Out Of Control || Вне контроля

      Ни для кого не было секретом, что мистер Галлахер, преподаватель по истории, был очень требовательным к своей дисциплине. Он любил поспорить со своими студентами по некоторым нюансам, дотошно приводя факты, о которых мало было кому известно.       По всей видимости, благодаря своим знаниям мужчина таким образом хотел самоутвердиться в глазах богатеньких студентов, но большинству из них, как и Стелле, было глубоко плевать на это. История — одна из непрофильных дисциплин, которую преподавали на первом году обучения в ЭОУ. Потому девушка, как и многие её одногруппники, позволяли себе в определённые дни в расписании не ходить на пары Галлахера, вместо этого отдавая предпочтение здоровому сну. На самих же парах Стелла зевала, изредка посматривая в окно, где расстилался вид на остальную часть кампуса. От скуки она выводила узоры в виде цветочков и листочков на полях, иногда раскрашивая лепестки маркерами или цветными ручками. Но когда мистер Галлахер обозначал на электронной доске важные даты и события, цифры и текст которых были прописаны размашистым почерком, Стелла быстренько записывала их, выделяя в рамку и снизу подчёркивая сочетание букв линиями ярким текстовыделителем. Но по правде сказать, впоследствии проверки тетрадей с домашними заданиями, конспектами или внеплановых проверочных работ, как бы это объяснить, преподаватель с некоторым укором смотрел на Стеллу, возвращая ей обратно тетрадь с записями. Но в этот раз мужчина ни с того ни с сего заблагорассудился сделать замечание ей, причём при всех, положив тетрадь студентки в самый конец стопки.       И вот Стелла стояла, ожидая, когда мужчина вернёт ей тетрадь. Но он не спешил, медленно потягиваясь на кожаном кресле, откинув спинку и покручивая ногами, заставляя сидушку кружиться то вправо, то влево.       Нервно кашлянув, девушка привлекла его внимание к своей персоне. Он, как ни в чём не бывало, с полуопущенными веками рассмотрел с головы до ног студентку, одетую в фирменную форму обучающихся в элитарном университете: белая рубашка с ровным воротником, красный бант, идеально выглаженная юбка чуть ниже колена, пиджака на Стелле не было, он висел на спинке её стула.       Краем уха Стелла успела услышать смешки с задних парт. Кто-то стал предполагать, что она получила «неуд», вот мистер Галлахер и не выдавал тетрадку, желая сделать ей замечание. Но девушка не растерялась, вильнув плечами, будто бы сбросив груз напряжения, и сама спросила:       — Мистер Галлахер, могу я взять свою тетрадку? — не опуская взгляда на поверхность его рабочего стола, Стелла смотрела прямо на мужчину.       Тот одобряюще хмыкнул, но остановил Стеллу, накрыв руку студентки, которая потянулась за своими конспектами и работами.       Её будто прошибло током, когда она ощутила прикосновение преподавателя на своей светлой коже. Сглотнув, Стелла непонятно поджала губы. На ещё неуспевшие поступить вопросы, Галлахер сам взял тетрадь студентки, открыл её на последнем развороте и показал пальцем на текст, который был красочно разрисован розовыми и фиолетовыми текстовыделителями.       — Конечно, я всё понимаю, — начал было он, почёсывая подбородок, на котором Стелла заметила двухдневную щетину, — но не кажется ли вам, что это уже перебор? — поставил вопрос.       Его студентка пожала плечами и заявила, скрестив руки на груди и выставив ногу вперёд.       — Нет, не кажется, мистер Галлахер. Я же всё написала и выписала? Всё. А что касается оформления, то это уже моё дело. Ваша задача заключается в том, чтобы проверить наличие и качество заданий и конспектов, верно? Мы же не в школе, где ставят оценки за чистописание.       В группе раздались перешёптывания, кто-то зашуршал тетрадями, проверяя наличие замечаний, другие нелепо смеялись, поджав руку у рта. И в очередной раз мистер Галлахер стал предметом насмешек у богатеньких студентов.       Продолжив стоять на том же месте, Стелла вдруг поёжилась, заметив, как мужчина поджал челюсть, нахмурив густые брови. Мистер Галлахер пустил пятерню в свои лохматые, длинные волосы, в полтона произнёс:       — Забирайте свою тетрадь, — выдохнул. — И останьтесь после занятия.       Когда тетрадка оказалась в руках Стеллы, она раздосадованно покосилась на преподавателя. С чего это ей следовало оставаться после пары? Он решил так поступить потому, что студентка высмеяла его перед своей группой? Как же это тупо.       Никак не прокомментировав просьбу историка (в данном случае это было бы лишним), Стелла закрыла тетрадь и с опущенными глазами поплелась к своей парте, где сидела она вместе с Дань Хэнем, своим другом. Сев на место, девушка не спешила что-либо обсуждать. Но парень, сидящий рядом, погладил в успокаивающем жесте по плечу.       — Вот скажи, разве я в чём-то не права? Какого хера он ведёт себя как кретин? — накопившийся гнев начал вырываться из девушки.       Дань Хэн, боясь, что Галлахер услышит их диалог, расслаблено прошептал, соглашаясь:       — Тише, Стелла, ты права. Всё нормально, не переживай только.       Некоторые из группы оглянулись на полыхающую одногруппницу. Галлахер уже переключил внимание на Сампо, который вышел защищать презентацию, которую подготовил к сегодняшней паре.       — Как не переживать?!       Слишком громко воскликнула она, заставив одногруппника, стоящего у интерактивной доски замолкнуть, а преподавателя перевести взгляд с него на парту, где сидели Дань Хэн и Стелла.       Мистер Галлахер привстал, облокотившись руками о поверхность рабочего стола, Сампо нервно постукивал ногой, гадая, когда же он уже может продолжить чтение подготовленного текста, который даже не собирался заучивать. Поймав на себе озлобленный взгляд, Стелла поспешила спрятаться за широкой спиной сидящего перед ней отличника, Гепарда, выходца из известной семьи — Ландау.       — Уважаемые люди, — обратился к ним мужчина так, что в голосе пропала хрипотца. — Вы хотите ответить? Будьте любезны к своему товарищу и не мешайте ему, раз вы такие бездари. Продолжайте.       Сделав замечание, мистер Галлахер сел обратно на своё место. Сампо, быстро прочистив горло, кашлянул в кулак, продолжил читать текст, кистью руки вырисовывая невидимые указатели на карте.       Стелла лишь фыркнула, уткнувшись носом в листы тетради, где вместе с её домашним заданием было красной ручкой выведено замечание и поставлена оценка, которая бросала от злости и несправедливости в дрожь. Тройка. Блять, тройка! Не из-за перефраз или фактических ошибок, а именно ввиду того, что она решила использовать злосчастный маркер, чтобы выделить наиболее важные слова и даты!       Одногруппник, вышедший рассказывать доклад и показывать презентацию, вероятно, тоже сделанную на коленке, успел уложиться в отведённое время до звонка. Галлахер вдогонку добавил, что тот мог подготовиться лучше, поэтому поставил ему четвёрку в дневник оценок, который вёл для себя.       Дань Хэн уже поднялся и собрал свои вещи, а Стелла, по дрожащим глазам было видно, морально готовилась к тотальному уничтожению её самооценки. Парень хотел поддержать подругу, но он должен был торопиться на помощь к старшекурснику, который заплатил ему за подготовку к практической работе. Девушка не смела его задерживать, сказала, что всё понимает. И только после того, как Дань Хэн услышал эти слова, он со спокойной душой, махнул ей рукой, попрощался с мистером Галлахером, вышел из его аудитории, закрыв дверь.       Теперь они здесь вдвоём. Стелла подняла взгляд на мужчину средних лет, стоящего у доски. Он был повёрнут к ней спиной, так как выключал интерактивную доску. Девушка медленно ступила в его направлении, сцепив руки в замок за спиной. Оказавшись примерно в двух-трёх шагах от него, она позвала.       — Мистер Галлахер…       С досадой мужчина сделал глубокий вдох и задержал дыхание, его спина и плечи визуально стали шире. Преподаватель развернулся к ней, дёрнув бровью, молча отдалился к двери.       — Вы понимаете, что ведёте себя на моих занятиях бестактно? — достал со звоном ключ из кармана бордовых брюк.       Зачем он ему?       Стелла поспешила ответить.       — Не преувеличивайте, сэр. Я впервые за полгода обучения, да и тем более на вашем занятии, так себя повела. Вы меня разозлили.       Девушке показалось, или она действительно услышала то, как Галлахер усмехнулся, вставив ключ в замочную скважину?       Повернув два раза, мужчина убрал ключи, задрал подбородок, глядя в непонимающее лицо студентки, которая ждала разъяснения. Вместе того, чтобы что-то сказать ей, он приблизился чуть ли не вплотную.       Стелле не было некомфортно. Она тупо хлопала глазами, бегая взглядом по лицу и униформе преподавателя. Только сейчас девушка заметила, что чёрная рубашка была неприлично расстёгнута на три пуговицы, из-за чего было видно часть грудной клетки с маленькими волосками. Внезапно стало не хватать кислорода, отчего она приоткрыла рот.       — Мисс, — обратился мужчина к Стелле, — знали бы, как вы меня разозлили. Признаться честно, я был готов выпороть вас при всех студентах, но вовремя сдержался.       Что он только что сказал? Выпороть? Он понял хоть, что сам только что выпалил?       От недоумения Стелла растерялась, даже не зная какие слова можно было подобрать к вышесказанному.       — Вы что говорите? Меня выпороть?       — А вы видите здесь кого-то помимо нас двоих ещё? Да, Стелла, вас надо выпороть, чтобы впредь вы не высмеивали своего преподавателя перед своей группой.       После этих слов мужчина подхватил девушку под бёдра, отмечая про себя, какой же лёгкой на вес она была. Стелла взвизгнула, когда оказалась в его хватке, не успев в нужную секунду среагировать. В её голове никак не могло уложиться, что он собирался сделать. Дар речи пропал. Всё произошло так быстро.       Усевшись на своё кресло, мужчина устроил Стеллу на свои ногах так, что её пятая точка была немного приподнята. Задрав ткань юбки, он никак не выразил свои эмоции, лишь сказал:       — Я возьмусь за ваше перевоспитание.       Тоненький материал чёрных колготок оказался на сгибе колен. Стелла от боли в животе, что она не очень удобно лежала на ногах преподавателя, проговорила с придыханием:       — Что вы собираетесь сделать, мистер Галлахер?       — Я же сказал, — рассматривая гладкую кожу ягодиц, начал он, — что собираюсь выпороть вас за неподобающее поведение на моей лекции.       Шероховатая ладонь больно соприкоснулась с левой ягодицей девушки.       Это был первый шлепок.       Стелла не ожидала, что он ударит её так сильно, потому вскрикнула на всю аудиторию. В мыслях она молилась, что это никто не услышал.       Мужчина любезно потёр место, где кожа стала наливаться кровью. Было очень неприятно.       — И каждую студентку, которая ведёт себя, по-вашему мнению, непозволительно, вы так «перевоспитываете»?       Второй шлепок.       Новый удар пришёлся по тому же месту, где поверхность кожи отдавалась пульсацией. В этот раз девушка успела закрыть свой рот рукой.       — Мисс, вы даже в процессе перевоспитания язвите мне? — провёл пальцами по покрасневшему следу. — Просто получите своё наказание и можете быть свободны.       Стелла прикусила нижнюю губу, когда раздался третий шлепок.       Мистер Галлахер прорычал, когда девушка застонала, сдерживая вскрик. Ему самому в штанах стало тесно. Ныне он не испытывал ничего подобного к своим студенткам, но Стелла… Именно она вызвала в нём смешанные эмоции. В одно время хотелось проучить, как, собственно говоря, и сейчас, чтобы эта девчонка знала перед кем она выделывается. В другое же роилось неимоверное вожделение грубо схватить её за серебряные волосы и приблизить к себе так непозволительно близко, чтобы попробовать на вкус её розовые, пухлые губы.       Нельзя.       Он тогда уволится к чертям собачьим из этого университета, если дойдёт до этого. Но он уже перешёл грань их отношений, когда решил наказать её за то, что из-за её высказываний в группе стали смеяться над ним. Он ненавидел всю эту элиту. Людей, которые родились с золотой ложкой во рту, не зная бед и невзгод. Однако по сведениям преподавателя Стелле просто повезло получать здесь образование. Она была из тех же трущоб что и он. Поэтому её Галлахер ещё мог «спасти» от мнения элиты, которая приняла девушку в свой круг общения.       Стиснув зубы, мужчина ударил девушку два раза подряд.       Четвёртый и пятый шлепки были последними, но самыми больными.       Галлахер злился на девушку, что стонала себе в руку. И тем не менее злился он больше на себя.       Собственная рука горела пламенем от боли. Взглянув на след, куда Галлахер бил, он непроизвольно опустил голову. Стелла почувствовала, как к разгорячённому участку кожи притронулись губы мужчины. Он быстро оставил след от поцелуя, а через секунду натянул колготки девушки обратно Поправив ей юбку, мистер Галлахер усадил Стеллу к себе на колени, дабы она не почувствовала его стояк.       Некрасиво корчась, Стелла продолжала сжимать свои губы, пытаясь не думать о боли. Но как можно не думать, если было очень больно? Она в первый раз за эти минуты взглянула в лицо преподавателя по истории, отмечая, что его щёки горели так же, как и её. И он тоже сидел, приоткрыв рот, и пытаясь восстановить дыхание. Студентка не отпрянула от него, когда он протянул руку к её лицу, проводя несмело по щеке. Что-то внутри заставило её поддаться жесту мужчины, потому она потёрлась, глядя прямо в его глаза, на которых подрагивали ресницы.       — Обещайте, мисс Стелла, что не будете дерзить мне, — большим пальцем провёл по нижней губе, на которой прослеживались следы от зубов, оттянув её низ.       В голове не складывались мысли. Глаза девушки бегали с лица преподавателя на его подрагивающий кадык. И что ему надо было ответить? Стелла не знала.       — О-обещаю, — вырвалось само.       Стелла не верила, что это говорила она. Наверное, на неё действовал гипнотический взгляд бордовых глаз преподавателя. Услышав заветное слово, мужчина ухмыльнулся и опустил девушку. Встав на ноги, Стелла чуть качнулась, но удержала равновесие. Под взором мужчины она прошла к парте, на которой остался лежать её шоппер с тетрадью и пеналом.       Мистер Галлахер предупредил, когда Стелла смогла открыть дверь.       — И ещё, больше не используйте текстовыделители, когда выполняете домашние задания.       Она оглянула его в последний раз и только кивнула, дав ему понять, что услышала просьбу.       Когда дверь закрылась, а сама Стелла оказалась в пустом коридоре, до неё только дошло, что она пропустила перерыв, на котором должна была встретиться с друзьями, ждущими в столовой.       Теперь будут расспросы, почему же она не явилась за все двадцать минут.