Спаси и сохрани

Рома стряхивает с пальцев кровь, которая снова и снова появляется на костяшках. Тяжело дышит. Поджимает губу, кусая её. Перед ним парень сплевывает зуб, всё под носом в крови. Рома замахивается ещё раз, но его хватает Бяша за плечи и оттаскивает. — Не-не-не, нахуй, на, — с этим ором он валится на спину. — Блять, Рома!! — А хули ты меня хватаешь и назад тянешь?! — он пихает локтем ему в рёбра. — Думаешь не свалишься? — Я думал только о том, чтобы ты в тюрягу не попал, на, — Бяша пихает его в спину так, что Рома утыкается носом в колени. Он резко выпрямляется, заставляя Бяшу шугануться и отползти. Получить затылком в подбородок – не лучшая перспектива. Ром зло цокает, наблюдая за сверкающими пятками его недавней жертвы. Хотя не очень то и жертва… — Ром, — Антон протягивает ему руку, выглядя весьма напряжённым и смущённый. — спасибо. — Ой-ой-ой, а я думал начнёшь ебать мозги, что не надо… — По фактам, не надо. Бяша весьма сомнительно оглядывает их. Рома морщит нос, скалится, но чтобы он так долго злился… хотя и то понятно. Надо было же тем мудакам крикнуть про Антона такую поебень. — Тох, — Бяша улыбается своей беззубой улыбкой и пытается показать свои мускулы на руке, но по итогу получается показать только потрёпанный разорванный рукав. — не боись, ты наш пацан, за тебе кому угодно ебало разъебем, на. — Наш пацан, — дразнится Рома. — Словно не ты первым рванул, на. — Завались. Но глаза Ромы интуитивно ищут реакцию Антона, да и вообще, рассматривают его. Светлые спутанные патлы. Он стал забывать причесываться, а ещё похудел, что не выглядит весьма здорово. Даже знание, в каких драках Антон участвовал, Роме не помогает избавиться от ощущения хрупкости. А ещё эта ещё чуть-чуть и прозрачная кожа, через которую видны жилки... Вот только в последнее время глаза у него мутные и цвет настолько ослаб что выглядит серым. Осмотр заканчивается недовольным хмыканьем Ромы. — Кста, не бери на свой счёт, — Бяша уже поднялся и треплет Антона за плечи. — Ебейшие нормально, что ты тяжело переживаешь потерю отца. У этих долбоебов его и не было, вот и бзыкаются. Ты не слабак. — Но при этом им врезали вы, а не я, — как же раздражает то, как он печально отводит взгляд. Рома слегка хмыкает, поведение Антона кажется… Даже милым? Словно обиженный котёнок. — А я должен был ждать пока ты прикроешь свою шокированную хлеборезку и что-то им уже ответишь? Тох, — злостно шипит Рома. — я бы не стал с тобой общаться будь ты конченным слабаком, но… Так и сидя на земле, Рома опирается локтями на колени и закуривает. Делает затяжку и смотрит снизу вверх. — Но так то ты слабак, — он тыкает в сторону Антона горящим кончиком сигареты. — Ром, на, — Бяша пугается, явно уставший от их конфликтности, но почему-то не продолжает фразу, замолкает. Тот же мирно размахивает кончиком сигареты из стороны в сторону. — Тоха-Тоха, эти мрази сказали, что ты ебанный папин сынок, который страдает что лишний хуй отсосать на этой планете не может, — он делает задумчивую затяжку, апатично смакуя слова, которые явно не слишком удивительно звучат в его исполнении. — А ты стоял, ресницами хлопал, — все пальцы к большому, а потом их расправляет, повторяет это несколько раз. — У нас что, в нашем ебанном Вольтроне вакансия красотки открылась и сразу оказалась занята? Антон спокойно выдерживает взгляд в глаза. Но на переглядках видимо его способности достойного мужика и заканчиваются. Руки подрагивают. Вот она его слабая сущность. Вылезет из него. — Да, я слабак, — подытоживает Антон. — Пошлешь меня нахуй? Рома долго держит пальцы с сигаретой у губ, а потом выдыхает дым. Рассматривает маленькое облачко. Лёгкие жжёт. — А ты видимо думаешь, что я миленький и нежный, раз боишься всего-то посыла? — Рома поднимается отряхивая штаны от дорожной пыли, а потом делает вывод вперед клацая зубами. — Антон Петров, прекрати уже жалеть тебя. Я не буду вечно спасать тебя. — Согласен, Рома читающий нотации куда страшнее, — Антон отворачивается, складывая руки на груди. Бяша же делает интуитивный шаг вперёд. Между ними. Рома саркастично улыбается, то ли хихикнул, то ли хмыкнув. Все они пытаются что-то защитить, но так по-разному. Плевать. Рома откидывает ненужную дребедень, отпихивая и Бяшу. Хватает Антона за воротник. Вот оно тайное удовольствие орать на этого дебила-Антошу-пошли-копать-катошу. Его глаза так близко, что можно рассмотреть что-то засохшее у них, слезы, наверное, красноватости и подёргивающаяся губу. А ещё вдохнуть запах самого дешёвого хозяйственного мыла. Рома хищно улыбается от одной мысли, что Антон так близко. Практически в его руках. Ещё немного и рядом. Но для этого не хватает совершенной иной близости. Желанной близости. — Тоха, соберись-ка, нахуй, я не ясно говорю? — шипит Рома ему в лицо, скалясь. Глаза пугливо дрожат, а губы поджаты. Мило как. Он как ребёнок, который не хочет признавать свою вину. — Ты понимаешь? — голос Ромы лишь нарастает, а рука Бяши на запястье мало от чего сдержит. — Чего хочешь оказаться полным дерьмом в этом посёлке, а? Опустят так быстро, что сам не поймёшь, как и почему ты либо в тюряге, либо через похуже. Тох, соберись-ка, — он встряхивает его. — последнее предупреждение или дальше будешь разбираться сам. Вспомнишь что такое землю жрать, одумаешься мямлить. Бяша испуганно молчит. А что сказать? Рома прав, и как бы грубо он не говорил, он знает, что прав, это место никогда не было чем-то добрым, где можно долго и спокойно переживать утрату. Тайга не ест людей, тайга пожирает их души, заставляя заключить мир в границы посёлка. — Ну, чего? — фыркает Рома. — Вывод? — Тебе руки надо обработать, — вот он весь итог этих воспитательных бесед. Антон улыбается, ужасно обречённо с стеклянными глазами, но так широко, так… маняще, а не искренне. Рома морщит нос. Цокает. Разжимает пальцы. Отворачивается. Кажется щеки уже скоро забьются румянцем. Хочется… что хочется?? Мысли Ромы остаются у губ. — Ром, ты просто не кидайся первым в бой, — он фальшиво посмеивается. — я справлюсь. — Ага.. Даже звук топота не заставляет перестать думать о… о чем? Губах? — Бля делаем ноги, на, — Бяша пихает их в спины, но почему-то рефлекс бежать от ментов не срабатывает именно у Ромы. Он так и стоит застывший и немного обиженный. Возможно, потому что он все-таки ожидал, что Антон хотя бы немного признает, что Рома нужен ему. Но гордый упрямец. Вот только кто из них? — Ну, и что это? — знакомая тяжёлая рука ложится на плечо. — Может тебя в обезьянник и подольше? — А что нам в посёлок такое завезли? — ерничает Рома, ухмыляясь вслед Антону. — Чего творишь, мелкий? Видел рожу того пацана… — Тихонов отвешивает ему подзатыльник. — Пять секунд, чтобы оправдаться. — Всегда можно пятнадцать суток, чтобы выпытать. — Ну и ребёнок же, — хмыкает он. — Да, расскажи ты старику, за что ты того мудака так? — Какие слова, лейтенант? — Рома заливается смехом. — Материтесь? А меня за такое как ругали? — Отстань, мальчишка, — отвешивает ещё подзатыльник. — а ещё, да, Боже, знаю я этих гопников, заслужил он, если б я не был полицейским, то сам бы… — Ой-ой-ой, не боитесь за такие высказывания? — он хмыкает. — Думаете у меня мало причин вас ненавидеть? — Так и думаю, — отмахивается он. — Так что? Рома закатывает глаза и пересказывает события, провожая Тихонова до участка.