Виновен

      Бывший когда-то Шпионом, теперь бесконечно пьяный Тьерри стоял у входной двери своей квартиры. Злой на свою жизнь и весь этот гребанный мир, он рыскал в карманах, ища ключ. Раздражение усиливала боль от синяков, полученных от тумаков в баре. Прокрутив ключ, он бесцеремонно зашёл. Француз злобно хлопнул дверью, несмотря на то, что за окном 4 часа ночи и Маттиас, его уже 4 года как супруг, который теперь работал в местной больнице, точно спал. Тьерри только рад был его побесить в отместку за то, что он сделал. Пьяница сел на пол и начал сдирать с себя обувь. Медик недовольный и совершенно сонный пришёл встретить алкоголика со стажем.       — Тебя опять побили? — Разочарованно задал риторический вопрос немец.       — Ммм… Тибе… какаяя… раазниса..... — Сквозь свои огромные значения промилле в крови огрызся Тьерри.       — Ну, ты все-таки мой муж.       — Тыж… себе другоо… го нашёл, ведь, аа. А? — Злобно, махая туда сюда руками и строя рожу, вопил француз.       — Я говорил тебе сотню раз, это просто друг с работы. — Недовольно буркнул врач.       — Да… да, все.м… дружья… ТАК пишут.       — Я не виноват, что за последние полтора года все твои друзья — это лишь местные бесхозные алкаши, говорящие только матами и подобным. — Маттиас вздохнул. — Да, ты любил свою работу и тебя уволили по клевете, но это же не значит, что твоя жизнь закончилась!       — Отцтань! Просто… отцтаньь… — Махая в сторону коридора рукой, гнал его Тьерри.       Маттиас развернулся и скрылся в тени коридора. Потом похоже лег спать. На самом деле, Тьерри без разницы — он просто зол на него. Везде и всегда, при любых условиях — потому что он любил его, а благоверный вел «милые» диалоги с кем-то другим, при этом пытаясь сказать, что это просто манера общения этого самого друга. Две недели мысль о том, чтобы надрать зад этому «дружку», крутилась в французской голове, но Маттиас всё же заверил его, что это общение прекратиться. Но как простить такое предательство? Тьерри курил сигарету, сидя на полу коридора. Раздался звук уведомления на телефоне и, как бы не был пьян француз — он ясно услышал звук и не узнал его. Он кое-как встал и пошёл в сторону, откуда был звук. На столике в гостиной лежал какой-то незнакомый мобильный телефон. Пришло очередное уведомление и экран устройства включился. На фоне стояло фото, где были какой-то парень и Маттиас, стоящие в обнимку где-то в коридоре больницы. «Это телефон того блядуна» — подумал Тьерри. «Ничего между ними нет… Да-да… нет» — вторила мысль в пьяной голове. Взяв телефон в руки, француз отправился в спальню. Включив свет, он подскочил к кровати.       — Что… этто? — Крикнул он на Маттиаса, не успевшего очнуться. Врач приподнялся и сел на кровати, сложив руки перед собой.       — Это его телефон… Он забыл его здесь. — Спокойно объяснял врач.       — Отлично… отлично…! Он был… Здесь. Быыл… — Француз начал сценично раскидывать руки в стороны. Но потом он резко включил телефон и ткнул его экран в лицо немцу. — И вот ЭТО. ЭТО!       — Это просто фото. — Вздыхая, говорил Маттиас.       — В обнимку, блять! Просто… фоттоо… — Кричал на него Тьерри, дергая руками вверх и вниз.       — Это просто его манера общения. Ему нравиться быть открытым. Успокойся уже, пьяница! — Всё также невозмутимо продолжал немец, надеясь что он уже успокоиться и ляжет спать.       — Пьяница…! Зато… Он… Наверное, нет… Лучше меня… не правда ли? Больше нравиться, чем я, ДА? — На грани истерики вопил француз.       — То, что он не пьет — мне действительно нравиться, но это не… — С легким раздражением говорил немец, но француз перебил его.       — ШВАЛЬ! — Тьерри резко выдернул из кобуры Magnum-44 и выстрелил ему прямо в лицо. Пуля попала прямо в глаз. Кровь с ошметками плоти разлетелись по стене. Маттиас, успевший только испуганно поднять руки, немного дернул ими, оставшийся глаз его посмотрел прямо в глаза Тьерри и он упал вниз, рухнув с кровати на пол. Тьерри выронил из рук и телефон и револьвер. Он начал пятиться назад, смотря на странно дергающееся тело. Упершись в стену, он скатился по ней, взвыв как собака, закрывая лицо ладонями и бесконечно вторя «Нет… нет… неееттт…». Разум вдруг вскипел. Его пробила дрожь и дикий страх.БЕЖАТЬ.БЕЖАТЬ.БЕЖАТЬ.БЕЖАТЬ.БЕЖАТЬ.БЕЖАТЬ.БЕЖАТЬ.БЕЖАТЬ.БЕЖАТЬ.БЕЖАТЬ.БЕЖАТЬ.БЕЖАТЬ.БЕЖАТЬ.БЕЖАТЬ.       Взъерошенный Тьерри вбежал в круглосуточный бар, где часто сидел до утра. Он заказывал все сорта крепкого алкоголя, пил, иногда блевал в уборной. Бармен, знавший алкогольные повадки француза, был удивлен, но, когда он пытался узнать о случившимся, француз лишь говорил «В порядке. Всё в порядке. В порядке всё…», натягивая фальшивую улыбку через силу. Тьерри часто оглядывался, пугался каждого шороха, тер лицо и пил горячительные напитки огромными дозами. И всё это длилось долго, пока рассудок плавился в высоких градусах. Ах…

***

      Вдруг Тьерри проснулся за одним из столиков. Он посмотрел на бармена, там был совершенно другой сотрудник, но не менее знакомый ему.       — С добрым утром! — Поприветствовал наконец проснувшегося гостя бармен.       — Вообще не доброе, знал бы ты какой мне кошмар приснился… — С легким смешком заявил француз, осознавая, что это всё был лишь сон.       — Бывает… особенно после трудной рабочей недели.       — Он был такой реалистичный, боже… — Француз обтер лицо руками.       — Я помню, ты однажды такое уже говорил про один свой сон.       — Н-да, было дело. Может, как говорит Маттиас, мне стоит завязывать. Мне ведь, действительно, часто снится, что я пью. Я пью, засыпаю и мне сниться, что я пью! — Смеясь ответил Тьерри, понимая, что это всё уже слишком.       Бармен посмеялся вместе с гостем, но быстро переключился на веселую пожилую пару, подошедшую к барной стойке. Тьерри посмотрел на них. Будет ли он с ним в старости вместе ходить по барам, или немец так и останется трезвенником до конца жизни? А, вообще, «долго жить будет» — говорят, когда видят кого-то мертвым во сне. Тьерри был искренне счастлив, что это был просто его пьяный сон.       Идя домой, француз приметил цветочный магазин и вдруг осознал, что у врача сегодня выходной и, скорее всего, сейчас будет некий скандал. Стоит купить цветы, но без шипов, на всякий случай. И конфет! Почему нет? На самом деле французу было очень стыдно за свой алкоголизм, и ему хотелось бы загладить вину перед Маттиасом, который вновь провел ночь в одиночестве. Покупая цветы, Тьерри начал искать свой кошелек. Рыская по всем карманам, он задел пальцами кобуру от револьвера — она была пуста. Мир остановился на мгновенье, француз начал заверять себя, что его револьвер украли, но память подло возвращалась к нему, приправленная осознанием содеянного. «Его просто украли. Просто украли» — повторял он в голове, оплачивая цветы. Он выбежал на улицу. Шёл к дому, будто подгоняемый кем-то.       Француз пришел к родному дому как-то незаметно для самого себя, будто его разум был не с ним всё это время — не в теле, а где там — в абстрактных пространствах вселенной. Подойдя к двери квартиры, он заметил, что она была слегка открыта. Тьерри вошёл внутрь, прошёл в спальню и его грудь вдруг окаменела, сердце стукнуло и провалилось куда-то вглубь, кисть уронила цветы, а в горле вдруг возник ком, не дававший дышать. Труп лежал в луже крови, его руки были странно вывернуты, а ноги подогнуты. Оставшийся глаз, потерявший игравшую в нем искру жизни, смотрел в никуда. Француз робко подошёл ближе и сел около него на колени, омочив их в ледяной крови. Он тронул тело — оно было еще слегка теплым, но уже коченело. Руки дрожали, язык прижался к нёбу, вдавливаясь до боли. Глаза заболели. Я НЕ ХОТЕЛ. Я НЕ ХОТЕЛ.Я НЕ ХОТЕЛ. ЯНЕ ХОТЕЛ НЕ ХОТЕЛНЕ ХОТЕЛНЕХОТЕЛНЕ ХОТЕЛНЕХОТЕЛ. Слезы текли по лицу, пока он гладил его волосы. Тьерри, казалось, что он вздыхал, но эта была горькая ложь его разума. «Прости.Прости.Прости» — без конца говорил он трупу, вымаливая прощения. Иногда, он просто взвывал, не зная, как все исправить. Он хочет исправить. Не может исправить. Никогда не исправит. Он виноват. ОН УБИЙЦА. ВИНОВЕН ВИНОВЕН ВИНОВЕН ВИНОВЕН       — Поверь мне, поверь, я не хотел, я… — Тьерри начал терять сознание. Голос дрожал, прерывался всхлипами. Голова кружилась, а сердце не знало как ему биться: Быстро? Медленно? Перестать? — Ты прав. Я виноват. Я, действительно, виноват. Я… агхха… я не хотел, поверь. — Говорил он, заливаясь слезами, скручиваясь от тупой боли в груди.       Француз взял в руки револьвер. Магнум очень мощное оружие. До измученного разума Тьерри начало доходить, что пуля пролетела насквозь через голову. Маттиас не умер сразу — он был парализован, но жив. Поэтому тело еще немного теплое, хоть и прошло уже слишком много часов с момента выстрела. Его Маттиас, которому он клялся в верности, защите, любви и заботе — несколько часов был в сознании, сковано лежал в собственной холодеющей крови, осознавая свою неизбежную участь и… то, что Тьерри сбежал, бросив его. Бесконечная боль свалилась на француза, осознание, что его можно было спасти, что он страдал так долго, испытывая ужас, боль и отчаяние. Как стыдно, как горько, боже, боже… Изверг, мразь и убийца. Тьерри подставил дуло к виску. Холодный металл вдавился в кожу. Виновен. Он не умрет сразу. Пуля пролить насквозь — он будет страдать, также медленно умирая, смотря на труп и пытаясь в своей боле искупить вину перед совестью. Никогда не искупит вину.

Он виноват.

Он уже убил его. Раз и навсегда.

      Завопив от ужаса, Тьерри нажал на курок. Пуля пролетела насквозь. Разум начал умирать в агонии, теряя формы и причины, прошлое и настоящие, забывая имена и себя.