Сокровищница

Чонин торопится. По песку неудобно бежать, особенно по сыпучему, босые ноги проваливаются внутрь, замедляя ход. Парень иногда болезненно шипит, потому что внутри оказываются острые ракушки или камешки. Тогда песок облепляет радостно новые ранки, попадая внутрь. Чонин морщится. Но до пещеры все равно он доходит, то на пятках, то на носочках. Море приветливо облизывает ноги, когда он переступает на гребень вулканических камней, расположенных близко у морской линии. Так он попадает на неиспользуемую часть пляжа. Здесь ветер теплее и сильнее из-за разницы температур, вулканическая порода кажется горячей, хотя это не так, а песок твёрже. Здесь много стекла из песка, древнее извержение оставило много скрытых острых частиц, и не древнее тоже. Хотя тут как посмотреть... Он бы обиделся, узнав о чем думает Чонин. Шум моря остаётся позади. Из пещеры пахнет углем и пеплом, жженым деревом и листьями, немного морем и рыбой. Чонин ступает в темноту осторожно, прижимая свою жестяную сокровищницу к груди. И прислушивается к звукам. Слышно мерное сонное дыхание. Ритмично в конце туннеля разгорается свет и потухает, чем ближе Чонин – тем теплее воздух. Он останавливается перед входом в грот и благоговейно замирает как и в первый раз. Не то, чтобы и второй как то отличался. Перед ним дракон. Его обдает почти горячим, согревающим до самых кончиков волос вздохом. Он тушит упавший на его рубашку пепел, размазывая сажу по ткани и тихо недовольно цыкая. Мама будет ругаться, опять будут вопросы. По мощной груди, сквозь обсидиановую чешую, пробегают всполохи огня при каждом вдохе, сам дракон хмурится и шире раздувает ноздри. Не проходит и секунды как на парня уставляется горящий глаз с вертикальным зрачком. Единственный видящий. Завораживающий и гипнотизирующий. – Ты опять здесь, маленький человек? – Его голос вибрирует, отскакивая от стен и сердце сбивается со своего ритма. Дракон шевелится и жемчуг, спрятанный в горах перламутровых ракушек и костей под ним, рассыпается звонко в стороны. Чуть громче звенят нередкие старинные монеты, золотые и серебряные подносы, кубки и прочее, что приносили в древнее время дракону как дань и плату за защиту. – Да, я пришел, Кристофер! – Чонин спускается с выступа, счастливый и согретый чужим теплом. Дракон фыркает на его энтузиазм. – Неужели в тебе нет ни капли страха? Неужели я не навожу на тебя ужас, как древний демон, рождённый из пламени и недр вулкана? – Дракон поднимается на лапы нависая над маленьким человеком. Чонин ростом с его передний клык. Он расправляет крылья и обсидиановые и вулканические стены слегка крошатся, от неловких столкновений с его чешуей. Она крепче стали. Но Чонин вновь поражен его размерами, его величием, размахом. Кристофер не наводит ужас, он вызывает трепетное волнение перед своей статной фигурой. Если так можно сказать. Глаза парня горят от восторга, когда обсидиан, ипещренный венами из лавы мерцает в темноте и редких лучах солнечного света, проникающего сквозь трещины грота. – Нет, – Человек выдыхает с трепетом, – Ты мне нравишься. Дракон фыркает насмешливо и несколько прядей волос у лица вспыхивают от жара. Чонин покорно тушит их руками, не переставая улыбаться. Кристофер даёт ему пространство, уходя вглубь пещеры и мостится на своих сокровищах, принимая удобное положение. – Зачем на этот раз пожаловал? – Я подумал... Ты же на своих сокровищах века проводишь, только их и видишь, да море. И раз их видел я, я решил, что и ты мои должен увидеть. Хочешь? – Чонин неуверенно протягивает вперёд свою маленькую жестяную баночку. Она вообще то для специй, но Чонину все равно, она выглядит красиво, голубая, с рисунком мрамора. Дракон, прищурив жёлтый глаз оглядывает его с ног для головы, останавливаясь на маленькой круглой вещи в его руке. Он насмешливо тянет: – Маловаты для меня твои сокровища. – Ну-... – Но какой хранитель, такие и сокровища. – Кристофер снисходительно улыбается, посмеиваясь и земля вибрирует под ним и человеческими ногами. – Ну покажи мне, что такого ценного ты хранишь? Чонин, счастливо хихикнув, принялся забираться на гору драконьих сокровищ, чтобы уместиться рядом с большой головой, прямо у глаза. Он с усилием снял крышку, откладывая ее на свои колени и уместил саму коробку на ногах. Человек вздохнул погружаясь в прошлое и поглаживая железный ободок пальцами, не решаясь с чего то начать. – Что это, бумага? Письма? – Дракон заинтересовано подтолкнул его в спину и Чонин усмехнулся. – Нет... Ну почти. Это фотографии, какие то билеты, фантики, вещи, хранящие какие то воспоминания. В общем, здесь много всякой мелочи, но это очень важные для меня вещи... Дракон задумчиво хмыкнул стараясь заглянуть внутрь, но лишь подтолкнул человека вперёд и он едва не скатился с горы. Кристофер недовольно фыркнул и выпрямился. – Маловата для меня твоя сокровищница. – Он задумчиво замолчал на секунду. – Я могу... сделать кое что, но поскольку эту технику я не практиковал уже тысячи лет... – Кристофер кивнул своим мыслям и встал на лапы, расправляя крылья. – Отойди, человек, иначе получишь увечья. Чонин послушно скатился с золотой и жемчужной горы, шипя от того, что заболела задница – не так то гладко... Дракон прикрыл глаза, пламя в его груди стало разгораться, всполохами распространяясь по всему телу. От хвоста до рогов его чешую охватил огонь и Чонин вскрикнул от испуга. Новообретенный друг практически горел заживо. – Кристофер! – Дракон зарокотал, болезненно застонал и взмахнул крыльями, приподнимая себя с земли совсем немного – в гроте мало места. Пламя обожгло человеку пятки, пока он бежал в сторону выхода. Спрятавшись за каменной стеной, Чонин закрылся руками и столп пламени едва его не подпалил. Стало очень жарко. От высокой температуры он всхлипнул и все стало тихо, пламя ушло. Несколько монет покатились по полу и дракон застонал, вздыхая совсем... по человечески. Чонин нерешительно выглянул из своего укрытия и ахнул: на месте дракона сидел человек, совсем голый, со смуглой кожей и длинными обсидиановыми волосами. Он обернулся и его острый жёлтый взгляд подслеповато прищурился. По коже россыпью виднелись жемчужные полосы шрамов, от глаз и вверх шли черные выросты, доходя до крупных витых рогов по бокам головы. На руках виднелись черно-коричневые когти. – Ты можешь... превращаться в человека... – Чонин робко сделал шаг и залился краской, отворачиваясь в сторону и сдавленно пища. – Что? – Дракон очевидно не испытывал никаких проблем со своей наготой, потому что спокойно встал и шаткой походкой направился куда то к углу пещеры. – Черт, на ногах ходить тяжело... Чонин не смог отвести взгляд от подтянутой ровной спины, где перекатывались накаченные мышцы, поясницы и круглых ягодиц. Кхм. По коже были рассыпаны плоские чешуйки, самое большое скопление их было как раз на пояснице и боках. Дракон загремел чем то из драгоценностей, а затем тяжело упал. – Ты в порядке? – Чонин любопытно вытянул шею и встал на носочки, рассматривая как по широким плечам струились длинные черные локоны волос. – Да, просто вы, люди, любите все усложнять... – Он заворчал и завозился с чем то в ногах и в конце концов натянул на себя какие то короткие коричневые штаны. Их цвет и ветхость натолкнули Чонина на мысли о вещах из прошлых веков. Драконья спина скрылась за белой рубахой и хранитель пещеры недовольно фыркнул своим мыслям. Очевидно, находится долго в одежде перспектива не прельщала. Он обернулся, его статная фигура что в драконьем, что в человеческом облике вызывала только восторг и искренний интерес. Особенно то, что пряталось за коричневой тканью и что Чонин едва-едва заметил. Он залился краской. – Что с тобой, маленький человек? Я обжёг тебя? – Кристофер выглядел слегка обеспокоенным, но сохранял спокойствие и лишь немного наклонился ближе, чтобы рассмотреть его лицо. Он прищурился и Чонин отвлекся на это. – Ты плохо видишь? – Нет, с чего ты взял. – Кристофер резко отстранился, задрав подбородок и человек почувствовал разочарование от потери такой близости. Это будоражило. Кристофер был очень красивым. Крупный нос, смуглая кожа в близи поблескивала капельками пота. Чонин последовал за хозяином вулкана и они примостившись в самом светлом месте грота. От жара чужого тела, казалось, плавится собственная кожа. Парень сжал коробку в руках, снова ее открывая. Перед ними предстали, как и говорил Чонин, разные фотографии, записки, мелочи и обертки от разных конфет, билеты. Человек принялся рассказывать и показывать все, что успел сохранить за свою маленькую жизнь: вот билет в кино, он сохранил его, потому что на нем была красивая картинка с превью фильма; вот несколько бусинок с чужого браслета, он рассыпался при прогулке и они с другом поделили их по полам, вот старая сплюснутая конфета из любимого рюкзака, вот сломанные наушники, которые ему подарила мама на день рождения, вот смазанный снимок гор и моря из старого путешествия, вот его школьная переписка с другом на клочке бумаги, вот выдохшиеся зерна кофе из магазина духов, вот старая жвачка от бабушки в магазине с ужасным вкусом и ещё много, много, много всего... Кристофер слушал не перебивая. Глаза человека то загорались, то потухали, улыбка была и грустной, и веселой. Иногда губы изгибались брезгливо, вспоминая что то неприятное, иногда надувались от грусти и человек начинал что то бормотать почти про себя. Зубы человека были скреплены чем то странным, железной нитью, часть которой обнаружилась и в сундуке, едва заметные прозрачные камни держали ее, выглядя словно мидии и актинии, прилепившиеся к борту корабля. Но это выглядело аккуратно и даже мило. – Почему ты так смотришь? – Чонин смущается такого пристального взгляда, отвлекаясь от рассказа про сломанные брелки и красивые детские пластыри. – Когда ты большой, не возможности рассмотреть что то маленькое. Что у тебя на зубах? – Кристофер оттягивает ворот рубашки, одежда душила. Чонин тушуется, прикрывая рот и бурчит неразборчиво, так, что дракону приходится переспросить. – Я говорю, что это для того, чтобы улыбка была красивая. Их скоро снимут. Через пару лет... – Тебе идёт. Смотреть как заливается краской чужое лицо – одно удовольствие. Чонин задумчиво смотрит на его вырез и то, как дракону жарко. – Хочешь... раздеться? – Ты же испугаешься. – Но тебе жарко и неудобно, – Чонин потупляет взгляд, перебирая в банке верёвочки изношенных браслетов и подвесок. – Как скажешь, маленький человек. – Дракон одним движением снимает с себя белую ткань и облегчённо вздыхает. Он указывает на штаны, – А это я могу снять. Улыбка на его лице лукавая. – О, нет-нет, пожалуйста, останься в этом... – Чонин становится ещё более красным, хочется охладится... Его голову посещает мысль. – А не хочешь искупаться в море? – В море?... – Кристофер задумывается, опираясь на локоть и ложась полностью на бок. Одна его нога согнута в колене и Чонин жадно запоминает то, как крепкие бедра обхватывает старая ткань. – Хм... может быть... Несколько черных прядей запуталось между роговыми наростами и упали ему на щеки. Чонин наклонил голову вбок, вглядываясь в его лицо. Серый мутный глаз интересовал своей историей, небольшой шрам сквозь веко, рога, длинные черные кудри... – Почему теперь ты так смотришь? – Кристофер подпирает щеку кулаком, а сам тянется к чужому сундуку, вытягивая из него длинную потрепаную ленту цвета лазури. Он перебирает ее между пальцами, наслаждаясь текстурой ткани, а затем ее забирают из рук. – Хочешь... Я заплету тебе волосы? – На лице человека странная эмоция, он кусает губы и мнет ленту в своих пальцах. От него пахнет волнением и чем то ещё, что дракон не чувствовал очень и очень давно. Или даже никогда... Он уже совсем этого не помнит. Дракон молча садится к нему спиной, выпрямляясь и складывая ноги так же, как человек до этого – в позу лотоса. Он чувствует осторожные прикосновения рук, собирающих его волосы в хвост, пальцы, что мягко прочесывают кудри. Ненавязчиво Чонин пытается потрогать рога и дракон тихо усмехается. – Я дам тебе потрогать позже, после моря. – Хорошо. Волосы постепенно сплетаются в длинную мягкую косу, в конце Чонин туго завязывает бант из ленты и наконец отпускает Кристофера из своих рук. Он уходит на выход первый, чтобы горящие совсем другим огнем щеки не были видны. Не важно, что дракон все чувствует по запаху. Солнце скрылось за пеленой облаков, нет нужды щурится, находясь за пределами пещеры. Чонин убегает к воде, заходя в приветливые волны прямо в одежде, рубашка облепляет его путами, шорты сбиваются вверх. Вода от соприкосновения с драконьим теплом шипит, испаряется, а сам Кристофер блаженно выдыхает. – Давно я воды не видел. – Ты что, совсем из пещеры не выходил? Чонин нарезает круги вокруг, греясь в теплой от жара воде. – Выходил, но последний раз, когда я видел море, оно было не так близко. Всего в тысяче километров или около того. – Какой кошмар, как же люди плавали в море... Сколько приходилось идти!... – Чонин отфыркивается от солёной воды и отплывает чуть подальше, находя для себя предел дна. Теплые руки как навязчивая мысль ему чудятся около талии. Кристофер только качает головой с улыбкой и следует за ним. Чонин звёздочкой дрейфует, пока Кристофер решает размяться в воде, пока есть возможность и уплывает далеко вглубь. Перед глазами упругая горячая кожа, блестящая от воды, чужой пресс, блики черных чешуек и ширина чужих плеч. Хочется... хочется. Как навязчивая мысль, совсем не к месту сейчас. Чонин вздыхает и погружается с головой под воду, разглядывая туское пятно солнца сквозь небольшую толщу воды. Спины вдруг резко касается нечто горячее, выталкивая его на поверхность и крепко прижимая к себе. – Чонин, ты в порядке? – Парень отфыркивается от попавшей в нос воды от неожиданности и на автомате хватается за крепкое тело. Кристофер смотрит с беспокойством на то, как человек улыбается. – Ты впервые назвал меня по имени. – Он счастливый, светится ярче драгоценных камней и жемчуга из пещеры и дракон вздыхает. – А ты напугал меня. Почему ты был под водой? – Любовался солнцем. Скептически подняв бровь, он вздыхает и качает головой. Чужая маленькая талия почти исчезает в его руках, а плямя под кожей беснуется. Им стоит вернуться на берег, но Чонин вдруг смотрит очень серьезно, обхватывает его щеки большими ладонями и заглядывает в глаза. – Совсем меня не боишься? – Шепчет дракон, улавливая странную атмосферу. – Нет, – Чонин шепчет в ответ и его взгляд темнеет, а маленькое сердце, которое слышит Кристофер, снова не на месте. Опять это странное чувство... Чонин наклоняется ближе и аккуратно прижимается к нему поцелуем. Он контрастный – губы Чонина слегка охладели от температуры воды, а у Кристофера они такие же горячие, как и тело. А ещё он мокрый, с привкусом морской соли и пепла. Дракон отстраняется, чувствуя, как тело в его руках дрожит от чувств и холода и молча выносит его на берег. Чонин кладёт голову ему на плечо, обнимая на шею и талию, страшась теперь того, какие будут последствия его глупого поступка. Они, сцепившись, направляются в пещеру и парень думает, что скоро встретит свою смерть, потому что дракон молчит и это напрягает и пугает. Убьет его за своевольность? За нарушение личных границ? Каких нибудь негласных правил? Чонин прижимается ближе, вдыхая запах костра с чужой, моментально высохшей кожи, вздрагивая от звона монет и посуды. Чан останавливается на каждом шагу, будто что то расчищая и поднимается медленно выше, словно по ступеням. Он крепко держит человека под бедрами и за талию, направляясь к более мягким своим сокровищам. Когда то ему преподносили в дар дорогие ткани, шелка, расшитые золотом, серебром и жемчугом, но за ненадобностью, оно было давно погребено под звонкими драгоценными металлами. Он хмурится от усердия, но наконец раскапывает нужные вещи и плавно опускает на них человека. – Здесь тебе будет удобнее. – Сваленные в кучу, примятые мотки ткани, какая то одежда действительно мягче чем серебряные подносы и рубины, поэтому Чонин, прикрыв глаза, потягивается. Если его сейчас съедят, то он не будет жалеть ни о чем, ни об одной встрече, ни о сегодняшнем поцелуе, ни о касаниях. Человек выгребает несколько монет и камешков из под своей головы, наблюдая как Кристофер расчищал остальное пространство. Получилась небольшая тканевая поляна среди металла. – Съешь меня? – Распирает любопытство. Чужая коса мельтешит перед глазами. – За что? – Дракон кидает на него взгляд через плечо, направляясь к человеческой сокровищнице. Не хотелось бы ее потерять среди гор всего этого мусора. – Ну не знаю... например за то, что было... – Съем, обязательно. Но не сейчас и... в другом смысле. От чужой хищной и одновременно нежной улыбки сводит все внутренности и Чонин сглатывает, облизывая пересохшие губы и принимая из горячих рук свою жестяную коробочку, она знакомо гремит безделушками. – А можешь сейчас?... – Могу, если хорошо попросишь.