Viviparitatis florum

      Крики Готики резко оборвались, Павел потерял сознание и с грохотом выпал из гроба. За ним стоял Оскар в рваной одежде, который держал в руках обух топора. Девушка сидела в шоке и плакала. –Я довольно вовремя…–тот озадаченно почесал затылок. –Оскар…–всхлипнула Готика, протягивая руки к Оскару.–Павел… Павел… Пав… Он хотел меня изнасиловать… Ты бы знал, как я тебе благодарна! Спасиб…       Раздался грохот железного обуха топора по вампирской черепушке и девушка свалилась в кучу вслед за Павлом. Оскар посмотрел себе под ноги и с чпоком вынул из своего глаза головку отрезанного члена, кинув её к своим одноклассникам. –Пошли вы оба.       Затем Оскар взял крепкую верёвку и связал обоих, а Павлу кроме этого ещё вставил в рот здоровенный рулон с остатками ароматизированной туалетной бумаги «папия». Потому что он не был достоин большего.       Погодя позже они очнулись. Первой была Готика, потому что он врезал ей слабее Павла. Она настороженно смотрела по сторонам и дрыгалась, как червь. Когда её глаза остановились на его персоне, тогда она и подала голос. –Оскар?! Что всё это значит?! Что происходит?! Где твой глаз?!       Оскар сердито выхаркнул из себя мокроту с примесью крови и взял топор поудобней в руки, нахмурившись. –Готика, не строй из себя дурочку! Ты специально подослала его ко мне, потому что с самого детства мстила мне за то, что я люблю не тебя, а Солнышко! Ты ещё сильней оскотинилась в моих глазах! –Эй, что за глупости?! Ты действительно думаешь, что это я его подослала?! Вот делать мне больше нечего! Я на тебя обижена, но не настолько!       Оскар не поверил ей и хмыкнул, со стуком поставив топор ножкой вниз. Вдруг очнулся и Павел. Он крутил головой на 360°, к его слизистым во рту прилипло 100 грамм туалетной бумаги и 50 грамм картона, из которого была изготовлена втулка папии. Химический запах «цветков на Бали» вызвал у него жесткую аллергию и его лицо покрылось сыпью. Он замычал, дёргаясь в верёвках: –Умммуум! –А вот и ты проснулся.–оскалился Оскар, взяв топор в руки и схватив его стручок, который стал в разы меньше, чем несколько минут назад.–Ну что, Павлуша? Око за око, член за член? Ужасающие такого не прощают. И да, спасибо тебе, что избавил меня от гемофобии. Теперь я могу творить действительно кошмарные вещи подстать своей фамилии.       Раздался крик чайки, который издала Готика. Её лицо снова покраснело, а щёки питали слёзы. –Оскар, будь благоразумнее! Не делай ЭТО! Если ты сделаешь эту страшную вещь, ты будешь ничем не лучше Павла! Прошу, уймись! Уймись, прошу! Не надо больше крови! –Да пошла ты! Не могу тебя больше такого предательства слушать! –гневно выкрикнул Оскар, замахнувшись топором над писькой вампира.–Я своё дело сделаю! –ОРААААКУЛААААА, ПОМОГИИИИ! –истерично закричала Готика, зажмурив глаза.       В склепе раздался томный гул, затем шорох, будто кошка копается в лотке, ища хорошее место, чтобы отлично покакать, а дальше из тёмных глубин склепа изо всех щелей к вампирам хлынула чёрная волна пауков во главе с сердито шипящей Оракулой, которая была тоже не в восторге от цели, которую ей предстояло захватить вместе с детьми. Пауки, как мураши взбирались на Оскара и кусали его за разные места, впихивая в его кровоток парализующий яд. Вампир закричал от боли и кинул топор на пол, попав себе по ноге, он рухнул вниз, паукам стало проще делать своё дело. Сначала Оскар орал, верещал и сопротивлялся армии членистоногих руками и ногами, избивая себя руками, чтобы раздавить этих арахновидных гадов, но яд делал своё дело и вскоре его выгнуло дугой над полом, капилляры в его глазу полопались, челюсти были мощно сжаты в страшной оскаленной гримасе, сумасшедший вампир пытался закричать и что-то сказать, но вместо этого у него из уголков рта клокотала серо-красная пена с большими пузырьками. Ничего не подозревающий племянник рода Ужасающих оказался успешно парализован детьми и родственниками Оракулы, которая была даже после родов преданна своей хозяйке и была всегда готова прийти к той на помощь.       После парализации взвод пауков взял Готику и Павла в круг, готовый совершать следующие команды. –Бубуумуу?! –удивился Павел. –Ой, спасибо вам большое! –излилась словами благодарности Готика.–А вы не можете ещё освободить нас от верёвок? Пожалуйста.       Пауки волной теперь хлынули на двух оставшихся вампиров, они сконцентрировались вдоль и поперёк верёвок чёрными полосами и теперь действовали очень осторожно: они раскусывали своими хелицерами вьючные верёвки, освобождая пару от путов. Когда дело было сделано, Готика ещё раз поблагодарила сердечно Оракулу, а затем встала горой над офигевающим Павлом. –И что мне с тобой делать? Дать леща, сломать колени? Или вообще отстрапонить граблями? Ты совсем ебанулся, педофил херов? Какого ты ко мне залез?! Тебе проблем мало?!       Со чпоком и треском бумаги она вынула втулку толканки изо рта Павла и тот скривил своё ебало, будто сожрал лимон, высунув покрытый химической бумагой осухевший язык. Когда слюна более-менее накопилась в его ротовом отверстии, он провёл языком по щекам и дёснам и сплюнул остатки белой целлюлозы с сиреневыми ароматическими прожилками, с хрипом вдыхая в себя чистый плесневый воздух. –Готика, да что вообще происходит?! Как я оказался здесь и это…моё тело?! –Павел не веря своим глазам осматривал руки и ноги.–Да что за чертовщина?! Это что, сон какой-то?! –Не строй из себя идиота, Павел. Ты совсем недавно завалился в мой гроб и хотел меня изнасиловать! Ты не аристократ, ты просто урод конкретный! –Готика, но я и правда ничего не понимаю! –отнекивался Павел, сжав своё крошечное хозяйство между толстыми бёдрами, его лицо наливалось краской до образования слёз в уголках глаз.–Я только что очнулся! Я помню только как эти странные листья на кухне сидел пеплом в коляске Клопика и ел и всё! Потом я был в отключке!       Готика была в замешательстве и свернула план мести. –Листья? Какие листья? –Готика, не можешь для начала подать мне одежду? Она вон там, на гробу Клопика. Мерси.       Павел оделся и краснота с его лица спала. Теперь он озадаченно сидел у гроба Клопика и рассматривал свои утренние подарки. А Готика ему рассказала всё, что он творил несколько ночей назад. –Какой ужас! Это абсурд! Я не могу поверить, что ограбил ювелирку и даже убил вампира… –А теперь ты мне расскажи, что это были за листья такие у Оззи на кухне, откуда он их вообще припёр? –Прости, я очень плохо помню то, что случилось несколько дней назад. Оззи на кухню пришёл в хорошем настроении, у него этих листьев целый таз был. Говорит, мухоловку какую-то кипятком убил, хочет на вкус её попробовать. Потом он пошёл в твою оранжерею с лопатой наперевес, обещал эволюцию на кухне, хотел корешки добыть. Сначала на кухню Склеппина пришла, попробовала первый лист. Потом второй и третий, почти целый таз съела. Говорила, что они очень вкусные, с лёгкой кислинкой и советовала мне попробовать, как будет время. Утром я попробовал, Клопик воздержался. Потом ничего не помню, хоть срази меня на дуэли.       Готика сложила в уме две двойки и ушла на кухню. Она начала копаться во всех ящиках, которые были там. Найдя ещё добрую половину листьев в тазу, которые ещё выглядели очень свежими, она не теряя времени решила их уничтожить. Она соорудила из дров под лестницей костёр, разожгла его и кинула туда ворох листьев. Сначала листья даже не горели, а потом, после того, как девушка кинула туда бутылку керосина, загорелись. От них гипнотическими спиралями ввысь пошёл густой чёрный дым, от которого туманило сознание и становилось дурно. После того, как Павел всерьёз почувствовал будущий обморок, услышал пение своего покойного деда, увидел воочию танцы горячих красоток на кухне и присел на пол, девушка догадалась врубить вытяжку над плитой и врубить её на полную мощность. Железная воронка загудела и затряслась, мощно всасывая в себя висящие на ней столовые приборы, а также кастрюли и сковородки на плите. Павел забеспокоился. –Эй, ну решётку-то вставь, а то за кастрюлями вслед полетим!       Готика схватила металлическое решето и нацепила его на жерло всепожирающей вытяжки, которая угомонилась и теперь только всасывала в себя горький чёрный дым, дышать на кухне становилось легче.       Успокоилась Готика тогда, когда на обугленных дровах единственным напоминанием от листьев стала серая зола. И от неё она избавилась, собрав её в совок и устремив к вытяжке, которая всосала в себя эту грязь и слова не сказала. –Готово. –Эй, а что скажем Оззи? –спросил Павел у Готики. –Правду.–ответила она ему.–Мы скажем ему правду. Оззи понимающий человек и не будет нам перечить. Да и думаю, он сам догадался, кто сделал Графу фон Ужасающему такую дыру. –Каковы наши дальнейшие планы по спасению мира? –с некой долькой насмешки спросил красноволосый парень, почти мужчина у Готики, которая шла по коридору.       Вдруг сильный ветер с треском открыл деревянные окна. В образовавшееся отверстие замка влетела пара-тройка листьев и обрывок жёлтой газеты. Обрывок газеты уложился на замковую брусчатку, показывая обоим довольно страшный заголовок и не менее шокирующее фото.       «Шок-новости. В стенах психиатрической клиники города Трансильвании, Румыния был жестоко убит ребёнок.»       Павел приподнял обрывок и сразу на глаза навернулись слёзы, его колени задрожали. –Нет!       На фото было изображено обезображенное детское обезглавленное тельце в матроске с вывернутой наружу полосой позвоночника, а рядом с ним было скомкана кожица с заметными выпирающими наружу остренькими ушками. Посередине кровавого бедлама лежала широкополая жёлтая шляпа с коричневой лентой. –Нет, нет, нет, Клопик, нет!!! –Павел пребывал в истерике.–Готика, ты видишь это? Ты это видишь? Ответь мне, что это неправда!!!       Готика читала порванную полосу газеты в его руке и побледнела. Это была правда.       »…было обнаружено тело юного пациента. Маленький ребёнок, получавший лечение в психиатрической клинике был практически разорван напополам. Некто или нечто, попавшее в его палату моментально разобралось с ним, высушив его черепную коробку и окружающие ткани, а туловище было наполовину лишено позвоночника, который, в свою очередь, был так же высушен, как и голова, в нём не оставалось ни единой капельки спинного мозга. Убийца вошёл и ушёл с места происшествия незаметно: в палате оперативниками не было найдено ни одного следа, который оставил после себя преступник. Однако, был найден очевидец, который сообщил, что возможным убийцей может быть женщина в белом, которая называет себя «Леди Склеппина». Именно она была той, кто в последний раз наносил визит пациенту. С помощью того же очевидца, который является медбратом инфекционного отделения, был составлен фоторобот нападавшей, который вы видите ниже. На данный момент, женщина объявлена в розыск…»       Но часть с дальнейшей статьёй и фотороботом была нещадно вырвана.       Павел не выдержал и заплакал. Он терзал себя за то, что не спас Клопика, хотя всю жизнь клялся, что где бы ни был малыш, он поможет ему, даже будучи пеплом. Он молча плакал и вспоминал о прожитых ночах с ним.       Готика застыла на месте от шока. –Блять! Фу, какой ужас! Бедный Клопик… –Я больше не хочу жить!!! –закричал Павел, втаптывая кусок газеты в каменный пол.–Какой смысл в жизни вампира без единственного лучшего друга?!       Готика внезапно взбесилась от этой бабской истерики и дала тому смачную пощёчину. Павел рухнул на пол и шмыгнул, не обращая внимания на жгучую боль слева. –Павел, а ну, возьми себя в руки! Плачем ты теперь горю не поможешь! Ты ещё нам нужен! Особенно сейчас, когда нам нужно срочно лететь туда! –Я никуда с тобой не полечу, ты что, решила окончательно убить мою психику?! Зачем нам туда, для чего?! Хочешь затащить меня в морг к Клопику?! –Если ты не прекратишь сейчас истерику, таких трупов станет 3!!! –рявкнула Готика, пиная его под зад.–Психушка совсем недалеко от больницы, а в больнице наши друзья! Букварь в опасности! Склеппина не остановится на Клопике, она может убить и его! И она не остановится на Букваре, если этот полудурок Драко продолжит сидеть в прибольничном банке крови и сосать! Павел, возьми себя в руки! Докажи, что ты отличаешься от людей! Ты. Нам. Нужен! Я одна без твоей крепкой мужской руки не справлюсь!       Павел долго плакал, пока речи Готики и приходящая боль от её руки не взбодрили его. Ну правда же: чем слезами он поможет? Из них Клопик образуется живой и здоровый? Нет. А раз других ждёт такая же участь, как и у его маленького друга, то не стоило сидеть сложа руки. Не спас Клопика, так спасёт других. Он встал с пола. –Я согласен. Полетели. Постой, а что нам с Оскаром делать? Он же в склепе так и стоит мостиком. –А причём тут Оскар? Яд пройдёт через полчаса. Он за это время успеет прийти в себя.       Павел пожал плечами и он последовал за Готикой через открытое окно в ночные небеса. Яро размахивая крыльями, оба держали курс в больницу. Они остановились у регистратуры, где сидела коньсрьёжка и заполняла необходимые ей документы. –Здравствуйте! –замахала руками Готика.–Вы меня помните? –Помню, отчего ж не помнить? Вы очень ярая и буйная посетительница необычного пациента инфекционного отделения. К сожалению, ничем помочь вам не могу. Мне было приказано свыше заблокировать вам доступ к посещениям. –А?! –не поняла Готика, всунув цельную голову в окошко регистратуры до шеи.–Не поняла?! –Девушка, высуньте голову, вы мешаете работать! Вам доступ запрещён! –Вы что, надо мной издеваться вздумали?! По какому праву?! Что я делала такого? Била, насиловала или что?! –Отойди-ка…–Павел отстранил Готику от окошка регистратуры и подошёл сам.–Здравствуйте, я Павел Клыков. Я друг Готики и друг Букваря. Мне нужно навестить последнего. Это срочно.       Коньсрьёжка изменилась в лице и заглянула в журнал посещении и миграции пациентов. –Хорошие у этого мальчика друзья. Самой бы таких. Ладно, оставим лирику. Парня сегодня перевели из инфекционного отделения в гинекологическое. –Чегоооо? –Павел вылупил глаза.–А ему-то там что делать? В инфекционной острая нехватка палат или что? –Я не имею право разглашать эту медицинскую тайну, но если хотите, спросите у него, если он вам, конечно, даст ответ на этот щекочущий вопрос.–честно ответила брюнетка.– Как выйдите отсюда, идите сразу направо, там будет пластиковая дверь, заход ведётся не с санпропускника. Первый этаж, блок 1"P», третья палата слева. Не забывайте только о правилах предохранения! –А вы в геникологии случайно не видели такую женщину, как Леди Склеппина? –задала вопрос Готика. –Леди Склеппина? –недоумевала женщина. –Ну, она вся такая…–Готика словесно в тонких подробностях описала желанную женщину. –А, поняла. Послушайте, да, припоминаю, она совсем недавно легла к нам… –Спасибо! –крикнул красноволосый. Не дожидаясь, пока коньсрьёжка откроет журнал посещении, он схватил Готику за запястье и убежал прочь. Они вбежали в искомое здание. В нос сразу ударил жёсткий запах хлорки и стерильного перевязочного материала. Изредко по коридору они натыкались на ходящих беременных женщин на разных сроках и всё больше не понимали: что же привело ботаника сюда? Когда на глаза у потолка показалась табличка «1Pregnancy», они буквально вломились в третью палату блока оба, но парня там не оказалось.       Кровать была пуста, постель незаправлена, стойка с капельницей была пуста, точнее, была пуста бутылочка физиологического раствора на штативе, на тумбочке продолжала стоять ваза с васильками и лежали аккуратно сложенные самодельные, тяжёлые очки с увеличительным прибором на правой стороне, но пол вокруг кровати пестрил плевками разных форм, размеров и цветов. В каждом из них были лепестки. Иногда на полу наряду с плевками сверкали и красные, почти чёрные кровяные сгустки, вокруг которых была алая мазня. Такая же мазня обнаружилась и на матрасе, точнее, большущее алое пятно, спрятанное под толстым одеялом. –Ой, что это за гадость? Я дальше и проходить не хочу. Это не геникология, а вторая инфекционка…–скривился Павел, остановившись на пороге.–Букваря тут совсем не кормят что ли, раз он на цветы перешёл? Может, нам надо было гостинчик какой-нибудь ему купить? –Куда он делся? Неужели…       Готика внимательно присмотрелась. Капли крови не были хаотично расположены, в отличие от цветочных плевков, а они образовывали некие следы, точнее, их цепочку, которая вела от кровати к двери. А от двери эта цепочка шла дальше по коридору, но более крошечными, едва заметными капельками. –За мной! Скорее! –скомандовала Готика, пробегая по горячим следам.       Словно следопыты, вооружённые карманными лупами, они проследовали по цепочке кровяных капелек, огибая женщин и ходячий по коридорам медперсонал. Где-то в середине первого этажа кровяная цепочка оборвалась. –…следов нет.–озадаченно произнёс Павел, пройдя вперёд, до конца блока и назад. –Вот чёрт.–Готика почесала голову, оглядываясь по сторонам.–Как думаешь, у этих кур имеет смысл спрашивать, видели ли они тут белокурого юношу? –А толку, что видели? Они могли его и до покушения видеть!       Вдруг ей в глубине мозга послышался приглушённый знакомый голос. Она дала знак Павлу замолчать и начала осторожно прошагивать в разные стороны по направлению к нему. –Кажется, я его слышу.       Звук исходил странным образом: он заглушался с двух сторон и с левого крыла и с правого. Тогда девушка решила побежать по лестнице вверх. Она не прогадала, знакомый ей голос усиливался. Она могла услышать некоторые обрывки слов, по мере приближения которые превращались в стоны и даже крики, которые теперь слышал и Павел. –А… Ааа! Не подходи ко мне! Нет! Не надо! У-а-аааа! А-а-а! Помогите! А, ааай! Ай, уйдиии!       Голос несомненно пренадлежал Букварю. Ребята ускорились. Они бежали по звуку, пока не остановились у смотрового кабинета. Готика не ошиблась.       Мучительные крики доносились из-за двери. Медлить было никак нельзя. –Букварь, держись, мы идём к тебе!!! –закричала Готика, приготовившись атаковать покусившуюся на ботаника женщину. –Готика, спрячься за меня, будешь второй линией обороны.–скомандовал Павел. Он схватился за ручку двери и резко дёрнул на себя. Затем ещё и ещё.       Крики и мольбы становились всё громче. Но дверь была плотно заперта.