Королевская логика

Луссурия пытается опустить руку ниже, на талию, притягивая принца ближе. И боже, боже… Бельфегор не понимает, что в этот момент в нем вспыхивает ярче — раздражение или желание ощутить эти руки прямо на коже. Скорее все же раздражение. — Руки убрал, а то подровняю улыбочку, — ласково скалится Бельфегор, крутя в пальцах молниеносно вытащенный из рукава стилет, — Ты же это знаешь? — Белла, дорогуша, — в голосе мужчины нет ни капли страха или растерянности, только безграничная усталость, перемешанная с терпением, — Ты хочешь к чертовой матери заруинить нашу легенду прямо на корню? Пальцы на талии сжимаются чуть крепче. Точно останутся слабые следы. Бельфегор поднимает голову и натыкается взглядом на ласковую улыбку. — К тому же ты же знаешь, что если будешь угрожать мне ножичком, я суну его тебе в задницу и проверну, — все та же ласковая улыбочка, от которой по спине бегут мурашки. — Ладно-ладно, — стилет скользит обратно в потайной карман в рукаве. — Вот и умничка, Белла. Мы ведь должны напоминать сладкую парочку, а не супругов на грани развода, — сладко тянет Луссурия и перестает так сильно впиваться пальцами в многострадальный бок принца. — Угу, но недотрах свой вымещай на ком-то другом, — цедит сквозь зубы Бельфегор. — Белла, котик, я похож на того, кого волнует эта проблема? За такие слова хочется хорошенько вмазать, но принц молчит. Даже не огрызается, просто злобно зыркает на Луссурию из-под челки. Точно ведь недавно переспал с каким-нибудь тупым педиком. Раздражает. Но Бельфегор вынужден, да, именно вынужден, приобнять мужчину за пояс, чувствуя, как пальцы обжигает тело Луссурии даже сквозь ткань майки. Хочется отдернуть руку и отскочить подальше… Или наоборот повиснуть, обхватив ногами за пояс, вцепившись в сильные плечи пальцами, а потом… Бельфегор дергает головой. Непроизвольно. Выбросить тупую мысль. «Умничка, Белла… Хороший мальчик…» Каким голосом полным порочной страсти и сладости мог бы это сказать Луссурия, сжимая бедра, прижимая ближе, беря плавно и уверенно. — Ауч! — Бельфегор оказывается выкинут из раздражающих фантазий порожком хостела, об который он умудрился споткнуться. — Дорогуша, ты в порядке? — Луссурия придерживает за плечи, заглядывает в лицо с фальшивым беспокойством. — Почему ты не предупредил меня? — Белла, милый, я думал ты видишь, но ты… — лицо мужчины озаряет приторная улыбочка, — Ах, Белла, ты замечтался о том, что я могу с тобой сделать, когда мы заселимся? Прежде чем Бельфегор понял, что это игра на публику, его сердце успело упасть ближе к печени, заставляя на секунду замереть, как испуганный кролик. Кровь прилила к щекам. Но он же принц (и не гей!), он не может себе позволить выдать хоть чем-то то, что Луссурия, сам того не зная, угадал. — Откуда ты знаешь, милый? — в тон ему протянул принц, прижимаясь боком сильнее и делая вид, что тянется поцеловать в щеку. То, как нервно дернулся уголок губ Луссурии порадовало и почему-то неприятно укололо. «Я тут стараюсь, а он кривится… Придурок». Луссурия прокашлялся, остановившись у стойки хостес. — Один двухместный номер, пожалуйста, — улыбкой Луссурии можно было бы осветить все восточное крыло особняка Варии. Бесит. Хостес окинула их взглядом, задумчиво поцокала ноготком по стойке, проверяя наличие номеров, снова окинула взглядом, словно проверяя какую-то догадку. — Простите, свободных номеров с двуспальной кроватью не осталось… Могу я вам предложить номер с двумя односпальными кроватями? — и все это с виноватой улыбкой щенка, который изгрыз кресло и знает, что будут ругать. — Ну если они у вас не прикручены к полу и их можно сдвинуть, — Луссурия говорит, посмеиваясь и сверкая обворожительной улыбкой, притискивая Бельфегора поближе и скользя пальцами на бедро. Бельфегор чувствует, как щеки медленно приближаются по цвету к спелому помидору. Да как этот педик вообще смеет так бесстыдно и прилюдно… Закончить мысль принц уже не успевает, потому что мужчина что-то говорит хостес, крутя ключ-карту от номера в пальцах и почти волочит Бельфегора за собой. — Ах, милый, ты сегодня такой рассеянный, — сладко тянет Луссурия, пока они идут по коридору третьего этажа, — Неужели тебя взволновало то, что это наша первая годовщина? Бельфегору очень хочется сделать вид, что его тошнит, но он держится. Только продолжает злобно краснеть и молчать. Заговорить он решает только когда дверь номера закрывается за спиной и Луссурия наконец-то изволит отлепиться от него и прекратить лапать. — Ты отвратительный педик, — брезгливо кривится принц, чувствуя горящие прикосновения к спине, бедру, плечу, хотя Луссурия уже даже не трогает его, — Не прикасайся ко мне больше, я в отличие от тебя… Нормальный. Спина мужчины напрягается, как бывает только при сильной обиде, но тут же Луссурия хохочет, как от хорошей шутки. Бельфегор выдыхает. Тупому павлину все равно, это хорошо.