Тёмный декаданс

      Устрашающий вой сирены разбудил Тома, спящего в своей маленькой обшарпанной комнате в приюте Вула. Этот звук, от которого волосы вставали дыбом, звук, проникающий в каждую клеточку тела, врастающий под кожу, он запомнит на всю свою жизнь. Том приподнялся на подушке, чтобы выглянуть в окно. Зарево осветило его комнату и ослепило. Сердце мальчика бешено забилось, когда он понял, что это не лучи утреннего солнца, а пылающий огонь, который поглощал жилые дома к востоку от здания приюта. Все это было похоже на конец света и означало лишь одно — сама Смерть пришла за ним. Он в панике вскочил с кровати, взяв волшебную палочку из-под подушки, словно она сможет его защитить, спасти от летящих снарядов. Раздался звук пикирующей бомбы, которая со свистом упала в дом на соседней улице. Взрывной волной вышибло стекла и снесло Тома с ног. В голые ступни вонзились острые осколки, с потолка посыпалась штукатурка, стены старого приюта задрожали. В соседних комнатах послышались крики детей и воспитателей.       — Все на выход! — кричала в панике миссис Коул, открывая двери в детские. — Том! Чего ты расселся! — но он не слышал ее, устремив взгляд в окно на пролетающие самолеты, которые сбрасывали бомбы на жилые кварталы. Вдруг руки воспитательницы в ночной рубашке подхватили его и с силой потащили на выход. Животный страх захлестнул мальчика с головой, но желание выжить оказалось сильнее. Он пришел в себя, сжимая в руках единственную надежду на спасение — волшебную палочку и следуя за Мартой в толпе перепуганных детей. Пол под ногами снова содрогнулся, на стене в коридоре появилась трещина.       — Следуйте за мной! — кричала Марта, выходя на улицу. В нос ударил едкий запах пороха и дыма, вся округа пылала алым огнем, тут и там раздавались звуки падающих бомб.       — Нам нужно укрыться в метро! — сказала миссис Коул, которая замыкала вереницу из детей, пытаясь перекричать сирену и хаос, творившийся вокруг. — Ближе всего «Ист-Хэм», бежим туда, — приказала она, когда их коалиция перешла на противоположную сторону улицы. Миссис Коул повела их вдоль домов в сторону станции метро. Отовсюду высыпали перепуганные жители в пижамах и тапочках, ища укрытие. До заветного бункера оставалась сотня метров, когда из горящего дома выбежал человек с криками, охваченный огнем. Том словно приклеился к месту, увидев муки от адской боли мужчины, который с воплями упал на колени, пытаясь потушить себя. Через несколько мгновений он замертво повалился на землю, больше не издав ни звука. Мальчика охватил нечеловеческий ужас от увиденной картины.       — Том! — прокричала Марта, которая была уже почти у входа в метро. Все остальные ребята с миссис Коул скрылись за спасительными дверями станции. — Том, скорее! — он с силой оторвал взгляд от горящего тела и побежал к Марте, когда внезапно в небе над ними взорвался немецкий самолет от снаряда зенитной установки, и обломок со свистом упал на то место, где только что стояла воспитательница, обрушив часть дома. Мальчика отбросило, и он больно ударился о бетонный тротуар. Голова раскалывалась от шума и криков, в ушах звенело, Том приподнялся на руках и коснулся затылка. Он в ужасе уставился на кровь на его пальцах, а затем — на обломки горящего крыла самолета, из-под которых виднелась бледная окровавленная рука Марты. Его затрясло в конвульсиях. А что, если он тоже уже мертв? Но Том чувствовал боль от ушиба на голове, от битого стекла на ступнях, но поверить в то, что он еще жив было тяжело, словно такого не могло быть после всего произошедшего. Нужно подняться. Не время для слабости. Смерть для магглов, вроде Марты, а он — волшебник. Он будет жить. Он должен жить. Взгляд его уловил черноволосую девушку в черном одеянии в толпе бегущих людей, которая смотрела на него и манила рукой к себе. Ее безмятежный и спокойный вид никак не вязался с происходящим вокруг. Том поднялся на ноги и последовал за незнакомкой, которая скрылась за входными дверями в метро. Он побежал, преследуя ее и пробиваясь через толпу паникующих магглов. Девушка уходила все дальше и дальше от него, глупые люди наполняли длинный холл станции и не давали пройти. Наконец, он вырвался вперед, зачем-то гонясь за невысокой фигурой.       — Стой! — кричал требовательно мальчик вслед девушке. Том схватил ее за руку, обогнав, ее синие глаза закатились и она произнесла:       — Грядет день, когда привычный мир рухнет. Волшебники выйдут из тени под предводительством Его. Тот, чье имя будет насылать страх и ужас на всех неверных возродится вновь, и имя его — Лорд Волдеморт. Настанет fin de siècle, который породит начало новой эпохи…       Он смотрел на нее, округлив глаза. Так, значит, она тоже волшебница? Кто такой Лорд Волдеморт? Как он возродится вновь? У него было столько вопросов, столько хотелось спросить.       — Отвечай, кто ты? — задал Том вопрос повелительным тоном, нахмурив брови.       — Сейчас это не важно, — сказала она, улыбнувшись. Раздражение начало подниматься в его теле. Как это «не важно»? Если он спросил — значит, важно. Глупая девчонка, хватит говорить загадками… Вдруг, все вокруг снова содрогнулось от прилетевшего снаряда. У входа показался взрыв, огонь быстро приближался к ним по холлу метро. Часть людей в панике бежала, другую охватило пламя. Его сердце бешено застучало, грудь вздымалась, делая вздохи. Страх поглотил тело, когда он посмотрел за спину девушки на приближающуюся огненную бурю. Незнакомка лишь улыбнулась шире, беря в ладони его лицо и переводя взгляд Тома на себя. — Не бойся. Ты победишь смерть, мой Лорд.       — Но как? Как можно победить смерть? — спросил он тяжело дыша и смотря в ее синие глаза, во рту мгновенно пересохло.       — Крестраж, — шепотом сказала она, склонившись к его уху, прежде чем огонь поглотил ее тело, а затем — и его.       Том проснулся, делая глубокий вдох. Он начал в панике ощупывать свое лицо и осматривать тело на предмет ожогов, но его кожа была абсолютно цела. Тогда он заозирался по сторонам и лишь спустя несколько минут успокоился, когда убедился, что находится сейчас в своей комнате в башне старост Хогвартса. Он откинулся на подушку, вытирая холодный пот со лба и приводя сердцебиение в норму. Этот кошмар Том видел уже на протяжении четырех лет с того самого дня, 25 августа 1940-го года, когда столкнулся со смертью впервые. Каждую ночь он бывал в своем персональном Аду. Конечно, в такие маггловские глупости Том не верил, но если бы Ад действительно существовал, то он бы выглядел именно так. Том всегда боялся смерти, но та ночь окончательно изменила его, поселив внутри панический страх, который с каждым годом разрастался все сильнее, постепенно переходя в безумие. И тогда Том решил, что он найдет способ победить, обмануть смерть любым способом. Ведь он всегда добивался всего, чего желал. Он все держал под контролем еще с самого детства. С ранних лет Том знал, что он особенный, знал, что его ждет великое будущее. И когда летом 1938-го года в приют Вула пришел Дамблдор, сообщивший ему, что он волшебник, все его мысли только подтвердились. Каким же счастьем было наконец-то убраться из ненавистного, поганого маггловского приюта с тупыми детьми и не менее тупыми воспитательницами, которые лишь зачем-то продолжали свое жалкое и бесцельное существование. А вот у него была великая цель — изучить Магический мир, все его тайны и загадки, ведь все неизвестное представляется величественным. В Хогвартсе он быстро нашел сторонников, делая то, что всегда умел делать — находил слабости людей и использовал их против них самих же, а еще он умел неплохо убеждать. У каждого человека есть свои страхи, желания, предрассудки, и Том без труда мог читать людей, как открытую книгу, будь то ученики, либо учителя. И его сокурсники быстро признали в нем лидера, который может дать им все желаемое — идею, власть, богатство, утоление жажды крови. И это чувство превосходства невероятно окрыляло и вселяло в него такую веру в себя и свои возможности, что все преграды на его пути рушились. Но каким же было разочарованием для Тома, когда он узнал, что не все волшебники желают обрести бессмертие. Чем тогда они отличаются от жалких магглов, которых он ненавидел больше всего на свете? Это его стремление только подтверждало его особенность и могущество. Он проводил часы в библиотеке Хогвартса, ища необходимую информацию о путях обойти смерть, но все тщетно. И вот, в одну из ночей, он увидел в своем кошмаре её. Кто она, Реддл не знал, как и не знал, что означают ее слова, но Том верил в это предсказание, верил, что у него все получится, и верил, что Лорд Волдеморт — это он сам. У него появилась новая зацепка к разгадке о пути обретения бессмертия, и долгое время в мыслях мелькало лишь одно единственное слово:       «Крестраж»       Тогда Том начал действовать решительнее. Он без труда получил доступ в Запретную секцию библиотеки Хогвартса у профессора Слизнорта, который в своем любимом ученике души не чаял, и вот, спустя месяцы поиска его труды дали плоды. В книге за авторством Оула Буллока «Тайны наитемнейшего искусства» он нашел единственное упоминание о крестраже. Ликованию и радости Тома не было предела. Правда, это была настолько Темная магия, что он удивился, как такая литература может храниться в стенах Хогвартса, но его уже было не остановить. В книге описывался лишь ритуал по созданию крестража, не отражающий всей сути артефакта, но в Хогвартсе был человек, который мог бы ответить на все его вопросы.       — Сэр, я хотел спросить вас кое о чем, — обратился к Слизнорту Том поле очередного званого ужина, когда они вдвоем остались в кабинете.       — Так спрашивайте, мой мальчик, спрашивайте…       — Сэр, я хотел бы знать, что вам известно о… о крестражах?       Слизнорт уставился на него, рассеянно поглаживая толстыми пальцами ножку бокала.       — Пишете самостоятельную работу по защите от Темных искусств, не так ли?       — Не совсем так, сэр, — ответил Реддл. — Я наткнулся на этот термин, читая кое-что, и не вполне его понял.       — Вам пришлось бы приложить изрядные усилия, Том, чтобы найти в Хогвартсе книгу, содержащую подробные сведения о крестражах. Это материя очень Темная, Темная по-настоящему, — сказал Слизнорт.       — Но вам-то, разумеется, известно о них все, сэр? Такой волшебник, как вы… Простите, возможно, вы не имеете права говорить об этом. Просто я понимаю, что если кто и способен о них рассказать, так это вы… Вот и решился спросить… — он включил весь свой актерский талант, умело управляя голосом и интонацией, немного лести и тщеславный профессор сам раскроет ему все карты.       — Ну что ж, — произнес Слизнорт, не глядя на Тома, но поигрывая ленточкой, украшавшей крышку коробки с засахаренными ананасами, — разумеется, если я предоставлю вам сведения общего характера — просто ради истолкования этого термина, — вреда никому не будет. Словом «крестраж» обозначается материальный объект, в который человек прячет часть своей души.       — Но я не совсем понимаю, как это можно сделать, сэр, — сказал Реддл, и в его теле поднялась легкая дрожь из-за волнения       — Ну, видите ли, вы раскалываете свою душу, — сказал Слизнорт, — и прячете часть ее в объект, находящийся вне вашего тела. После этого, если на тело кто-либо нападет или даже уничтожит его, вы все равно умереть не можете, поскольку часть вашей души остается привязанной к земле, неповрежденной. Правда, существовать в подобной форме… — он поморщился. — Немногие согласились бы на это, Том, очень немногие. Смерть могла бы казаться куда более предпочтительной.       Старый идиот. Что может быть хуже смерти? Владевшая Реддлом жажда узнать как можно больше была теперь видна невооруженным глазом; на лице его появилось выражение алчности, он уже не мог скрывать свое вожделение.       — Но как же раскалывается душа?       — Что ж, — ответил, поежившись, Слизнорт, — вы должны понимать, что душа мыслится как нечто неповрежденное, целостное. Расколоть ее — значит совершить противное природе насилие.       — Но как его совершить?       — Посредством злого деяния, высшего деяния зла. Убийства. Убийство разрывает душу. Волшебник, задумавший создать крестраж, использует это увечье к собственной выгоде: он заключает оторванную часть души…       — Заключает? Как?       — Для этого существует заклинание, только не спрашивайте меня о нем, я его не знаю! — ответил Слизнорт, встряхивая головой, точно старый слон, которого одолели москиты. — Разве я похож на человека, который опробовал его? На убийцу?       — Нет, сэр, разумеется, нет, — поспешно сказал Реддл, с трудом справляясь с порывом метнуть в старика каким-нибудь Непростительным заклятием. — Простите, я не хотел вас обидеть.       — Что вы, что вы, какие обиды, — хмуро откликнулся Слизнорт. — Интерес к подобным вещам естественен… Для волшебников определенного калибра эта сторона магии всегда была притягательной.       — Да, сэр, — сказал Реддл. — Я, правда, одного не понимаю… Мне просто любопытно, много ли проку от одного-единственного крестража? Не лучше ли, чтобы обрести побольше силы, разделить душу на несколько частей? Ну, например, разве семь — не самое могучее магическое число и разве семь…       — Клянусь бородой Мерлина, Том! — возопил Слизнорт. — Семь! Неужели мысль об убийстве даже одного человека и без того недостаточно дурна? Да и в любом случае… разделить душу надвое — уже плохо, но разорвать ее на семь кусков!..       Конечно, этот глупец никогда бы не понял одержимость Тома. Разве может иметь значение такая ничтожная глупость, как душа или жизнь другого человека, когда дело касается бессмертия? Разве может это остановить поистине могущественного волшебника? Конечно нет. Этим слабакам не дано понять, на что он был готов, чтобы достичь желаемого. Страх смерти был его слабостью, а эта слабость делала его похожим на ничтожных магглов, которых он ненавидел. Поэтому, после того, как он создаст крестражи, он займется захватом власти в Магической Британии. Волшебному миру давно нужны перемены и новые законы, нужна революция. Политика нынешнего Министерства прогнила и изжила себя, грязнокровки стоят у власти и диктуют свои условия, словно имеют на это право. На деле же, они ничтожны, ошибки природы, которые должны быть стерты с лица Магического мира и Земли. Такие ошибки случаются в результате бездумного смешения волшебной крови и маггловской. Природа, естественно, оказывает сопротивление и выражает свой протест рожденным существам, ограничивая их способности, что приводит к появлению сквибов и грязнокровок. В результате они находятся по развитию где-то на середине между более развитым родителем — волшебником, и отсталым — магглом. Все эти скрещивания в конечном счете приведут к снижению уровня прогресса волшебников и вырождению волшебства, уничтожая всю тысячелетнюю работу природы над совершенствованием магов. Но выход есть — победа высокоразвитых волшебников над ничтожными магглами. И неужели Том был единственным, кто это понимал? Почему Министерство пропагандировало идеи гуманизма и пацифизма, когда весь их вид мог прекратить существование? Сначала — власть, победа над слабыми, господствование над миром, а потом уже гуманизм. И всю свою жизнь Том думал, что его мать была магглой. Что это за волшебница такая, которая умерла, рожая своего сына? Глупость. Слабость. Но и поиски отца среди волшебников не давали результатов. Весь мир Тома рухнул, когда он узнал, что отец его вовсе не маг, а обычный, ничтожный человек, а вот мать была наследницей Салазара Слизерина. Он еще больше возненавидел ее за то, что она бросила его, смешала свою великую кровь с маггловской. Она была невероятно слаба и глупа. Но сам Том был лучше, он был другим, особенным. Он доказал это, когда убил эту грязнокровую дуру Миртл, продолжив дело своего предка, когда разорвал свою душу на две части при этом, создав крестраж и обманув саму Смерть. Когда он убил своего ничтожного отца и всю его семейку, стерев их с лица Земли, и создал еще один крестраж, совершив то, о чем другие волшебники и помыслить не могли — разбил душу еще на несколько частей. Но дальше — больше. Его никто и ничто не остановит, никто и не посмеет усомниться в его праве называть себя Величайшим магом всех времен…       Но 1 сентября этого года привычный мир и порядок Тома пошатнулся. А все дело в ней. Новенькая. Она была удивительно похожа на девушку из его кошмара, внешность которой он за несколько лет уже успел запомнить наизусть. Синие глаза, иссиня-черные длинные волосы, бледное фарфоровое лицо, голос, даже рост — удивительным образом совпадали с внешностью Фаул. Но как же такое возможно? Какая Темная магия способна на такое? Но ответов не было. Прочесть ее мысли он не смог — девчонка оказалась сильным окклюментом, и пробиться через ее щиты не получалось. Поиски в библиотеке тоже не дали своих плодов. Тогда Том решил наблюдать. И каким же было его удивление, когда вместо привычных страха и уважения девка выказывала сопротивление и бросала ему вызов. Это было на уроках, в ее глазах, когда взгляды их случайно пересекались, весь ее вид выражал полное неповиновение. Она ставила под сомнение его репутацию, и это невероятно раздражало и бесило. Хватало ему идиота Дамблдора, который совал нос не в свои дела и все время подозревал его в чем-то, так теперь еще и она. Том возненавидел эту строптивую девку. Она, словно, болезнь проникла в каждую его клеточку, как язва, чума, хаос… Мало того, что она каждую ночь появлялась в его сне, так еще и наяву мозолила глаза. Но стоило признать, что Фаул была умна. Вспыльчива, безрассудна, но умна. Она не была похожа на остальных чистокровных богачей, которые лишь кичились деньгами своих родителей и не проявляли особого интереса к знаниям и учебе. Фаул часами сидела в библиотеке допоздна, усердно готовилась к урокам, обладала глубокими познаниями почти во всех предметах. Она говорила то, что хотели слышать другие, чтобы добиться желаемого, меняя маски. Сам Том был мастером в умении выпытывать из учителей и студентов необходимую информацию с помощью лести и убеждения, при этом оставаясь прилежным учеником и примером для подражаний. Вот и ее умение он распознал легко. Но откуда же взялась эта девчонка? Чтобы утолить любопытство, Том решил просмотреть воспоминания этой грязнокровки, Де Кюстин, которая явно почему-то боялась Фаул. Кто-то неплохо потрудился над изменением ее памяти, стерев большую часть воспоминаний. Девчачьи разборки и конфликты его никак не интересовали, но кое-что интересное все же было. Этим летом Фаул нашла Де Кюстин и пришла мстить за предательство, детали которого были стерты. Том видел страх грязнокровки, ощущал этот ужас, который испытывала девушка. А Фаул была безжалостной, словно фурия, она пытала Круциатусом предательницу и ее родителей, пока не убедилась, что Де Кюстин получила сполна. Это зрелище было завораживающим. Фаул без сожалений и раздумий использовала Темную магию ради мести, ее свирепый вид и огонь в глазах невольно вызывал восхищение.       — Про нее известно немногое, мой Лорд, но кое-что мне все же удалось выяснить, — сказал Абраксас Малфой, сидя в комнате Тома в кресле возле камина. Пожалуй, Малфой был единственным из его слуг, кто почти никогда не разочаровывал. Он выполнял приказы беспрекословно и задействовал связи отца в Министерстве ради этого, кроме того, он был богат и с легкостью доставал редкие ингредиенты для зелий, если то было необходимо Тому. — Фаул и еще две студентки Шармбатона были исключены за нападение на учителя и ученика этим летом. Детали нападения найти не удалось — дело странным образом замяли, и даже в прессе ничего не писали, — сказал Абраксас, следя за каждой эмоцией на лице Тома.       — И неужели это все? — медленно проговорил Реддл, постукивая пальцами о подлокотник кожаного кресла. В его глазах на мгновение вспыхнули красные искры.       — Все, мой Лорд, — быстро сказал Малфой, опустив взгляд на ковер.       — Что ж… это очень сильно меня огорчает, Абраксас, — в черных глазах уже отчетливо мерцали огни. Том вперил свой взгляд в слизеринца, забавляясь его испуганным видом и наслаждаясь превосходством над этим чистокровным болваном. Как же они все ничтожны и слабы.       — Клянусь, Повелитель, вероятно, у нее есть свой человек во французском Министерстве, который уничтожил всю информацию о ней и ее семье. Даже мой отец здесь бессилен. Прости меня, мой Лорд… — умолял Малфой, виновато склонив голову перед своим Господином. Но Том уже не слушал его слова, наблюдая за танцующим пламенем в камине. Девчонка оказалась не так проста: задействовала связи в Министерстве, подправила память своей грязнокровой подружке, но оставила воспоминания о своей мести, чтобы та до конца своих дней помнила о пытке Круциатусом… И все бы ничего, но своими поступками она так напоминала его самого, за что Том ненавидел Фаул еще больше. Но он всегда был на сто шагов впереди… — Мой Лорд, — вырвал его из размышлений Малфой. Он приподнял бровь, не переводя свой взгляд с камина и показывая, что слушает, — ты желаешь, чтобы мы разобрались с этой выскочкой?       — Не сейчас, — сказал Том спустя несколько минут. Наказать девку он всегда успеет, а сейчас лучше продолжить наблюдать. Кто знает, что она еще выкинет…       И он не ошибся. На одном из Зельеварений Слизнорт не придумал ничего лучше, чем поставить их работать в паре. Мерлин, Фаул была просто невыносима, упрямая всезнайка, решившая, что она добилась невероятных успехов в Зельеварении. Он был готов пытать ее Непростительными за ее самодеятельность и смелость. Но тут произошло то, чего он ожидал меньше всего. С ее губ сорвалось предсказание, которое Том знал наизусть, которое в первую же ночь записал в свой дневник. Не было сомнений, что это предназначалось ему. Значит, он на верном пути, а девчонка, сама того не ведая, только что предсказала судьбу Величайшему магу всех времен — Лорду Волдеморту. Но, помимо переполнявшей Тома радости, были и другие эмоции. Ему не давали покоя слова «возродится вновь». Что это значит? Неужели он все-таки умрет когда-нибудь? Том отказывался в это верить. Фаул определенно точно обладала даром предвидения, а это значит, что она может оказаться полезной. Злость поднялась в его теле от того, что он не сможет расправиться с ней сполна, уничтожить ее, стереть с лица Земли. Но это не значит, что Том не сломает ее. Фаул подчинится, он морально ее разрушит, привяжет к себе эмоционально, будет давить на ее слабости и использовать их против нее.       — Сейчас прилетела сова, мой Лорд, — сказал Малфой, когда они вдвоем шли по темному подземелью в гостиную Слизерина. — Мне удалось узнать то, что ты просил. Он живет в Париже на улице де Бар, 12. 3 этаж, квартира 6.       — Отличная работа, Абраксас, — кивнул Том, дверь в гостиную открылась.       — …вы кичитесь чистотой крови, но сами бегаете за обычным полукровкой. Вот, что меня смешит — наблюдать за тем, как вы, чистокровные идиоты, стелетесь бессознательно под выскочку сомнительного происхождения! — прокричала Фаул, стоя спиной к нему. — Ну и чего вы молчите? Дар речи потерли? — она развернулась, нахмурив брови.       В первые секунды Том стоял, широко раскрыв глаза, и смотрел на нее не в силах совладать с эмоциями. Он испытывал невероятный шок от услышанного. Такого о нем не говорил еще никто. Затем на смену шоку пришел гнев. Нечеловеческая злость захлестнула его, магия выходила за пределы его тела, разносилась по комнате, наэлектризовывала воздух, была готова уничтожить всех, кто находился в этой гостиной. В синих глазах Том увидел выражение страха, которое он не забудет никогда. Но даже ощущение собственного превосходства и могущества от испуга жертвы не могло в данный момент затмить его гнев. В руке сама собой материализовалась волшебная палочка из тиса, а в мыслях лишь мелькали слова:       Убить. Уничтожить. Превратить в пыль. И плевать, что она нужна живой. Плевать, что может оказаться полезной. За это она и все, кто ей дорог поплатятся жизнью. Или еще лучше — сначала он превратит ее короткую жизнь в Ад, а потом убьет.       — Расходитесь по спальням. Немедленно, — произнес голос Гринграсс, который вернул Тома в реальность. Гостиную наполнили галдящие дети, и Фаул, воспользовавшись такой возможностью, сбежала. Ну ничего, пусть прячется. Это ей все равно не поможет, ведь он найдет, где бы она ни была. Когда первокурсники разошлись, Том перевел свой взгляд на бледную Гринграсс, которая посмела прервать его расправу. Он направил на нее свою палочку, готовясь произнести заклинание, но вдруг дверь в гостиную снова открылась, и на пороге показался Альфард Блэк, насвистывающий заурядную мелодию. Ну надо же, как вовремя.       — Что здесь происходит… — сказал он, недоуменно смотря на испуганных слизеринцев, разъяренного Тома и бледную Гринграсс.       — Круцио! — прошипел Реддл, и красный луч заклинания угодил в Блэка. Тот упал на пол, выгнув спину, и закричал от ужасной боли, распространяющейся по всему его телу. Этот идиот уже давно ему глаза мозолил. Мучение продолжалось минут пять, когда Том отдернул руку. Его слуги стояли, устремив взгляд в пол, Гринграсс тихо всхлипывала. Эта пытка лишь немного поубавила его гнев. — Разберись с ним! — рявкнул он Малфою, выходя из гостиной.       Хвала Мерлину, на пути в свою комнату ему никто не встретился, иначе бы без жертв точно не обошлось. Как только Том зашел в спальню, где царил идеальный порядок, он больше не мог скрывать свои эмоции, сорвав с себя школьную мантию. Заклинания летели во все, что попадалось под руку: чайный сервиз; ваза на камине; деревянные балки кровати, держащие полог; стопка свитков на рабочем столе; подушки и прикроватная тумбочка. Выпустив пар, он облокотился на рабочий стол, в котором тлела обугленная дыра, по комнате летали перья из разорванных подушек. Дрянь. Она копала под него, узнала его секрет, который он старался забыть и скрыть. Он снова недооценил ее. Но больше такую ошибку Том не допустит. Насчет преданности своих слуг он не сомневался — они уже на протяжении семи лет беспрекословно выполняют его приказы и повинуются. Злость вызывал сам факт такого неуважения со стороны девчонки, которая рьяно стремилась доказать, что она лучше него, что у нее больше прав быть на его месте. Том докажет ей, что ее превосходство является лишь иллюзорным, не более.       Нападение цапня на следующий день прошло не так, как планировалось. Кто ж знал, что этот чертов Блэк так быстро среагирует и благородно спасет свою дорогую подружку. Конечно, растение бы ее не убило, но должно было сильно покалечить. В том, что во всем виновата эта пустоголовая Розье, никто бы не сомневался. Том был уверен, что Фаул не испугалась и даже наоборот — будет теперь сопротивляться и показывать характер с еще большим энтузиазмом. Поэтому он не удивился, когда она пришла на званый ужин Слизнорта в тот же вечер. Главное, чтобы она расслабилась и потеряла бдительность, решив, что он не будет больше ничего предпринимать.       В субботу Том проснулся, как обычно, рано, прогулялся вокруг озера и после завтрака пошел в библиотеку. Настроение его было приподнятым, так как он уже вторую ночь подряд принимал зелье сна без сновидений. Жуткий кошмар не терзал его эти дни и самое главное — он не видел синие глаза, которые ненавидел больше всего на свете. Том читал книгу под названием «Тонкий мир. Проекция астрального тела» в надежде найти ответы на интересующие его вопросы, но все было тщетно. Он не мог управлять своим сном, не мог изменить его сценарий, который повторялся уже несколько лет каждую ночь. Том захлопнул книгу, поджав губы, когда он почувствовал их зов. Раздражение поднялось волной в его теле. Было два варианта: либо эти идиоты с треском провалили задание, либо выполнили его успешно. Но если второе, то Фаул сильно его разочарует.       Том вышел на улицу и пошел в сторону Запретного леса. Ледяной ветер трепал его темные кудри и развивал зимнюю мантию. Он наложил на себя Согревающие чары — не хватало еще простудиться и умереть. На окраине леса стояли Нотт, Лестрейндж и Эйвери. На груди Нотта виднелась окровавленная пропалина, и его заметно трясло, у остальных двоих были разбиты головы, нога Лестрейнджа кровоточила. Весь их вид свидетельствовал только об одном — они успешно провалили задание.       — М-мой Л-лорд, прости н-нас, что в-вызвали тебя… — заикаясь сказал Нотт.       — Говори четче, Девериукс, хватит мямлить, — раздраженно проговорил Том. Позорища, и это его слуги?       — Повелитель, мы не справились. Прости нас. Девчонка оказалась сильна… — выступил Эйвери, опустив взгляд на землю. Глаза Тома вспыхнули алым пламенем от этих слов. Идиоты. Бездарные болваны, вот так позорно проиграть какой-то девке. Но, конечно, он предполагал, что так будет, как бы не хотелось это признавать. — Она… она требовала, чтобы мы позвали тебя, — продолжил Эйвери, не смея поднять взгляд.       — Вот как? — сказал Том обманчиво спокойно, а на его лице появилась улыбка, больше похожая на оскал.       — И… и еще она… она взяла в заложники Мальсибера, — выдохнул обреченно Леннард Эйвери. Том направил на него палочку, глаза его пылали, губы сильно сжаты. — Прости нас, мой Лорд…       — Легилименс! — Том оборвал его мольбы, и перед ним замелькали воспоминания боя. Фаул держалась неплохо, успевала отбивать заклинания, посылать свои и даже выкрикивала колкости, без колебаний перешла на Темную магию.       — Ах ты дрянь! Авада Кедавра!       — Экспеллиармус! Эта выходка Мальсибера разожгла в нем еще больший гнев. Как он посмел покушаться на жизнь той, кто принадлежит Тому? Только он может убить ее. Только он в праве решать, когда это случится. У них было четкое задание — проучить девку и наказать ее. Но даже здесь они сумели его разочаровать. Нет, нужно будет точно провести воспитательные беседы с этими болванами, которые слишком расслабились. Он вышел из сознания Эйвери, тот рухнул на землю, и из его носа потекла кровь. Том широким шагом направился вглубь леса, сжимая свою волшебную палочку. Он был зол из-за того, что Фаул так легко расправилась с его слугами, из-за того, что она так бесцеремонно потребовала его аудиенции, из-за тупости Мальсибера и его бездарности. Но в то же время, смотреть, как девчонка пытает его приспешников, как применяет к ним Темную магию без колебаний, как в глазах ее горит безумие — было завораживающе. В гневе она была прекрасна, безжалостна и непоколебима.       — А-а, вот и твой хозяин. Ну-ка, повиляй хвостиком, — сказала Фаул лежащему Мальсиберу, когда Том приблизился к небольшой заводи. Еле пробивающийся сквозь крону деревьев дневной свет освещал ее длинные иссиня-черные волосы, которые сейчас отливали серебряно-голубым. Поле битвы было настолько изуродовано, словно по нему прошелся табун кентавров. Она стояла, уперев свою правую ногу в грудь Мальсиберу, и направляла на него палочку. Тот беззвучно открывал рот. — Что-то? Не слышу… — она сняла Заглушающие чары с него.       — М-мой Л-лорд, — провыл он, смотря на своего Повелителя.       — Отключись! — процедил Том, направляя свою палочку на Кеймрона, и он уронил голову, потеряв сознание. Идиот. С ним он расправится позже, если тот не умрет раньше от потери крови. Том перевел свой взгляд на Кассандру. Такой гнев он еще никогда не ощущал от человека, разве что он сравним с его на данный момент.       — Тебе следует получше тренировать своих питомцев, — прошипела она на парселтанге. Его глаза расширились от звучания Змеиного языка. Конечно, он знал, что она говорит на парселтанге. Змея у озера как-то рассказала ему, что с ней разговаривала какая-то грубиянка, и у Тома была только одна кандидатура, к тому же, Герпий Фаул был одним из первых змееустов. Но он впервые слышал, чтобы кто-то другой говорил на его языке. — Нам уже давно пора разобраться во всем один на один, — продолжила она, протянув ему руку. Том смотрел в ее синие глаза, горящие недобрым огнем, и удивлялся смелости и отваге этой девчонки. Его глупым слугам следует у нее поучиться. Он вложил свою ладонь в ее, и они трансгрессировали.       Холодный морской ветер ударил в лицо, дневной свет слепил глаза, привыкшие к темноте леса. Они стояли на диком каменистом побережье, которое омывало Северное море. Том почувствовал, как Фаул собиралась выдернуть руку из его, но он только усилил хватку на тонком запястье.       — Отпусти, — прошипела она, — или ты собрался драться на кулаках?       — Ты умрешь, если сразишься со мной, — спокойно сказал он, сильно дернув ее за руку и притянув к себе, — но этого можно избежать, если ты поклянешься мне в верности и подчинишься. Так уж и быть, твое наказание не будет смертельным.       — О-о, и чем же я заслужила такую милость? — Фаул улыбнулась, придвинув свое лицо почти вплотную к его. В нос ударил аромат жасмина и ириса. — Кем ты себя, черт побери, возомнил?       — Тем, кем тебе никогда не стать, Фаул, — процедил сквозь зубы Том, справляясь с порывом придушить ее руками по-маггловски. Он дает ей выбор, а эта строптивая девка еще сопротивляется?       — Как я могу поклясться тебе в верности, когда ты и твои дружки неоднократно хотели моей смерти? — спросила она, ухмыльнувшись.       — Будь на моей стороне, прекрати со мной бороться, признай свое поражение, и тебя больше никто не тронет, — он отпустил ее руку и отстранился на шаг назад, сам не понимая, почему сейчас говорит ей это. — Подумай хорошо, Фаул, я далеко не многим делаю такое предложение.       — Очень щедро с твоей стороны… но я откажусь, — сказала она спустя несколько секунд, после чего развернулась спиной и широкими шагами прошла в противоположную от Тома сторону. — Сражайся! — крикнула Фаул, встав в боевую стойку, ветер трепал ее волосы и мантию. Он смотрел на нее из-под слегка опущенных век. Ее упрямство безумно бесило и раздражало, но она сделала свой выбор. — Петрификус Тоталус! — Фаул послала заклинание. Том небрежно его отбил.       — Это сражение или дуэльный клуб Вилкост? Я думал, у тебя арсенал побогаче, чем у первокурсника, — поморщился Том разочарованно. И ради этого детского сада его вытащили из библиотеки?       — Кримен Фулгур! — с рычанием крикнула Фаул, но он снова и снова отбивал все ее заклинания без особого труда. Стоит признать, арсенал у нее был действительно обширнее, чем у первокурсника, столько Темной магии. Несколько заклинаний даже он не знал, хотя уже давно прочитал и выучил все писания Буллока и Годелота, которые были в Запретной секции библиотеки Хогвартса. По началу Том особо не старался, отбивая ее проклятия, и весь ее пыл и воинственность его даже забавляли. Но он заметил странную тенденцию — с каждым посланным в него заклинанием Темной магии, следующее становилось немного сильнее. Да, Фаул была в ярости, но эта сила зависела не от эмоционального состояния, а именно от магической мощи, заложенной в заклинание.       — Релинкуре! Каро Секарус! — выкрикнула она спустя минут пятнадцать сразу два проклятия. Одно Том отбил, и то отлетело в скалу, разбив ее на множество мелких камней. Второе задело его левое предплечье, разрезав рубашку и кожу. Его лицо дрогнуло от подступившей злости из-за ее самодовольной улыбки. И почему он с ней церемонится? Девчонка явно настроена решительно, ну пусть тогда познает мощь и могущество Лорда Волдеморта. Пора проучить эту строптивую и надоедливую выскочку. Том приступил к сражению в полную силу, пора закончить этот детский сад, который и так отнял у него много времени. Он видел перемену в лице Фаул, на котором не осталось и следа от самодовольной улыбки. Девчонка теперь перебегала с места на место, обороняясь и отбивая проклятия. Посылать свои она теперь не успевала. Она слишком много времени тратила на произнесение заклинаний, в отличие от него самого — Том использовал исключительно невербальную магию. Он почувствовал вкус победы, когда его Сократерус ударил в живот девчонке, и она вскрикнула, упав на колени. Кровь моментально проступила через рубашку, распространяясь пятном по белоснежной ткани. Том смотрел на нее без малейшего признака сочувствия и сожаления. Вот и все, сама напросилась. Рана была глубокой, и без скорейшей помощи целителя Фаул умрет. Он уже собирался трансгрессировать, оставив ее на произвол судьбы, когда она, сплюнув кровь и тяжело и быстро дыша, поднялась на ноги.       — Игнис! — выкрикнула Фаул, левой рукой держа рану на животе. Том отбил проклятие, приподняв бровь, и оно угодило в сухую корягу и подожгло ее. Девчонка так просто сдаваться не собиралась, что удивило его. — Сангуис Субмердж! Глобус Темпестас! Ментис Агония! — продолжала посылать заклятия она, но Том безмолвно и уверенно отбивал каждое из них, медленно приближаясь к Фаул. — Некро Аетернитас! — зеленоватый луч угодил ему прямо в левое плечо, пробив Защитные чары. Адская боль пронзила всю левую руку, и он еле сдержал болезненный стон, сжав губы. Что за дрянь она только что использовала против него, если заклинание даже через Репелло Инимикум прошло? Том направил волшебную палочку на Фаул, согнувшуюся пополам от боли, и невербальное заклинание ударило ее в грудь. Она, тихо всхлипнув, упала на землю. Том медленно подошел к ней, наблюдая, как она пытается сделать вдох.       — Не м-могу… не вдохнуть… — всхлипывала Фаул, ее взгляд испуганно метался по сторонам в поисках спасения.       — Конечно, не можешь. Это заклинание, которое действует как укус черной мамбы. Твои легкие медленно парализуются, скоро остановится сердце, — с интонацией профессора, читающего лекцию для учеников, проговорил Том, садясь на корточки возле ее вздрагивающего тела. — Я же предупреждал тебя, что я никогда не проигрываю, — он убрал черный локон волос с ее мертвенно-бледного, но красивого лица. — У тебя был выбор, Кассандра, но ты выбрала смерть. Я разочарован…       — Я н-не боюсь… смерти… я глупо п-проиграла игру, которую… начала с-сама… Вот, что хуже… с-смерти… — отрывисто сказала она, переводя взгляд на небо. Жизнь медленно покидала ее, синие глаза стекленели, — … убей м-меня… пожалуйста… Том встал, направив на нее волшебную палочку. Смотреть на ее почти безжизненное тело было невероятно завораживающе. Это означало лишь одно — он в очередной раз доказал, что он особенный, что он сильнее. И он желал ее смерти больше всего на свете. Но в то же время, его переполняли эмоции, которых он никогда прежде не испытывал. Восхищение. Страх, что таких безрассудства и смелости он больше никогда не встретит ни в одном из своих слуг. Желание.       — Не бойся. Ты победишь смерть, мой Лорд.       Мой Лорд. Желание услышать это обращение из ее уст оказалось сильнее желания мести и смерти…       Том трансгрессировал в Хогсмид, поморщившись от боли в левом плече. Он шел по узкой главной улице, наполненной местными жителями и учениками. Пошел первый снег. Уголок его губ приподнялся в победной улыбке. Он ликовал от подтверждения собственной власти и могущества, от того, что он встретил не только достойную соперницу, но и союзницу. И Том добьется своего. Он укротит ее, подчинит и привлечет на свою сторону.