз под стать ей. Она что-то сосредоточенно искала там, затем повернула дяде. Он покивал и снова продолжил внимательно слушать. В это время тётя принесла по стакану апельсинного сока, широко улыбаясь от каждого слова её племянницы.       — Сатору, — шепнула снова я и закрыла глаза. Из воспоминаний меня снова перенесло к этому дереву, к этому демону, к этому полю… Я путалась между реальностями.       — Как давно ты не смеялась по-настоящему? — Сатору посмотрела на меня широко раскрытыми, голубыми глазами.       — Твои глаза… Почему они такие?       — Я такой родился, — он улыбнулся и провёл рукой по моей щеке. — Я не одарён эмпатией, милая моя. Не одарён чувствовать человеческие эмоции, но стараюсь просто ставить себя на место других людей. Твоя мать… И Сугуру с Чосо. И Сукуна… Ты раскрыла мне всю себя. Даже те уголки своих потайных мыслей, от которых ты сама бежишь. Ты в глубине души хочешь, чтобы тебя мучили, Рина. Наказывали, уничтожали, насиловали, избивали. — Его лицо приблизилось к моему, и я прикрыла глаза. — Ты не виновата в том, что происходит с тобой, но твоя душа требует этого. Даже твои сексуальные фантазии с Сукуной… Я знаю о тебе теперь всё, Рина. Абсолютно всё. — Его губы коснулись моих. Я замерла, пытаясь в очередной раз запомнить, как они ощущаются на губах.       — Ты такая жалкая, — он усмехнулся, и я опустила голову в ответ на его слова. — Но ты сама хочешь быть такой. Просто будь сильнее… А это… — Он приложил руку к моему животу, и я прикрыла глаза. — Избавься от этого. Уничтожь, сделай с этим что угодно. Если тебе плохо, просто убей это.       — Убить?.. — риторически повторила я и посмотрела на него руку, прижимающуюся к моему животу. Она скользнула чуть ниже и сжалась между моих ног сквозь тонкое платье.       — Убей, уничтожь… — повторил Сатору и прикрыл глаза. Я всё ещё держала в руке его маску. Я вытянулась от того, как он прижался к моим половым губам, и вздохнула.       — Мне так плохо после того, что они сделали со мной. Но почему-то удержаться так сложно…       — Потому что ты такая же, как твоя мать. И ты боишься это признать.       Я издала стон, когда его ладонь сильнее надавила на чувствительное место. Сатору собрал складки моего платья в руку так, что мои ноги бесстыдно оголились под шелест и пение ветра. Я открыла беззвучно рот, и рука Сатору нырнула под моё платье.       — Я голоден, Рина.       — Я тоже.       Его пальцы отодвинули края нижнего белья и проникли внутрь, по влажным стенкам. Я вжалась в его плечи и снова подняла взгляд, пытаясь заглянуть в его глаза.       — Сделай со мной то, чего я боюсь, и то, что я прячу в себе. Мне так плохо…       Сатору надавил как можно сильнее на верхнюю стенку влагалища. Я вскрикнула.       — Сукуна… Мне так стыдно перед ним.       — Тихо, — шикнул Сатору, расстёгивая сзади молнию моего платья. — Тихо…       Он повернул меня лицом к дереву, встав позади меня. Его пальцы продолжали ласкать меня, пока его тело прижимало меня к дереву. Я вжалась в холодную кору обеими руками до хруста.       — Ты не готова к этому, Рина.       — Готова.       — Нет.       — Сатору, да!       Я прогнулась в пояснице, упираясь ягодицами в его тугие брюки, через которые уже выпирал его член. Я только прикрыла глаза, чувствуя его эрекцию. Я не могла поверить, что делаю это. После того, что со мной случилось, после того, как со мной обошлись Сугуру и Чосо. Неужели моё тело настолько грязное? Неужели на это повлияло то, что мой отец — демон-проводник, с которым меня зачала мать прямо на лживом алтаре такого же лживого безымянного бога.       Сатору резко прижал мои руки к дереву над головой, с силой надавливая на них до такой степени, что я снова ощутила эту знакомую боль. Точно также давил Чосо на мои руки, когда Сугуру насиловал меня. Точно также Чосо упивался моей болью, когда я истошно кричала в храме почти до потери сознания, когда моё эхо троекратно отдавалось от стен, когда меня никто не мог услышать и спасти…       Я сошла с ума.       Демон вжался свободной рукой в мою шею и сдавил её. Я задержала дыхание, захрипела, не слыша ничего и никого вокруг себя. Сатору резко проник в моё влагалище, обливая меня снова той знакомой болью. Точно также входил в меня Сугуру, наплевав на мои ощущения.       Я вскрикнула под его руками. Голова гудела от нехватки кислорода и хотела будто вот-вот лопнуть. Сатору резко опустил мою руку, и я выдохнула. Моя щека прижалась к холодной коре дерева.       — Сатору, — хрипло сказала я, словно взывая к нему, как богу.       Моё влагалище истекало смазкой, пока Сатору грубо и сильно двигался внутри меня. Я пыталась контролировать собственное тело, но мои ноги сгибались. Сатору с силой ударил меня по ягодице и сжал этой же рукой щёки. Он наклонился ко мне.       — Ты хочешь, чтобы тебя ненавидели, Рина. Вот чего ты так хотела. Услышать правду, — прошептал он, с каждым словом грубо входя в меня. Он дробил слова, рычал, словно зверь, ласкал уши собственным голосом. — Ты хочешь знать, что ты мерзкая. Хочешь знать, что ты жалкая, ни на что неспособная. Ты не принадлежишь себе, Рина. И никогда не принадлежала. Ты только наша.       От его последний слов я издала громкий стон, ещё сильнее прогнувшись в пояснице. Я дёргалась от каждого его толчка внутри меня, чувствуя, как кора больно впивается в ладони.       — Ты хочешь, чтобы тебя унижали, так ведь?       Его влажный палец скользнул между моих ягодиц и резко проник в анус. Я вскрикнула, сжимаясь. Я сомкнула ноги, и Сатору второй рукой ударил меня по ягодице.       — Твои фантазии такие же грязные, как ты сама.       — Хватит, — прошептала я, чувствуя, как от его движений пальцем моё влагалище начинает сжиматься всё сильнее. — Прекрати.       — Говоришь одно, но хочешь другое. Шлюха.       Я снова громко застонала.       — Сатору!       — Конченая блядь.       — Нет…       — Будешь отрицать? — его рука снова сжалась на моих щеках, а сам наклонился ко мне так близко, что я могла увидеть его профиль искоса. — Ты сама просила, Рина. Сама хотела, чтобы я делал с тобой то, что требует твоя душа.       Он начал более грубо ударяться об мои ягодицы. Я слышала, как его бёдра громко стучат об мои. Я тяжело дышала, не в силах контролировать себя.       — Стой прямо, — одними губами прошептал он, стискивая зубы.       На секунду я выгнула поясницу мостом и снова изогнулась, позволяя Сатору снова и снова проникать в меня так глубоко, как только он мог.       Он резко вышел из меня, развернул к себе под моё тяжёлое дыхание и надавил на плечи.       — Требуешь унижений? Требуешь боли? — спрашивал он у меня, не требуя моего ответа.       Он надавил на мою голову, заставляя стиснуть между нёбом и языком его член. Я широко раскрыла рот, чувствуя смесь его и моей смазки. Было слишком скользко и солёно. Я зажмурилась, когда Сатору стал сам двигать бёдрами, почти доставая корня языка головкой члена. Я давилась им, вжималась с силой в ноги демона, изгибая пальцы в возбуждающей ломке.       Сатору резко вышел из моего рта, позволяя мне отдышаться. Я резко запрокинула голову и открыла широко рот, пока собственные вязкие слюни текли с уголков губ к подбородку.       Он ударил грубым шлепкой по моей груди, задевая сосок. Меня будто ударили током. Я резко вздохнула, глядя снизу вверх, далеко вверх, на его кристально-голубые глаза.       Я зажмурилась и сама, широко раскрыв рот, снова взяла член губами. Я старалась протиснуть его так глубоко, как только могла, пока мои ноги тряслись, пока по половым губам стекала моя смазка, требуя чего-то большего. Я коснулась пальцами к клитору и со стоном промычала. Я стала водить по нему круги, давить, работать пальцами так быстро и грубо, как только могла, пока не начала неметь рука.       Сатору сам отстранился от меня и поднял на ноги. Он толкнул меня к дереву, и я ударилась об его кору лопатками. Я зажмурилась от боли и тут же раскрыла глаза, видя. Сатору вжался рукой в дерево, а второй закинул мою ногу на своё бедро. Такое уже было, но ощущалось это совсем иначе.       Меня словно унесло в небытие, я совсем забыла о существовании реального мира, о том, что могло сейчас происходить с моим настоящим телом. Я просто принимала внутрь себя Сатору и ловила каждое чувство этого жара, похоти и эйфории.       — Даже я не могу в полной мере дать то, что ты хочешь на самом деле, — он ударил меня слегка по щеке, продолжая морально и даже физически унижать меня.       И почему-то с каждым его словом и движением я изливалась всё больше, мысленно умоляя его проникать в меня всё глубже и глубже.       — Блять, — надрывно сказал он и ещё пару раз ударился об меня бёдрами. Мне было мало, мои ноги трясло от нехватки оргазма.       Как только Сатору кончил внутрь меня, он резко опустился на колени и прижался губами к моим половым губам. Он раздвинул языком складки и прошёлся кончиком по клитору, надавил на него и стал энергично выводить круги по влаге. Внизу живота всё пульсировало, отдавалось дрожью и невыносимым теплом, а тело переставало реагировать на то, чтобы нужно стоять стойко на ногах. Я начала плавно оседать на землю, скатываясь спиной по коре дерева, пока меня наконец не накрыла желанная волна оргазма.       Я вжалась рукой в макушку Сатору, запрещая ему отдаляться от меня. Я почти кричала, напрягая живот и содрогаясь от каждого его быстрого движения.       Сатору отстранился от меня, и я глубоко задышала через рот. И в это же время из глаз текли слёзы. Я не понимала, что творила. И не понимала, почему мне это нравилось. Не понимала саму себя и собственные эмоции.       — Какая же я дура, — прошептала я и осела на холодную траву. Расстёгнутое платье, которое Сатору так и не снял, спрятало мои ноги. — Идиотка.       Сатору поднял с земли повязку и замотал её обратно на глаза.       — Теперь ты понимаешь, почему не стоило заставлять меня смотреть на тебя? Я был ещё нежен с тобой. Вот здесь, — он ткнул пальцем в мой лоб, — скрывается так много… демонов. Прямо у тебя в голове. Я тебе повторял и буду повторять ещё тысячу раз, пока ты не уяснишь: пользуйся нами. Единственный способ выжить среди нас — это пользоваться нашими потребностями. Без тебя нам не жить, Рина. Запомни это, хорошо? И тогда в следующий раз ты сама же прыгнешь на член Сукуне, чтобы получить желаемое. Потому что… ты правда такая же, как твоя мать. Только та обожала себя, а ты себя ненавидишь. Это ваше главное отличие.       Сатору осторожно стёр пальцем слезу с моей щеки. Я прикрыла глаза и тут же глубоко вздохнула, снова ощутив эту боль в руке и ноге, снова почувствовав сырость под собственным телом, крики воронов…       Я открыла с трудом глаза и увидела Чосо рядом с собой. Он сидел около меня в позе лотоса, в то время как Сукуна стоял поодаль от меня и с яростью смотрел на демона-искусителя, словно желал испепелить его взглядом. Но не мог.       — Забавно, что именно на тебя у меня иммунитет, да? — Чосо провёл рукой по моему лбу, и я отвернулась. Я снова посмотрела на Сукуну, который стоял и ничего не делал. Он словно думал. — Ещё хоть шаг и ты снова отправишься в Бездну, а я заберу её и снова спрячу под крылышко Сугуру.       — Надолго ты меня не спрячешь, — Сукуна ухмыльнулся. — Хотел бы, уже бы сделал это. Ты никогда не упечёшь меня снова на несколько лет в Бездну, пока Рина жива. Как минимум. Но ты не убьёшь её, потому что ты лишишься единственного якоря. А Рина пока и правда единственная в настоящее время. Лучше тебе уйти, Чосо.       — Я обязан Сугуру, но кто сказал, что я должен быть ему всегда обязан? Я уже рядом с Риной. Давай заключим сделку?       — Сделку? — спросил Сукуна, нахмурившись.       — Я излечу Рину. Больше никогда не упеку тебя в Бездну, больше не буду пичкать Рину рябиной, а ты взамен позволишь мне приходить к ней и питаться её кровью.       Сукуна ухмыльнулся, посмотрев на небо. Я нигде не могла увидеть Сугуру, словно он вовсе решил не участвовать. Остались только я, Чосо, Сукуна и разрушенный храм, спрятанный под стволами деревьев.       — Иначе… — Чосо приготовил пальцы, слово собрался щёлкнуть ими.       — Да не истери, — бросил Сукуна, хотя я заметила, как он напрягся. Я всегда умела различать его напряжение. Он начинал отворачивать голову в сторону, стучать носком простой, коричневой обуви по земле. — Я думаю.       Я напряглась, стараясь не шевелиться. Я подняла взгляд и столкнулась им со взглядом Чосо. Он улыбнулся мне и снова провёл указательным пальцем по моему лбу. Рукой он схватился за моё больное предплечье, и я закричала во всё горло. Мне казалось, что сейчас к нам сбегутся люди, что, возможно, ходили неподалёку этой ночью.       — Оставь её в покое! — рявкнул Сукуна и сделал ко мне шаг вперёд. Чосо снова сжал большой и средний пальцы друг с другой, готовясь щёлкнуть.       Сукуна громко засопел носом.       — Ладно, блять, ладно! — внезапно закричал он во всю глотку. — Раз в неделю. Раз! Понял меня, уёбок?       — Конечно, — с неким сарказмом сказал Чосо. Он понимал, что Сукуна на его крючке. Особенно это понимала я, когда увидела Чосо во всей его красе, когда поняла, каким ничтожным и двуличным он являлся на самом деле.