Вместе мы едины 1: Распутать узлы

Облегчение заполнило Тилля до самых краев. Он шумно выдохнул и ощутил, как напряжение от старого воспоминания покинуло его тело. Все-таки, Шнайдер. Вся тревога, все беспокойство, страх перед воспоминаниями — все это было ни к чему. Теперь он мог сфокусироваться на том, что сказать близкому другу, и как узнать, почему именно он решил скрывать свою личность. Со Шнайдером, безусловно, было намного легче. Сообщение пришло довольно давно. Тилль сверился с часами, и понял, что Шнайдер должен быть дома с минуты на минуту. Как быстро, оказывается, летело время! За переживаниями, Тилль и не заметил, как прошло почти два часа! Какая-то его беспокоящаяся часть все еще хотела написать Рихарду: «Возвращайся домой» — Тилль не очень любил, когда тот был нетрезвым. И все же, он доверял Шнайдеру в определении уровня трезвости достаточно, чтобы не предпринимать резких телодвижений. К тому же, Рихард терпеть не мог, если кто-то вмешивался в его отношения с девушками. Стук в дверь заставил Тилля подпрыгнуть на кровати. Он не слышал, чтобы входная дверь закрывалась. — Ja? — Это я, — отозвался Шнайдер. Тилль глубоко вздохнул. Пришло время. — Проходи. Шнайдер открыл дверь и шагнул внутрь. Тилль увидел, что он был одет с иголочки — как раз для выхода в свет. На нем были черные джинсы, на этот раз целые, те, которые выгодно подчеркивали и сзади и спереди. Его рубашка тоже была черной, застегнутой, но из-под нее торчала красная футболка. Кудрявые волосы были уложены приятными и слегка беспорядочными волнами. — Хей, — Шнайдер поздоровался слегка угрюмо, держа руки в карманах. — Хей, — ответил Тилль. Он указал на кровать Оливера, чтобы Шнайдеру было, где присесть. Никто из них не начинал говорить. Шнайдер сел на кровать и положил ладони себе на бедра. Он набрал в грудь воздуха и сказал: — Для начала… Я сожалею. Тилль удивился. Он не ожидал, что разговор начнется с извинения, но с другой стороны… Со Шнайдером всегда было легко разговаривать о таком. Так что Тилль склонил голову, принимая сожаления. — Спасибо, — сказал он тихо, — Я не злюсь, чтоб ты знал. Просто… Немного растерян и удивлен. Я просто хочу узнать, почему именно. Шнайдер склонил голову на бок, будто не понимал, а затем резко выпрямился. Его глаза расширились в удивлении. — Нет! Нет! Нет, это не то… Я… Ты подумал, что это был я? Черт, нет! Тилль, нет-нет! Я сожалею, что не сказал тебе сразу, как узнал. Это был Рихард. Тилль едва ли не физически ощутил, как его сердце превратилось в кусок раскаленного железа и начало проваливаться ниже и ниже…. Тревожность вернулась с удвоенной силой. Шнайдер, казалось, заметил его замешательство. Он вздохнул и продолжил: — Я не хотел, чтобы он говорил тебе, потому что я знал, что… Что вам обоим будет больно. Рихард первым поговорил с Паулем, и я не знаю, о чем они разговаривали или когда… Я просто знаю… Рихард пришел ко мне вчера и спросил, должен ли я рассказать тебе… И я сказал, что нет. Я посоветовал ему напиться и забить. Я подумал, что вы двое забудете об этом сразу же или… Понятия не имею. Сегодня он сказал, что обязан поговорить с тобой, потому что Пауль сказал ему, что ты узнал, что кто-то из нас это сделал…. И я все равно сказал ему молчать. Я не знаю, почему, — Шнайдер продолжил смотреть на него, но Тилль не поднимал головы. Он все еще пытался осознать тот факт, что это был Рихард. Шнайдер продолжил разговаривать: — Я, правда, сожалею, Тилль. Я… Мне тяжело принимать верные решения, когда дело касается нас троих… Я сразу вспомнил о том, как много лет назад я предложил Рихарду признаться тебе в своих чувствах, и… — Шнайдер сделал небольшую паузу, — Я помню, что это закончилось не очень хорошо для всех нас. Я не хотел, чтобы это повторилось. Так что… Мне показалось, что если Рихард ничего не скажет, то проблема испарится сама собой. Я понятия не имел, что у тебя были физические улики того, что это был он. Мне жаль. Тилль глубоко вдохнул и выдохнул. Он чувствовал… ничего. В голове было спокойно, пусто… Полная немота. Тилль понимал, что Шнайдер пытался позаботиться о них своеобразным способом. Он также понимал, почему тот переживал вступать в конфликты. Его слова были искренними, и имели смысл. Так почему же Тилль ничего не чувствовал? Отсутствие эмоций слегка озадачило его. — Все хорошо, — сказал он спокойно. — Не надо извиняться. Шнайдер нахмурился, и нерешительно протянул: — Ты… Ты уверен, что ты в порядке, Тилль? Я ценю, что ты держишь себя в руках, но… — Я же сказал, что все в порядке. Ты сделал то, что считал важным в тот момент. Ты пытался помочь. Может, если бы я оказался на твоем месте, я бы поступил точно так же. Шнайдер сомневался несколько секунд, но потом осторожно кивнул. — Что ты собираешься делать дальше? — спросил он, как будто все еще боялся, что Тилль внезапно закричит. Тилль пожал плечами. — Думаю, что надо покурить. — Хочешь, я позвоню Рихарду, и вы двое поговорите? Тилль покачал головой. — Нет. Оставь его в покое. Если он захочет поговорить, он поговорит. Спасибо, что сказал мне, Кристоф, — с этими словами, Тилль поднялся с кровати и спустился вниз. Пауль был в гостиной и залипал в очередной футбольный матч. Он приподнялся, посмотрев на Тилля. — Хей, Тилль! Рихард написал мне и сказал… — Я за сигаретами, — перебил Тилль, надевая ботинки, — вернусь позже. — Да, но Рихард сказал… Тилль проигноровал слова Пауля и вышел за дверь.