Призрак цирка

Вся жизнь промелькнула перед глазами Изабель. Детский сад, школа, цирковое училище, бродячий цирк... слишком мало ярких моментов, чтобы о них сожалеть, слишком много тревог и печалей. Она зажмурилась. Пол неумолимо приближался, и девушка уже была готова разбиться насмерть. Как вдруг... Её подхватили сильные, крепкие руки. Зрители охнули, Изабель открыла слезящиеся глаза, закричав, но её голос глушила полоска скотча на губах. Если бы Призрак поймал её чуть менее удачно, если бы обхватил чуть выше или чуть ниже, у девушки точно хрустнул бы и разломился надвое позвоночник. Карие глаза за чёрной маской не просто улыбались, они были полны странного, дьявольского веселья. Мужчина склонился к её уху. — Я долго ждал момента, когда смогу с тобой выступить, — произнёс он. — Испытать тебя. А теперь, будь умницей. Марш. Глаза Изабель закатились. Призраку не нужно было приказывать, она против воли после пережитого потрясения моментально обмякла в его объятиях. Играла музыка, но девушка её не слышала. Мужчина танцевал с ней, но сознание Изабель отказывалось это воспринимать. Она подчинялась приказам, чувствовала, что её растягивали, заставляли подняться ввысь, закручивая полотна вокруг талии, бросали с высоты и вновь подхватывали. Призрак контролировал каждое её движение, что в воздухе, что на манеже. Он перебрасывал Изабель через себя, он забрасывал её ноги себе на плечи, он отстранял её от себя, чтобы вновь слишком близко, слишком тесно прижать к себе. Он что-то шептал, но девушка была слишком напугана, чтобы его расслышать, слишком сосредоточена на самоконтроле, чтобы в опасную минуту не разозлить Призрака и не сорваться в пропасть. Очнулась она только когда услышала взрыв аплодисментов и громкие возгласы зрителей. В панике Изабель огляделась. Призрак завершил номер, приземлившись с ней на балконе над одним из входов на манеж, и сейчас их прятал от чужих взглядов мрак. — Молодец, — выдохнул Призрак, вновь одарив её странной улыбкой. — Ты превзошла мои ожидания. Изабель смотрела на него, обливаясь слезами. — Эти аплодисменты — тебе, — он окинул жестом зрительный зал. — Нравится? Вместо ответа девушка тяжело рухнула на колени. Призрак подошёл, сжал её руки, развязал ленты, осторожно растёр затёкшие запястья. И коснулся лица. Изабель ощутила на губах тепло его пальцев даже сквозь строительный скотч. — Мы встретимся вновь, — произнёс он, заставив девушку посмотреть себе в глаза. — Непременно. И очень скоро, мой воздушный ангел. Он скрылся. Изабель точно не могла сказать, куда он ушёл — мужчина точно растворился в тени, как в родной стихии. Девушка не сразу опомнилась от шока. Она медленно протянула трясущуюся руку к своему лицу, медленно сорвала скотч с губ, встала на негнущихся ногах. И, только спустившись к другим циркачам, только увидев людей, их удивлённые лица и улыбки, лишилась чувств. *** Очнулась Изабель глубокой ночью на диване в кабинете Антуанетты Жири. Она не помнила, как попала сюда, не помнила, чтобы антрепренёр вообще хоть раз позволяла кому-либо развалиться у себя на рабочем месте. Изабель потёрла глаза, приподнялась, увидела, что она до сих пор была в сценическом костюме. И воспоминания ударом молота обрушились ей на голову. — Очнулась? Хорошо. Антуанетта поднялась из-за своего стола, заваленного бесконечными счётными книжками и папками с документами, подошла к Изабель и поставила на столик полный стакан воды со льдом. Изабель осушила его в три глотка, часть пролив себе на костюм. В воздухе, когда адреналин бурлил в крови, когда от страха сердце готово было выскочить из груди, девушка ясно осознавала один простой факт. Под купол её направила именно мадам Жири. — Вы.., — хрипло, тяжело дыша произнесла девушка. — Вы с ним в сговоре! Антуанетта смерила её холодным взглядом, после чего медленно села в кресло напротив. Она закурила сигарету в длинном мундштуке, выдохнула струйку дыма, стряхнула пепел. — В сговоре. — Это из-за вас он издевается над гимнастками! Из-за вас он бросает нас с купола цирка! Из-за вас..! Из-за вас! Антуанетта выдержала паузу, глядя ей в глаза. — Из-за меня. Изабель перестала дышать от её наглости и самоуверенности. — Вы чудовище. — Я менеджер. А это гораздо хуже. Девушка тряхнула головой, сбросила с себя плед и поднялась на нетвёрдых ногах. Терпеть нрав мадам Жири она больше не намеревалась. К чёрту большой цирк. В бродячем никто не посмел бы её похитить. — Я в таком же ужасе, как и ты, — с нажимом произнесла Антуанетта. — И видит Бог, никто так не мечтает избавиться от этого сумасшедшего, как я. Изабель замерла, едва шагнув по направлению к двери. Она встретилась взглядом с льдисто-голубыми глазами Антуанетты. Трудно было сказать, лгала эта женщина или нет, но она редко выглядела настолько напряжённой, настолько мрачной. Её пальцы подрагивали, когда она стряхивала пепел с сигареты. — Так избавляйтесь, — огрызнулась Изабель. — Вызовите полицию, наймите больше охраны, выдайте нам всем оружие. Хоть что-то сделайте! — Думаешь, — хмыкнула Антуанетта, — я этого уже не делала? У Изабель опустились руки. — Это не моё дело. Я ухожу. — Ты уйдёшь, — женщина выдохнула струйку дыма. — Но где гарантия, что твой навязчивый поклонник за тобой не последует? — ...что? Девушка застыла, крепко сжав руки. Мышцы ныли от непривычного перенапряжения. — Призрак, дорогая, — Антуанетта нахмурилась, — он не первый месяц планировал... это. — И вы меня не предупредили! Даже не намекнули, что я должна бежать! — Я бы предупредила, — прогремела женщина. — Но у меня две дочери, и моя голова мне пока ещё дорога! Изабель смотрела на неё, закусив губу. Как бы напугана и унижена она ни была, какую бы боль ни испытывала, она хорошо понимала, чем руководствовалась Антуанетта. Одна из её дочерей дрессировала тигров, вторая была воздушной гимнасткой. Избавиться от обеих довольно просто — достаточно напугать животное или чуть-чуть подрезать трос. Изабель села на диван, сжав на коленях костюм. — Хорошо. Что вы предлагаете? — и тут же перешла на шёпот. — Как вы хотите от него избавиться? Антуанетта невесело улыбнулась. — Для начала не показывай страха, продолжай работать и тренироваться, — она втёрла сигарету в пепельницу. — Рано или поздно он снова покажется. Не на манеже, а за кулисами. — С чего такая уверенность? Антуанетта покачала головой, закрыв глаза. Этого она тоже не могла сказать, а Изабель не хотелось спрашивать. Сколько до неё было таких же напуганных и пойманных гимнасток? Должно быть, очень много, раз Призрак прославился своими выходками на весь Париж. Она выдохнула, чувствуя, как из глаз полились слёзы. Шок и гнев отступили, оставив место для удушающего, болезненного страха. — Завтра я даю тебе выходной, — произнесла Антуанетта. — Тебе нужен перерыв... а зрителю — таинственность. — Зри... — Завтра они захотят увидеть тебя живой и невредимой, но тебя не будет, — женщина невесело улыбнулась. — Кто знает, что сделал с тобой Призрак? Ты мертва? Ты искалечена? Они будут ждать новостей, за которыми придут к нам через неделю. И всё это время будут рассказывать о дерзкой выходке Призрака знакомым, родным, друзьям, привлекут к нам больше внимания, позовут новых гостей... лучшая реклама, как ни крути. — ...я от страха чуть не умерла. — Как и все мы, – Антуанетта встала, убрав руки за спину. — Но вы выступили великолепно. К счастью, ты оказалась подходящей для Призрака. Изабель мотнула головой, пряча лицо в ладонях. — И ваш номер всё же затмил позор Вивьен, — вздохнула женщина. — Которой Призрак подрезал платье, и которое сорвалось с неё прямо перед детьми. Девушка так громко хохотнула, что поспешила зажать руками рот. Смех — неконтролируемый и болезненный — рвался у неё из груди и больше напоминал рыдания. Она смеялась и никак не могла успокоиться. Смеялась, даже когда стало больно, а по телу прошел спазм. Смеялась, даже когда из глаз потекли слёзы. Изабель чувствовала себя так, будто, согласившись сотрудничать с Жири, подписала свой смертный приговор. *** В Cirque des étoiles Изабель вернулась только спустя неделю. На самом деле, она не могла заставить себя не просто прийти на работу и тренироваться, но даже думать о цирке. Как только она вспоминала о работе, перед мысленным взором всплывали лицо, силуэт и улыбка мужчины в чёрной маске. Карие, смеющиеся глаза, стройная фигура, ловкое обращение с беспомощным человеком... Призрак был профессионалом своего дела — это очевидно. Но... почему он решил спустя полгода затишья выступить перед зрителями и именно с Изабель? С новенькой! Только войдя в здание, Изабель тут же схватилась за перцовый баллончик. Его она купила на следующее утро после выступления. Прежде Изабель не беспокоилась о своей безопасности — она была достаточно ловкой и быстрой, чтобы сбежать от кого угодно. Но как быть, если нападающий — акробат? Нужно что-то более ощутимое, чем постоянные тренировки. По-хорошему, Изабель нужен был пистолет, но добыть его не представлялось возможным. Ничего. Нужно довольствоваться малым. Глубоко вздохнув, она открыла дверь в конференц-зал. В это время, за шесть часов до выступления, антрепренёр и директор собирали всех артистов на совещание. Обычно ничего нового на этих встречах не звучало — они были созданы, чтобы отчитывать циркачей за промахи — но посещать их было необходимо. Вдруг руководство решит каким-то образом изменить выступления? — А вот и наша звезда, — глядя на неё, директор Cirque des étoiles Гаскон Мартен, расплылся в улыбке. Это был коренастый, загорелый мужчина с широкими плечами, чёрными короткими волосами и усами. Изабель слышала, что в прошлом он был силачом, и охотно этому верила. Даже сейчас Гаскон мог бы поднять шестерых акробаток и не ощутить неудобства. — Идо, ты уже пришла в себя? — Мсье Мартен, — в голосе Изабель слышалась неподдельная мука, — если вы решили меня уволить... Гаскон заливисто расхохотался, перелистывая бумаги. Изабель встретилась взглядом с Антуанеттой, но та лишь покачала головой. — Выступила ты блестяще, Идо, — ответил Гаскон, утирая слёзы. — Пускай, в твой номер и вмешались... некоторые обстоятельства. Изабель потеряла дар речи. Ничего себе обстоятельство в виде двухметрового сумасшедшего циркача, который вышвырнул её в пропасть. Сев на своё кресло, девушка умолкла, время от времени сверля взглядом мадам Жири. — Итак, — Антуанетта прочистила горло, прежде чем начать свой бесконечный обвинительный монолог. — Вивьен, новые костюмы прибыли. Ради Бога, проверяй их перед выступлением. Нам не нужно, чтобы ты ещё раз устроила детишкам раннее половое созревание. Вивьен густо покраснела, обняв себя за плечи, сжавшись, спрятавшись. Как позже узнала Изабель, её выступление в воскресенье тоже отменили. И всё из-за слетевшего с неё платья. Впервые за долгое время в Изабель проснулась жалость к девушке, которая вечно её задирала. — Далее, — Антуанетта закурила сигарету, проглядывая записи в своём блокноте. — Самое безобидное. Карлотта, сколько раз тебе повторять, чтобы ты радостно выпрыгивала из ящика фокусника, а не швыряла карты ему в лицо? — она выдержала паузу. — И трость. И цилиндр. И сабли. — Но зрители были в восторге, — насупилась девушка. — Ещё бы, — хохотнул Гаскон. — Больше всех веселился Отто, которому ты продлила представление на три минуты. Карлотта скорчила гримасу. — Ещё раз, Джудичелли, — произнёс Гаскон, засучив рукава, — и выпрыгивать ты будешь из торта на корпоративе у престарелых папиков. Это понятно? Чёрные глаза девушки метали молнии. Изабель знала, что у Карлотты с Отто был бурный роман, который оборвался по его инициативе. И, если Отто смирился с расставанием, то Карлотта была слишком страстной, несдержанной натурой, и таких обид не прощала. — Я хочу выступать в ансамбле с Вивьен, — произнесла Карлотта. — А видеть этого лицемерного, мелочного, эгоистичного урода больше не хочу! — От мерзкой истерички слышу, — отозвался Отто. — Не переживай, Лотта, я никому не скажу, что твои ляхи больше не влезают в мой ящик. Глаза Изабель округлились. Карлотта сжала кулаки, багровея от ярости. Схватив со стола бутылку воды, она швырнула её в Отто. Парень ловко уклонился. — Так, — прогремел Гаскон. — Я понял. Джудичелли. Не хочешь выступать с ним, будешь сегодня и завтра соскребать жвачки под креслами после представлений. А ты, Доплер, всю неделю будешь убирать вольер с тиграми. — Жвачки?! Я — артистка, а не уборщица! — Рад, что ты об этом заговорила, — ответил Гаскон. — Хочешь остаться артисткой, будешь послушной, добродушной и каждый раз будешь настолько радостно выпрыгивать из ящика, насколько этого требует мадам Жири. А не хочешь — пожалуйста, уборщиц нам сейчас не хватает. Карлотта крепко сжала зубы, с мрачным видом опустившись на свой стул. Отто же, работавший на Гаскона уже десять лет, благоразумно молчал. Он знал, что вспышка гнева только усугубит ситуацию, а ему этого не хотелось. Зато решением начальства была недовольна дрессировщица тигров Мадлен Жири. — Мсье Мартен, — произнесла она. — К тиграм нельзя пускать неподготовленного человека. Они плохо воспринимают чужаков. — Значит, будешь с Доплером во время уборки, — отмахнулся Гаскон. Мадлен не стала спорить. Она всегда была доброй, трудолюбивой и скромной девушкой, с которой Изабель довольно быстро подружилась. С другими артистами цирка Мадлен особенно не ладила — она вообще не умела общаться с людьми, но быстро находила общий язык даже с самыми злыми кошками. Увы, даже такой застенчивый человек не избежал скандала. Трюки Мадлен впечатлили одного из меценатов Cirque des étoiles Филиппа де Шаньи, который упорно, но безуспешно ухаживал за ней. В цирке шутили, что этот богатенький сынок только и ждёт момента, когда Мадлен перестанет укрощать тигров и переключится на дрессировку мужчин. Изабель вздохнула, закрыв глаза. Она тоже старалась не привлекать внимания и работать изо всех сил, а по итогу на неё обратил внимание Призрак Цирка. Он снился Изабель. После пережитого потрясения она порой подскакивала среди ночи, думая, что падала с купола цирка. Девушке снились его глаза, его мужественный профиль, во сне она припоминала каждое отточенное движение, припоминала, как умело он обращался с нею в воздухе. Просыпалась она в холодном поту и в полной истерике компульсивно шила, лишь бы отвлечься и даже не думать о таинственном Призраке. — И напоследок, — вздохнула Антуанетта, закрыв глаза. — Где наша парочка клоунов? Клоунов в Cirque des étoiles было много, но все артисты сразу поняли, о ком шла речь. Жиль Жакоте и Кейран Карвалью были клоунами-акробатами, чуть ли не символами цирка, профессионалами, которые время от времени совершали какую-нибудь глупость. Так, пару месяцев назад один из них обматерил навязчивого и шумного ребёнка, который помешал перекуру. Жиль сидел в тёмных очках и изо всех сил держался прямо. Изабель без труда поняла, что у него похмелье. Кейран же буквально засыпал на своём месте. Порой Изабель завидовала их смелости. — Жакоте, Карвалью, — прогремела Антуанетта. — Как это понимать? Кейран поднял на неё сонные глаза. Он был рыжим, загорелым и, как и Жиль, весь в синяках. Быть акробатом непросто — Изабель на собственной шкуре знала, каково жить с постоянной болью в мышцах. — Что именно? Гаскон не выдержал. — Почему наш красный ара перелетает с руки на руку с криком "ёб твою блять"? Если Жиль только коротко фыркнул, то Кейран после секунды тишины расхохотался так, будто одержал самую сложную из своих побед. Артисты тоже прятали лица, но содрогались от смеха. На самом деле, попугай научился этому неспециально. Просто клоуны обычно очень сочно, изысканно, смачно матерились, когда им не удавались трюки, когда тело не слушалось, когда отказывалось двигаться правильно. Попугаи не разговаривали, как бы упорно их ни пытались научить. Цирковой орнитолог говорил, что птицы лучше запоминают слова и говорят их, если эти самые слова связаны с эмоциями: страхом, злостью или весельем. Получается, ара расхохотался от чьего-то падения? Изабель против воли прыснула, зажав ладонью рот. Она не хотела смеяться, не хотела вообще как-либо привлекать к себе внимание и выдавать эмоции. Она так давно не улыбалась. Ей было до того страшно, её до того потрясло появление Призрака, что она могла только плакать, вздрагивать и застывать в ступоре. Купол цирка. Воздух под ногами. И улыбка таинственного мужчины в свете софитов. У него был такой же костюм, как и у неё. С редкими тёмно-синими пайетками. Господи... как давно он за не следил? Изабель сжала похолодевшие пальцы, глядя в пустоту перед собой. Больше она ничего не слышала. В ушах звенела музыка с выступления, в лицо дул ветер, а на плечах, ногах и талии она ощущала твёрдые, умелые прикосновения, от которых зависела её жизнь. — Идо, — прогремел голос мадам Жири. — Твой номер после антракта. — Я не смогу! — Изабель, — начала Антуанетта, вздохнув. — Если тебе тяжело, страшно или тревожно, мы можем приставить к тебе ансамбль с обручами. Но на большее не рассчитывай. Нам нужны твои семь минут. Девушка тяжело вздохнула, но спорить вновь не стала. В конце концов, она сама согласилась сотрудничать с антрепренёром и ловить сумасшедшего. Да и... лучше пусть он нападает только в цирке. Здесь, по крайней мере, она готова к встрече. Но если он проникнет в её квартиру через окно, она точно от страха простится с жизнью. — Не сможет она, — закатила глаза Вивьен. — Только полная идиотка откажется выступать с легендой. Она произнесла это так громко, будто хотела быть услышанной всеми. Изабель густо покраснела. — Не переживай, Виардо, — спокойно, холодно произнесла Антуанетта. — Твой номер в прошлый раз тоже сорвал овации. Вивьен стала мрачнее тучи, но умолкла мгновенно, особенно после громкого присвиста от одного из клоунов. У Изабель не было даже сил злорадствовать, хотя она сама была соучастницей проделки Призрака. Она могла предупредить Вивьен об изрезанном платье и не сделала этого. — Когда-то наш Призрак танцевал с ней, — тихо произнесла Мадлен, придвинувшись к Изабель. — Тоже довольно грубо, рискуя травмировать её или убить. Но, как видишь, убил он в ней только хорошего человека, оставив нам вредную стерву. — Она когда-то была хорошей? В жизни не поверю. — До Призрака была. Потом почувствовала себя звездой мирового уровня. Собрание закончилось, артисты отправились готовиться к выступлению, гримироваться, переодеваться и разминаться. Изабель с тяжёлым сердцем подошла к своему шкафчику для одежды, открыла его. И внутри увидела конверт с золотой окантовкой, который кто-то прибил острым ножом иллюзиониста к стенке шкафчика. На нём читались две красивые, сверкающие золотом буквы. П.Ц.