***
Дазай молчал. В комнате было тихо, темно, пусто. Сегодня целый день он думал только о том, что ему делать. «Прайс» не щадит никого, все носители древнего вируса должны быть убиты. От него нельзя вылечиться. Вот только Дазай не смел ничего никому перечить. Он был всего лишь правой рукой главаря, но не владел «Прайсом». Да, под его начальством было много людей, что тот же Рюноске Акутагава, что Сакагучи Анго. Но Дазай не смел никогда сопротивляться приказам босса. Все слышали о Дазае, как о самом опасном человеке за всю историю этой тёмной оккультной компании. Его руки буквально вязли в крови невинных людей. Но вирус опасен, его распространение может нанести другим вред, поэтому «Прайс» так и поступает. Вирус, страшнейшее заболевание, о котором половина людей даже не слышали, а вторая половина просто отказывалась вопринимать всерьёз. Но Дазай видел, какова его настоящая сила. Люди бьются в агонии, а после приходят в настоящее безумие. Их глаза пропитаны кровью, их рот сочится пеной, а заболевание в этот момент может начать передаваться другим. Сколько уже людей заразились таким путём! Дазай соврал бы, если бы сказал, что вовсе не боится видеть заражённых в таком положении. Это страшно. Слышать, что Чуя болен… Дазаю в принципе должно быть всё равно, они не общались уже бог знает сколько… с тех пор, как тот уехал в Англию вместе со своей мамой и отчимом. Но что-то больно резануло в груди Осаму. Убить давнего друга из-за какой-то глупой болезни… Убить собственными руками, когда тот, может, даже и не подозревает, кто будет перед ним стоять. Но это обязательный пункт, убить Чую нужно в скором времени, иначе вирус раскроется, рыжий попадёт в безумие, а болезнь распространится другим. Дазай Осаму вздохнул. Сейчас, или никогда. Чую заперли в правом нижнем корпусе, до него спуститься ближе, чем до левого, поэтому можно пройтись. И пофиг, что на улице темно, ночь как бы, никто работу не отменял. Пока что нужно хотя бы определить состояние Чуи, чтобы знать примерно, когда вирус начнёт действовать. Шатен тихонько свистел, пока спускался по сырым ступеням вниз к темницам. Это место было страшно, однако работающие в «Прайсе» начинали постепенно привыкать к звукам, доносящимся от больных. Вот какая-то маленькая девочка сидит на грязном и холодном полу. К её ноге прикреплён медный шар, а с её детской силой сдвинуться стало бы большой проблемой. Она уже не плачет, как делала пару дней после своего внезапного заточения. Она сидит и зовёт свою маму, одновременно с этим подвывая от голода. Дазай не знает, зачем так жестоко обходиться с заражёнными, но босс говорит, что вирус не должен давать большего распространения. Заражённых нельзя ни кормить, ни лелеять до их смерти. Однако, Осаму быстро шикает на одного стражника, тот тут же кивает и уходит. Дазай медлит, а после достаёт из кармана шоколадную конфету и сквозь прутья решётки протягивает девочке. Ей всего лишь нужно дотянуться, но она испуганными и недоверяющими глазами смотрит в ответ и не двигается. — Ну же, держи. Она вкусная. Я не причиню тебе вреда. — Уговаривает её Дазай, начиная жалеть эту девочку всё больше и больше. «По-крайней мере, сейчас не причиню.» — Дазай съёжился от этой страшной мысли. Хотя, вроде этой девочкой занимается другой сотрудник из соседнего корпуса, поэтому вина гложить Осаму если и будет, то немного. Девочка секунду думает, а после резко прохватывает ручонку, покрытую садинами и синяками, через прутья и хватает конфету, даже не поблагодарив. Дазай улыбается, пока слышит позади себя хруст обёртки, а затем спустя минуту новые завывания. Хорошая девчонка. Жаль, что её постигла такая судьба. Дазай идёт дальше. О девочке он уже даже не думает. Ступени идут всё ниже, мимо новых темниц. Многие пустуют, а в некоторых сидят люди совершенно разных возрастов. Какой-то взрослый мужик смачно так сплюнул на пол при виде шатена, а затем сжал кулаками решётку, скалясь от нахлынувшей агрессии. — Ай, сучий сотрудник. Я тебе все кишки повыдераю и глотку разорву, если не выпустишь меня! Тебя вообще мамка рожала, или псина экая со двора?! — Глупый вопрос. — Холодно ответил Дазай. Он понимал эмоции мужчины, но грубость в свою сторону никогда не позволял. — Мы все люди, нас всех рожали матери, или вы это по биологии ещё не проходили? Странно, вроде такой взрослый. — Да ты ахуел, я вижу! Выпусти меня, дрянь, ты не человек, а чудовище! — Мужчина с силой пнул дверь камеры ногой, а после с нескрываемой злостью уставился на Осаму в ожидании оправданий. Дазай нахмурился. Нет, он не боялся угроз этого человека, не боялся и его самого. Поэтому он подошёл вплотную к прутьям и сверкнул стальным блеском своих глаз. — Слушай, а ты ничего не попутал? Ты видишь вообще, кто перед тобой стоит? — Холодный голос шатена словно наседал на уши. — Мне самому не в кайф убивать людей, но это болезнь, страшная, заразная. Мы оберегаем других от её распространения. — Да плевать я хотел на других! Ты ублюдок, разлучил меня с семьёй, ты мне всю жизнь обломал, грязный человек! — Мужчина осел на пол и принялся судорожно стучать зубами, то ли от гнева, то ли от страха. Дазай промолчал. Нет, просто этот человек не видел, что может вытворять в момент раскрытия. Он может убить сотни людей, и именно поэтому лучше убить его самого. «Звучит так, будто я оправдываюсь.» Многие заключённые здесь даже не подозревают о том, что их будет здесь ждать. С каждым шагом волнение всё усиливается и уже даже трудно дышать, завидев знакомый номер камеры. Да, только пару минут назад, когда Дазай ещё сидел за столом и разглядывал информацию о новом заражённом, он видел эту цифру. 1516. — Здравствуйте, Дазай Осаму. — Охранник, скучно и нудно рассматривающий паука, ползущего по стене, несколько оживился посетителю. — Не часто вас увидешь именно здесь. Вы, как я полагаю, занимаетесь именно этим заключённым? — Да, Роби, именно этим. — Дазай кивнул, силясь хоть каплю разглядеть сквозь решётку знакомый силуэт, но пока видел лишь поглощающую тьму. — Он там не подох уже случайно? Не слышно ни капли звука. Хотя вроде только приехал. Роби озабоченно оглянулся через плечо на дверь. — Не знаю. Он, ещё когда его привозили, был довольно спокоен. Шёл, смотрел такими пустыми глазами, будто заранее знает всё наперёд. Дазай сглотнул. Да уж, теперь от его жизнерадостного друга детства, скорее всего, не осталось и следа. Сколько лет-то прошло… А Осаму всё также скучает по былым временам. — Роби, открой дверь. Я хочу его увидеть. — Приказал шатен. — Сэр, уверены? Заражение, конечно, наступает только в момент раскрытия, но он может вполне придушить вас и без вируса. — Роби, ему в таком положении совсем не выгодно душить меня. Ещё и наказание получит. Я сказал тебе: открой дверь. — Дазай нахмурился, а напуганный стражник быстро достал из кармана ключ и несколько раз повернул его в замке, прежде чем дверь камеры открылась. Дазай мягко улыбнулся. Вот он, заключённый его. Сидит, голова опущена совсем низко, волосы растрёпаны в разные стороны. Две руки сцеплены кандалами: так просто не вырвешься из плена. Осаму кивает Роби, чтобы тот следил снаружи, а сам делает шаг в сторону Чуи. Лица его не видно, но он почти ни капли не изменился. Такой же щуплый, с такими же рыжими волосами, плавно бегущими по стройным плечам. Дазай приседает на корточки и сперва тянет время, пытаясь обратить на себя внимание. Чуя словно пытается его раздразнить: голову всё также не поворачивает. Не даёт, чёрт возьми, налюбоваться наконец этим миловидным личиком! — Накахара Чуя. — Тянет по слогам имя друга своего Осаму, словно даже нараспев. Рыжий голову категорически не поднимает, поэтому Дазай сдаётся и легонько подхватывает его тонкий подбородок своими пальцами, вынуждая наконец представить взору пьяно-коричневых глаз измученное болезнью лицо. Да, именно на болезнь Дазай и сбрасывает весь этот убогий вид. Под глазами у Чуи красуются яркие синяки, либо от усталости, либо от стресса. Губа напрочь разбита, может, он даже сопротивлялся, прежде чем его доставили сюда из Лондона. Накахара недовольно зажмуривает глаза пусть даже от неяркого света, отказываясь открывать их перед этим человеком. Он, на удивление, довольно тихий, не произнёс ни одного проклятья, ни одного словечка. Пусть каким помнил Дазай Чую, это было слишком давно, он уже давно мог измениться. Перед глазами шатена всё вертелись воспоминания о мальчишке со взрывным характером, фанатеющим по нарисованным машинам-трансформерам, и таким больно одиноким. — Накахара Чуя, открой глаза, я тебя не обижу. Пока что. — Попросил Дазай нарочито ласковым голоском, протягивая гласные. Рыжий упрямо зажмуривает глаза сильнее, не желая быть у него на побегушках. Дазай снова сдаётся (этот человек начинает выводить его из себя) и сжимает горло Чуи крепкой хваткой, прожигая стальными глазами его лицо. — Я сказал тебе: сейчас же открой глаза. Иначе потом будет больнее. — Предупредил Осаму. И рыжий вконец рвано выдыхает, чувствуя, как ему катастрофически не хватает воздуха. Холодные, тонкие пальцы сжимают горло только сильнее, и Накахара не может, не может, но терпит. А затем слегка раскрывает веки, глядя на человека перед собой. Дазай усмехается и тут же ослабляет хватку, позволяя Чуе сделать полный вдох. — Хороший мальчик. — Похвалил шатен, глядя, как рыжий чуть ли не глотает воздух, при этом не сводя взгляда со своего похитителя. Что-то казалось ему до боли знакомым, но что…? — А теперь давай знакомиться. Хотя, браво, это такой вздор, ведь моё имя может сказать тебе намного больше, чем пустые разговоры. Меня зовут Дазай Осаму, и если тебе это ни о чём не говорит, Чуя, я буду знать, что у тебя до чёртиков плохая память. Накахара наконец расширяет глаза полностью. Да, он помнит это имя. Дазай Осаму — так звали его лучшего друга детства? Что с ним теперь стало?.. Он помнит имя, но не помнит этого человека перед собой. Дазай Осаму, которого он знал, был застенчивым парнем, любящим живопись и музыку, наслаждающимся первыми лучами солнца и пением птиц. Тот, кто стоит перед ним сейчас — алчный, жестокий и холодный, — точно не может быть им. Это какая-то ошибка. — Ох, Чуя, неужели ты правда забыл наши долгие игры в футбол на улице, твои замечательные рассказы о трансформерах и нашу долгую, неразлучную дружбу? Я разочарован. — Дазай слегка улыбается, но при этом остаётся всё таким же властным. Чуя окончательно убеждается, что это настоящий Осаму. Накахара недолго мыслит — отвечать ему в таком положении не хочется от слова совсем, но вдруг Дазай настолько сумасшедший, что в этом «разочаровании» найдёт смерть для рыжего? — Помню я тебя, конечно. — Фыркает Чуя, упираясь головой в стену сзади. — Фиг тебя не помнить. Тот самый друг детства, чисто тихоня, а тут на тебе — похищает и не могнёт ни глазом. Будто в книге, ей богу. Всё слишком очевидно. Дазай мирно улыбнулся. Да, Накахара правда отличался своим характером, даже в такую трудную секунду не теряет самообладания. Большой плюс для работы в подобном месте, да только всё это будет бессмысленно. — Ты ведь догадываешься, почему здесь? — Поинтересовался Осаму. Чуя из-под лба посмотрел на него, а после отрицательно мотнул головой. Это место он не знал вообще, но лишь вышитая надпись компании на форме Дазая и Роби смутно придавала Чуе понимания.«Price»
Шатен молчал, молчал и рыжий. Лишь только охранник нервно постукивал своим серебряным кольцом на указательном пальце по столу. Стук. Чуя сидит, плотно прижавшись к стене, под пристальным взглядом своего бывшего друга. Никто не смеет даже моргнуть, не то, что шелохнуться. Стук. Накахара наконец не выдерживает этого зрительного контакта и промаргивает глаза, что начали щипать от долгого взаимодействия с воздухом. Дазай шумно выдыхает, а потом улыбается. — Ты здесь, потому что болен. — Звучит, словно диагноз, но Чуя не понимает. Он не видит смысла сидеть сейчас в таком состоянии и уже не может дождаться, когда все наконец скажут, что это шутка. Хотя, ради такой шутки стоило похищать Чую аж из другой страны? Это ненормально, и скорее болен не он, а человек, что находится впереди. Но в каждой шутке же есть доля правды. — Болен? — Спрашивает Накахара. — Я себя чувствую, как никогда, здоровым. И ты у нас разве врач, чтобы ставить такие поспешные выводы? Дазай усмехается. Чуя глупый, он до сих пор не понимает, что происходит, и лишь бросает недоверчивые взгляды на название компании. А что, если ему прояснить всю комичность этой ситуации? А потом он вспоминает глаза, умоляющие, слезливые глаза своей последней жертвы. Они то закатывались в ярком приступе агонии, то вновь молили о пощаде. Или скорой смерти. Вот что делает этот беспощадный вирус. Главная задача «Прайса» не допустить его распространения. Значит, Чую нужно убить. Убить желательно в скором времени. Но как только Дазай представляет его в таком виде… у него аж мурашки идут по коже. Осаму никогда бы себе не признался, что с той поры ужасно скучал по этим небесно-голубым глазам, по этим рыжим копнам волос, по этому веснушчатому лицу. И видеть сейчас его в таком состоянии для Дазая пытка. Страшная пытка. — Роби, скажи боссу, что я заберу его себе. На изучение я его приведу, не переживайте. — Быстро кинул фразу охраннику, Дазай достал из кармана формы ключ и вставил его в замок на наручниках Чуи, повернул его несколько раз, а после послышался звонкий щелчок: кандалы с лязгом свалились с запястий и упали на холодный пол, глухим эхо раздавшись по всей темнице. Накахара неверяще уставился на Дазая. Всё стало еще запутаннее. Что он от него хочет? Но запястья теперь ужасно саднили, поэтому Чуя не собирался жаловаться. — Но, сэр, Осаму Дазай, правилами палачи не имеют возможности брать себе под начал заражённых! — Пискнул Роби, осторвенело перелистывая страницы кодекса, что все носили при себе. Однако, шатен просто взял без разрешения книгу себе, а после на глазах бедного охранника разорвал её. Переплёт и так был ветхим, поломанным, обложка потёртая с нескольких сторон от долгой службы другим охранникам, а страницы заляпаны кофе и кровью. Поэтому сломать кодекс не составило никакого труда. — Я его правая рука, он мне доверяет, как никому из вас, и если я считаю нужным забрать заражённого себе, значит, тебе нужно послушаться. Отправляйся наверх, там заключённые снова буянят. Девчонку не трогай, она просто сидит. Мужчину накажи, можешь паяльником, мне без разницы, пусть свой рот не открывает, когда не положено. — Приказал Дазай, пока Роби тут же спохватился и бросился наверх. — Ну что, Чуя, теперь ты в моей власти, а? Моя милая собачка) — Осаму вновь повернулся к Чуе, что по-прежнему сидел на полу, не собираясь вставать. — Ну и что ты сидишь? Поедем ко мне домой, нужно тебя в порядок привести. Рыжий упрямо мотнул головой. Пусть Дазай катится к чёрту со своими играми! Накахара пусть голоден, грязен и ранен, но он не будет подчиняться шатену. — Чуя, это не просьба, а приказ. Я могу в любой момент просто убить тебя, а если перед этим ты хочешь еще раз увидеть свет или маму, то двигай ногами за мной. — Осаму холодно нахмурился. Эти слова подействовали на Чую. Он нехотя встал с пола, не глядя в глаза Дазаю, прошёл мимо него к лестнице. Правая рука босса широко улыбнулся. Значит, у того ещё есть мотивы сбегать. Надо быть осторожнее. Они поднимались снова долго. С каждой ступенью становилось тяжелее, лестница уходила далеко наверх. Но Чуя упорно шагал, смотря только себе под ноги, иногда шмыгая носом. — Слушай, Дазай. — Начал наконец он, но его резко перебили. — Для тебя Дазай Осаму, будь так любезен. Чуя фыркнул. Тоже ему, местная знаменитость! Официально-то как! — Ну уж нет, ты как и был для меня Дазаем, так и остался. Не буду я тебя так называть. — Нахмурился Накахара. — Я что спросить хотел: зачем это всё нужно? Что ты хочешь от меня? — Я? Я от тебя совершенно ничего не хочу. — Тут же ответил Дазай. — Н-но… — Остальное я объясню после, сначала давай поднимемся наверх. Дома можешь задать хоть любой вопрос, будь что по делу, а будь что по моей личной жизни) — Ухмыльнулся Осаму, заметив, как при этом скривился Чуя. — Ладно. А зачем так жестоко? Дазай, я тебя не день всего знаю, мы были, как никак, друзьями… Что сделают с тем мужчиной? Паяльником… — Чуя сглотнул. А что, если сейчас он идёт в дом этого сумасшедшего, чтобы получить такую же дозу боли? Вдруг это просто сборище жестоких людей, куда Дазай вступил по ошибке? — О, о нём не беспокойся! — Наигранно рассмеялся Дазай. — Просто на какое-то время он не сможет открывать свой поганый рот. Чую передёрнуло. Нет, он не знает такого Дазая. Совершенно не знает. Тот, кто сейчас идёт позади него: чудовище, а не человек. И почему-то Накахара всё равно рад знать, что он тут, и у него всё хорошо. Может, просто банальное сопереживание? — Мы уже почти пришли. — Весело объявил шатен, когда подошёл к огромной стальной двери. Чуя встал позади него и с усталостью глядел, как Осаму крутит другим ключом в замочной скважине. Таких ключей у него были целые связки, для самых разных корпусов и отделов, что от кабинета босса, что до кабинетов подчинённых, что до его личных темниц. Плюсом еще пару выходов из зданий. — Проходи. — Наконец сказал Дазай, пропуская Чую вперёд. Накахара осмотрел всё вокруг. Это было похоже на обычное офисное здание, с коридорами, кабинетами и исключительно правильными табличками, развешанными по стенам. «Курить — вредно» и «Не губите своё здоровье». Но нескольким он только отличался от обычных офисных зданий. Чуя знал, что тут расположен даже морг, слышал от других заключённых, когда его вели в темницу. Рыжий понимал, что попал в полную *****