Кровью на алом

Стоило Зуко выйти из палатки, как в лицо вонзились морозные иглы — ледяной, беспощадный воздух Южного полюса не жаловал захватчиков из Страны Огня. Зуко вообще казалось, что местная природа воюет против них вместе с коренными обитателями Юга: то их обозы заметало снегом, то на вид вполне крепкий лёд проваливался под каким-нибудь бедолагой, решившим заняться зимней рыбалкой. Зуко уткнулся носом в меховой воротник форменного тёплого плаща — некоторым магам огня удавалось слегка разогревать себя изнутри, но для этого требовались серьёзная выдержка и сосредоточенность. У Зуко же — как ни прискорбно признавать — были проблемы и с тем, и с другим, поэтому он не рисковал применять столь тонкую и опасную технику. Не хотелось случайно поджарить самого себя. Потом он кинул короткий взгляд на полог палатки — может, всё-таки стоило вооружиться любимыми дао-мечами? «Нет. Сегодня мои руки должны быть свободны», — отговорил Зуко сам себя и решительно зашагал вперёд. Когда он подошёл к капитану Тао — всегда исполнительному и готовому услужить, — тот вытянулся по струнке и отрапортовал: — У нас всё готово к атаке, полковник. — Выступаем по моему сигналу, — кивнул Зуко, смерив долговязого капитана холодным взглядом. Сегодняшний день обещал армии народа Огня и лично Зуко большую удачу. Заслужить звание генерала и стать официальным наследником Озая — вот к чему он стремился долгие годы после того, как наконец восстановил свою честь, вернувшись из ссылки с пленным Аватаром. После того как отец понял, что Зуко на многое способен. Однако потом удача изменила принцу — проклятый Южный полюс будто сковал Зуко льдом, затянул в свою снежную трясину. «Ты слишком задержался на Южном полюсе, Зуко, и потерял несчётное количество солдат! Это слишком расточительно. Учти, три года постоянных обещаний, что "скоро всё решится" почти истощили моё терпение», — писал ему отец в последнем письме. Хозяин Огня, конечно, был по-своему прав — Азула ещё четыре года назад захватила Ба Синг Се, не пролив ни капли крови своих солдат. Конечно, потом город всё же затопили алые реки — слишком уж много оказалось недовольных, однако… Зуко отставал. Это бесило до зубовного скрежета, до сожжённой мебели в собственной палатке. И всему виной треклятая магия крови… Но сегодня всё изменится. Сегодня Зуко захватит ученицу Хамы, пленит её с помощью изобретения невероятного и дерзкого. Зуко нервно усмехнулся про себя, вспомнив, сколько средств потратил на эксперименты своего учёного. Если бы не поддержка богатых лордов, ставивших на то, что именно принц впоследствии унаследует трон, он давно был бы на мели. Избавившись от недостойных его мыслей о деньгах, Зуко сосредоточился на том дне полгода назад, когда им удалось убить Хаму. Необходимо повторить успех, хоть и немного иначе. Зуко прошёл вперёд, мимо нескольких десятков магов огня, выстроившихся шеренгами — с ним сегодня были только самые лучшие и искусные из его людей. Никаких новичков. Он поднялся на небольшой холм около их лагеря, с которого всегда обращался к офицерам и солдатам, и выпустил в воздух огненный всполох, привлекая к себе внимание. Мгновение — и все лица повернулись к нему. Когда-то Зуко смущали подобные моменты, он чувствовал себя неловко… но те времена давно в прошлом. Сейчас его переполняли уверенность и сила. — Наша цель — захватить живой ученицу Хамы — Катару. Она вам всем хорошо известна. Конечно, известна — Катара день за днём лишала их товарищей жизни. Они все её ненавидят. И правильно. Главное — чтобы не боялись. — Действуем слаженно, по оговоренному плану. Если кто-то засомневается или испугается её силы, то я лично с ним расправлюсь. Воины знали, что это не пустая угроза. — Приказ понятен? В ответ раздалось многоголосое и оглушительное: — Так точно, полковник. И они двинулись вслед за Зуко на деревню — точнее к той её части, где находился детский приют. Катара всегда выходила на защиту иглу, в которых жили сироты. За годы противостояния Зуко хорошо изучил её привычки. Он шёл впереди своих воинов и первым же отправил огненный залп в сторону приюта — он не собирался никого ранить, только сообщить о своих намерениях. Зуко кивнул трём капитанам, участвовавшим в вылазке, и они повторили его манёвр. Правда, на этот раз со стороны приюта раздался детский крик, а затем — плач. Зуко продвинулся вперёд и приготовился к новой атаке, когда в отдалении возник хорошо знакомый силуэт — миниатюрная девушка с длинными развевающимися на ветру волосами. Она не шла по снегу, не проваливалась в него, а будто бы скользила по белоснежной поверхности — такие фокусы могли позволить себе лишь лучшие из магов воды, Зуко хорошо это знал. Катара воздела руки, явно пытаясь использовать магию крови, и тогда принц подал условный знак — три огненных залпа подряд, с минимальной передышкой. Воины Зуко, находившиеся в засаде за иглу приюта, тотчас ударили в спину Катары огненными шарами. Ей полагалось свалиться в снег, но она лишь слегка споткнулась и возвела сзади себя водяную стену. Ещё несколько огненных зарядов ударились об эту преграду — раздалось шипение. Тут же за Катарой показались несколько магов воды — они сразу вступили в бой. Зуко жестом приказал одной группе атаковать союзников Катары, а другой — взять ведьму в кольцо. Сам же двинулся навстречу Катаре — пусть думает, что принц решил лично убить её. В свете бледного, невыразительного солнца Зуко увидел, как Катара подняла руки, захватывая контроль над телами двух его воинов. Предсказуемо. Когда-то, только приехав на Южный полюс и столкнувшись с Хамой и Катарой, Зуко был поражён этим манёвром: ему пришлось воевать против своих бойцов, и он, точно идиот, пытался вразумить их — за что и поплатился двумя ожогами, изуродовавшими его тело так же, как когда-то отцовская рука заклеймила его лицо. Очевидно, это его судьба — расплачиваться за глупость собственной горелой плотью. Но теперь он без всякого сожаления поджёг обоих подчинившихся Катаре солдат, а затем послал огненный залп в ведьму. Она уклонилась, но Зуко того и добивался. Катара отвлеклась на него и ещё нескольких его подчинённых и подпустила близко к себе капитана Тао — он сковал её левую руку металлическим браслетом. Катара вскрикнула и, явно не понимая, в чём тут подвох, попыталась сорвать украшение. Безуспешно, конечно. Тогда она снова сделала пасс руками, и, полная ярости, призвала всю кровь бедного Тао — капитан издал дикий крик, а затем раздался самый мерзкий звук, который Зуко доводилось слышать: Тао разорвало на части. В Зуко прилетела нога капитана — жаль, он был талантливым магом огня и недурным бойцом. Теперь Катару окружала стена из крови Тао — плавным движением она заставила алые капли сначала разъединиться, а затем снова собраться, только теперь перед ней были кровавые клинки. Отвратительная штука — Зуко узнал это на своей шкуре во время сражения с Хамой, стоившего ей жизни. Когда Катара атаковала, принц приказал своим воинам лечь на землю. Прильнув к развороченному тяжёлыми подошвами сапог, осквернённому пеплом и кровью снегу, Зуко наблюдал за Катарой. Она подчинила одного из его воинов, а потом снова попыталась стянуть с себя браслет. «Что? Не понравилось украшение? — хмыкнул Зуко про себя. — А я ведь даже пока их не запечатал». Он опять приказал воинам атаковать и сам выпустил в Катару залп пламени. Она сумела увернуться от огня, однако один из подчинённых Тао, воспользовавшись моментом, застегнул браслет на её свободной руке. Катара дёрнулась, а затем, обозлённая, заставила бедолагу изойти кровью — горячая алая жидкость полилась из его носа, горла и ушей. Отвратительное и впечатляющее зрелище. Сколько же у ведьмы силы! Её союзники безуспешно пытались бороться с воинами Зуко, а сам принц поспешил к ней — пришла пора запечатать оковы: лишить Катару возможности пользоваться магией. На мгновение взгляды Зуко и Катары встретились — её лицо было перекошено ненавистью. Она убила бы Зуко, но, один из магов огня, заметив сигнал принца, сумел ослепить Катару вспышкой пламени. Она растерялась, оступилась, и этого хватило, чтобы Зуко сомкнул руки на её запястьях и направил в металлические оковы свою силу, заставляя их закрыться, отделяя Катару от её магии. Браслеты на мгновение вспыхнули красным, реагируя на команду принца, а потом вернулись к своему прежнему холодному металлическому блеску — дело было сделано. Ведьма, конечно, не поняла, что именно произошло. Вырвалась из его хватки и попыталась воспользоваться магией крови — подняла руки и резко опустила их, с яростью глядя на Зуко… Безуспешно. Она в изумлении смотрела на предавшие её ладони, на самого принца, потом постаралась сорвать оковы — напрасно. — Зря стараешься, — сказал довольный собой Зуко. — Ничего не выйдет. Катара ещё раз попробовала применить магию, а когда ничего не получилось, издала яростный, отчаянный крик и бросилась на Зуко — от внезапности этой атаки он оступился и упал спиной в грязный, истоптанный снег. Теперь Катара нависала над ним, била кулаками по лицу, точно обычная деревенщина в пьяной драке, и осыпала ругательствами. Зуко бы посмеялся, если бы девчонка не оказалась довольно-таки сильной. «Приказать, чтобы её оттащили в сторону? Нет, это будет выглядеть жалко». Зуко перехватил правую руку Катары, а затем и левую. Потом, вопреки попыткам ведьмы освободиться, обвил её ногами, заставил перевернуться на спину и навис сверху. Теперь она трепыхалась под ним, как пойманная в сети пташка. Раньше Зуко никогда не видел ученицу Хамы настолько близко — их всегда разделяли стихии: огонь, вода, кровь. Теперь же все преграды исчезли, и Катара внезапно оказалась… очень юной. А ещё он чувствовал её запах — кровь и сладковатые травы. Никогда бы не подумал, что это сочетание может быть приятным, а сама близость к ведьме такой волнующей. Проклятия, сыпавшиеся с её губ, не имели значения — он их почти не слышал. И всё же, не желая сейчас поддаваться дурману, Зуко слез с пленницы и приказал своим воинам: — Свяжите её и бросьте в тюрьму. — Ненавижу вас! Ненавижу тебя, принц-урод! — кричала Катара. Невоспитанная девица. Поблагодарила бы за то, что не убили её на месте, как Хаму. Впрочем, Зуко не сомневался: Катара ещё станет послушной.

***

Катара так сильно брыкалась и столь отчаянно ругалась, призывая на головы воинов огня все известные ей кары, что к моменту, когда её бросили в камеру, полностью выдохлась. Последние силы истратила, плюнув в одного из охранников, за что он, размахнувшись ударил её по лицу — рассёк губу. Но привкус крови во рту подействовал на Катару успокоительно. Закрыв глаза, она прислонилась спиной к холодной каменной кладке и попыталась осознать всё произошедшее сегодня. «Я дура», — обругала она себя, вспомнив, как Роун и другие маги воды отговаривали её от участия в обороне приюта. «— Как-то всё сомнительно выглядит. Зачем им вообще жечь приют? — спросил рассудительный Роун. — Они знают, что там не осталось магов воды… — Потому что они изверги! — запальчиво ответила Катара, уже набросившая на плечи тёплый плащ. Сама мысль о нападении на приют, о детях, которые могут пострадать, распаляла её гнев, подгоняла вперёд. — Подожди, — попыталась остановить её Дана — невеста Роуна. — Это больше похоже на попытку выманить нас. Точнее — тебя. — Не говори так, будто я важнее вас, — одёрнула её Катара и, выбежав из иглу, поспешила к приюту». Они были правы — Роун, Дана, но Катара не хотела слушать, пыталась показать, что ничем от них не отличается. «Но ты ведь знаешь, что ты другая, всегда была другой», — послышался в её голове голос Хамы. При жизни старуха часто повторяла, что Катара особенная. Единственная в новом поколении, кто смог овладеть магией крови. Более того — способная использовать её в любое время суток, почти независимо от фаз луны. Хама гордилась ей, ликовала, когда Катара совершила первое убийство… Будто не понимала, насколько это было страшно — призвать всю кровь того желтоглазого солдата, варварски разорвав его на части. Катара никогда не забудет выражение ужаса на лице воина, появившееся за мгновение до его смерти. «Разве ты не испытала восторга? Наслаждения?» — раздался вопрос из прошлого. Катара точно наяву увидела, как Хама отбросила на спину свои седые волосы и впилась взглядом в ученицу. «Магия крови даёт полную власть над человеком. В твоих руках — его жизнь и смерть. Лучше этого ничего не может быть. Ты не могла не почувствовать…». Тогда Катара отвернулась и выпалила: «Нет». Она ненавидела огненных солдат, но всё же наслаждаться их убийством было… слишком бесчеловечно. Однако чем чаще Катара использовала магию крови, тем лучше понимала Хаму: чувствовать биение человеческого сердца, ощущать ток крови в чужом теле и знать, что ты можешь превратить любого в послушную марионетку, можешь погасить жизнь — особенное, извращённое удовольствие. В ночи полной луны ощущения достигали пика, проносились по телу Катары жаркой волной, и она становилась совершенно беспощадной, полностью отдаваясь своей магии. На утро после таких битв Катара ловила на себе испуганные взгляды соплеменников — они боялись её. Все, кроме Сокки. И Катара пыталась быть милой, сопереживающей, поддерживающей, чтобы они забыли… чтобы самой забыть. Но приходила полная луна, и всё повторялось — только жертв становилось больше. К счастью, в безлунные ночи магия крови была куда более контролируемой. «Или дело не в магии, а в тебе? — поинтересовалась Хама в её голове. — Удобно списывать всё на магию, на полную луну…». «Заткнись», — огрызнулась Катара. Она никогда в жизни не разговаривала так с Хамой, но сейчас ведь можно. Устав от внутреннего диалога, Катара открыла глаза и постаралась осмотреться в той кромешной темноте, которая её окружала. Камера, куда её впихнул охранник, была очень маленькой, лишённой окон. Когда Катара сделала шаг в сторону, то наткнулась на ведро, в которое очевидно предлагалось справлять нужду — сразу за ним лежал тюк соломы. Если бы Катара свернулась на нём, то и головой, и ногами уперлась бы в стены темницы, а ведь Катара была небольшого роста… Слабый свет поступал сквозь железную решётку от единственного факела, висевшего на дальней стене — да и то казалось, что ещё немного, и он погаснет. Катара тяжело вздохнула и снова попыталась стянуть с себя проклятые металлические браслеты, которые неведомым образом блокировали её магию. Раньше огненные солдаты не применяли ничего подобного! Катара ругнулась, ощупывая обхватившее её руку металлическое полотно, которое казалось абсолютно цельным. Но ведь как-то эти штуки на неё надели! Катара помнила два зловещих щелчка, лишивших её свободы. Вдруг она услышала голос, который мог принадлежать только одному человеку. Сердце Катары ухнуло вниз — нет, только не это! — Катара? — Сокка?! Ты… ты здесь? Сокка ушёл на охоту с другими мужчинами племени пару дней назад. Как он попал в тюрьму огненных воинов? — Да, — тяжело вздохнул её брат. — За нами послали большой отряд… я сначала не понял, зачем они вообще атаковали. — Им нужен был ты, — произнесла Катара очевидное, потом спросила, страшась ответа. — Ты… ты в порядке? Сокка хмыкнул: — Вряд ли моё состояние можно так описать, но я жив. И я убил четверых, прежде чем меня схватили, — и продолжил обеспокоенно. — Но как же им удалось поймать тебя? Ты ведь… Катара привалилась к решётке, огляделась, надеясь понять, в какой камере находится брат. — Они напали на приют. Банальная приманка, но я купилась. И они надели на меня странные браслеты… я не могу использовать магию. — Что? — изумился Сокка. — Разве такое возможно? — Всё на свете возможно, — грустно пробормотала Катара. Так когда-то говорила мама, которую Катара уже едва помнила. Вот только для мамы эти слова звучали… оптимистично, давали ей надежду. Катара же вкладывала в них совсем иной смысл. На свете возможны самые ужасные и чудовищные вещи — вот что она выучила к своим восемнадцати годам. «И магия крови, которой ты владеешь, — одна из таких вещей», — услужливо напомнил голос в голове. Только на этот раз говорила, конечно, не Хама, а Пакку — второй муж бабушки был против занятий Катары с ведьмой крови. Возможно, и к лучшему, что он не дожил до того момента, когда Катара стала… собой нынешней. — Они наверняка хотят использовать твою силу, — заметил Сокка. — Намерены превратить тебя в своё послушное оружие. Будут угрожать, что убьют меня, если ты не согласишься. Он помолчал немного и добавил твёрдо: — Но ты не должна идти у них на поводу. Я... приму смерть, — и добавил, явно пытаясь развеселить Катару. — Знаешь, говорят, что организм начинает стремительно стареть где-то после двадцати... Не хочу через пару лет превратиться в развалюху, так что... — Сокка, это не смешно. Тяжёлый вздох. — Я знаю, сестрёнка. «И мне тоже придётся умереть», — меланхолично подумала Катара. Сокка прав, конечно, в их пленении не может быть никакого другого смысла — всё на поверхности. Однако… «Сокка не может умереть. И я не могу». Они мало прожили на этом свете и почти не видели счастья. Так, неужели всё должно закончиться, не успев начаться? Неужели им обоим было суждено лишь терять любимых людей, страдать и отнимать чужие жизни? Катару затрясло — то ли от холода, то ли от негодования. Сложно было разобрать. Возможно, они просто замёрзнут в темнице, и на том всё завершится. Бессмысленно. Казалось, что секунды складываются в вечность. Слов не находилось. — Я люблю тебя, брат, — наконец прошептала Катара в темноту, не зная, что ещё сказать. Сокка не ответил — наверное, уснул, пока она молчала. Брат наверняка серьёзно ранен, просто, как обычно, преуменьшает, чтобы Катара не волновалась. Он такой стойкий, надёжный, мужественный — её Сокка. Может быть, ей всё же удастся вытащить хотя бы его отсюда? На Катару накатило отчаяние, смешанное с глухим, бессильным раздражением, и она уткнулась лицом в собственные колени. Будьте прокляты воины Страны Огня, а в особенности принц Зуко, терроризировавший Южное Племя Воды последние несколько лет. Катара вспомнила его обезображенное шрамом, гадкое лицо — как же она его ненавидела! Вот если бы удалось убить его, а уже потом погибнуть самой — тогда она приняла бы смерть чуть более спокойно.