Где я нашёл тебя

Всё не должно быть так. 
Как ему рассказали позднее, всё произошло слишком быстро. Долбаная случайность. Кто бы мог подумать? Рабочий день Йена близился к концу, поэтому после ночной смены он занимался мытьём оборудования. Он стоял, балансируя, на стремянке, пока его напарница подстраховывала его снизу. Когда на следующий день её спросили о том, что случилось, она не смогла вспомнить, как всё произошло. 
Как он упал. 
Возможно, он слишком резко повернулся или чересчур низко нагнулся, чтобы достать рукой до грязной части оборудования; возможно, он поскользнулся при спуске со стремянки. Вот он смеётся, глядя вниз на свою напарницу, а в следующее мгновение уже лежит, распластавшись, на полу. Его начальница осмотрела его на наличие симптомов сотрясения мозга — Йен всё ещё хохотал, но на этот раз проклиная свою неуклюжесть, — и не нашла ничего настораживающего, кроме пары глаз с расширенными зрачками, но всё же отправила его домой с наставлением отдохнуть и взять назавтра отгул. 
Йен послушно пошёл домой. Внутри он встретил Карла и Липа и рассказал им о произошедшем. Он также сказал им, что не очень хорошо себя чувствует, но уверен, что всё образуется через день или около того. Он плюхнулся на диван и начал щёлкать пультом от телевизора, просматривая все доступные каналы, перед тем, как вырубиться. 
В это время Микки был на работе. Его не было рядом. Он всё проебал. 
Позднее Лип сказал ему, что Йен походил на себя в периоде обострённой мании. Он сказал, что если бы не знал его так хорошо, то подумал бы, что тот бредит. 
Проснувшись, Йен чувствовал себя потерянно. Первым делом он пошёл на кухню, спрашивая, остались ли пончики с завтрака. 
— Ну, эти самые, которые Стив утром принёс? Только не говорите, что Карл их все сожрал! 
Затем он подошёл к стиральной машине, копаясь в ней в поисках своей военной формы. 
— У нас будет выезд в выходные, вы случайно не видели мою униформу? Фиона сказала, что подготовила её для меня. — сказал он. 
Когда он приблизился к входной двери, чтобы отправиться на свою рабочую смену в Кэш энд Грэб, Лип решил, что настало время посетить больницу. По пути Карл позвонил Микки. 
Всё не должно быть так. 
- 
Йен, от непонимания сведя брови вместе, тупо моргает, направив взгляд на Липа. 
— Лип, — спрашивает он голосом, полным паники, — это точно ты? 
— Да, мужик, конечно, это я, — успокаивает его Лип, приближаясь к его койке. — Как ты себя чувствуешь? 
— Отвратительно, — отвечает ему Йен, поднося руку к голове. — Что, блять, со мной произошло? 
— Ты ёбнулся, — отвечает Микки, уставший стоять в углу комнаты. Он двигается по направлению к Йену, пытаясь убрать волнение со своего лица и сделать его комфортным для парня. 
Видимо, его план не работает, поскольку Йен, завидя его, сразу же вздрагивает и привстаёт. 
— Чт- что ты тут, ёб твою мать, забыл? 
Микки в ответ фыркает. 
— Это насколько же сильно надо было головой ёбнуться, Галлагер? Тебя я тут, блять, забыл, — он поднимает руку, чтобы дотронуться до него, отчаянно желая, чтобы его муж почувствовал себя защищённым и обезопасенным под его ладонью. 
Он не чувствует своего тела, ощущение такое, будто он никогда больше не коснётся земли, пока не коснётся Йена. Микки забыл, что такое спокойствие, с того самого злополучного звонка Карла. 
Он едва успевает коснуться его больничной сорочки кончиками пальцев, как ощущает шлепок по своей ладони. 
— Эй, хули ты творишь? Значит, вчера ты пытался надрать мне задницу, а сегодня ты решил меня навестить? Нахуй тебя. Случайно, не ты ли та причина, по которой я оказался в этой дыре? 
Микки отдёргивает руку так, будто обжёгся. Его пульс ускоряется; спокойствие, которое он пытался догнать, скрылось далеко за горизонтом. 
— Надрать тебе… Йен, о чём ты? 
— Ты ворвался ко мне на работу и пытался убить меня, мудак. 
— Когда, блят- 
Лип делает шаг вперёд и перебивает Микки. 
— Эм, Йен, можешь сказать мне, какой сейчас год на дворе? 
— Две тысячи одиннадцатый, Лип, — ни капли не удивившись и закатив глаза, отвечает тот. 
В этот момент Микки понимает, что никогда больше не познает спокойствия. 
- 
Процесс идёт намного быстрее после вопроса Липа. Он сразу же зовёт врача, пока Карл и Дебби выводят Микки из палаты в зал ожидания. Йен паникует из-за того, насколько взрослыми все выглядят, насколько по-другому ощущается собственное тело, из-за того, что Фиона, оказывается, уехала, а у него появился сраный муж. 
Выйдя с палаты Йена, Микки пулей мчится мимо сочувствующих лиц Карла и Дебби, мимо твёрдых сидений стульев в зале ожидания, мимо торговых автоматов, мимо поста медсестры и мимо главных дверей больницы. 
Ему жизненно необходима блядская сигарета. 
Но после того, как у него выходит поджечь одну трясущимися руками, он позволяет ей свободно упасть на землю. Кажется, у него иссякли все силы и ни капли не осталось даже для того, чтобы просто поднести сигарету ко рту. Вместо этого Микки прислоняется спиной к стене здания, прикрывая воспалённые глаза, в которые бьёт мигающий красный свет с главного входа больницы. 
Всё не должно быть так. 
Они женаты уже как два года. Они успешно завершили УДО. Йен наконец вернулся на работу санитара скорой помощи, чувствуя себя полноценным благодаря ей. Микки занимал должность охранника в торговом центре, контролируя его целиком и полностью. 
Возможно, это не работа их мечты, но у них всё было стабильно. Комфортно. С зарплаты они откладывали деньги на будущее жильё. Их собственный дом с задним двориком для собаки и свободной спальней на случай, если один из взбалмошных Галлагеров наведается к ним. 
Наконец они благоденствовали вместо того, чтобы просто выживать в этом мире. Наконец жизнь пошла своим чередом. 
А сейчас Йен лежит на больничной койке и думает, что ему пятнадцать ебучих лет. Он не помнит их истории. Он не помнит, через что им вместе пришлось пройти сквозь кровь, боль и слёзы. Теперь он не знает Микки как свои пять пальцев. Он даже не догадывается о том, что Микки — гей. 
Для него Микки снова просто раздолбай, живущий по соседству. Которого Йен боится. Которого Йен ненавидит. 
Микки чувствует подкрадывающуюся к горлу панику. Как такое могло произойти? Вся его жизнь — вся жизнь Йена — пошла под откос всего за один день. И как они должны пережить такое? 
Тихое покашливание отвлекает его от собственных, беспорядочно крутящихся в голове мыслей. Карл стоит около входа в больницу, внимательно наблюдая за ним. 
— Они дали ему седативные, — тихо проговаривает он. — Врач хочет с нами поговорить. 
Микки кивает и молча следует за Карлом внутрь здания. Он боится, что стоит ему открыть рот, как оттуда вырвется крик. 
- 
Лип и Дебби, бледные и уставшие, ждут их в маленьком кабинете. Лип встречает его лёгким кивком, а Дебби вяло улыбается. Микки тупо моргает в ответ, а затем присаживается на один из жёстких стульев, которыми захламлено всё пространство. 
Через некоторое время взбудораженная врач врывается в кабинет, держа в руках целую стопку файлов и балансируя ими. 
— Вы, я так понимаю, семья Йена Галлагера, верно? Я доктор Ходжес. 
— Да, это мы, — отвечает Лип. — Что с ним? 
Врач что-то бубнит себе под нос, сидя за столом и мельком просматривая документы перед тем, как поднять на них свой взгляд. 
— Йен, судя по всему, страдает от амнезии вследствие сегодняшнего падения. Он путает свой возраст, он также потерял все воспоминания за последние десять лет, если не больше. 
— Одиннадцать, — угрюмо поправляет её Микки. — Одиннадцать лет. 
— Точно, — ласково говорит доктор Ходжес. На её лице сияет нежная улыбка, и Микки хочет врезать ей. 
— Ну и? Каков ваш план действий? — спрашивает он, отчаянно нуждаясь в ответах. 
— Так, нам нужно будет отслеживать его состояние и провести несколько дополнительных тестов, но есть и хорошая новость — у него не обнаружено никаких серьёзных повреждений мозга. 
Лип с облегчением выдыхает, проводя рукой по лицу. Однако Микки совсем не кажется удовлетворённым. 
— То есть вы имеете в виду, что воспоминания рано или поздно вернутся? 
Несколько секунд врач смотрит на него, видимо, с излишней осторожностью стараясь подобрать правильные слова. Микки всей душой ненавидит эту суку. 
— Ну? — никак не может угомониться он. 
— Я имею в виду, что потеря памяти, вероятнее всего, временная, — медленно проговаривает она. — Все воспоминания либо же большая их часть восстановятся. Нам будет известно больше через пару дней. На данный момент самым важным является то, что у Йена несерьёзная травма, которую возможно вылечить. 
Микки позволяет себе выдохнуть, высвобождая немного напряжения из груди. 
— Что требуется от нас? — спрашивает Дебби, держа наготове телефон, чтобы делать заметки. Микки кивает, готовый на всё, что угодно, лишь бы помочь Йену восстановиться. 
— Сперва нам нужно вылечить саму травму. Йен останется здесь для тестирования на пару дней. Сейчас у него диагностировано сотрясение мозга, которое вы должны воспринимать всерьёз. 
— Охуеть, вы нам прям Америку открыли, — фыркает Микки. 
Лип кидает ему предупреждающий взгляд. Микки выдыхает и возвращает своё внимание к доктору Ходжес, которая опять лыбится своей тупой улыбкой, пылясь прямо на него. 
— Перво-наперво ему необходим покой. Никаких работы, вождения, применения физической силы как минимум пару недель. Нам нужно регулярно обследовать его, чтобы проверять когнитивный прогресс. Скорее всего, поначалу Йен будет потерян и забывчив. Также, возможно, его будут мучить головные боли. Запаситесь терпения. 
— Что насчёт памяти? — не успокаивается Микки. Он знает, что одержим одной лишь мыслью. Он знает, что ему нужно сфокусироваться на физическом выздоровлении Йена. Но если Йен его даже не помнит, то нужен ли он? 
— В большинстве случаев к пациентам, страдающим амнезией, память возвращается, хотя бы частично, — произносит врач. — Я не могу сказать точно, сколько времени понадобится Йену. Опять же нам будет известно больше, как только мы узнаем масштабы его травмы. 
— Мы можем как-то помочь ускорить процесс восстановления памяти? — спрашивает Дебби, и Микки охватывает желание обнять её. 
— Прежде всего, будьте терпеливы, — напоминает им доктор Ходжес. — Йен наверняка будет расстроен всем произошедшим. Как только ему станет немного легче, мы можем попробовать трудотерапию. Вы все можете помочь всполошить его память — фотографии, запахи, музыка. Любые вещи, которые могут ассоциироваться у него с прошлым. 
Микки ломает мозг, пытаясь составить у себя в голове весь список их воспоминаний. Как он может передать десятилетие — ёбаную вечность — запахами и звуками? 
Пока он думает, есть ли запах у того куска свадебного торта, который припрятался где-то в закромах холодильника Галлагеров, врач встаёт и начинает собирать свои документы. 
— Почему бы вам всем не пойти домой и не отдохнуть? — произносит она. — Сегодня Йену нужен покой в одиночестве, так что соберёмся таким же составом завтра. 
Его охватывает раздражение. Как он может сейчас оставить Йена? Вдруг он проснётся, мучимый болью и одиночеством? Микки никогда не сможет оставить его одного в таком состоянии. Но Лип, блядский всезнайка, выпроводит их всех из комнаты и ведёт прямо к выходу. 
— Ну же, пошли, — властно говорит он. — Совсем скоро Йена выпишут отсюда. Пойдём домой и расскажем остальным. 
Лиам и Фрэнни остались дома под присмотром Вероники, Кева и Сэнди. Но в данную минуту Микки не волновало ничего, кроме Йена. 
Микки резко тормозит в дверях; Карл выпускает протяжное уфф, когда врезается в него. 
— Я никуда не уйду, — твёрдо говорит Микки. — Я не оставлю его. Я его муж, у меня есть ебучие права. 
Лип поворачивается к нему лицом, полным сочувствия, которое Микки хочет превратить в кровавое месиво. 
— Микки, — тихо произносит он, — он тебя не знает. 
После этих слов парень позволяет Дебби взять себя под руку и довести до машины. 
- 
Все быстро разбегаются по свои комнатам по приезде домой. Дом проваливается в тишину, поскольку большинство членов семьи решили лечь спать. В это время Микки сидит на диване, уронив голову на руки. 
Он точно не сможет заснуть в их спальне этой ночью. Он не может заснуть в их кровати; он не может вдыхать аромат Йена; он не может ощущать на том месте, где обычно лежит его муж, пустое пространство — особенно, когда он не знает, будут ли они спать на ней вместе вновь. 
Микки слышит шаги Липа на крыльце, который объясняет всю ситуацию Фионе по телефону. Он слышит скрипы и вздохи, доносящиеся до него со второго этажа, которые издают родственники его мужа, беспокойно ворочающиеся в своих кроватях. Отдалённые звуки сирены. Биение собственного сердца. 
Лип робко заходит в дом. Когда он замечает, что Микки всё ещё не спит, он плюхается в кресло и проводит рукой по лицу. 
— Пиздец, — выдыхает он. 
Микки молча кивает, соглашаясь с утверждением парня. 
— Фиона собирается приехать, — скромно произносит Лип. — Она думает, что сможет помочь ему восстановить память, дать ощущение нормальности. 
Микки снова кивает. Он до такой степени измотан, что даже не может составить своё мнение о неизбежном приезде Фионы. Блять, возможно не так уж и плохо повидаться с ней. Но Микки знает, что он поладит с любым Галлагером, если Йену будет так комфортнее. 
— Мне жаль, Микки, — говорит Лип, наклоняясь, чтобы опереться локтями о колени. — Всё… всё это так хуёво. 
Микки слегка фыркает, пялясь вниз на свои ладони. Преуменьшение сраного века, Филипп. Весь мир Микки разваливается на кусочки. 
Лип, потягиваясь, встаёт. Он направляется ко входной двери, чтобы вернуться домой, слегка похлопывая Микки по плечу, когда проходит мимо него. 
— Попробуй поспать, мужик, — настаивает Лип. — Ничто не вечно. Возможно, всё закончится уже завтра. Первым делом мы проведаем его. 
Микки оставляет его без ответа. 
Он остаётся в том же положении, сидя на диване, и невидящими глазами пялится на стену, пол, колено. Он гадает, спит ли сейчас Йен. Если нет, то боится ли он; скучает ли по Микки. Ощущает ли такую же громадную дыру в своей груди. 
Или же он спит, накаченный седативными и не знающий того, что их жизни превратились в руины. Не знающий Микки. 
Находясь в милях от своего покалеченного мужа, Микки позволяет себе уронить голову и разрыдаться.