Вместе мы едины 1: Распутать узлы

В ушах зашумело. Тилль продолжал пялиться на перчатку. Не было никаких сомнений в том, что это была та самая перчатка. «Как?!», — крутилось у него в голове. — «Как, черт возьми, такое могло произойти?» Поначалу Тилль думал выскочить из ванной, собрать всех в одном месте и заставить признаться под угрозой выхода из группы (и нескольких ударов по печени). Он всегда срывался на грозный крик, когда ему было страшно. Тилль замер, поймав беглую мысль за хвост. Ему было страшно? Почему? Чего он боялся? Ему пришлось заставить себя успокоиться и подумать рационально. Паника и злость ничем не смогли бы ему помочь — разве что скинуть эмоции, которые он не мог до конца понять. Даже в детском саду крики и плач не были приемлемым способом решения проблемы. Что уж говорить о нем, мужчине средних лет. «Мужчине, которого только что анонимно выебал в задницу лучший друг», — саркастично подсказал мозг. Тилль зарылся пальцами в волосы в нелепой попытке успокоиться. Все же было нормально, разве нет? Почему он реагировал так, как будто никогда не развлекался с парнями раньше? В самом начале они часто смотрели порно вместе, и тогда никто из них не стеснялся самоудовлетворения в присутствии другого. Они довольно часто делили одну девушку на шестерых, передавая ее по кругу. И еще, Тилль помнил по крайней мере одну ночь, когда они утопили друг друга в кокаине, и все закончилось тем, что они подрочили друг другу. Так что… Ближе людей у него не было. Так почему же Тилль чувствовал себя… использованным? «Начнём с малого», — решил он про себя. — «Сперва надо определить, что я на самом деле чувствую. И только потом — что с этим делать. Для начала надо определить: кто же это был?» Флаке и Олли сразу отпадали. Они были слишком высокими и слишком тощими. Тилль бы узнал их даже с завязанными глазами, поскольку никогда в жизни не встречал мужчин, которые были бы похожи на них. Шнайдер… Тилль сильно сомневался, что это мог быть Шнайдер. Он зажмурился, пытаясь вспомнить, насколько высоким был его доминант. Был ли он выше Шнайдера? Или ниже? Или одного роста? Черт возьми, он же каждую неделю встречался с этим мужчиной! Да, у него была маска на лице и перчатки на руках, и большую часть времени Тилль провел, пялясь на наручники, но… Должно же было быть хоть что-то, что выдавало личность его доминанта? Тилль прокручивал каждое воспоминание. У мужчины были черные волосы. Или ему казалось, что они были черными? Маска скрывала не только лицо, но и форму головы и волосы под ней. Доминант вполне мог быть в шапке, и Тилль бы не заметил. Были ли у незнакомца тату? Или шрамы?… У Тилля не было возможности узнать об этом, поскольку доминант всегда оставался одетым, за исключением последнего дня. Он же видел его кожу! Тилль попытался сфокусироваться на деталях и понял, что не запомнил ничего, что помогло бы ему идентифицировать мужчину. На секунду в голове мелькнула идея сравнить члены, но Тилль вдруг осознал, что не смог бы сузить круг подозреваемых сильнее, чем уже сделал это по росту. Ладонь сама взметнулась ко рту, и Тилль нервно зажевал кончик пальца. Вдруг в дверь постучали, и он сильно дернулся. — Я бесконечно счастлив тому, насколько тщательно ты решил помыться, но, если что, еда уже остывает, — оповестил Флаке из коридора. — Одну секунду! — ответил Тилль. Его голос дрожал. Не придя ни к какому выводу, он раздражено поморщился и кинул последний взгляд на перчатку прежде чем все же накрыть ее своей окровавленной рубашкой. По крайней мере он решил, что не будет бросаться на парней, пытаясь выведать у каждого, не трахали ли они его в задницу. Лучше было остаться в собственных мыслях, хотя бы для того, чтобы дать время эмоциям улечься и определить: «Что же его так беспокоило?» И почему ему всегда было так тяжело понять, что он чувствовал? Может… Может, именно поэтому ему было страшно? Может, он боялся того, что совсем не переживал из-за нарушения собственных границ? Может, он боялся того, что, на самом деле, ему нравилось то, что это произошло с ним?… Выйдя из ванной комнаты, Тилль почти врезался в Шнайдера. Знакомые серые глаза вдруг пронзительно блеснули. Тилль никак не мог сфокусироваться на лице Шнайдера, и опустил взгляд на его губы, пытаясь сообразить: его ли он целовал всего несколько часов назад?.. Приветственная улыбка Шнайдера быстро сменилась смятением, когда прошли секунды, и никто из них не сказал ни слова. — Тилль? — он вскинул бровь. — А, да. Прости, — Тилль мотнул головой, скидывая морок. Он подвинулся, освобождая Шнайдеру путь в ванную. Боже, неужели он настолько помешался на сексе, что разучился вести себя, как нормальный человек? — У тебя все в порядке? — поинтересовался Шнайдер. Тилль махнул рукой и кривовато улыбнулся. — Ja, просто задумался. Шнайдер кивнул. — Репетиция все еще в силе? — уточнил он, заходя в ванную. — Если все дойдут до студии, то да. Шнайдер кивнул второй раз, а затем дверь за ним закрылась. Нет, это точно не был Шнайдер. Тилль бы запомнил мужчину его комплекции. К тому же глаза… Взгляд Шнайдера всегда вызывал в груди особое ощущение, которому Тилль не хотел давать названия. Он бы точно узнал его. Вздохнув, Тилль направился в обеденную комнату. Флаке, расставлявший тарелки с супом на столе, приветственно кивнул ему. Олли улыбнулся, усаживаясь за стол. — Ну, вот, — Флаке окатил Тилля довольным взглядом, — гораздо лучше. Теперь от тебя не воняет, и ты уже не выглядишь, как жертва бездомной кошки. Тилль улыбнулся сквозь силу и опустился на свое место за столом. Олли уже скрылся за пиалой с супом — он никогда не использовал ложку. Тилль подвинул одну порцию к себе, и в этот момент в комнате появился еще один человек. Рихард. Он всегда опаздывал на их совместные приемы пищи. Флаке настаивал, чтобы они хотя бы один раз в день собирались за одним столом, но им редко удавалось придерживаться «правильного» расписания. Первой причиной было то, что Рихард предпочитал спать до полдника. А второй — Пауль постоянно мотался где-то за пределами дома. Он обладал неуемной энергией и устраивал им полнейший хаос, если оставался на одном месте дольше двух часов. Конечно, ситуация ухудшалась и тем, что расписание Тилля постоянно менялось. Его могли позвать на встречу, обед, подорвать в студию, к нотариусу или даже просто пригласить прогуляться. В такой ситуации Шнайдер предпочитал дневать и ночевать в студии, и его было не выкурить. Олли и Флаке предпочитали домашнюю обстановку. Но даже они иногда могли часами гулять в лесу по утрам в одиночестве или вдвоем. Рихард опустился на свое место, зевая. Флаке нахмурился, когда Тилль взял тарелку с супом без малейшего комментария. — Что это за суп? — спросил Оливер после того, как половина порции была им проглочена. — Обычный Kartoffelsuppe и остатки Speck‘a из холодильника, — ответил Флаке и, поставив пиалу перед Рихардом, опустился на свое место. — На вкус восхитительно, — похвалил Олли и снова поднял тарелку обеими руками. Тилль кивнул, соглашаясь, хотя так и не притронулся к еде. Он как будто и вовсе не сидел за столом с остальными — их голоса доносились откуда-то далеко-далеко. Тилль попытался сфокусироваться на реальности и посмотрел на Рихарда, который устало тер глаза. — У нас будет репетиция сегодня? — спросил он. Его голос хрипел после сна, — Я вымотан, как не знаю, кто. — С чего это? — Шнайдер появился в дверях, а затем уверенно прошел к столу и занял свое место, — ты только и делаешь, что спишь. Рихард сузил глаза, раздраженно уставившись в ответ, но усталость мешала грозному эффекту, который он намеревался произвести. — Я почти всю ночь не спал. — Да ты постоянно полуночничаешь, — отметил Шнайдер. И тогда Рихард начал свой монолог о важности сна, привычек перед сном и циркадных ритмов. Тилль слушал его в пол уха, продолжая пялиться в суп. Он водил по дну ложкой: вот картошка, а вот морковь, а вот кусочки бекона… Когда он снова посмотрел на Рихарда, то заметил, как дернулась его бровь. Она всегда дергалась, если его что-то беспокоило. Тилль опустил взгляд на губы, продолжающие возмущенно повествовать о разнице между совами и жаворонками, и о их влиянии на артистизм. Нет. Рихард ни за что бы так с ним не поступил. Не после того, что произошло между ними много лет назад. Они были молоды, глупы и открыты к экспериментам. Раммштайн только набирала обороты, и они только пробовали на вкус из ниоткуда свалившуюся популярность. Между Тиллем и Рихардом всегда чувствовалось легкое напряжение. Когда они решили попробовать исследовать его глубже, почти сразу стало понятно, насколько незрелой и наивной оказалась идея вступить в отношения. Удивительно, что их группа не распалась после того, что произошло. А ведь они даже не успели разделить и один поцелуй…. Впрочем, время экспериментов давно прошло. Дружба между ними окрепла. Они были друг другу больше чем семьей. — Правда, Тилль? — Ммм? — Тилль дернулся и посмотрел на всех. Парни, как один, уставились на него. — Что? Рихард повторил: — У некоторых людей просто по-другому работают внутренние биологические часы. Они не виноваты, что мир живет по другому ритму. — За исключением тех моментов, когда на них лежит ответственность за доход других пяти человек, продюсерской команды, студийной команды, да и остальных, — Шнайдер указал на Рихарда ложкой. Тилль пожал плечами. — Мне все равно. Я просто прихожу и пою, когда мне говорят петь. Рихард закатил глаза и вздохнул, раздраженный тем, что не получил необходимой дозы понимания. Шнайдер же улыбался. Олли громко серпал остатки супа через край пиалы, поэтому никак не комментировал спор. Флаке же не сводил с Тилля внимательного взгляда. — С тобой все в порядке? — спросил он. Тилль приложил все усилия, чтобы выглядеть, как обычно. — Да. Почему ты спрашиваешь? Вместо Флаке ответил Шнайдер: — Ты либо заболеваешь, либо под кайфом, — его рот был полон супа. Он сглотнул и добавил: — в прострации. — Я же сказал, что в порядке, — Тилль покачал головой. — Ты даже не притронулся к еде, — заметил Флаке. Его голос звучал слегка обидчиво. Он всегда был чувствителен к тому, как они оценивали его готовку. Тилль посмотрел на их тарелки и понял, что был единственным, кто не притронулся к еде. — Ты был веселее, когда вернулся, — заметил Оливер, когда его пиала засверкала чистотой. — Что-то произошло? Тилль набрал ложку бульона и поднес к губам, используя это время для того, чтобы придумать отмазку. Ему не надо было смотреть на остальных, чтобы понимать, что все ждали его ответа. Какими же они иногда были приставучими! — Всего-то одна дорожка, — он безразлично повел плечом и проглотил первую ложку супа. Ложь никогда не удавалась ему. Тилль терпеть не мог вранье. Оно всегда ощущалось, как колючий свитер под горлом, или как футболка после похода в парикмахерскую, со всеми крохотными волосками, которые не было заметно. Говорить то, что творилось в голове, всегда оказывалось намного легче. Но именно сейчас Тилль нуждался в небольшой передышке от реальности. То, как парни переглянулись между собой, подсказало, что ему следовало соврать что-то другое. — Ты уверен, что это хорошая ид..? — Я в порядке, — Тилль твердо оборвал вопрос Рихарда и поднялся из-за стола. — У меня нет аппетита. Пойду прогуляюсь. Увидимся в студии, — он взял свою пиалу и поставил в холодильник на попозже. На выходе из кухни он услышал, как остальные начали обсуждать его поведение приглушенными голосами. Тилль устало вздохнул, накинул куртку на плечи и впрыгнул в ботинки. Пусть уж лучше они будут разговаривать о его зависимости, чем будут копаться в теме, которую он был не готов обсуждать. Он уже открывал дверь, как вдруг за его спиной раздалось шебуршание. Повернувшись, Тилль увидел Флаке, который уже обувался. — Я иду с тобой, — заявил он бескомпромиссно, затягивая шнурки. Тилль понимал, что спорить с Флаке было бесполезно. Если он принимал решение, то ничего не могло изменить его. — Возьми куртку. Холодно, — предупредил Тилль и вышел на улицу.